Тарелки ваши будут наполнены до краев но. Придет время

Свидетель эпохи. Академик Олег Богомолов: «Чем настойчивее мы предостерегали, тем снисходительнее становилась улыбка Гайдара»

В борьбе с «реформами» радикал-либералов 90-х годов российских учёных поддерживали нобелевские лауреаты, известные экономисты из США. О совместном противодействии авантюрно навязанной стране «шокотерапии» вспоминает активный участник событий академик РАН Олег БОГОМОЛОВ .

– Олег Тимофеевич, человек устроен таким образом, что его взгляды на протяжении жизни эволюционируют. Хорошо помню ваши статьи в перестроечных «Московских новостях», ваше активное участие в деятельности Межрегиональной депутатской группы. Однако вы не согласились с политикой «шоковой терапии», которую начало проводить опекаемое Ельциным новое правительство России во главе с Егором Гайдаром, стали его оппонентом. Изменились ли ваши взгляды?

– Да, конечно, кое-что уточнялось, что-то сегодня видится по-другому. Но, в главном, мое отношение к обвальной приватизации и либерализации, к тому, что результатом гайдаровских преобразований стала деградация российской экономики, не изменилось. Я могу это подтвердить моими книгами и статьями, относящимися как к началу «реформ», так и к последнему времени. Вряд ли преувеличу, если скажу, что пытался последовательно придерживаться тех позиций, которые были сформулированы 20 с лишним лет назад. К сожалению, они были проигнорированы «верхами». Ладно бы, речь шла только о моих личных предложениях. Досаднее, что не воспользовались советами крупнейших российских и американских экономистов, в том числе, лауреатов Нобелевской премии. Практика подтвердила их правоту, однако за допущенные грубые просчёты никто не понёс ответственности. До сих пор не вижу готовности признать справедливость высказанных тогда рекомендаций. Несмотря на то, что ныне только 20% опрашиваемых социологами граждан поддерживают начатые в 1992-м реформы, а большинство относятся к ним отрицательно, выводов из этого не делается. Почему, образно говоря, не сработали механизмы иммунной защиты общества? Где клапаны, которые сбрасывают излишнее давление, дабы котел не взорвался?

Напомню историю выбора модели рыночных преобразований. В ноябре 1989-го для обсуждения курса реформ в Колонном зале собрались экономисты, хозяйственники, партийные работники. Присутствовали Михаил Горбачёв и Николай Рыжков.

Главным докладчиком был заместитель председателя правительства академик Леонид Абалкин, который изложил три возможных варианта реформирования. Первый – инерционный, не требовавший проведения серьёзных изменений сложившегося порядка. «Медленным шагом, робким зигзагом» идти вперёд, поправляя и совершенствуя то, что плохо работает. Второй вариант – «шоковая терапия», «либерализация» всего и вся: торговли, цен, предприятий, находящихся в государственной и общественной собственности. Этот сценарий рассматривался как провальный, способный разрушить экономику. И, наконец, третий вариант – умеренно радикальный, который докладчик поддерживал. Он предусматривал сохранение государственного регулирования экономики наряду с развитием рыночных отношений.

К сожалению, история распорядилась так, что модель постепенного перехода к рынку при ведущей роли государства не была принята в ельцинской России. Выбрали самую авантюрную реформу – и «шоковая терапия» стала базой развития страны на последующие годы.

– Почему не были учтены неизбежные для такого сценария риски?

– Мы предупреждали Ельцина. Но «короля делает» свита. Ельцин всецело доверился Геннадию Бурбулису, который стал секретарём созданного при президенте РФ Консультативного совета, а позже занял ключевую должность в правительстве – государственного секретаря. Я был членом этого совета. В отсутствии Ельцина Бурбулис втайне от всех усадил за работу на подмосковной правительственной даче в Архангельском группу молодых радикально настроенных экономистов во главе с Егором Гайдаром. Они должны были подготовить план реформы к приезду российского президента из отпуска (после событий в августе 1991 года он уехал на юг). Младореформаторы сочли необходимым лечить экономику с помощью «шоковой терапии». После некоторых колебаний Ельцин с этим согласился.

Смелость, решительность, обещание быстрых результатов – всё это импонировало Ельцину, поскольку было в его характере. Но когда на Консультативном совете он стал информировать нас, что собирается делать в ближайшее время, мы стали возражать. Как можно осуществить приватизацию и либерализацию без того, чтобы не вывернуть карманы граждан? Отпуск цен неминуемо превратит в ничто накопления граждан в Сбербанке, одолженные ими деньги взамен облигаций государственных займов и, наконец, то, что хранилось в «кубышках» и т.п. Ельцин удивился. Он даже не задумывался над тем, что станет с зарплатами, с накоплениями.

– И все-таки остановить надвигающуюся беду не удалось?

– Да. Хотя попытки предотвратить её продолжались. Когда вышеупомянутые реформы уже созрели в узком кругу либерально настроенных экономистов, но ещё не были превращены в законодательные решения, тогдашний руководитель Всесоюзной телерадиокомпании Егор Яковлев предпринял попытку урезонить Гайдара, организовав обсуждение намечаемого рыночного переустройства с оппонентами. Состоялась встреча – моя и академика Николая Шмелёва – с Гайдаром, на которой мы пытались удержать его от либеральных крайностей. Егор Тимурович пришёл на встречу со своим папой – адмиралом, который в то время работал в газете «Московские новости».

Из состоявшегося разговора стало ясно, что разработчик реформы безжалостно относится к предстоящим жертвам населения, он не придаёт им большого значения, поскольку быстрый переход к рыночной экономике якобы всё оправдает. Мы так не думали. И поэтому пытались усовестить его: мол, что делаешь, ты же ограбишь народ… Но чем настойчивее предостерегали, тем снисходительнее становилась улыбка Гайдара. Не были услышаны и мои сомнения по поводу приватизации. То, как она задумывалась, представляло в перспективе сплошной грабёж народа. Начиная рыночный эксперимент, мы обязаны были добиться улучшения жизни простых людей. Нельзя же всё время только отбирать. Если основная масса населения впадёт в бедность и нищету, это может обернуться взрывом.

Из высказываний Гайдара-младшего следовало, что он за быструю приватизацию, однако не имеет чёткого представления, как её проводить. Тем не менее, его папа наседал на нас: мол, вы, экономисты старой школы, живёте прошлым днём. Убедить Егора нам не удалось, да он уже мало что мог сделать. На сторону его «реформ» встал Ельцин.

– Олег Тимофеевич, но ведь наряду с вами, Николаем Шмелёвым, Егором Яковлевым, членами президентского консультативного совета являлись другие известные интеллектуалы. Например, академик Георгий Арбатов, приверженец «народных предприятий» Святослав Фёдоров, писатель Даниил Гранин… Всех ваших усилий оказалось недостаточно, чтобы скорректировать навязываемый стране курс?

– Нас выслушивали, как правило, без возражений, но не принимали во внимание. По мере обострения социально-экономической обстановки в стране совет стал собираться всё менее регулярно, а затем и вовсе наступил длительный перерыв, после которого многих из нас поблагодарили за работу и заменили сторонниками проводимой политики. Именно отсутствие обратной связи в отношениях между властью и обществом, властью и оппонентами, её нежелание признавать ошибки и неумение извлекать из них уроки – более чем всё другое объясняет неудачный старт рыночных реформ в России.

– Почему новое правительство вело себя словно секта, не желая как-то объяснить свои действия, намерения широкой общественности?

– Видимо, для него важнее была поддержка американской администрации, МВФ и других влиятельных сторонников рыночного фундаментализма. На московском конгрессе Международной экономической ассоциации в августе 1992 года в моём докладе на пленарном заседании говорилось о далеко ещё не ясных шансах на успех реформ. Егор Гайдар, выступавший вслед за мной, утверждал другое: что мы имеем от предпринятых мер первые положительные результаты, и всё идёт по плану. Последующий опыт со всей очевидностью показал, что «архитекторы реформ» просчитались. Страна до сих пор не может выбраться из того бедственного положения, в котором оказалась в результате «шоковой терапии». Мы лишились обрабатывающей, текстильной, приборостроительной промышленности, погубили своё сельское хозяйство и живём только благодаря экспорту нефти и газа из разведанных в советское время огромных запасов. Кризисным явлениям в экономике сопутствовали провалы в государственном управлении и серьёзные проблемы в общественной жизни: моральная деградация, рост преступности, потеря молодыми людьми нравственных ориентиров.

И все-таки до октября 1993 года, когда Ельцин осуществил государственный переворот и расстрелял из танков парламент, ещё существовала перспектива корректировки курса. Но наступил «чёрный октябрь», и он побудил российских экономистов прибегнуть к другим возможностям убеждения руководства страны.

Так возникла российско-американская Группа экономических преобразований, объединившая учёных двух стран. Её созданию предшествовала моя поездка в Соединённые Штаты в 1994 году, беседы с нобелевскими лауреатами Василием Леонтьевым, Лоуренсом Кляйном, Кеннетом Эрроу, Джеймсом Тобиным. Договорились о том, что выскажем российскому руководству совместную точку зрения: как можно приостановить негативные процессы и создать условия для восстановления экономики, нормализации общественной жизни. Обращение к будущему главе государства под заглавием «Новая экономическая политика для России» появилось перед вторым туром президентских выборов в 1996 году в «Независимой газете» от 1 июля. Его подписали шесть российских академиков, три лауреата Нобелевской премии и два профессора-экономиста из США. Обращение включало пять пунктов конкретных предложений по выходу из затянувшегося кризиса. К сожалению, большая часть того, о чём говорилось, осталось благим пожеланием.

Вот как оценивал этот документ один из подписавших его – профессор Калифорнийского университета Майкл Интрилигейтор: «К сожалению, реформы привели не к рыночной экономике, а скорее к криминальной. Социальными последствиями преобразований было колоссальное увеличение части населения, впавшего в абсолютную бедность… Основным было предложение для российского правительства играть более важную роль в экономике, такую, как например, играют правительства в США, Швеции и Германии… Мы предлагали, чтобы государство помогало переключать инвестиционные потоки с непроизводительных вложений, таких как строительство роскошных зданий или спекуляция, в производительные… Мы утверждали, что задачей правительства является сохранение двух главных богатств России: человеческого капитала и природных ресурсов. Оно должно позаботиться о том, чтобы рента от минеральных ресурсов преобразовывалась бы в государственные доходы и общественные инвестиции… Мы указывали, что политика правительства не должна основываться на тезисе, что секретом рыночной экономики является частная собственность, а на признании того, что таким секретом является скорее конкуренция».

Американские и российские исследователи выступили единомышленниками в том, что касается сочетания в переходный период наличия сильного государственного и рыночного секторов экономики. И наши авторы, и нобелевские лауреаты Лоуренс Кляйн, Джеймс Тобин выражали убеждённость в том, что смитовская система свободного рынка может работать только в условиях, когда существуют социальные институты, направляющие эгоистическую энергию и жажду прибыли в конструктивное русло.

Авторы обращения предлагали российскому государству взять на себя основную роль в обеспечении динамичного и устойчивого развития, как это происходит в смешанных экономиках. И что же? В верхних эшелонах до сих пор продолжают звучать заявления о том, что государство должно уйти из экономики. Правда, на практическом уровне его роль все-таки усиливается. Создаются государственные корпорации, предпринимаются попытки индикативного планирования. Но пока экономика подчиняется стихийным процессам, и государству не удалось побороть коррупцию и уклонение от налогов, остановить бегство капиталов и умов, воссоздать обрабатывающую промышленность, развить транспортную и другую инфраструктуру. Ранее была сделана ставка на доминирование частного сектора, которая себя не оправдала. Оказалось, что отказ от регулирования по отношению к нему грозит ещё большими бедами, чем усиленное развитие государственного сектора.

– Может быть, пример реформирования в постсоциалистических странах Европы подтолкнет нас к решительным шагам?

– В некоторых странах Восточной Европы, несмотря на неблагоприятную либеральную парадигму, новым властям удалось выправить ряд перегибов и ошибок своих предшественников, повернуть общественность к осознанию более активного вмешательства государства в регулирование общественной жизни. У нас же до сих пор действует даже не плоская шкала налогообложения, а регрессивная. Большая часть народа платит со своей зарплаты 13 процентов. А получатели дивидендов – всего 9 процентов. Разница – в пользу богатых и сверхбогатых.

Что толку, что мы время от времени говорим о необходимости прогрессивного налогообложения? Вы где-нибудь видели примеры его осуществления? Была попытка обложить прогрессивным налогом владельцев дорогих автомобилей. Но обратите внимание, какую панику это вызвало. Хотя тех, кто может позволить себе купить машины стоимостью свыше 700 тысяч рублей, не так уж много даже в Москве.

Предложения науки, которая призвана вооружать политику идеологией, экономической стратегией, были отброшены. А сегодня мы по существу пытаемся ликвидировать прежнюю Академию наук и заменить её бюрократической структурой, подчинённой некомпетентным чиновникам. Мнение крупнейших ученых авторитетов Запада, лауреатов Нобелевской премии о том, как изменить курс, не были приняты во внимание. В результате страна понесла колоссальные моральные и материальные потери.

К сожалению, к началу реформ в 1990-е общественное мнение в значительной своей части было уверено, что «нельзя быть немножко беременным». Надо либо рыночную экономику внедрять, либо плановую; середины здесь нет. На фоне таких настроений китайский опыт выглядел нонсенсом. Между тем в этой стране анклавы рыночного хозяйства мирно сосуществовали с государственными, с административным управлением. Ничто не мешало нам последовать опыту Китая и поднять сначала на основе рыночных отношений между городом и селом производство продовольствия, а затем распространить этот успех – постепенно, шаг за шагом – на другие отрасли народного хозяйства. Можно сочетать то и другое!

В июне 2000 года российские и американские экономисты (10 из России, в том числе, 8 академиков; 8 из США, из них троё нобелевских лауреатов) вновь выступили с совместным обращением к российскому президенту, предлагая новую повестку реформ. На этот раз – с учётом опыта прошедших лет. Попытались объяснить, почему для успеха нужны эффективные институты рыночной инфраструктуры, такие как надёжный бухгалтерский учёт, независимый аудит и правовая система, развитая и здоровая банковская система и система страхования, прогрессивное налогообложение, строгое соблюдение налогового законодательства и плательщиками, и контролирующими службами.

Новое обращение поддерживало Владимира Путина в его желании усилить роль государства с тем, чтобы оно могло играть более активную роль в экономике. Однако президенту явно не повезло с советниками. В их числе оказались полуграмотный экономист Андрей Илларионов, который потом предал своего руководителя, и упёртый фундаменталист-рыночник, тогдашний начальник Экспертного управления президента РФ Аркадий Дворкович.

Перестраивать своё отношение к курсу реформирования наши либеральные экономисты не собираются даже после уроков глобального кризиса и плачевного состояния, в котором ныне оказались большинство отраслей и российское общество. Мне вспоминается давнишняя дискуссия с радикал-реформатором Евгением Ясиным. Он и сегодня, не будучи уже министром, является идейным гуру наших неолибералов в качестве научного руководителя Высшей школы экономики. Тогда, в первый год шокотерапии, он призывал начинать незамедлительно рубить существующую организацию экономической жизни, а как, с какого конца – «потом разберёмся». Такие авантюристы и завели страну в тупик. И продолжают гипнотизировать соотечественников, заставляя жить по внушённым им «законам» рыночного фундаментализма. А я был убеждён: чтобы построить цивилизованную экономику, нужно предварительно подготовить соответствующую институциональную инфраструктуру. Иначе получим дикий рынок, разбойничий капитализм.

– Продолжаются ли контакты с американскими учёными по вопросам оптимальной модели экономического устройства?

– Да, и глобальный кризис сделал это особо актуальной задачей. Контакты продолжаются. Многие американские учёные-экономисты пришли к выводу о несостоятельности политики рыночного фундаментализма и необходимости усиления роли государства в экономике. Похоже, что в Западном мире назревает революция в умах, начинают раздаваться призывы приглядеться к моделям европейских государств «благосостояния», к Китаю, где рождается конвергентная модель рыночного социализма или смешанного гармоничного общества, а в западном определении – «государственного капитализма». Этот опыт становится привлекательным для многих стран, особенно развивающихся.

На самом деле, как свидетельствует мировая практика, только модель общества со смешанной экономикой, которая включает в себя лучшие элементы двух некогда противостоявших друг другу систем (капитализма и социализма), обещает стать эффективной. Как вы его ни назовёте – государственным капитализмом, государственным рыночным социализмом, дело не в этом. Мне хотелось бы разделить уверенность академика, директора ЦЭМИ РАН Валерия Макарова, что в России, как в Китае, вызреет-таки общество нового типа, с иной системой ценностей и другими идеалами, что оно выступит эффективным конкурентом общества потребления (олицетворяемого, прежде всего, США), которое исчерпывает себя. У нас осталось не так уж много времени, чтобы этот прогноз воплотить в жизнь.

Александр Мешков

АКАДЕМИК БОГОМОЛОВ – РУКОВОДИТЕЛЬ,

НАСТАВНИК, УЧИТЕЛЬ

Алексей Федорович Богомолов родился в 1913 г., поступил в МЭИ, в 1937 г. окончил его с отличием и был принят в аспирантуру, затем стал сталинским стипендиатом. Незадолго до окончания аспирантуры началась Великая Отечественная война. После 3-месячного обучения в Военной академии служил на радиолокационных станциях зенитно-артиллерийских частей системы ПВО Ленинграда до конца войны. В 1945 г. был демобилизован и вернулся в МЭИ, на кафедру Радиотехнических приборов, в 1949 г. защитил кандидатскую диссертацию. В 1955 г. был назначен заведующим кафедрой РТП, в этой должности он проработал до 1991 г.

Научно-педагогическая школа возникла с развитием новой отрасли науки и техники - ракетной техники и космических исследований . Необходимость в разработке специальных радиолокационных и телеметрических систем возникла при появления ракетных систем, вначале предназначавшихся для доставки ядерных зарядов, а затем для космических исследований. Конечно, эти разработки начались не на пустом месте. В 1943 году была образована кафедра радиотехнических приборов, которая должна была обеспечить подготовку специалистов по радиолокации. Эту задачу поручили специалисту по радиолокации, разработчику первого отечественного импульсного радиолокатора будущему академику Юрию Борисовичу Кобзареву, а он пригласил на кафедру А. Ф Богомолова как специалиста, имеющего опыт работы в области радиолокации.

В 1947 г. в МЭИ начались работы по созданию радиотехнических систем обеспечения испытаний и функционирования ракетных систем. Директором Сектора Специальных работ ОНИР МЭИ (позднее – ОКБ МЭИ) , созданного для выполнения этих работ, был назначен Владимир Александрович. Котельников. После того, как он ушел в созданный им Институт радиотехники и электроники АН СССР в 1958 г., директором ОКБ МЭИ был назначен.

Алексей Федорович Богомолов после награждения

С момента образования кафедры Радиотехнических приборов в 1943 г. и по 1955 г. кафедрой заведовал научный руководитель Совета по радиолокации академик, который был основоположником центрального курса кафедры «Принципы радиолокации» (о нем см. в данном номере журнала). Этот курс, который включал наряду с теорией и вопросы построения радиолокационной аппаратуры. На основе этого курса в 1954 г. был издан один из самых первых отечественных учебников «Основы радиолокации», который выгодно отличался комплексным подходом к проектированию радиолокационных станций и элементами того, что позже получило название системного проектирования.

Звание доктора технических наук Богомолову а. ф. было присвоено без защиты диссертации за выдающиеся достижения в разработке и внедрении в производство и эксплуатацию специальных радиотехнических систем для ракетной и космической техники.

Международные выставки" href="/text/category/mezhdunarodnie_vistavki/" rel="bookmark">международных выставках и на ВДНХ, был награжден серебряной и бронзовой медалями.

Воплощение комплекса в «железо» осуществляли инженеры, А. С., Сыромятников, под руководством доцента О. Т Матюшина. который в дальнейшем развивал курс по цифровой технике по мере появления новых цифровых компонентов: сигнальных процессоров, программируемых логических интегральных схем и др.. В настоящее время О. Т Матюшин. обучает студентов методам проектирования цифровых систем обработки сигналов и информации на современных программируемых логических интегральных схемах. Он сумел поднять учебный курс по цифровым устройствам на новый научно-методический уровень. Активное участие в оснащении лаборатории цифровых устройств на основе конструктивных разработок Опытного завода МЭИ принимали и. Сотрудником ОКБ МЭИ был поставлен курс и создана лаборатория микропроцессорной техники на основе аппаратуры, предоставленной ОКБ.

Учебный телевизионный центр (УТЦ) – первый учебный вузовский центр СССР был создан в 1963 г. силами сотрудников кафедры и студентов МЭИ под руководством доцента. Он был оснащен профессиональной передающей и приемной техникой черно-белого телевидения, полученной с Общесоюзного телецентра на Шаболовке и впоследствии замененной на цветное обрудование. За разработки образцов радиотехнической аппаратуры , телевизионных систем и вклад в развитие научно-технического творчества молодежи в 1982 г. коллективу УТЦ была присуждена премия Ленинского комсомола.

https://pandia.ru/text/78/252/images/image005_78.jpg" width="577" height="336">Авторитет" href="/text/category/avtoritet/" rel="bookmark">авторитет и известность в про­мышленности благодаря этому сотрудничеству.

На кафедре работали смешанные научно-исследовательские группы, состоящие из со­трудников кафедры и ОКБ МЭИ, которые под руководством ведущих преподавателей кафедры - доцентов, ­шенко) работали над совместными госбюджетными и хозрасчетными научно-исследова­тельскими работами, при этом происходило взаимное обогащение знаниями и квалификацией сотрудников кафедры и ОКБ.

Тематика хозрасчетных и госбюджетных научно - исследовательских работ кафедры была весьма разнообразной. Сотрудники кафедры, преподаватели, аспиранты и студенты-ди­пломники оказывались у самых истоков развития многих направлений научных исследований и технических разработок, которые потом получали самое широкое развитие. В 50-е гг. кафед­ра проводила разработку уникальных широкополосных осциллографов. Достаточно сказать, что разработанный двухлучевой осциллограф ДЭСО-1 имел полосу пропускания 100 МГц, руководителем этой работы был. Тогда же началось широкое внедрение полупроводниковых приборов в радиотехническую аппаратуру, была создана первая космическая телевизионная система на основе телеметрической системы « Трал». Значительный вклад в разработку этой сис­тема внесла группа инженеров, работавших на кафедре РТП (,).

Акватория" href="/text/category/akvatoriya/" rel="bookmark">акваториях страны, на Тихом океане, Охотском, Черном, Каспийском, Азовском, Карском морях. Был получен большой объем экспериментальных результатов, которые позволили уточнить модель и статистические характеристики широкопо­лосных сигналов, рассеянных взволнованной морской поверхностью, выбрать алгоритмы обработки отраженных сигналов и провести оценку точностных характеристик ПРВ.

Данная информация затем была использована при разработке перспективного космического варианта ПРВ для космической станции «Мир», который разрабатывали в ОКБ МЭИ в лаборатории по техническому заданию НПО «Энергия». К сожалению, эта работа не была доведена до конца из-за прекращения финансирования. На базе этого прибора была подана и принята межведомственной комиссией при ИРЭ РАН заявка на установку модернизированного варианта ПРВ на космическую станцию «Альфа».

Следует отметить особое отношение Алексея Федоровича к студентам. На протяжении многих лет, начиная с 1967 г. Алексей Федорович был председателем Государственной экзаменационной комиссии по приему защит дипломных проектов. При всей своей занятости делами государственной важности он не пропустил ни одного заседания. Если в день защиты он находился либо в командировке, либо на особо ответственных совещаниях, то обязательно звонил и предупреждал об этом. Однако, требования, которые он предъявлял к своим сотрудникам были всегда очень высоки. Особенно к результатам работы аспирантов.

В гг. сотрудники кафедры вместе с сотрудниками ОКБ под руковод­ством академика принимали участие в обработке уникальных эксперименталь­ных научных данных, полученными автоматическими межпланетными станциями « Венера-15, -16», были получены неизвестные ранее данные по рельефу Северного полушария Венеры с разрешением по поверхности на два порядка лучше ранее досигнутых. По этим данным была построена гипсометрическая карта, радиолокационная, карта высот, радиотепловая карта Венеры и создан глобус Северного полушария Венеры, проведена оценка шероховатости и коэффициентов отражения некоторых областей поверхности Венеры.

Работы, выполненные под руководством и при непосредственном участии, пять раз отмечались Ленинскими и Государственными премиями. Многие сотрудники были награждены орденами и медалями. Под руководством и при его непосредственном участии в короткие сроки были разработаны, внедрены в производство и эксплуатацию бортовые и наземные командно-измерительные радиоэлектронные системы, обеспечивающие телеметрические и внешнетраекторные измерения, разработана и развернута по всей стране и за рубежом сеть наземных станций спутниковой телевизионной системы «Орбита», большие успехи достигнуты в области создания прецизионных фазометрических систем, не имеющих аналогов в стране, при создании высокоэффективных наземных и бортовых антенных комплексов, в том числе сверхбольшого радиотелескопа ТНА-1500 и радиоинтерферометров со сверхдлинными базами, которые обеспечили прием информации с борта и контроль траектории движения дальних космических станций «Марс», «Венера», «Фобос», «Вега». В гг. был разработан уникальный комплекс для картографирования поверхности Венеры, по результатам которого впервые в мире составлен атлас и глобус северного полушария поверхности Венеры. До настоящего времени в лаборатории кафедры стоит аппаратура, использованная в этой работе в составе радиотелескопа ТНА-1500 для приема, обработки и регистрации параметров сигналов с АМС, на основе которой была поставлена лабораторная работа и выпущено учебное пособие .

Разработана спутниковая системы экологического и промышленного мониторинга. Большой заслугой стало создание современных центров космической связи в Медвежьих Озерах под Москвой и в г. Калязине, активное участие в различных программах «Интеркосмос» и международное сотрудничество с Индией, Францией, США и др. По инициативе проводились исследования в области создания оптических, оптоэлектронных, гидролокационных, радио - и рентгеновских астрономических систем исследования излучений Солнца и планет.

Атмосфера товарищества, взаимовыручки, стремление работать на результат, существовавшие в ОКБ, приводили в изумление. Все отделы и лаборатории, а также все вспомогательные службы работали вместе для общей цели. задавал в этом основной тон. Часов приема не было. Если он не был занят неотложными делами, к нему можно было придти с любым вопросом. Благожелательность, демократизм, простота общения позволяли ему находить ответную благожелательность и огромное уважение везде, где бы он ни был: в Индии, на космодроме Байконур или Капустин Яр, или на других точках расположения радиосистем ОКБ МЭИ. Отблеск его авторитета и уважение, которое испытывали к нему специалисты из других НИИ помогали нам во всех командировках и встречах. Слова « я с кафедры Богомолова» часто помогали наладить взаимопонимание . Вероятно, одним из важнейших факторов, обеспечивающих успехи ОКБ МЭИ и кафедры РТП, была способность Алексея Федоровича подбирать специалистов в свой коллектив. В ОКБ и на кафедре работали замечательные сотрудники, для которых была важна общая работа, общие достижения, общие результаты. Каждый инженер знал свой маневр, мог выполнить не только свое задание, но и помочь своим коллегам.

Алексей Федорович всегда внимательно выслушивал доклады студентов, вопросы задавал доброжелательно и старался их подбодрить. Особенно большой интерес он проявлял к студентам, которые были направлены на работу в ОКБ, интересовался их оценками по основным теоретическим курсам, учебно-исследовательской работе и производственной практике.

Уникальный курс «Проектирование радиолокационных станций», который он читал в последние годы работы на кафедре, повторить невозможно. Невозможно потому, что уже нет тех разработок, задач и специалистов. Он очень не любил что-то пропускать и кого-нибудь подвести, поэтому просил, чтобы кто-то его подстраховывал на этих лекциях, он не хотел подводить даже студентов. Он просил, чтобы я присутствовала на его лекциях и в случае необходимости могла его заменить. Это было очень интересно для меня. В каждой лекции он старался рассказать что-то совершенно новое, интересное, о чем невозможно было где-то прочитать или услышать, он рассказывал о том, что ему самому было интересно.

В 1957 г. Алексей Федорович стал Героем Социалистического Труда, был удостоен Ленинской и двух Государственных премий, четырьмя орденами Ленина и многими другими наградами. Его научная и педагогическая деятельность были высоко оценены научной общественностью. В 1966 г. он был избран членом-корреспондентом, а в 1984 г. – действительным членом АН СССР.

Если внимательно проследить, как переходила научная эстафета, то можно увидеть, что был учеником, который был учеником и соратником, а потом эта эстафета была передана и нам. Мы должны помнить и благодарить наших учителей, которые пронесли для нас эту эстафету через тяжкие испытания для нашей страны, и не уронить эту тяжелую, но такую важную и счастливую ношу.

Олег Тимофеевич, человек устроен таким образом, что его взгляды на протяжении жизни эволюционируют. Хорошо помню ваши статьи в перестроечных «Московских новостях», ваше активное участие в деятельности Межрегиональной депутатской группы. Однако вы не согласились с политикой «шоковой терапии», которую начало проводить опекаемое Ельциным новое правительство России во главе с Егором Гайдаром, стали его оппонентом. Изменились ли ваши взгляды?

Да, конечно, кое-что уточнялось, что-то сегодня видится по-другому. Но, в главном, мое отношение к обвальной приватизации и либерализации, к тому, что результатом гайдаровских преобразований стала деградация российской экономики, не изменилось. Я могу это подтвердить моими книгами и статьями, относящимися как к началу «реформ», так и к последнему времени. Вряд ли преувеличу, если скажу, что пытался последовательно придерживаться тех позиций, которые были сформулированы 20 с лишним лет назад. К сожалению, они были проигнорированы «верхами». Ладно бы, речь шла только о моих личных предложениях. Досаднее, что не воспользовались советами крупнейших российских и американских экономистов, в том числе, лауреатов Нобелевской премии. Практика подтвердила их правоту, однако за допущенные грубые просчёты никто не понёс ответственности. До сих пор не вижу готовности признать справедливость высказанных тогда рекомендаций. Несмотря на то, что ныне только 20% опрашиваемых социологами граждан поддерживают начатые в 1992-м реформы, а большинство относятся к ним отрицательно, выводов из этого не делается. Почему, образно говоря, не сработали механизмы иммунной защиты общества? Где клапаны, которые сбрасывают излишнее давление, дабы котел не взорвался?

Напомню историю выбора модели рыночных преобразований. В ноябре 1989-го для обсуждения курса реформ в Колонном зале собрались экономисты, хозяйственники, партийные работники. Присутствовали Михаил Горбачёв и Николай Рыжков.

Академик Леонид Абалкин. Фото ИТАР-ТАСС.

Главным докладчиком был заместитель председателя правительства академик Леонид Абалкин, который изложил три возможных варианта реформирования. Первый - инерционный, не требовавший проведения серьёзных изменений сложившегося порядка. «Медленным шагом, робким зигзагом» идти вперёд, поправляя и совершенствуя то, что плохо работает. Второй вариант - «шоковая терапия», «либерализация» всего и вся: торговли, цен, предприятий, находящихся в государственной и общественной собственности. Этот сценарий рассматривался как провальный, способный разрушить экономику. И, наконец, третий вариант - умеренно радикальный, который докладчик поддерживал. Он предусматривал сохранение государственного регулирования экономики наряду с развитием рыночных отношений.

К сожалению, история распорядилась так, что модель постепенного перехода к рынку при ведущей роли государства не была принята в ельцинской России. Выбрали самую авантюрную реформу - и «шоковая терапия» стала базой развития страны на последующие годы.

- Почему не были учтены неизбежные для такого сценария риски?

Мы предупреждали Ельцина. Но «короля делает» свита. Ельцин всецело доверился Геннадию Бурбулису, который стал секретарём созданного при президенте РФ Консультативного совета, а позже занял ключевую должность в правительстве - государственного секретаря. Я был членом этого совета. В отсутствии Ельцина Бурбулис втайне от всех усадил за работу на подмосковной правительственной даче в Архангельском группу молодых радикально настроенных экономистов во главе с Егором Гайдаром. Они должны были подготовить план реформы к приезду российского президента из отпуска (после событий в августе 1991 года он уехал на юг). Младореформаторы сочли необходимым лечить экономику с помощью «шоковой терапии». После некоторых колебаний Ельцин с этим согласился.

Смелость, решительность, обещание быстрых результатов - всё это импонировало Ельцину, поскольку было в его характере. Но когда на Консультативном совете он стал информировать нас, что собирается делать в ближайшее время, мы стали возражать. Как можно осуществить приватизацию и либерализацию без того, чтобы не вывернуть карманы граждан? Отпуск цен неминуемо превратит в ничто накопления граждан в Сбербанке, одолженные ими деньги взамен облигаций государственных займов и, наконец, то, что хранилось в «кубышках» и т.п. Ельцин удивился. Он даже не задумывался над тем, что станет с зарплатами, с накоплениями.

- И все-таки остановить надвигающуюся беду не удалось?

Да. Хотя попытки предотвратить её продолжались. Когда вышеупомянутые реформы уже созрели в узком кругу либерально настроенных экономистов, но ещё не были превращены в законодательные решения, тогдашний руководитель Всесоюзной телерадиокомпании Егор Яковлев предпринял попытку урезонить Гайдара, организовав обсуждение намечаемого рыночного переустройства с оппонентами. Состоялась встреча - моя и академика Николая Шмелёва - с Гайдаром, на которой мы пытались удержать его от либеральных крайностей. Егор Тимурович пришёл на встречу со своим папой - адмиралом, который в то время работал в газете «Московские новости».

Из состоявшегося разговора стало ясно, что разработчик реформы безжалостно относится к предстоящим жертвам населения, он не придаёт им большого значения, поскольку быстрый переход к рыночной экономике якобы всё оправдает. Мы так не думали. И поэтому пытались усовестить его: мол, что делаешь, ты же ограбишь народ… Но чем настойчивее предостерегали, тем снисходительнее становилась улыбка Гайдара. Не были услышаны и мои сомнения по поводу приватизации. То, как она задумывалась, представляло в перспективе сплошной грабёж народа. Начиная рыночный эксперимент, мы обязаны были добиться улучшения жизни простых людей. Нельзя же всё время только отбирать. Если основная масса населения впадёт в бедность и нищету, это может обернуться взрывом.

Борис Ельцин, Андрей Козырев, Геннадий Бурбулис и Егор Гайдар. 1992. Фото ИТАР-ТАСС.

Из высказываний Гайдара-младшего следовало, что он за быструю приватизацию, однако не имеет чёткого представления, как её проводить. Тем не менее, его папа наседал на нас: мол, вы, экономисты старой школы, живёте прошлым днём. Убедить Егора нам не удалось, да он уже мало что мог сделать. На сторону его «реформ» встал Ельцин.

Олег Тимофеевич, но ведь наряду с вами, Николаем Шмелёвым, Егором Яковлевым, членами президентского консультативного совета являлись другие известные интеллектуалы. Например, академик Георгий Арбатов, приверженец «народных предприятий» Святослав Фёдоров, писатель Даниил Гранин… Всех ваших усилий оказалось недостаточно, чтобы скорректировать навязываемый стране курс?

Нас выслушивали, как правило, без возражений, но не принимали во внимание. По мере обострения социально-экономической обстановки в стране совет стал собираться всё менее регулярно, а затем и вовсе наступил длительный перерыв, после которого многих из нас поблагодарили за работу и заменили сторонниками проводимой политики. Именно отсутствие обратной связи в отношениях между властью и обществом, властью и оппонентами, её нежелание признавать ошибки и неумение извлекать из них уроки - более чем всё другое объясняет неудачный старт рыночных реформ в России.

Почему новое правительство вело себя словно секта, не желая как-то объяснить свои действия, намерения широкой общественности?

Видимо, для него важнее была поддержка американской администрации, МВФ и других влиятельных сторонников рыночного фундаментализма. На московском конгрессе Международной экономической ассоциации в августе 1992 года в моём докладе на пленарном заседании говорилось о далеко ещё не ясных шансах на успех реформ. Егор Гайдар, выступавший вслед за мной, утверждал другое: что мы имеем от предпринятых мер первые положительные результаты, и всё идёт по плану. Последующий опыт со всей очевидностью показал, что «архитекторы реформ» просчитались. Страна до сих пор не может выбраться из того бедственного положения, в котором оказалась в результате «шоковой терапии». Мы лишились обрабатывающей, текстильной, приборостроительной промышленности, погубили своё сельское хозяйство и живём только благодаря экспорту нефти и газа из разведанных в советское время огромных запасов. Кризисным явлениям в экономике сопутствовали провалы в государственном управлении и серьёзные проблемы в общественной жизни: моральная деградация, рост преступности, потеря молодыми людьми нравственных ориентиров.

И все-таки до октября 1993 года, когда Ельцин осуществил государственный переворот и расстрелял из танков парламент, ещё существовала перспектива корректировки курса. Но наступил «чёрный октябрь», и он побудил российских экономистов прибегнуть к другим возможностям убеждения руководства страны.

Лоуренс Кляйн.

Так возникла российско-американская Группа экономических преобразований, объединившая учёных двух стран. Её созданию предшествовала моя поездка в Соединённые Штаты в 1994 году, беседы с нобелевскими лауреатами Василием Леонтьевым, Лоуренсом Кляйном, Кеннетом Эрроу, Джеймсом Тобиным. Договорились о том, что выскажем российскому руководству совместную точку зрения: как можно приостановить негативные процессы и создать условия для восстановления экономики, нормализации общественной жизни. Обращение к будущему главе государства под заглавием «Новая экономическая политика для России» появилось перед вторым туром президентских выборов в 1996 году в «Независимой газете» от 1 июля. Его подписали шесть российских академиков, три лауреата Нобелевской премии и два профессора-экономиста из США. Обращение включало пять пунктов конкретных предложений по выходу из затянувшегося кризиса. К сожалению, большая часть того, о чём говорилось, осталось благим пожеланием.

Вот как оценивал этот документ один из подписавших его - профессор Калифорнийского университета Майкл Интрилигейтор: «К сожалению, реформы привели не к рыночной экономике, а скорее к криминальной. Социальными последствиями преобразований было колоссальное увеличение части населения, впавшего в абсолютную бедность… Основным было предложение для российского правительства играть более важную роль в экономике, такую, как например, играют правительства в США, Швеции и Германии... Мы предлагали, чтобы государство помогало переключать инвестиционные потоки с непроизводительных вложений, таких как строительство роскошных зданий или спекуляция, в производительные... Мы утверждали, что задачей правительства является сохранение двух главных богатств России: человеческого капитала и природных ресурсов. Оно должно позаботиться о том, чтобы рента от минеральных ресурсов преобразовывалась бы в государственные доходы и общественные инвестиции... Мы указывали, что политика правительства не должна основываться на тезисе, что секретом рыночной экономики является частная собственность, а на признании того, что таким секретом является скорее конкуренция».

Кеннет Эрроу.

Американские и российские исследователи выступили единомышленниками в том, что касается сочетания в переходный период наличия сильного государственного и рыночного секторов экономики. И наши авторы, и нобелевские лауреаты Лоуренс Кляйн, Джеймс Тобин выражали убеждённость в том, что смитовская система свободного рынка может работать только в условиях, когда существуют социальные институты, направляющие эгоистическую энергию и жажду прибыли в конструктивное русло.

Авторы обращения предлагали российскому государству взять на себя основную роль в обеспечении динамичного и устойчивого развития, как это происходит в смешанных экономиках. И что же? В верхних эшелонах до сих пор продолжают звучать заявления о том, что государство должно уйти из экономики. Правда, на практическом уровне его роль все-таки усиливается. Создаются государственные корпорации, предпринимаются попытки индикативного планирования. Но пока экономика подчиняется стихийным процессам, и государству не удалось побороть коррупцию и уклонение от налогов, остановить бегство капиталов и умов, воссоздать обрабатывающую промышленность, развить транспортную и другую инфраструктуру. Ранее была сделана ставка на доминирование частного сектора, которая себя не оправдала. Оказалось, что отказ от регулирования по отношению к нему грозит ещё большими бедами, чем усиленное развитие государственного сектора.

Может быть, пример реформирования в постсоциалистических странах Европы подтолкнет нас к решительным шагам?

В некоторых странах Восточной Европы, несмотря на неблагоприятную либеральную парадигму, новым властям удалось выправить ряд перегибов и ошибок своих предшественников, повернуть общественность к осознанию более активного вмешательства государства в регулирование общественной жизни. У нас же до сих пор действует даже не плоская шкала налогообложения, а регрессивная. Большая часть народа платит со своей зарплаты 13 процентов. А получатели дивидендов - всего 9 процентов. Разница - в пользу богатых и сверхбогатых.

Что толку, что мы время от времени говорим о необходимости прогрессивного налогообложения? Вы где-нибудь видели примеры его осуществления? Была попытка обложить прогрессивным налогом владельцев дорогих автомобилей. Но обратите внимание, какую панику это вызвало. Хотя тех, кто может позволить себе купить машины стоимостью свыше 700 тысяч рублей, не так уж много даже в Москве.

Предложения науки, которая призвана вооружать политику идеологией, экономической стратегией, были отброшены. А сегодня мы по существу пытаемся ликвидировать прежнюю Академию наук и заменить её бюрократической структурой, подчинённой некомпетентным чиновникам. Мнение крупнейших ученых авторитетов Запада, лауреатов Нобелевской премии о том, как изменить курс, не были приняты во внимание. В результате страна понесла колоссальные моральные и материальные потери.

К сожалению, к началу реформ в 1990-е общественное мнение в значительной своей части было уверено, что «нельзя быть немножко беременным». Надо либо рыночную экономику внедрять, либо плановую; середины здесь нет. На фоне таких настроений китайский опыт выглядел нонсенсом. Между тем в этой стране анклавы рыночного хозяйства мирно сосуществовали с государственными, с административным управлением. Ничто не мешало нам последовать опыту Китая и поднять сначала на основе рыночных отношений между городом и селом производство продовольствия, а затем распространить этот успех - постепенно, шаг за шагом - на другие отрасли народного хозяйства. Можно сочетать то и другое!

Заброшенные предприятия. Итоги реформ 90-х. Фото ИТАР-ТАСС.

В июне 2000 года российские и американские экономисты (10 из России, в том числе, 8 академиков; 8 из США, из них троё нобелевских лауреатов) вновь выступили с совместным обращением к российскому президенту, предлагая новую повестку реформ. На этот раз - с учётом опыта прошедших лет. Попытались объяснить, почему для успеха нужны эффективные институты рыночной инфраструктуры, такие как надёжный бухгалтерский учёт, независимый аудит и правовая система, развитая и здоровая банковская система и система страхования, прогрессивное налогообложение, строгое соблюдение налогового законодательства и плательщиками, и контролирующими службами.

Новое обращение поддерживало Владимира Путина в его желании усилить роль государства с тем, чтобы оно могло играть более активную роль в экономике. Однако президенту явно не повезло с советниками. В их числе оказались полуграмотный экономист Андрей Илларионов, который потом предал своего руководителя, и упёртый фундаменталист-рыночник, тогдашний начальник Экспертного управления президента РФ Аркадий Дворкович.

Перестраивать своё отношение к курсу реформирования наши либеральные экономисты не собираются даже после уроков глобального кризиса и плачевного состояния, в котором ныне оказались большинство отраслей и российское общество. Мне вспоминается давнишняя дискуссия с радикал-реформатором Евгением Ясиным. Он и сегодня, не будучи уже министром, является идейным гуру наших неолибералов в качестве научного руководителя Высшей школы экономики. Тогда, в первый год шокотерапии, он призывал начинать незамедлительно рубить существующую организацию экономической жизни, а как, с какого конца - «потом разберёмся». Такие авантюристы и завели страну в тупик. И продолжают гипнотизировать соотечественников, заставляя жить по внушённым им «законам» рыночного фундаментализма. А я был убеждён: чтобы построить цивилизованную экономику, нужно предварительно подготовить соответствующую институциональную инфраструктуру. Иначе получим дикий рынок, разбойничий капитализм.

Продолжаются ли контакты с американскими учёными по вопросам оптимальной модели экономического устройства?

Да, и глобальный кризис сделал это особо актуальной задачей. Контакты продолжаются. Многие американские учёные-экономисты пришли к выводу о несостоятельности политики рыночного фундаментализма и необходимости усиления роли государства в экономике. Похоже, что в Западном мире назревает революция в умах, начинают раздаваться призывы приглядеться к моделям европейских государств «благосостояния», к Китаю, где рождается конвергентная модель рыночного социализма или смешанного гармоничного общества, а в западном определении - «государственного капитализма». Этот опыт становится привлекательным для многих стран, особенно развивающихся.

На самом деле, как свидетельствует мировая практика, только модель общества со смешанной экономикой, которая включает в себя лучшие элементы двух некогда противостоявших друг другу систем (капитализма и социализма), обещает стать эффективной. Как вы его ни назовёте - государственным капитализмом, государственным рыночным социализмом, дело не в этом. Мне хотелось бы разделить уверенность академика, директора ЦЭМИ РАН Валерия Макарова, что в России, как в Китае, вызреет-таки общество нового типа, с иной системой ценностей и другими идеалами, что оно выступит эффективным конкурентом общества потребления (олицетворяемого, прежде всего, США), которое исчерпывает себя. У нас осталось не так уж много времени, чтобы этот прогноз воплотить в жизнь.

Источник: Русская планета

Беседа с академиком РАН Олегом Богомоловым

Сегодня исполняется 30 лет с того дня, как открылся Апрельский пленум ЦК КПСС, на котором провозгласили курс на перестройку и ускорение. Одним из активных участников тех событий был академик Российской академии наук (РАН) Олег Богомолов. Корреспондент «Русской планеты» попросил его проанализировать путь, пройденный страной за этот период.

- Олег Тимофеевич, как вы оцениваете события 1985 года с позиций сегодняшнего дня?

Я был одним из участников, кто активно поддержал перестройку и пытался повлиять на характер ее развития. Но этот проект, инициатором которого стал Михаил Горбачев, не удалось реализовать, фактически перестройка захлебнулась. И сегодня мы думаем над тем, в чем причины провала, почему хорошие идеи, с энтузиазмом поддержанные огромными массами людей, не привели к успеху. Это самый главный вопрос. Михаил Горбачев, конечно, допускал ошибки, но президент СССР столкнулся с упорным сопротивлением как со стороны стоявшей у власти консервативной части общества, которая всячески пыталась затормозить процесс, так и со стороны либеральной общественности, которая стремилась очень быстро, чуть ли не за год-два, совершить гигантские перемены в общественном устройстве и экономике. Тут можно вспомнить план Явлинского «500 дней» и программы других «реформаторов».

Моя позиция отличалась от того, что предлагал Горбачев. Я считал, что нужно идти поэтапно, постепенно. Я постоянно подчеркивал, что очень большие резервы заключены в развитии российского сельского хозяйства - оно было тем «спусковым крючком», который мог бы ввести в действие и другие процессы преобразований, как это случилось в Китае. Любая реформа будет успешной, если она с первых шагов осуществления дает заметный эффект для населения. А наибольшую отдачу от капитальных вложений дает именно сельское хозяйство, потому что если вы хорошо вспахали и удобрили поле, посеяли пшеницу или посадили картофель, то на будущий год вы уже с лихвой окупили свои затраты. Свою точку зрения я неоднократно высказывал Михаилу Горбачеву на его встречах с учеными и политическими деятелями, но Горбачев считал, что реформа в Китае может сорваться. Но на самом деле благодаря развитию сельского хозяйства Китай выиграл, а мы упустили время и фактически разрушили свое сельское хозяйство.

Уже потом Горбачев осознал, что надо было развивать сельское хозяйство, насытить рынок сельскохозяйственной продукцией, товарами ширпотреба, и тогда население куда более активно поддержало бы идею перестройки. Чтобы обеспечить успех рыночных реформ, важно было в первую очередь позаботиться о создании необходимой для этого инфраструктуры: правовой, финансовой, институциональной и просветительской, - что требовало времени.

- Из-за чего же, по-вашему, перестройка потерпела крах?

В провале перестройки виноваты именно те, кто затеял пресловутую «шоковую терапию». Еще в ноябре 1989 года в Колонном зале Дома Союзов Михаил Горбачев и председатель Совета министров СССР Николай Рыжков провели крупное совещание по выработке стратегии реформ. Главным докладчиком выступил академик Леонид Абалкин, который выразил не только собственную точку зрения и точку зрения правительства, но и Академии наук. Абалкин рассмотрел три варианта проведения реформы - эволюционный, ультралиберальный с единовременным устранением контроля над ценами, торговлей, а также проведением форсированной приватизации госсобственности, и, наконец, умеренно-радикальный, поэтапный, предусматривающий ускорение рыночных преобразований при сохранении государственного контроля за командными высотами в экономике. Абалкин подчеркнул, что «пользующаяся доверием шоковая терапия» - это убийственный, тупиковый путь развития страны, который будет иметь пагубный характер для экономики и жизненного уровня населения, и этот путь необходимо отвергнуть.

Но дальше события в стране развивались очень стремительно и непредсказуемо. Горбачев уезжает на отдых в Форос. Путч. После провала путчистов в России к власти приходит новая команда во главе с Борисом Ельциным, который вскоре уехал отдыхать в Сочи, оставив «на хозяйстве» государственного секретаря Геннадия Бурбулиса. Мы вместе с академиком Георгием Арбатовым предложили создать группу, которая бы занялась исправлением сложившейся экономической ситуации, но Бурбулис пропустил наше предложение мимо ушей. Как потом выяснилось, Бурбулис в секрете от нас уже посадил на правительственную дачу группу молодых научных сотрудников во главе с Гайдаром.

С началом экономических реформ, которые проводила команда Гайдара с 90-х годов, я последовательно критиковал их действия в сфере экономики, всякий раз подчеркивая, что они закладывают большую мину под будущее страны, но, увы, мой голос так и не был услышан.

Сегодня мы видим, что экономическая политика Гайдара, которая, по существу, проводилась по американским лекалам, привела к разрушительным процессам. Если не в целом во всей экономике, то по крайней мере в сельском хозяйстве, в обрабатывающей промышленности, в медицине, в образовании, в культуре и во многих других сферах. Однако вместо признания этого факта мы по-прежнему слышим дифирамбы в адрес отцов-основателей российского дикого капитализма, а не тех, кто предупреждал об опасностях предпринятого эксперимента. По моему мнению, искать виновных в провале перестройки нужно именно среди авторов «шоковой терапии».

Как же чувствуют себя виновные? Они преуспели, став состоятельными и влиятельными представителями нового правящего класса. Бурбулис заседал в Совете Федерации, члены команды Гайдара неумеренно обогатились, один из «реформаторов» Петр Авен стал олигархом, олигархами стали и его сподвижники Анатолий Чубайс и Андрей Нечаев. И, по всей видимости, никакого чувства вины за прошлые ошибки, за развал страны они не испытывают.

- Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию?

Нынешнему президенту России Владимиру Путину приходится прикладывать максимум усилий, чтобы восстановить нормальное развитие страны. При этом Путин сталкивается с мощным сопротивлением тех, кто упорно стоит на защите либеральной политики, развалившей страну. Долг президента - предложить стратегию развития социального государства, о котором написано в нашей Конституции, то есть, по существу, предъявить новую модель развития государства и общества.

За годы перестройки и за последующие годы реформ мы потеряли (сразу скажу, что точную цифру назвать никто не может) примерно 1,5-2 трлн долларов, утекших из России и превратившихся в банковские депозиты, акции иностранных компаний, виллы, яхты и другие предметы роскоши. За эти немыслимые деньги можно было создать новую промышленность. Но мы ввели свободную конверсию рубля, на продаже нефти заработаны миллиарды долларов, которые можно было вывезти из страны и оставить их на Западе, и никто за это не наказывал. Это была убийственная политика для страны, которая обогатила кучку людей, но разорила страну, ограбила весь народ.

К сожалению, в экономической науке сложилось два непримиримых полюса. С одной стороны, оголтелые сторонники рыночной, либеральной концепции, которая на Западе была господствующей идеологией в развитии экономики. С другой стороны, те, кто считает это направление ошибочным, разрушительным и предлагает взамен другие модели развития. Но сегодня у власти находятся как раз рыночные фундаменталисты, поэтому голос критиков, увы, почти не слышен. Стране пора извлечь уроки из своего печального опыта последних 30 лет.

России предстоит выбрать такую модель и стратегию общественно-экономического развития, которая бы органически сочетала социальную и демократическую ориентацию деятельности государства с его командными позициями в управлении плановой и контролем над рыночной экономикой. Сегодня ясно всем, что безнравственная экономика бесперспективна. Будущее за обществом, ориентированным на удовлетворение насущных нужд современного человека, социальную справедливость, на развитие культуры, образования, науки и т.д. На эти направления государственной политики должен быть сделан упор. Результаты в стратегическом плане проявятся нескоро, но они будут иметь ключевое значение для восстановления величия нашей страны.