В философии бергсона жизнь понимается как. Философия жизни: Ф

Анри́ Бергсо́н (фр. Henri Bergson, 18 октября 1859 — 4 января 1941, родился и умер в Париже) — французский философ, представитель интуитивизма и философии жизни. Профессор Коллеж де Франс (1900—14); президент Академии моральных и политических наук (1914).

Бергсон утверждает в качестве подлинной и первоначальной реальности жизнь, которая, пребывая в некой целостности, отличается от материи и духа. Материя и дух, взятые сами по себе, являются продуктами её распада.

Лауреат Нобелевской премии по литературе (1927). С 1914 член Французской академии. C 1922 года занимал пост президента Международного комитета по интеллектуальному сотрудничеству Лиги Наций. Со стороны отца Бергсон ведёт свой род от польских евреев, а со стороны матери от ирландских и английских евреев. После его рождения его семья жила в Лондоне, где Анри освоил английский язык. Когда ему было восемь лет, его семья перебралась в Париж. Бергсон вёл тихую и спокойную профессорскую жизнь, сосредоточившись на своей работе.

Книги (5)

«Два источника морали и религии» — это последняя книга выдающегося французского философа-интуитивиста Анри Бергсона (1859-1941).

В этой книге впервые разрабатываются идеи закрытого и открытого общества, закрытой и открытой морали, статической и динамической религии. Автор развивает поразительно глубокие, оригинальные и пророческие мысли о демократии, справедливости, об опасностях, которые подстерегают человечество, и о том выборе, который предстоит ему сделать.

Длительность и одновременность (по поводу теории Эйнштейна)

Настоящая работа Анри Бергсона посвящена осмыслению начинавших складываться в начале XX века релятивистских представлений о мире. Эта работа написана, когда положения специальной теории относительности стали достоянием широкой общественности, а переход к следующим уровня обобщения, известным как общая теория относительности, еще только подготавливался.

В этой работе присутствует, по крайней мере, два положения делающих ее по-прежнему актуальной: это прекрасный пример философского осмысления смены парадигмы, задаваемой изменяющимися представлениями о мире, и одновременно рассуждение, отделяющее сферу общефилософской интерпретации от собственно научной составляющей обсуждаемого материала.

Избранное. Сознание и жизнь

В издание вошли переводы работ классика западной философии XX века, лауреата Нобелевской премии по литературе Анри Бергсона.

Большинство этих сочинений, написанных в первое двадцатилетие прошлого века, никогда не издавались на русском языке; некоторые опубликованы в 1990-2000 гг., преимущественно в отечественной философской периодике. В них рассматриваются проблемы философии сознания, гносеологии, методологии и др. Ряд работ позднего периода представляют собой философскую автобиографию Бергсона, где разъясняются, а порой и корректируются некоторые положения его концепции, ставшие с начала XX века предметом острых дискуссий.

Книга содержит избранные речи и письма философа, а также работу «Мои миссии», освещающую его дипломатическую деятельность в США во время Первой мировой войны.

Смех

Книга «Смех» (1900) - единственный собственно эстетический труд крупнейшего французского философа А. Бергсона.

Обращаясь к обширной области смешного в жизни и комического в искусстве, он вместе с тем дает глубокий анализ главнейших философских проблем: сущность человека, взаимосвязь индивидуального и социального, единичного и типического; природа художественного творчества и специфика эстетического восприятия. Ключ к разгадке проблемы комического он видел в разработанном им учении об эстетическом.

Творческая эволюция

В предлагаемой вашему вниманию книге `Творческая эволюция` в ясной и полной форме выразились идеи философии жизни в ее французском варианте. Впервые опубликованная в 1907 г., эта работа принесла Бергсону славу мыслителя и писателя; именно ей он в первую очередь обязан присуждением ему в 1927 г. Нобелевской премии по литературе.

Именно в "Творческой эволюции" он проявил себя блестящим стилистом, способным излагать сложнейшие философские проблемы изысканным и образным языко

(1859-1941)
Теоретические источники философии "жизненного порыва"

Философия А.Бергсона предельно кратко может представлена как философия "жизненного порыва" и рассматриваться наряду с другими концепциями "философии жизни". Своеобразие "жизненного порыва" состоит в том, что Бергсон, с одной стороны, ориентируется на необходимость описания и анализа фактического материала, стремится "вернуть дух на почву фактов" (влияние позитивизма), с другой,- этим фактом рассматривает "факт сознания".

В "Предисловии" к "Опыту о непосредственных данных сознания" Бергсон следующим образом определяет специфику своей философии: "Мы по необходимости выражаем свои мысли в словах. И мы чаще всего мыслим в пространстве. Иначе говоря, наша речь требует, чтобы мы установили между понятиями те же ясные и точные различия, ту же прерывность, какая существует между материальными объектами. Это уподобление полезно в практической жизни... Но можно спросить: не вытекают ли все непреодолимые трудности, возникающие при разрешении некоторых философских проблем, из упорно
й привычки рядополагать в пространстве явления, которые вовсе не занимают пространства?" . Трудность, о которой пишет Бергсон,- это проблема "физики" и "метафизики" сознания, проблема онтологии сознания.

Бергсону не дает покоя Декартово определение духовной субстанции как "непротяженной" в противоположность "протяженной" материи,- дуалистическая идея, которую в XIX веке заменила гегелевская идея единосущности природы и человека, а природы - как инобытия мирового духа. Именно благодаря Гегелю в сознание человека вошла, как считает Бергсон, ложная идея пространственности духа: "пространственность" как центральная характеристика природы стала распространяться на дух, на сознание человека.

Бергсон стремиться построить "позитивную метафизику", которая, с одной стороны, разрешила бы проблему позитивизма, порвавшего с человеком, с его "вечными" проблемами и отказавшегося в итоге от философской проблематики в целом; с другой,- используя позитивистские средства и методы познания, помогла бы философии (метафизике) стать конкретной философией - философией "здравого смысла", стать действительной, а потому действенной философией. Именно эти два аспекта и стремился подчеркнуть Бергсон самим названием своей философии - "позитивная метафизика".

Онтология сознания: учение о длительности

Прежняя рационалистическая философия, как считал Бергсон, упускала из виду уникальность сознания, его неповторимые характерные особенности у каждого конкретного индивида, следовательно, для прежней философии было характерно абстрагирование от человеческой субъективности. Не видела специфику конкретного сознания и прежняя психология, поскольку рассматривала сознание как совокупность состояний, которые подлежат измерению, пространственному упорядочению и т.п. Серьезной и обстоятельной критике посвящены многие параграфы "Опыта о непосредственных
данных сознания" .

В отличие от анализа познающего и рационализирующего сознания, Бергсон рассматривает иную ипостась сознания - до-интеллектуальное, до-языковое сознание. Это исходное, первичное состояние сознания, в противоположность сознанию познающему, Бергсон называет "длительность". В отличие от абстрактной характеристики сознания Декарта, длительность конкретна, а в отличие от априорных форм Канта - длительность содержательна.

На что акцентирует внимание своих читателей Бергсон? Он стремиться показать, с одной стороны, сознание как потенцию, как возможность познания, с другой,- сознание как форму осуществления этой возможности, сознание, реализованное в предметно-познавательной деятельности. В первом случае речь идет об онтологии сознания, во втором - о месте и функциях сознания в структуре человеческой жизни и деятельности. Бергсона интересует онтология сознания и он выделяет сознание как непространственную субстанцию.

Чтобы выявить сознание на онтологическом уровне, Бергсон использует традиционное противопоставление пространства и времени: то, что принципиально пространственно, не может быть временем; то, что принципиально временно, не есть пространство. Сознание - это духовная субстанция, значит, принципиально непространственно. Если сознание непространственно, значит, оно имеет отношение ко времени.

Традиционное понимание времени сводилось к определению времени как однородной среды, в которой разворачиваются последовательность изменения вещей и состояний сознания. С помощью понятия "время" возможно проследить и познать изменение, движение, развитие, т.е. познать процесс и выразить познание процесса как совокупности статичных состояний. Познание (во времени) предполагает остановку какого-либо процесса, мгновенный срез последовательности этих изменений. Бергсон соглашается, что остановка процесса фиксируется в понятии "время". Время и есть време
нная остановка процесса. Но что собой представляет процесс как таковой, процесс, не застывший в понятии? Бергсон считает, что бытие процесса есть длительность. Длительность - это процесс без его остановки, это чистое движение. Факт движения есть не что иное, как факт сознания, в котором схвачено движение. Поэтому длительность - это поток сознания, которого не коснулась остановка временем. Срез процесса, застывание потока сознания в понятиях имеет имя "время". С помощью способности восприятия времени человек останавливает длительность и фиксирует процесс
в пространственных понятиях.

Существуют "два возможных понятия длительности: одно - очищенное от всяких примесей, и другое, в которое контрабандой вторгается идея пространства. Чистая длительность есть форма, которую принимает последовательность наших состояний сознания, когда наше "я" просто живет, когда оно не устанавливает различия между наличными состояниями и теми, что им предшествовали. Для этого оно не должно всецело погружаться в испытываемое ощущение или идею, ибо тогда оно перестало бы длиться. Но оно также не должно забывать предшествовавших состояний: достаточно, чтобы
вспоминая эти состояния, оно не помещало их рядом с наличным состоянием, наподобие точек в пространстве, но организовывало бы их, как бывает тогда, когда мы вспоминаем ноты какой-нибудь мелодии, как бы слившиеся вместе" .

Размышления о цвете: цвет как физическое (пространственное) явление

Бергсон задается вопросом развести время и длительность и приводит такой пример. Мы освещаем поверхность листа бумаги и делаем заключение, что лист бумаги белый. Если мы последовательно будем уменьшать источник света вплоть до полного исчезновения, то наш язык и на этот случай имеет словарный запас: от ярко-белого и белого, как оттенков цвета, до светло-серого, серого, темно-серого и, наконец, черного. Но отвлекитесь от ваших воспоминаний и от навыков вашей речи,- предлагает Бергсон,- и вы убедитесь, что вы видите не уменьшение освещения белой поверхности,
а тень или полосу тени. "Для вашего сознания эта тень - такая же реальность, как и сам свет. Если вы назвали белой первоначально ярко освещенную поверхность, то вы должны назвать по-иному то, что видите теперь, ибо это нечто совсем другое... Мы привыкли, благодаря прошлому опыту, а также физическим теориям, рассматривать черный цвет как отсутствие или по меньшей мере как minimum светового ощущения и считать последовательные оттенки серого цвета убывающими степенями интенсивности белого цвета. Но на самой деле,- заключает Бергсон,- черный цвет столь же реален для
нашего сознания как и белый" .

Развивая идею Бергсона, можно найти основание предубежденности человека к белому цвету, оценки белого цвета как первичного и главного относительно цвета черного: "Бог сотворил небо и землю. Сначала земля была пустынна, ничего не было на земле. Тьма скрывала океан, над водами носился Дух Божий. И тогда Бог сказал: "Да будет свет!", и воссиял свет. Бог увидел свет и понял, что это хорошо. Затем Бог отделил свет от тьмы" [Ветхий Завет. Первая книга Моисеева. Бытие.- 1; 1-4]. Итак, свет - это хорошо, это - по-божески. Используя учение К.Г.Юнга о коллективном бессознательно
м можно заключить, что пристрастие к белому цвету имеет место даже у нерелигиозного человека: установка на первичность белого цвета и предрасположенность к нему вырабатывалась в истории человечества столетиями.

Непредубежденному сознанию, считает Бергсон, убывающие степени интенсивности белого цвета, освещающего какую-либо поверхность, должны представляться как различные цвета, аналогично различным цветам спектра, т.е. без соотношения с белым цветом. Это, с одной стороны. С другой,- изменение интенсивности цвета человек замечает только тогда, когда человеческий глаз способен уловить изменения цвета, т.е. когда создается новое цветовое качество: ярко-белое и тускло-белое, светло-серое и темно-серое и т.д.

Такое представление о цвете есть пространственное (физическое) представление, не имеющее ничего общего с психическим представлением. Пространственное потому, что интенсивность освещения непосредственно зависит от расстояния источника света и, в нашем случае, листа бумаги: чем ближе источник света, тем "белее" белый лист бумаги, чем дальше, тем серее (чернее). Другими словами, мы продолжаем говорить о белом листе бумаги, но наделяем его "белыми", "серыми", "черными" характеристиками. И эти различные характеристики "белого" имеют физическое (пространственное
) основание, связанное не с человеческим восприятием, а с пространственным отношением с источником света.

Учение о природе цвета: цвет как восприятие (психическое)

Только тогда, когда мы будем сравнивать не цветовые оттенки, а ощущения цвета, тогда можно будет говорить о переходе от физики к психологии, от физического восприятия цвета к психическому восприятию. Например, указывая на первичность белого света, мы уже осуществляем переход к психическому (предпосылочному, мировоззренческому) восприятию света. Физик работает с количеством света и цвета, одно из которых больше другого или ближе к источнику света, или, наоборот, удалено от источника света. Тому же, кто хочет разобраться с основанием цветового восприятия,
необходимо "работать" не с количеством цвета, а с однотипными качествами, поскольку восприятие белого точно такое же, как и восприятие серого или восприятие черного цвета. Здесь внимание переходит от рассмотрения предмета восприятия к самому восприятию, а оттенки цвета и источник света являются лишь условием, вспомогательным инструментом для обнаружения этих качеств.

Когда белый цвет (Ц-1) становится серым (Ц-2), а потом черным (Ц-3), то Ц-1, Ц-2, Ц-3 есть физические величины, а восприятия Ц-1, Ц-2, Ц-3 - есть физические восприятия. Когда мы отождествляем Ц-1, Ц-2, Ц-3, мы осуществляем переход к анализу ощущений цвета, к собственно психическим феноменам. Теперь мы сравниваем Ц-1, Ц-2, Ц-3 не по количеству, а по качеству, т.е. сравниваем ощущения.

Конечно, количество и качество цвета всегда сосуществуют, или, как пишет Бергсон, в реальности всегда имеется "смешение количества с качеством", тем не менее для анализа специфики сознания необходимо различать физическое количество цвета, выраженное соответствующим словом естественного языка ("белый", "серый", "черный") и психическое качество цвета, выраженное в ощущении того или иного цвета. Количество Ц-1, Ц-2, Ц-3 поддается измерению, качество Ц-1, Ц-2, Ц-3 измерению не поддается, почему Бергсон и отождествляет содержание Ц-1, Ц-2, Ц-3. Восприятие белого цвета, т.е
. психическое качество цвета, тождественно восприятию серого цвета и восприятию черного цвета. Психическое восприятие какого бы ни было цвета (качество цвета) всегда одно и то же, независимо от смены цвета.

Качество цвета, т.е. психическое восприятие, можно анализировать. Можно найти основания становления качества. Это основание не зависит от внешних причин, от таких, как источник света. Это основание психического восприятия находится в самом сознании, в опыте сознания.

Критика психологических учений о сознании

Итак, предмет остается одним и тем же,- белым листом бумаги, но ощущения этого листа меняются. Что это значит? Бергсон считает, что если нет изменения вещей, есть изменения в сознании этих вещей, следовательно, основанием изменений вещи является сознание человека.

Сознание человека является "едва слышным внутренним голосом". Бергсон критикует точки зрения прежней философии и психологии на сознание как на совокупность психических состояний, а вместе с ними - теорию мотивации (причинности). Бергсон не согласен и с учением о конфликте мотивов. И то, и другое относится к сознанию как к вещи, заменяя конкретное явление сознания искусственным его воспроизведением в системе понятий, поэтому происходит смешение осознания и объяснения факта с самим фактом сознания.

Факты сознания не являются рядоположенными аналогично вещам внешнего мира. Факты сознания, по Бергсону, взаимопроникают друг в друга, сливаются друг с другом, окрашивают друг друга. "Так каждый из нас по-своему любит и ненавидит, и эта любовь, и эта ненависть отражает всю нашу личность. Но язык обозначает эти переживания одними и теми же словами. Поэтому он в состоянии фиксировать только объективный и безличный аспект любви и ненависти, и тысячи других ощущений, переживаемых нашей душой". Музыкант или художник извлекает идеи своих произведений из окр
ужающей среды и "с помощью множества различных оттенков и деталей" он возвращает миру "первичную индивидуальность". "Сколько бы точек мы ни вставляли между двумя положениями движущегося тела, мы никогда не заполним пройденного им пространства. Точно так же, уже одним тем, что мы разговариваем, ассоциируем одни представления с другими, рядополагая их, мы лишаемся возможности полностью выразить то, что чувствует наша душа,- ведь мысль несоизмерима с языком" .

Прежняя психология, считает Бергсон, слишком груба, поскольку введена в заблуждение нашим языком. Такой психолог может получить "лишь призрак нашего "я", его тень, отбрасываемую в пространство". Если сознание представляет факты реальности образно, символически, "то нельзя ли допустить, что это символическое представление изменяет нормальные условия внутреннего восприятия?" .

Учение о времени: время как абстракция и время как длительность

Ощущение, взятое само по себе есть чистое качество, считает Бергсон, но, рассматриваемое сквозь призму пространства, ощущение становится количеством, или интенсивностью. Следовательно, образование "фактов сознания" на основе "фактов реальности" свидетельствует об изменении форм реальности: реальности придается форма восприятия.

Ложное представление на природу сознания Бергсон связывает с исключением из науки реального времени. Наука в целом, и психологическая наука, в частности, оперирует только с абстракцией времени. Бергсон поясняет абстракцию времени на следующем примере: "если бы все движения во вселенной стали бы стали совершаться в два или в три раза быстрее, наши формулы и входящие в них элементы не изменились бы, ибо число одновременностей в пространстве оставалось бы прежним" . Поэтому, заключает Бергсон, во времени наука, прежде всего механика, постигает лишь одно
временность, а в движении - только неподвижность.

В противоположность пространственному (не-временному, не-собственному) пониманию времени Бергсон предлагает определять время как "длительность", как процесс "непрерывного становления", а не как "совершившийся факт", не как результат, выраженный алгебраическим уравнением. Алгебра может выражать в своих формулах "момент длительности", "положение в пространстве, занимаемое движущимся телом", но не в состоянии выразить саму длительность и само движение. Это объясняется тем, что "длительность и движение суть мыслимые синтезы, а не вещи". Хотя движущееся тело п
роходит последовательно все точки прямой (кривой) линии, но движение не имеет ничего общего с самой этой линией.

Сознание как длительность и обретение знания о свободе "я"

В связи с изложенным Бергсон провозглашает два аспекта существования "я", в зависимости от того, воспринимаем ли мы длительность непосредственно или преломленной в пространстве. Глубинные состояния сознания являются чистым качеством. "Длительность, порождаемая ими, есть длительность, моменты которой не образуют числовой множественности; охарактеризовать эти моменты, сказав, что они охватывают друг друга,- значит уже их различить... Животное, вероятно, не представляет себе, что помимо его ощущений существует еще и отличный от него внешний мир..." .

Поток сознания выносит наши ощущения и переживания наружу,- так происходит становление мира вещей. Мы отделяем вещи друг от друга, с одной стороны, аналогично животному, с другой, отделяем вещи от нас самих, что не свойственно животному. Другими словами, мы воспринимаем вещи внешнего мира как вещи однородной среды, "отливаем их в застывшие образы" и придаем им форму слова, противопоставляя нашему "я".

Так, в противопоставлении исходному отношению "я"- длительность (потоку сознания и переживания) образуется производное отношение (вещное, временное), "я"-время. Одно и то же "я", замечает раздельные состояния, и видит, как эти различные состояния сливаются между собой, "подобно снежинкам, из которых мы лепим снежок".

Можно пояснить и развить мысль Бергсона: первое "я" исходно потому, что оно бытийно, второе производно, потому что функционально,- хотя такая категоричность сомнительна. Когда же первое "я" осуществляет выражение самого себя в словах, когда первое "я" различает в самом себе различные ощущения и образы "себя", различные представления "о себе" и выражает эти представления в понятиях, тогда появляется третье "я" - рефлексия,- но об этом сам Бергсон еще ничего не говорит.

Сложное чувство содержит в себе большое число простых чувств, но пока последние не вырисовываются ясно, мы не можем сказать, что они вполне реализовались и мы их знаем. Как только наше сознание начинает отчетливо воспринимать отдельные элементы чувств, синтетическое состояние психической жизни стало делимым.

Осуществление деления неделимого есть именно то, считает Бергсон, что мы называем объективностью. И эта объективность возможна благодаря разуму человека, который вносит пространственную упорядоченность в мир чувств. Сознание, "одержимое ненасытным желанием различать", заменяет реальность образами, представлениями, словами, понятиями, т.е. символами, видя реальность лишь сквозь призму символов. Символическое, т.е. преломленное, отвердевшее и застывшее в слове, сознание намного эффективнее удовлетворяет требования социальной жизни. Но такое сознание п
остепенно теряет из виду наше основное "я".

Чтобы обнаружить основное "я", необходима мыслительная рефлективная работа по размежеванию живых психических состояний, т.е. работы самого сознания, и их образов, т.е. содержания сознания. Тем самым необходимо отделить время-качество, собственно длительность, от времени-количества. Любое новое впечатление, с одной стороны, будет длиться, с другой,- будет изменяться,- различить содержательно в структуре естественного языка эти два аспекта было главной задачей Бергсона.

Решая указанную проблему, Бергсон подходит к проблеме свободы воли, или свободной детерминации.

Мы, "пытаясь вернуться к самим себе после экскурсии по внешнему миру, чувствуем себя связанными по рукам и ногам", а поэтому встает вопрос: при восприятии "я" не заимствуем ли мы у внешнего мира определенные формы, в результате чего "я" становится похожим на внешний мир и непохожим на самого себя? Или наоборот, придаем внешнему миру "собственную окраску", позаимствованную у "я"? Что представляет собой длительность вне и внутри нас?

Бергсон предостерегает, что длительность не должна быть растянута в пространстве: "расположить длительность в пространстве - значит самым противоречивым образом поместить последовательность внутрь одновременности". С другой стороны, заставить вещи длиться, как длимся мы сами, значит "сообщить пространству свойства времени". Поэтому "вне нас существует взаимная внеположенность без последовательности; а внутри нас - последовательность без взаимной внеположности" . Наука, анализируя внешний мир, улавливает в длительности только одновременность, а в
самом движении - только положение движущегося тела, т.е. неподвижность. Это обусловлено тем, считает Бергсон, что наука преследует цель предвидеть и измерить окружающий мир, но и предвидение, и измерение возможно только относительно пространства, т.е. вещей, но не процесса, т.е. длящегося времени. Наука, по Бергсону, подменяет длительность протяженностью. Жить по науке, значит жить для внешнего мира, а не для себя, но это "для себя" - в бергсоновской интерпретации.

"Действовать свободно - значит вновь овладевать самим собой, снова помещать себя в чистую длительность" , не путая "я" и символ "я". Неясные и одновременно изменчивые состояния нашего живого "я" невозможно ни разделить, ни зафиксировать и выразить в слове, не исказив природы жизни, не омертвив живой длительности сознания. Поэтому Бергсон однозначно по типу строгой дизъюнкции решает для себя вопрос (это, кстати, является самым слабым звеном в концептуальном осмыслении сознания):

Либо "внутренняя жизнь", последовательные фазы которой несоизмеримы с языком, либо "искусственно составленное "я" и простые психические состояния, способные соединяться и расчленяться;

Либо разнородная длительность, моменты которой взаимопроникают, либо однородное время, моменты которого рядоположены в пространстве;

Либо интуиция как единственный способ постижения свободного "я", либо дискурсивное мышление, символически представляющее "я" для самого себя и скрывающее свободу от себя самого.

Проблема свободы,- старается обосновать Бергсон,- порождена недоразумением: длительность свободна и ни от кого не зависит; дело человека разобраться и убедиться в этом и утвердиться в собственной свободе.

Место учения Бергсона в современной психологической науке

В психолингвистике и психосемантике сознания имеются экспериментальные подтверждения наличия ряда отчетливо различающихся по лексико-грамматической структуре глубинных языковых уровней, что позволяет трактовать сознание как поле (или континуум) состояний, каждое из которых выступает как нормальное для определенного типа условий существования.

Особенно интересным представляется тот факт, что в процессе речевого общения задействованы все уровни в единую согласованную систему, причем при наличии на двух соседних уровнях аналогичной грамматической операции, более "молодой" уровень поручает выполнение грамматической операции более "старому" уровню. Обработкой каждой грамматической конструкции активно занят только один уровень мозга, остальные же осуществляют последовательный перевод имеющегося содержания от одного уровня к другому, от старого уровня к уровню молодому вплоть до поверхностн
ого.

Как это связано с учением Бергсона о длительности? При порождении и понимании речи осуществляется одновременное разворачивание предложения по коррелятивным и генетическим связям описываемого этим предложением явления. Коррелятивные связи позволяют проанализировать "горизонтальный" срез, представляющий признаки данного уровня мышления и характеризующие, прежде всего, социальные параметры естественного языка; генетические связи воспроизводят логико-грамматическую структуру других уровней развития мышления, воссоздавая цельность и целостность
явления и образуя своего рода упорядоченный универсум. Структурную особенность языкового сознания и предугадал Бергсон, написав работу еще в 1888 году.

Сознание как действие

Проблему уровней сознания и способности "уловить" сознание в его "ускользающей самобытности" поднимает Бергсон в работе "Материя и память". Предшествующие теории (материализм, идеализм, реализм,- для Бергсона, все без разбору) рассматривали сознание с точки зрения его способности познавать внешний мир, а восприятие и память интерпретировали как инструментарий познавательной деятельности.

Главная ошибка такого понимания, считает Бергсон, состоит в том, что неявно предполагается первичность познания, хотя, исходным началом жизни является не познание, а действие.

Формой действия, а не познания, является восприятие, а воспоминание - формой, наиболее близкой к действию. Именно действие, остающееся незамеченным для спекулятивной философии, является предшествующим для познания, но не наоборот. Подчинение жизненной силы актам познания свидетельствует об утрате самой жизни.

Рассматривая различные психические процессы как проявление действия, Бергсон приходит к выводу о возможности преодоления материализма и идеализма посредством нахождения в действии того пути, который позволит сблизить тело и дух. Своего рода мостиком между телом и духом являются восприятие и память, а мостиком между последними - воспоминание. Именно это положение закрепило за философией Бергсона характеристику "наивного реализма", что не совсем корректно, если учесть всю совокупность идей французского мыслителя.

В целом, гносеологическая позиция Бергсона не является сильной. Косвенным образом он и сам это понимает, когда пишет, что поставленная метафизическая проблема о первичности действенности восприятия и памяти, совпавшая в таком разрезе с проблемой психологической "разрешается простым наблюдением" .

Теория действия (преимущественно социального действия), будет развита М.Вебером несколько позже.

Литература для самостоятельной работы

1. Бергсон А. Собрание сочинений в 4-х томах. Т.1.-М.:Московский клуб, 1992.

2. Бергсон А. Здравый смысл и классическое образование // Вопросы философии, 1990.- № 1.-С. 163-167.

3. Философский энциклопедический словарь.- М.:Советская энциклопедия, 1983.- С.49.

4. Современная западная философия. Словарь.- М.: ИПЛ, 1991.- С.211-214.

5. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.- Т.4. От романтизма до наших дней.- СПб.:Петрополис, 1997.- С.489-501.

Вопросы для самопроверки знаний

1. В чем состоит иррационализм философии А.Бергсона?

2. В чем состоят сходство и различия философии А.Бергсона и философии А.Шопенгауэра, С.Кьеркегора, Ф.Ницше?

3. В каких положениях А.Бергсона проявляются сильные стороны его философской концепции?

4. Можно ли отождествить длительность Бергсона с чувственностью? С содержанием бессознательного?

5. Каковы общие характеристики длительности и чувственности? В чем состоит принципиальное различие?

Ф илософия жизни, родоначальником которой является Фридрих Ницше (1844-1900), сформировалась во второй половинеХІХ века в Германии и Франции К данному направлению относятся В Дильтей, А Бергсон, О. Шпенглер, Г.Зиммельи многие другие философы.

Начальный толчок развитию философии жизни дало осмысление идеи А. Шопенгауэра, изложенных в его знаменитом сочинении "Мир как воля и представление". В данной работе предпринималась попытка выйти за рамки панлогизма, классического рационализма и культурно-исторического оптимизма Представления А Шопенгауэра о воле как основе мира, о мире как представлении о жизненной силе как детерминанте человеческого бытия оказали существенное влияние на становление философии жизни. Можно оказать, что для философии жизни отправной точкой мышления были не бог, дух, идеи, но "действующий человек"

В рамках данного направления была предпринята попытка объяснить мир из человека, из особенностей его экзистенции и ценностных ориентации. Такая установка определила круг проблем, наиболее значимых для филосо­фии жизни вопросы антропологии, культурологии фило­софское осмысление жизни в творчества. Ведущими кате­гориями данного направления являются "жизнь" и "воля", которые, фактически, заменяют собой категорию бытия. Жизнь трактуется как первичная реальность, целостный процесс, дальнейшая дифференциация которого дает все разнообразие явлений и событий. При этом в данном фи­лософском направлении категория жизни достаточно не­определенна и допускает многочисленные варианты пони­мания от определения жизни как воли к власти (Ф Ниц­ше), жизненного порыва (А. Бергсон), до ее понимания как потока переживаний (Г. Зиммель). В трактовке категории жизни проявляется одна из особенностей этого направле­ния философии попытка сочетания философской рефлек­сии с конструктивными идеями естествознания/

Философия жизни изначально была нацелена на критическое переосмысление всей прошлой философии, исходя из примата жизни над истиной. При этом утверждалось, что как нет ни одной безусловно ценной истины, так нет и ни одной безусловно истинной ценности. Истина - лишь

одно из средств, ступень в процессе актуализации ценностей, создаваемых нашей волей. При таком понимании гносеология и онтология обретали смысл лишь в своей соподчиненности с этикой. Интеллект в философии жизни выступает как орудие воли, а познание - как специфическое проявление воли к власти. Конечной целью человека является не истина, польза, красота, благо, а сама жизнь.

Жизнь в данном философском направлении трактуется как единственная цель воли. При этом идея прогресса, как идея совершенствования жизненных форм, отвергается, заменяясь идеей воли к власти, понимаемой в том числе и как методологический принцип истолкования процессов становления жизни.

Жизнь, являясь творческим процессом, бесконечно разрушает уже ставшее.

Специфика жизни, как бесконечно становящегося, исключает возможность ее адекватного познания. Отсюда антисциентизм представителей философии жизни: научное знание трактуется ими только как практически-утилитарное, рецептурно-целесообразное. Схватить суть жизни можно не при помощи логических рассуждений- понятий, категорий, рассудочной деятельности, а благодаря интуиции, символизации, иррациональным прозрениям. Познать жизнь - значит не объяснить ее, а понять, почувствовать погрузившись в ее становление и изменение. Разум, язык только скрывают истинное звучание жизни. Культура же, связанная с рациональным оформлением жизненной стихии, требует, прежде всего, словесной фиксации, и, следовательно, должна стать предметом критической философской рефлексии, в первую очередь. Такая ориентация ставила в центр интересов данного направления вопросы культурного бытования языка, мифа, символа, что с особой силой проявилось в творчестве Ф.Ницше.

Понимая мир как абсолютное и бесконечное становление, представители философии жизни определяли его как бессубстанциональное Ничто, хаос, в котором отсутствуют порядок, единство, логика, целесообразность.

Становление мировой жизни лишено смысла, оно не имеет никакой цели и изначально противоречиво.

Становление жизни - это борьба воль, равно претендующих на господство. Во всех проявлениях жизни можно найти волю к власти, которая и определяет эволюцию мира. Генезис воли к власти непознаваем, сама она необъяснима. Воля к власти выступает как дифференцированное единство, как совокупность волевых центров - динамиче-

скиx образований, характер взаимодействия которых друг другом определяет жизнь во всей ее полноте. Взаимодействие "волевых центров" обусловливается их энергетическим потенциалом, силой действия, которое они производят, и мерой сопротивления со стороны других взаимодействующих центров. Процесс становления стремится не к устойчивости, а к постоянному росту каждый "волевой центр" пытается распространить свою силу и энергию на все окружающее пространство. Побеждает сильнейший. подчиняя себе менее динамичные центры на основе принципа сродства и образуя систему сил. К таким системам относятся человек, человечество. Вселенная. Пространство, заполняющееся системами сил, ограничено, но время их существования - вечно. Это ведет к тому, что через огромные временные интервалы возможно повторение уже проживших комбинаций, возвращение уже бывших систем. Поэтому при всем разнообразии жизни ее отдельные элементы, "картины" будут воспроизводиться бесконечно. Данная трактовка процесса становления получила название вечного возвращения.

Разработка идеи вечного возвращения, которая встречалась уже у Пифагора, стоиков, Эпикура, Лукреция и многих других более поздних мыслителей, была вызвана в философии жизни необходимостью этического обоснования закономерности принятия и приятия жизни, как заданного человеком самому себе идеала. Противоречие между устремленностью жизни, как становящегося вперед и вечным возвращением, снимается благодаря концепции сверхчеловека, в котором актуализируется высшее воплощение золи к власти как воли к свободе. Сверхчеловек своей волeй творит себе законы жизни и добровольно подчиняется им Поэтому вечное возвращение - это приятие человеком жизни в вечности, в полноте осуществления воли к власти.

Анри Бергсон (1859-1941) - один из крупнейших представителей философии жизни и интуитивизма, Нобелевский лауреат - полагал, что жизнь как становление начинается в результате первоначального взрыва ("жизненного порыва"). Сама жизнь выступает как поток качественных изменений, сродни творческим активациям. Первоначальный взрыв вызвал к жизни интеллект и интуицию как формы жизни и познания. Эволюция в дальнейшем привела к их взаимному отчуждению, к приобретению ими противоположных качественных характеристик. Жизнь, как специфическая целостность, в результате своего распада порождает дух и материю Сама жизнь может быть постиг-

нута только интуитивно, симпатически. При этом снимается противоположность познающего и познаваемого, жизнь как бы познает саму себя. Самопознание выступает как последовательное постижение определенных "длительностей", понимаемых как субъективно переживаемые состояния жизни. Интуиция "схватывает" живое, становящееся в его длительности. В то время как интеллект познает мертвые вещи, утратившие длительность, в обмен на про странственную фиксацию. В конечном счете жизнь выступает для А. Бергсона как специфический метафизический процесс, поток творческих энергии. Он полагал, что способность к творчеству имманентна жизни и свойственна человеку. Однако способность к творчеству является индивидуальной, а не родовой характеристикой человека. Вслед за Ф. Ницше А. Бергсон разрабатывал элитарную концепцию культуры и творчества.

Проблема метаморфоз жизни и форм их воплощения неизбежно рождала у представителей философии жизни вопрос об историко-культурных воплощениях жизненного порыва.

Один из крупнейших представителей философии жизни Вильгельм Дильтей (1833-1911) определял жизнь прежде всего как культурно-исторический феномен. Для ее постижения В. Дильтей предлагал использовать метод понимания, как непосредственного постижения целостного переживания по поводу какого-либо объекта, и метод самонаблюдения, который развивал еще Ф. Ницше. Тракту культуру как уже ставшее, как застывшую жизнь, В. Дильтей начал разрабатывать метод герменевтики, который oн определял как искусство понимания фиксированных проявлений жизни. Идеи В. Дильтея оказали большое влияние на другого представителя философии жизни Г. Зиммеля.

Георг Зиммель (1858-1918) полагал, что жизнь диф­ференцируется и обретает устойчивость ставшего благо­даря созидаемым ею формам, которые ограничивают хаос становящегося. Жизнь существует, выступает на органиче­ском и надорганическом уровнях. На первом уровне она "оформляется" смертью, имманентно присущей самой жиз­ни. На надорганическом уровне жизнь обретает формы "более - жизни" и "более - чем-жизни", которые можно понимать как формы культуры. Порожденные жизнью формы культуры, становясь со временем препятствием для развития жизни, уничтожаются и заменяются новыми. Осознание неизбежности смены форм культуры, которая отражает конфликты между душой и духом, формой и со-

держанием, личным и общим и т. д., вырастает в трагедию культуры. Г. Зиммель полагал, что борьба жизни против своего оформления потенциально выступает как борьба против культуры вообще. Помимо форм культуры жизнь реализуется в творческом создании индивидуальных законов - априорных личностных норм, которые определяют поколение индивида и его творческую саморегуляцию. Для Г.Зиммеля, таким образом, "формы" становятся универсальным средством закрепления и воплощения постоянно изменяющихся культурных содержаний, связанных с исторически обусловленными способами, целями и мотивами человеческих взаимодействий.

Установка на трактовку человеческой экзистенции как спонтанной творческой реализации, свойственная предста­вителям философии жизни, привела к тому, что смысл человеческого существования виделся ими в креативной актуализации сверхличности.

Понимание человека как волящего и творящего субъек­та обусловило повышенный интерес к проблемам исторического и культурного времени, которое трактуется в философии жизни как поток становления и саморазличения, исбавленный от метрического членения, имеющего определяющее значение для физического, "раскадрованного" (A Бергсон) времени.

Бытие человека в историческом и культурном времени включало психологическую составляющую, изучение которой в историко-культурном контексте получило в философии жизни достаточное развитие.

Признание значимости психологической детерминации историко-культурных процессов повлекло за собой необходимocть исследования отличий и специфики методологии наук о духе" и "наук о природе", что философию жизни сближало с неокантианством. Исследование психологической доминанты осуществляется в философии жизни в рамках развития описательной методологии, связанной не с объяснительной традицией и рациональными методами, а воссозданием механизмов духовной преемственности в историко-культурном процессе, вычленением духовных феноменов общечеловеческого характера.

Описательная психология рассматривается в философии жизни как методологическая основа "наук о духе". Отсюда главное требование историко-культурного познания - понимание, переживание ученым тех историко-культурных событий, которые он исследует. Истинное понимание требует не объяснения, а интерпретации, адекват-

ность которой определяется глубиной и интенсивностью "переживания" и "проникновения" исследователя в суть изучаемых событий.

Проявлением убежденности в том, что жизнь не может быть отражена адекватно при помощи понятийного мышления, становится попытка представителей философии жизни найти новый стиль философствования, в котором мысль фиксировалась бы с моментальностью возникающих жизненных впечатлений: афористически-метафорический. Вчувствование в историко-культурные контексты требует интуиции, которая дает непосредственное знание о развитии культурных организмов, возрастные изменения которых и составляют содержание исторического процеса. Редукционизм философии жизни дал возможность рассматривать культурные организмы по аналогии с организмами биологическими, проходящими в своем развитии ряд обязательных этапов: зарождение, юность, зрелость, упадок. Согласно философии жизни в мире культуры господствует случайность, рок, здесь нет причинности и объективных закономерностей.

Философия жизни была попыткой найти интегральные основания для поливариантной творческой реализации человечества, проявляющейся в разных формах существования, в разных типах культурной самобытности. Исконное противоречие между рефлексией и интуицией в познании и отражении мира, между рассудочно-расчленяющим и интуитивно-целостным его постижением, воплощаемое в создаваемой данной культурой картине мира, отразилось и в понимании феномена самой культуры. Культура трактовалась либо как сфера, враждебная жизни как таковой, либо как сама жизнь.

Антиномичность такого подхода была в полной мере выражена в философии Фридриха Ницше.

Являясь родоначальником "философии жизни", выразившим "трагедию культуры" на переломном этапе конца XIX - начале XX вв., Ницше попытался осмыслить кризисные явления современной ему эпохи, опираясь на o6щефилософский и конкретно-исторический анализ. В результате он дал развернутую критику основ западноевропейской цивилизации (античная культура и христианство), рассмотрел проблемы и проявления кризисов буржуазной культуры и разработал типологические основания для анализа общекультурного процесса. Сложность и противоречивость немецкого мыслителя в полной мере отразились на его философий, изложенной в афористичной форме в мно-

гочисленных сочинениях и эссе: "Антихристианин", "Так говорил Заратустра", "По ту сторону добра и зла", "Воля к власти и др. Его современник Г.-Х. Файхингер (1852-1933) писал о Ницше: "С одной стороны, учение Ницше разру­шительно и в руках неосторожных и недозрелых может действовать как умственный и нравственный динамит. Но с другой стороны, оно... может вывести нас из "догматиче­ской дремоты" и принудить пересмотреть и заново обосно­вать наши интеллектуальные и моральные блага и цен­ности". Философские взгляды Ницше базируются на иммо­рализме, на сильной антирелигиозной, антихристианской тенденции, на интуитивизме, антидемократизме, индиви­дуализме. волюнтаризме.

Современную ему культуру немецкий философ крити­кует за пессимизм, нигилизм, распространение социалисти­ческих идей (т. к. они подчиняют индивида общему, госу­дарству), господство массовости, феминизм, религиозность.

Развитие культуры - результат адаптации человече­ского существа к условиям своего существования. Человек, являясь изначально "слабым животным", вынужден использовать в этом процессе не волю, а интеллект и фан­тазию. Рациональность, заложенная в основе культуры и проявляющая себя прежде всего в символотворении, несет гибель основанной на этом культуре. Культура создавалась посредством языка, логических законов. Язык же не может выразить богатство мира, лучше всего фиксируемого в до­логическом переживании. Язык, система значений и симво­лов оторваны от реальных объектов, в то время как истин­ное схватывание сущностей не требует рефлексии, не нуж­дается в символической деятельности интеллекта.

Символы и язык конституируют иную реальность, чем она есть на самом деле. Они приводят к созданию сферы тождественных смыслов, фиксированных значений, по­вторяющихся регулянтов. Этот мир разума ведет к фор­мированию поведенческих стереотипов, годных лишь для массы - "слишком многих", как называет нетворческое большинство Ницше. Язык и связанный с ним интеллект создают условия, гасящие инстинктивную волю к жизни, что приводит к деградации человеческой личности. Иное дело - чувственно-образное отражение действительности, фиксированное в искусстве. Это - "страна" фантазии, интуиции, целого схватывания действительности.

Человеческая культура пытается примирить два способа видения и объяснения мира, два стиля жизни. Поэтому культура всегда антиномична, это попытка обуздания хао-

са, попытка его оформления, упорядочивания. Ницше полагал что могут существовать два типа культурной ориен­тации, два типа культуры. Первый связан с оформленностью, дискурсивностью, рационализмом, сознательным противостоянием миру. Это "аполлонийская культура". Ее Бог - Слово, ее цель - упорядоченность мира ценой его упрощения, схематизации, в конечном счете, - отрицания Предельное развитие аполлонийского начала ведет к стереотипизации культуры, к утере самосознания как ценности. к манипулированию лишенными воли индивидуумами, к культу посредственностей, что со всей силой очевидности проявляется в западноевропейской культуре.

Второй тип связан с творческим отношением к миру, с проявлением всех возможных человеческих свойств, что требует оптимального развития индивидуальности, основанной на волевом начале, на личностных качествах, непосредственно влияющих на динамику культуры. В основе этого типа культуры лежит трагическое отношение к миру, эмоционально-чувственное "схватывание действительности". Второй тип культуры Ницше называет "дионисийским".

Если первый тип культуры, воплотившийся в спекулятивной философии, христианстве с его аскетической моралью, губит индивидуальность и искажает мир, то дионисийская культура строится на мистическом "схватывании" целостности и гармонии Вселенной и предполагает культурное бытие сверхличности.

Культура, раз рожденная человеком, бесконечное число раз рождает самого человека При этом человек может относиться к культуре двояко, он может искать в культуре знакомые ценности, парадигмы, идеалы, воспроизводя во­круг себя уже освоенную культурно-социальную ситуациию при помощи "культурных костылей" - стереотипов Эвристическая деятельность человека сводится к минимуму, заменяясь механически-поисковой. Это "лабиринтный человек". С другой стороны, человек может не искать "нить Ариадны" (т. е привычных ориентации) в лабиринте культуры, а сам создавать культурные ценности, становясь сверхличностью, отвергнувшей власть духовных и социальных авторитетов. Ф. Ницше убежден, что культура зиждет­ся на отдельных личностях, подчиняющих себе массу,ибо люди существуют в его глазах лишь для повиновения и нуждаются в могучих, властных натурах.

Культура - область и результат деятельности элитарного человека, наделенного волей к жизни и свободного

предустановленной морали. Сверхчеловек - абсолютно свободная личность, сознательно берущая на себя ответст­венность за свои поступки и прокладывающая путь в истории и культуре. Он создает, а не потребляет, творит, а не разрушает Его деятельность не нуждается в "нити Ариадны", так как всякие стереотипы и клише чужды ему. Он сам творит эти клише для иных - для ведомых "ла­биринтных" людей.

Сверхчеловек сознательно изолируется от толпы. Сфера его бытия - эстетизированный воздух элитарной культуры, существующей для немногих, обращенной в бу­дущее, создающей поле для всестороннего развития лич­ности Идею сверхчеловека и сам этот термин Ницше заим­ствует у Гердера и Гете, применяя ее для описания высшей породы людей, "людей-господ". Сверхчеловек у Ницше вы­ступает в двояком плане, как идеал социокультурного раз­вития человечества и как уже исторически воплощенный феномен, олицетворенный выдающимися личностями (На­полеон, Август, Цезарь, Александр Македонский и т. п.). Особенность сверхлюдей - в исповедовании принципа "любви к превратностям судьбы". Они принимают жизнь такой, какая она есть, со всей болью и скорбью, которые отражаются в человеческой истории и культуре. Сверхче­ловек любит жизнь, защищает ее, опровергая безволие "массы". Вместе со своим специфическим отношением к жизни как к высшей ценности сверхчеловек привносит в культуру героический пафос, свободу духовной самореали­зации, стихию полифонических чувств и эмоций, апофеоз деятельного самоутверждения Культура как истолкование жизни базируется на истолковании аффектов, на мире вле­чений и потребностей, которые, уже истолкованные, при­обретают власть нормы."" В элитарной культуре господст­вуют нормы волевых изъявлений сверхличности, которая при помощи воли гармонизирует хаос мира аффектов. В массовой культуре царит "коллективная воля массы сла­бых", обосновывается право на приспособление и состра­дание Поэтому массовая культура не возвышает человека, не задает ему уровень духовного развития, а низводит его на ступень серой посредственности без лица. В массовой культуре все узнаваемо, все привычно, она тешит иллюзией, сказкой, мифом, она обласкивает ничтожество ограниченных людей. Но когда тонкий слой культуры спадает, ограниченная скотина предстает взору. Аристократическая (элитарная) культура, противостоящая культуре рабов, характеризуется изысканностью, исключительностью,

обособленностью. Ницше доказывал, что в истории нет права равных, человек неравен другим изначально. Поэто­му и культура не должна уравнивать, она должна подчер­кивать естественное неравенство, культивировать дистан­цию зависимости для одних и свободную силу для других. Культура - способ сохранения определенной формы жиз­ни Вот почему она - лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом. Ценности культуры всегда отно­сительны, они - результат адаптации человека к вызовам социоприродного существования. Ценности культуры мо­гут быть истинными, ложными, просто предрассудками, на их не может не быть, так как родовые признаки человече­ского существа диктуют утилитарно-постоянный характер некоторых из этих ценностей (так называемые "вечные истины", некоторые морально-этические нормы, философ­ские категории и т. п). В этом смысле культура двигается как бы в круге вечного возвращения, вынужденная воспро­изводить раз удачно найденные формы жизни и адаптация к ним. Только авангард культуры в лице новой популяции сверхлюдей может прорвать этот круг, создавая принци­пиально новые формы жизни Сверхчеловек-сплав врож­денных черт гениальности с целенаправленным воспита­тельным процессом. Сверхчеловек Ницше, идущий на сме­ну людям старой западноевропейской культурной тради­ции, - это Ребенок. Именно новая раса "людей-детей" разрешит противоречия современного социокультурного развития, преодолеет кризис культуры, ее упадок, гиперразвитие отдельных сфер цивилизации, подавление и отчуждение личности. Люди-дети принадлежат к миру и жизни, растворены в них, а не противостоят им, они обла­дают жизненной энергией и неограниченным творческим потенциалом, они чувствуют, а не холодно размышляют. Они веселы и радостны Ницше рисует воображаемую страну "детей будущего". Подобные люди суть земные бо­ги, это - созидающие существа, которые сами берут в руки свою судьбу и свое будущее. Ибо никто не может снять с человека эту обязанность: нет богов, творящих или мешающих нам творить.

Создавать ценности должен сам человек, чтобы дать смысл земле и истории. На человеке будущего, освобож­денном от иллюзий прошлого и ясно, холодно и светло смотрящем в глаза Вселенной, лежит огромная ответствен­ность. Эта ответственность состоит прежде всего в том, чтобы преодолеть негативные последствия развития куль­туры Западной Европы, критическому анализу которой

Ницше уделяет особое внимание. С его точки зрения, евро­пейскую цивилизацию можно назвать культурой варварства. В ней науки служат идеям нигилизма, разрушения и по­литического господства. Ее закономерное развитие приве­дет к эпохе борьбы за власть над земным шаром, которая будет вестись во имя основных философских учений. Это эпоха потрясений и страшных войн, кризисов политиче­ской власти и национальных катаклизмов.

Социокультурную эволюцию в будущем Ницше связы­вал прежде всего с надеждой объединения двух великих исторических и культурных традиций - немецкой и рус­ской Уважение к славянской культуре, к культурам иных народов заставляет Ницше поставить проблему культурно­го синтеза на основе утверждения "истинно человеческих оснований культуры", на основе реализации "высокой ода­ренности разных наций".

Философия жизни имела большое значение для разви­тия персонализма, экзистенциализма, неофрейдизма. Пройдя период наибольшего интереса к себе в первой чет­верти XX века, философия жизни переживает сегодня свое возрождение, своеобразный ренессанс. В последние деся­тилетия XX в. ежегодно издается около 20 монографий по проблематике философии жизни, выходит огромное коли­чество статей, проводятся десятки международных науч­ных конференций. Можно сказать, что проблемы, подня­тые философией жизни, и решения, ею предложенные, актуальны до сих пор и требуют разностороннего пере­осмысления.

Литература

Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990.

Сумерки богов. М., 1990.

Самосознание европейской культуры XX в. М., 1991.

жизни, основатель концепций творческой эволюции и интуитивизма. Основные работы: «Непосредственные данные сознания» (докторская диссертация, 1889), «Материя и память» (1900), «Творческая эволюция» (1907), «Два источника морали и религии» (1932). В своих работах Бергсон обосновывает свободу человека с позиции витализма, эволюционного спиритуализма и интуитивизма.

Онтология. Идея творческой эволюции

Бергсон считает, что основанная на идеях случайной изменчивости и естественного отбора теория эволюции Дарвина не объясняет высокую скорость эволюции жизни на земле – слишком мало времени прошло от появления простейших до высокоорганизованных форм жизни. Вслед за Г. Спенсером Бергсон формулирует собственную идею творческой эволюции.

Философ выдвинул концепцию творческой эволюции , согласно которой первоначально существовало некое Сверхсознание, Жизнь, Дух, Единое Целое . Источником развития органического целого является «жизненный порыв », т.е. порыв к жизни, цели, творчеству и новым смыслам. В результате жизненного порыва Дух распался на материю и сознание , появились неорганические вещества, растения, животные, люди. Материя – это дух «отпавший», где напряжение окончательно стало протяжением ; механические тела движимы извне. Всякое органическое целое имеет источник развития в самом себе. Живое эволюционирует ко все более возвышенным состояниям. Таким образом, все есть дух, но на разных ступенях его интенсивности, напряжения. Дух нельзя разложить на отдельные части, ему нельзя приписать детерминизм. Дух свободен.

Гносеология. Длительность. Интуитивизм

Интуитивизм – это основанное Бергсоном направление в гносеологии, в котором утверждается, что в основе познания лежит не опыт и не разум, а интуиция, связывающая данные опыта с данными разума, способная ухватить то, что не способен познать интеллект.

К интуитивизму Бергсон пришел через размышления над апориями Зенона, в которых показывается, что движение мыслить логически невозможно [п. 2.1.3]. Бергсон видит в выводе Зенона ущербность человеческого интеллекта.

Интеллектом Бергсон называл «совокупность дискурсивных способностей ума, изначально предназначенных для того, чтобы мыслить материю» . «Интеллект ясно представляет себе только прерывное» . Аналитичный, дробящий становящееся на части интеллект может постичь лишь неживое, механическое, отдельные фрагменты реальности, описывая их в понятиях, схемах, законах, причинно-следственных связях. Любое движение для интеллекта является лишь набором последовательных положений в пространстве, а факт его непрерывности совершенно необъясним. «Анализировать можно вещь, но не процесс; можно расчленить протяженность, но не длительность. Если же мы все-таки пытаемся его анализировать, то бессознательно превращаем процесс в вещь, а длительность в протяженность» . Для интеллекта мир подобен рядоположенным кадрам кинофильма, представляющим не саму реальность, а только ее условное изображение. «Сознание, одержимое ненасытным желанием различать, заменяет реальность символом и видит ее лишь сквозь призму символов» .

Живое – не вещь, оно определяется не состоянием частей, а целым; под влиянием одинаковых внешних условий живое сегодня поступает иначе, чем вчера. Живое невозможно познать рационально, ибо живое меняется, оно длится. Таким образом, Бергсон вводит одно из центральных своих понятий – длительность. Не только живое, но и весь мир, по Бергсону, представляет собой длительность – процесс, разнородные элементы которого взаимопроникают, а не рядоположены. «Длительность – это непрерывное развитие прошлого, вбирающее в себя будущее и разбухающее по мере движения вперед» .

Дух в одних существах (животных) проявляется больше инстинктом , в других (людях) – интеллектом .

«Интеллект характеризуется естественным непониманием жизни. Инстинкт же, напротив, принял форму жизни. В то время как интеллект рассматривает все с механистической точки зрения, инстинкт действует, скажем так, органически. Если бы проснулось дремлющее в нем сознание, если бы он был направлен вовнутрь, в познание, а не вовне, в действие, если бы мы умели его спрашивать, а он мог бы нам отвечать, – он открыл бы нам самые сокровенные тайны жизни» .

Существует нечто среднее между инстинктом и интеллектом – интуиция . Интуиция действует изнутри духа, и поэтому способна ухватить длительность. Интуиция – есть «видение духа со стороны самого духа». Она непосредственна, как инстинкт, и сознательна, как разум. Интуиция находит путь симпатии, а потому совпадает с тем, что уникально и невыразимо в объекте. Таким образом, Бергсон утверждает новое направление в гносеологии – интуитивизм.

О свободе

Свобода первична и неопределима, ибо «всякое определение свободы оправдывает детерминизм» . В отличие от Канта, исключившего свободу из пространственно-временного мира явлений, Бергсон связал ее с природой самого мира. Человек, как всякое живое существо, обладает личным началом, персональностью, глубинной природой самого человека – длительностью. Чем более поступки человека выражают индивидуальность, тем менее он предсказуем и тем более свободен. Таким образом, свобода, по Бергсону, связана с интуитивным постижением своей персональности, «помещением себя в длительность».

Погрузиться в чистую длительность очень трудно, поскольку мы чаще всего живем внешней жизнью; «… мы бываем свободны каждый раз, когда хотим вновь вернуться к самим себе; но мы редко этого хотим» .

Бергсон утверждает, что есть два различных психических состояния человека. Первое – «пространственное», социальное «я». Второе – состояние погружения вглубь своего сознания, в длительность.

«Наше существование развертывается скорее в пространстве, чем во времени; мы живем больше для внешнего мира, чем для себя; больше говорим, чем мыслим; больше подвергаемся действиям, чем действуем сами. Действовать свободно – значит вновь овладевать самим собой, снова помещать себя в чистую длительность» .

«Но моменты, когда мы вновь постигаем самих себя, очень редки, и потому мы редко бываем свободными. Большей частью мы существуем как бы вне самих себя. Мы замечаем только обесцвеченный призрак нашего «я», лишь тень его, которую чистая длительность отбрасывает в однородное пространство» .

В противовес детерминистским концепциям свободы как познанной необходимости Бергсон утверждает, что свободное действие недетерминировано, оно «не может быть выражено законом, ибо это психическое состояние – единственное в своем роде и больше никогда не повторится» .

О философии. Путь к истинной философии, по Бергсону, – это путь к самому себе, к фактам собственного сознания, это путь погружения в собственную длительность. «Поищем в глубине себя такой пункт, где мы чувствуем себя более всего внутри нашей собственной жизни. И мы погрузимся тогда в чистую длительность, в которой безостановочно идущее прошлое беспрерывно увеличивается абсолютно новым настоящим» .

Этика. Два типа морали и два типа общества

Бергсон в работе «Два источника морали и религии» (1932) ввел в научный оборот понятия: статическая мораль и динамическая мораль, закрытое общество и открытое общество .

Статическая мораль формирует из человека простого исполнителя, элемент некоего социального механизма, члена закрытого общества , направленного на самосохранение, возлагающего на индивида статическую мораль как систему безличных норм, диктуемых требованиями сообщества, общественным прессингом.

Открытая мораль зиждется на свободе, любви, участии и живом примере. Она способствует формированию члена открытого общества , основанного на «любовном порыве», морали творческой эволюции, на признании главной ценностью идеалов целостного человечества, на принципе справедливости, на предельном динамизме общества и его институтов.

Два типа религии. Бергсон различал религию статическую и динамическую. Статическая религия служит сохранению общества и психологической защите индивида. Суть динамической религии заключена в мистике, цель которой в соединении человека с Творцом. Святые благородные люди одним своим существованием осуществляли призыв следовать за собой, их мистическое начало способствовало пробуждению мистического начала в других.

Возможность дальнейшего прогресса человеческого общества Бергсон видит лишь в открытом обществе, динамической морали и динамической религии. Философ выделяет в качестве главных принципов развития человечества: любовь к человечеству, «дух простоты», отказ от искусственных потребностей, вызванных преимущественным развитием «тела» человечества в ущерб его духовной культуре.

Критика учения

Т. Адорно: «Интуиции бывают удачными только изредка, временами. Всякое познание, даже собственное сознание Бергсона, нуждается в рациональности, которую Бергсон презирает; нуждается именно в тот момент, когда познание должно стать конкретным. Длительность, возведенная в абсолют, чистое становление, actus purus, обернулась бы тем самым отсутствием времени, той самой вневременностью, которую Бергсон порицает в метафизике, начиная с Платона и Аристотеля».

Как отметил Дж. Ролз, у интуитивизма как социальной теории есть один недостаток, состоящий в невозможности единых стандартов для оценки тех или иных социальных концепций. Бергсон предлагал действие с помощью интуиции под руководством того, что кажется правильным, но так как степень развитости интуиции у всех разная, то и согласованность в социальных действиях маловероятна.

Значение учения . Учение А. Бергсона укрепило позиции западной онтологии процесса и иррационализма. Бергсон показал, что рационалистическая методология раскладывания по полочкам малоэффективна в понимании процессов жизни и обосновал необходимость интуиции. Интуитивизм Бергсона значительно повлиял на прагматизм, экзистенциализм и постмодернизм.

«Философия жизни» - культурное течение современной философии, стремящееся постичь сферу культуры и ее роль в жизни человека. Эта философия выступает за реабилитацию жизни, против ее ущемления политическими, экономическими и другими утилитарными подходами. Понятие «жизнь» заменяет понятие «бытие». Бытие - статичное состояние, а жизнь - движение, становление. Вместе с тем жизнь - это и деятельность, творчество, самовыражение, форма объективизации человека в культуре, позволяющая ему реализовать и познать самого себя. Жизнь, как поток, неуловима рассудочными методами познания. Ее назначение осознается особыми познавательными способностями: переживанием и сопереживанием, интуицией, верой, любовью.

Три школы: «академическая философия жизни» (Георг Зиммель), «творческая эволюция» (Анри Бергсон) и «философия воли» (Фридрих Ницше).

Георг Зиммель (1858-1918) в теории «академической философии жизни» определяет жизнь как факты воли, побуждений, чувств, переживаний. Действительность - это то, что содержится в опыте самой жизни. Это чистые переживания, «жизненный опыт». «Жизненный опыт» выступает объектом познания. Он не сводится к разуму, он иррационален.

Жизнь - это поток, изменение, творчество. Отрицается возможность знания как отражения закономерного, всеобщего. Методом наук о духе (история, философия) является, например, непосредственное переживание исторических событий. Эти науки используют герменевтику - искусство истолкования, искусство «понимания» письменных текстов, «зафиксированных низменных откровений», т.е. на первое место выступают не объективные факты, а побудительные мотивы, идеи и эмоции, субъективная сторона деятельности людей.

Анри Бергсон (1859-1941) создал философию «творческой эволюции», в которой опирался на естествознание. Единство эволюции природы и развития человека. Центральное понятие - «жизненный порыв». Жизнь - это непрерывное творческое становление. Материя - косное начало бытия, сопротивляясь, подчиняется жизни. Эволюция природы благодаря этому становится творческой эволюцией. Мир предстает как единый, непрерывно и необратимо развивающийся, спонтанный и непредсказуемый. Рождая все новые формы, он находится в состоянии непрерывных становлений. Человек приспособился к материальному миру с помощью интеллекта. Интеллект разделяет мир на тела, элементы, а затем конструирует из них искусственные единые картины мира. Мир и его движение «охватывается» интеллектом примерно так же, как он «схватывается» в кинематографе, где естественное движение жизни подменяется искусственным с помощью движения кинопленки, состоящей из отдельных мертвых кадров. Интеллекту недоступен «жизненный порыв». Его познание возможно только на основании интуиции. Интуиция позволяет проникнуть в самую суть вещей. Интуиция - основа духа, сама жизнь. Эволюция - особый процесс, в ходе которого первоначальная интуиция разделяется на инстинкт и интеллект. В первом случае она лишается самосознания, во втором - способности проникнуть в сущность реальности. У человека интуиция почти целиком отдана в жертву интеллекту. В «пограничных» ситуациях, когда речь идет о жизненных интересах первостепенной важности, интуиция освящает человеческое «Я», его свободу, судьбу и место во Вселенной.