Священномученик гермоген тобольский откровение о распутине. Церковные вопросы в государственной думе

Священномученик Гермоген, епископ Тобольский (в миру Георгий Ефремович Долганев), родился 25 апреля 1858 года в семье священника Херсонской епархии.

Первоначальное — низшее и среднее — образование Георгий получил в духовных учебных заведениях родной епархии. Затем, выдержав экзамены на аттестат зрелости при классической гимназии города Ананьева Херсонской губернии, поступил на юридический факультет Новороссийского университета. Окончил его в 1886 году, прослушав дополнительно курс на математическом факультете и на историко-филологическом. Глубоко религиозный с детских лет, Георгий рано почувствовал влечение к подвижнической жизни, но решительный шаг ему помог сделать архиепископ Херсонский Никанор (Бровкович). Оставив светские науки, Георгий Ефремович поступил в Санкт-Петербургскую Духовную академию. В 1890 году он был пострижен ректором академии епископом Антонием (Вадковским) в монашество с наречением имени Гермоген. Посвященный в сан иеродиакона, а затем, 15 марта 1892 года, в сан иеромонаха, отец Гермоген много потрудился как проповедник, принимая активное участие в кружке студентов-проповедников.

В 1893 году иеромонах Гермоген окончил академию и был назначен инспектором, а затем, в 1898 году, — ректором Тифлисской Духовной семинарии с возведением в сан архимандрита. Тогда же он был назначен членом Грузино-Имеретинской Синодальной конторы и председателем училищного епархиального совета. Кроме того, он был редактором «Духовного вестника Грузинского экзархата» и исполнял многие другие возлагавшиеся на него епархиальным начальством поручения.

14 января 1901 года в санкт-петербургском Казанском соборе состоялась хиротония архимандрита Гермогена во епископа Вольского, викария Саратовской епархии. Чин хиротонии возглавлял митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский).

21 марта 1903 года преосвященный Гермоген был назначен епископом Саратовским и Царицынским. Став правящим архиереем, он сразу заявил свою программу: «Трудиться, трудиться и трудиться на благо паствы, в союзе мира и любви, в послушании власти, при полном единении сил и единодушном стремлении соработников принести пользу тем, для кого назначаются работы». Владыка своим собственным примером, а также частыми беседами с епархиальным духовенством и особыми циркулярами призывал духовенство к истовому, неспешному и строго уставному совершению церковного богослужения, зная, что оно само по себе есть та благодатная сила, которая удерживает народ в ограде Церкви и привлекает отпадших и неверующих.

Службы преосвященного Гермогена, строго уставные и всегда сопровождавшиеся поучениями, производили огромное впечатление. Кроме воскресных и праздничных дней, владыка служил вечером по средам и пятницам. Литургия начиналась с половины восьмого утра и заканчивалась иной раз около двух часов пополудни. В особо исключительных и важных случаях общественной и государственной жизни России владыка устраивал в городе Саратове, а также в уездных городах и многонаселенных поселках епархии ночные службы — с крестными ходами по городу и селениям, общим пением всех молящихся и поучениями проповедников. Для соблюдения порядка в крестных ходах им было учреждено при кафедральном соборе общество хоругвеносцев.

Ввиду усиления в Саратовской епархии борьбы с Православной Церковью старообрядцев, сектантов и новых язычников владыка особое внимание уделял миссионерской деятельности. Получение диаконского или священнического места в епархии преосвященный обусловил обязательством со стороны получающего место изучить старообрядчество и сектантство, вести миссионерские беседы и быть миссионером — благочинническим, окружным, уездным или епархиальным. С целью борьбы с сектантством и насаждения православного учения во всех городах и селах по благословению владыки стали устраиваться внебогослужебные пастырские беседы. В Саратове под руководством епископа проводились беседы во все воскресные и праздничные дни. Эти беседы предварялись кратким молебном, чередовались духовными песнопениями в исполнении архиерейского хора и оканчивались пением всех присутствующих. Они привлекали такую массу слушателей, что бывали дни, когда огромный зал музыкального училища не мог вместить всех желающих. Кроме того, по благословению владыки велись особые беседы со старообрядцами и сектантами в Покровской церковно-приходской школе, во всех церквах Саратова, а также в учрежденных преосвященным Гермогеном столовых духовно-просветительного отдела братства святого Креста. Как богослужения церковные, так и внебогослужебные собеседования всегда оканчивались раздачей народу листков и брошюр религиозно-нравственного содержания. Печатному слову епископ придавал особое значение в борьбе с врагами Церкви. В противовес литературе отрицательной, безбожной, противоцерковной, в миллионах экземплярах брошюр и листков распространяемой врагами Церкви и государства среди народа, владыка раздавал литературу положительную и обличительную. С этой целью преосвященный Гермоген преобразовал и расширил епархиальный печатный орган — «Саратовский духовный вестник» и создал еженедельный «Братский листок». Подобно «Братскому листку», еженедельные печатные органы были учреждены в Балашове, Камышине и Царицыне.

За десять лет служения преосвященного Гермогена на Саратовской кафедре было построено свыше пятидесяти храмов. При построенном в Саратове храме преподобного Серафима Саровского благодаря попечению владыки был открыт детский приют, в котором воспитывалось пятьдесят мальчиков-сирот. Преосвященным Гермогеном были основаны Благовещенский женский и Свято-Троицкий мужской монастыри в городе Хвалынске, Вольское Благовещенское архиерейское подворье, Свято-Духовский монастырь в Царицыне, Казанская Алексеево-Сергиевская мужская пустынь вблизи города Сердобска, Казанский Иоанновский мужской монастырь близ города Кузнецка и Дубовский Свято-Троицкий единоверческий мужской монастырь. Особое внимание владыка уделял церковно-приходским школам — источникам религиозно-нравственного просвещения. За время служения владыки значительно увеличилось число таких школ в епархии: в 1901 году было 4 двухклассные школы, в 1910-м их стало 29; в 1901 году было 362 одноклассные школы, в 1910-м их стало 762. Епископ Гермоген основал противораскольническую школу в селе Сосновая Маза и противомагометанскую в деревне Подлесной.

Часто объезжая приходы епархии, святитель служил с таким благоговением и молитвенным настроем, что крестьяне одного из сел говорили своему священнику: «Деды и прадеды не видали такого. Нам не забыть этого светлого торжества, но из рода в род, от отцов к детям, от детей ко внукам перейдут наши рассказы о приезде владыки Гермогена к нам в село».

Во время службы в кафедральном соборе многие плакали от умиления и духовной радости — так благоговейно и трепетно молился владыка в алтаре перед престолом Божиим.

Протоиерей Сергий Четвериков вспоминал о служении преосвященного Гермогена в Саратове: «С первых же дней моего пребывания в Саратове я узнал владыку Гермогена как народного молитвенника и народного наставника. Потом я еще узнал его как щедрого благотворителя… Что меня еще особенно поражало и привлекало в преосвященном — это его совершенно юношеская отзывчивость на всякое доброе начинание и полное пренебрежение к своему собственному удобству и покою… Он себе не принадлежал. В любое время дня к нему являлись гимназисты, гимназистки, и он выходил к ним и беседовал… Он мог поехать… в гости к какому-нибудь благочестивому мещанину… Когда я, будучи еще едва знаком с ним, заболел, он приехал и ко мне навестить меня, хотя я жил где-то совсем на задворках… Исполненный глубокой, пламенной веры — он является не кабинетным администратором, не далеким от жизни ученым, а живым практическим делателем, чутко и горячо отзывающимся на духовные нужды своей паствы…»

Во время революционных беспорядков 1905 года владыка делал все возможное, чтобы отрезвить мятущийся духом народ. Несмотря на нездоровье, он почти каждый день совершал богослужения и произносил вдохновенные проповеди. В них он упрашивал и умолял воздействовать на подстрекателей мерами увещевания, а если они не принесут пользы, отойти от возмутителей общественного спокойствия, моля Бога о вразумлении врагов Церкви и отечества, мер же насилия ни в коем случае не употреблять.

Епископ говорил: «Крепко держись, православная паства, веры Христовой, как якоря спасения, и Он введет тебя в новое твое отечество… не забывай матери своей — Церкви Православной. Она не научит вас худому, она сбережет вас от волков, которые в овечьей шкуре появляются между вами… Они обещают многое, но на деле ничего не дают — кроме смуты и нарушения государственного строя. Всегда помните, что молитва и труд — вот истинная надежда истинных сынов Святой Церкви и родной земли Русской. Помните всегда и то, что не радости и удовольствия ведут к блаженной жизни, а скорби; не широкими вратами нам достигать небесного царства, а узкой тропкой, при благодушном несении каждым своего креста».

Во время революционных беспорядков епископ Гермоген предложил рабочим собираться для решения вопросов религиозной и общественной жизни. Эти собрания происходили при его участии: на одном из них было решено выстроить новый храм, который принадлежал бы рабочим.

В январе 1905 года, когда после петербургских событий волнения и забастовки прошли и в Саратове, епископ выступил с разъяснениями происшедшего. Многие рабочие насильственно были оторваны забастовщиками от работы и понесли лишения; владыка предложил прийти им на помощь — благословил провести сбор денег, в котором сам принял участие.

6 февраля 1905 года святитель отслужил панихиду по убиенному великому князю Сергею Александровичу, сказав, что в кровавой смерти его повинны не только террористы, но и русское общество, многие члены которого мало веруют, не исполняют и даже отвергают уставы и устои государственные.

Во всех городских храмах во время революционных беспорядков по благословению владыки совершались ежедневные вечерние богослужения, говорились проповеди, разъяснявшие существо событий, и раздавались книги, так что народ довольно скоро разобрался в происходящем, и волнения прекратились.

С большой любовью и уважением относился к епископу Гермогену святой праведный Иоанн Кронштадтский, который говорил, что за судьбу православия он спокоен и может умереть, зная, что епископы Гермоген и Серафим (Чичагов) продолжат его дело, будут бороться за православие. Отец Иоанн, предрекая мученическую кончину святителя, писал ему в 1906 году: «Вы в подвиге. Господь отверзает небо, как архидиакону Стефану, и благословляет Вас».

Отец священномученика, священник Ефрем Долганёв, приняв иноческий постриг с именем Иннокентий, отдался монашеским подвигам вблизи от сына-святителя — в саратовском Спасо-Преображенском мужском монастыре, где и преставился в 1906 году в сане архимандрита.

Истинный пастырь, епископ Гермоген, подобно святителям Василию Великому и Иоанну Златоусту, не мог не защищать православие от проповедей безбожия и разврата, которые стали громко раздаваться с театральных подмостков.

В 1907 году саратовское духовенство выразило протест против зрелищ, имеющих безнравственный характер. Преосвященный Гермоген поддержал духовенство и на постановлении съезда написал: «Вполне согласен со взглядом духовенства на характерное течение (противонравственное и противорелигиозное) нынешнего времени; выражаю полную готовность ходатайствовать перед высшею духовною и светскою властьми о пресечении… зла».

После отшествия ко Господу в конце 1908 года святого праведного Иоанна Кронштадтского Преосвященный Гермоген организовал в своем кафедральном городе Царицыне братство памяти святого Иоанна.

17 января 1912 года епископ Гермоген был уволен от управления епархией и направлен в Жировицкий монастырь. Обстоятельством для этого явились конфликт с обер-прокурором Святейшего Синода В. К. Саблером и обличение Григория Распутина. Епископ Гермоген поначалу принял Распутина за глубоко верующего человека из народа, ревнителя истинного благочестия, но затем увидел, что безбожная среда столичного города оказывает большее влияние на него, чем стремление к благочестию, тем более что Распутин был человеком умным и одаренным и быстро понял, что видимость благочестия может принести немалые материальные выгоды.

Подъезжая к Жировицам, владыка еще издали услышал колокольный звон. Настоятель и братия вышли встречать святителя. Монастырский двор был заполнен народом, и, обращаясь ко всем, владыка сказал: «Я не считаю себя сосланным, но человеком, желающим всецело отдаться служению Господу Богу».

Поселившись в двух небольших комнатах на втором этаже каменного корпуса, он вел привычный для себя образ жизни подвижника: ложился поздно, но вставал неизменно в семь часов и часто служил. На его службы в монастырь приходило много народа из сел и из города Слонима.

Несколько лет спустя, находясь в Тобольске под стражей, государь просил настоятеля кафедрального собора Владимира Хлынова передать епископу Гермогену земной поклон и просьбу простить его, государя, за отстранение от кафедры. В ответ владыка передал ему земной поклон и в свою очередь просил прощения.

Скорбно было святителю, когда он прибыл в Жировицы, но скорбь эта была не за себя и не за свою участь, а за будущее Православной Церкви, России и царской семьи. Бывало, закрыв лицо руками, он долго и безутешно плакал и тогда говорил: «Идет, идет девятый вал. сокрушит, сметет всю гниль, всю ветошь. совершится страшное, леденящее кровь: погубят царя, погубят царя, непременно погубят».

В августе 1915 года епископ Гермоген был переведен в Николо-Угрешский монастырь Московской епархии.

После февральской революции 1917 года святитель был назначен на Тобольскую кафедру. Временное правительство, так же как и прежнее, было недовольно мужественным епископом, и 7 сентября 1917 года министр исповеданий просил Святейший Синод не допускать епископа в Тобольск, дав ему какое-нибудь поручение, которое бы задержало его в Петрограде или в Москве. Но преосвященный Гермоген все же прибыл в Тобольск. «Я искренне, от глубины души благодарю всемилостивого Господа за пребывание и устроение меня именно в Тобольске, — писал он позднее Патриарху Тихону. — Это поистине город-скит, окутанный тишиной и спокойствием, по крайней мере в настоящее время».

Здесь, в Тобольске, чистотой истинной веры засиял светильник Христов зримо для всех. Непоколебимо отстаивая истину во времена правления православного монарха, он с тем большей ревностью противостал лжи и насилию государственного безбожия. Свою тобольскую паству он призывал «сохранять верность вере отцов, не преклонять колена перед идолами революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души космополитизмом, интернационализмом, коммунизмом, открытым безбожием и скотским, гнусным развратом».

Особой заботой владыки были вернувшиеся с фронта солдаты. Развращаемые большевистской пропагандой, они были, по существу, брошены обществом, а власть имущие смотрели на них как на бессловесное стадо, которое нужно толкать на грабежи и разбой, чтобы кровавыми преступлениями крепче связать их с собой.

В конце февраля 1918 года в архиерейских покоях состоялось заседание Иоанно-Дмитриевского братства под председательством епископа Гермогена. На собрании владыка произнес горячую речь, в которой нарисовал психологию солдата и воина, отметив, что солдат-страдалец ждет от общества помощи, а не осуждения, и призвал всех помочь солдатам-фронтовикам. Решено было для этой цели организовать особый отдел при братстве.

Забота епископа о фронтовиках привела большевиков в бешенство: они старались солдат озлобить, а тут им оказывали помощь, звали к миру.

Обращаясь к вернувшимся с фронта солдатам, святитель писал: «Современные правители требуют от вас поклоняться бездушному идолу, презирать родину и не иметь ее вовсе никогда, презирать и всячески глумиться над православно-христианской верой и Церковью, ненавидеть, преследовать и безнаказанно издеваться над православными священниками и архиереями, ничего не делать такого, что могло бы содействовать общему благу, общему миру как всего населения, так и отдельных слоев его, стараться всегда немедленно и с великой яростью нападать и разрушать всякое благое дело, направленное к удовлетворению вопиющих нужд населения или отдельных слоев его, стараться как можно более всесторонне осуществлять принцип: «чем хуже, тем лучше»«.

В январе 1918 года, когда был принят декрет об отделении Церкви от государства, святитель обратился к тобольской пастве: «Братья христиане! Поднимите ваш голос в защиту церковной апостольской веры, церковных святынь, церковного достояния. Оберегайте святыню вашей души, свободу вашей совести. Никакая власть не может требовать от вас того, что противно вашей вере, вашей религиозной совести!»

Были отпечатаны листки со статьей относительно декрета, где его принятие охарактеризовано как начало лютого гонения на Церковь. Владыка благословил раздать их по храмам, и они скоро разошлись среди населения города. На следующий день ему передали, что большевики находятся в неописуемой ярости по поводу распространения листков. 11 апреля в местной газете они опубликовали против епископа угрожающую статью. Близкие сообщили владыке, что против него что-то замышляется. Святитель был настроен, по обыкновению, радостно и не обращал внимания на злобу большевиков.

Большевики тем временем усиленно готовились к аресту епископа: реквизировали у населения три десятка лошадей и приготовили повозки, чтобы после ареста сразу же увезти владыку из города.

В четверг 12 апреля, открывая заседание совета Иоанно-Дмитриевского братства, епископ сказал, что, по имеющимся в его распоряжении сведениям, в одну из ближайших ночей он будет арестован и увезен из Тобольска.

Слова его произвели большое впечатление на присутствовавших; стали говорить, что эти слухи не соответствуют действительности, что в городе не найдется руки, которая поднялась бы на архипастыря. Однако точность сведений была доказана, и присутствовавшими овладела тревога; некоторые члены совета начали настаивать, чтобы владыка переехал в Знаменский монастырь, расположенный рядом с Тобольском, где жил викарный епископ Иринарх (Синеоков-Андреевский) с братией.

В два часа ночи епископ приехал в Знаменский монастырь, чтобы обсудить с владыкой Иринархом создавшееся положение. Разговаривали до утра. Владыка Иринарх советовал отдаться под защиту паствы, объявив ей о готовящемся насилии. Но средство было ненадежным. Большевики обязательно заявят, что никаких замыслов ареста архиерея не существует, и само объявление назовут агитацией против власти. Около шести утра владыка выехал из монастыря в город.

Это было время, когда Патриарх Тихон благословил провести крестные ходы по всей стране. «Вот и нам, — сказал епископ Гермоген, — Бог укажет день совершить по нашему городу крестный ход, и мы под сенью святых хоругвей, со святым крестом, святыми иконами пойдем прославлять Бога в песнях духовных, открыто перед лицом врагов веры и святой Церкви исповедовать верность вере отцов и Матери-Церкви».

Крестный ход был назначен на Вербное воскресенье, 15 апреля 1918 года. Вечером 13 апреля во время богослужения в своем домовом храме святитель сказал, что ежеминутно ожидает насилия над собой и, может быть, расправа состоится сегодня ночью. Друзья епископа, ссылаясь на примеры церковной истории, когда пастырям Церкви приходилось укрываться от гонителей, просили владыку хотя бы на несколько часов, пока не выяснятся обстоятельства, воспользоваться их кровом. Он согласился, решив уклониться от ареста ночью: пусть арестовывают днем, при народе.

В ту же ночь, около одиннадцати часов, в архиерейские покои явился отряд большевиков.

— Где ваш архиерей? Где Гермоген? — спрашивали они встречных.

Все отвечали незнанием. Был произведен обыск в обоих домовых храмах. Латыши-лютеране разгуливали по алтарю в шапках, дотрагивались до жертвенника и святого престола, смеялись над православными святынями. Предположив, не скрывается ли владыка под престолом, они со смехом толкнули его и высоко подняли. Около четырех утра обыск в архиерейских покоях закончился, и ямщик, который по распоряжению властей еще с вечера подал лошадей к архиерейскому дому, чтобы увезти владыку, был отпущен.

Той же ночью был произведен обыск в Знаменском монастыре, главным образом в покоях епископа Иринарха, и в Михайловском скиту, расположенном в восьми верстах от города.

На другой день, в субботу 14 апреля, три члена местного исполкома — Хохряков, Писаревский и Дуцман — явились в архиерейский дом, где шло заседание епархиального совета и обсуждались события прошедшей ночи.

Они пожелали поговорить наедине с епископом Иринархом, тот согласился, но с условием, что результаты переговоров будут тотчас же сообщены членам епархиального совета. Большевистские представители выразили неудовольствие, что епископ Гермоген скрывается, и стали уверять, что ему никакая опасность не угрожает, что обыск производился исключительно с целью изъятия документов.

Владыка Иринарх спросил, насколько справедливы слухи о предстоящем аресте епископа Гермогена и увозе его в Екатеринбург.

Председатель исполкома Хохряков ответил, что слухи эти вздорные, что никакой арест епископу Гермогену не грозит, он им нужен только для допроса, который ввиду наступающего праздника, Вербного воскресенья, будет отложен до понедельника, но желательно, чтобы в эти дни он молчал по поводу обыска и сопровождавших его обстоятельств.

Преосвященный Гермоген прибыл в собор к началу всенощного бдения. Во время богослужения в алтарь вошел член епархиального совета Гаврилов и предупредил владыку о требовании властей.

Владыка ответил:

— Я считаю себя нравственно не вправе не говорить с церковного амвона о тех кощунствах, которые были допущены при обыске в храмах, а в свою неприкосновенность я совершенно не верю. Пусть меня завтра убьют, но я, как епископ, как страж святыни церковной, не могу и не должен молчать.

За всенощной владыка произнес проповедь, которая была впоследствии восстановлена слушателями. Ввиду важности всего, что касается памяти этого выдающегося священномученика, приведем ее полностью.

По окончании всенощного бдения владыка, окруженный толпой народа, вышел из собора и направился в свои покои. Ввиду праздника и большого числа людей власти побоялись его здесь арестовать: около двух часов ночи ему принесли повестку, где он вызывался на допрос в понедельник. Тем хотели епископа успокоить, чтобы он после воскресной службы не скрылся.

Последующие события приводим по воспоминаниям одного из очевидцев последних дней пребывания владыки Гермогена на свободе — Н. А. Сулимы-Грудзинского.

— Я от них пощады не жду, — сказал святитель, — они убьют меня, мало того, они будут мучить меня. Я готов, готов хоть сейчас. Я не за себя боюсь, не о себе скорблю — скорблю о городе, боюсь за жителей: что они сделают с ними?

И он осенил себя широким крестным знамением, подошел к окнам покоев и архиерейским благословением с благоговением начал благословлять все стороны города и жителей его — и верующих, и гонителей, и своих будущих убийц. Кончив благословлять, он обернулся, на глазах его, кротких и любвеобильных, блестели слезы.

В самое Вербное воскресенье владыка, приобщив святыми Тайнами священнослужителей и помолившись, медленно сел в архиерейское кресло. Выражение лица его было спокойным, точно он наконец получил ответ на сильно интересовавший его вопрос. Подозвав Сулиму-Грудзинского к себе и благословив его, епископ спросил:

— Слышали — устраиваю крестный ход? Что вы на это скажете?
— Владыка, погубите себя, — ответил тот, смутясь.
Ответ не удовлетворил епископа, он порывисто поднялся, трижды поклонился святому престолу и затем, осеняя себя крестным знамением, торжественно, величественно и вдохновенно произнес:
— Да воскреснет Бог и расточатся враги Его!

В крестном ходе после окончания праздничного богослужения по распоряжению святителя участвовало все городское духовенство. Перед началом крестного хода он произнес в соборе проповедь, призывая в ней всех православных русских людей вознести всенародное моление Господу Богу о спасении погибающей родины. Крестный ход привлек множество верующих, создалась торжественная молитвенная обстановка. Церковная процессия из собора направилась в подгорную часть Тобольска. Дойдя до Михаило-Архангельской церкви, владыка отслужил молебен и отдал распоряжение возвращаться обратно, но его просили идти далее, по центральным улицам города, мимо всех приходских храмов. На обратном пути ряды молящихся постепенно стали редеть, и на гору поднялось значительно меньше народа. На всем пути их сопровождали пешие и конные отряды красногвардейцев в полном вооружении.

Крестный ход окончился в половине пятого вечера. Архипастырь сильно устал и медленно шел в окружении богомольцев, направляясь к своим покоям. Перед входом в дом к нему подошел солдат. Он был безоружен и настойчиво просил владыку принять его. Епископ долго отказывался, ссылаясь на усталость. Тот не отставал, и владыка наконец спросил:

— Вы, вероятно, хотите меня арестовать?
— Не беспокойтесь, мы вас не станем арестовывать, — льстиво проговорил солдат. — Вы видите, у меня даже оружия нет. Дело в том, что часть солдат за вас, а большинство против. Мы хотим защитить вас от насилия.

Говоривший в это время сделал знак, и из-за поленницы появилось множество солдат, которые начали прикладами разгонять богомольцев. Народ бросился к архиерейским покоям, но солдаты загородили дорогу, лишь человек тридцать успели пройти в дом. Собравшиеся у подъезда почувствовали недоброе. Послышались восклицания:

— Что вы хотите сделать с нашим епископом? Мы не дадим его!

Некоторые запели: «Да воскреснет Бог…»

На колокольне рядом с архиерейским домом ударили в набат. Большевики открыли по колокольне стрельбу и согнали звонарей. Одна монахиня побежала на соборную колокольню, но солдаты настигли ее и прикладами сбросили со ступенек. Соборную площадь оцепили латышские стрелки и стали очищать ее от народа. В воздухе по адресу епископа понеслась площадная брань. Владыка оказался в окружении солдат; дойдя до приемной комнаты, он спросил их, что им нужно. Один из них вышел вперед и зачитал приказ о домашнем аресте епископа.

— Но в чем же я виноват? — спросил святитель. — В политику я не вмешиваюсь и не вмешивался. Я говорил и старому правительству, чтобы оно не делало насилия над Церковью, и за это был заточен на пять лет в монастырь. Об этом прошу и теперь.
— Что вы слушаете его! — выкрикнул кто-то из большевиков. — Берите его сейчас, да и только.

Среди верующих послышались протесты, и солдаты стали успокаивать толпу, уверяя, что епископ будет цел и невредим и по-прежнему будет молиться со своей паствой. Вслед за этим большевики приказали всех выгнать вон. Когда святитель остался один, обращение с ним сделалось грубым и вызывающим. Чувствуя себя больным и утомленным, он хотел принять лекарство. Стоявший рядом солдат навел на него револьвер и сказал, что во время ареста лечиться нельзя. Затем епископу было приказано немедленно собираться.

Владыка переоделся, исповедался у служащего при архиерейском доме иеромонаха Германа и вышел на крыльцо, где его уже ждали лошади. Под конвоем он был доставлен в штаб красной гвардии.

Эконом, войдя после отъезда архиерея в дом, увидел двух незнакомых людей, один из которых прятал под полу шинели футляр с панагией епископа. Отец эконом пытался задержать вора, но солдаты пригрозили ему расстрелом, если он будет возмущаться сам и возмущать народ «ложными слухами».

Весть об аресте епископа быстро облетела город, и власти поспешили принять меры на случай проявления народного негодования; было прервано сообщение между нагорной и подгорной частями Тобольска, по улицам ходили патрули и разгоняли собиравшихся группами горожан.

Епископ Иринарх по окончании вечернего богослужения в Знаменском монастыре тотчас же поехал в исполком, чтобы навести справки о случившемся и, если возможно, облегчить участь арестованного владыки. Председатель трибунала Дегтярев вызвал в качестве сведущего лица некоего Крекова.

— На каком основании подвергнут аресту христианский епископ, да еще после обещания не беспокоить его допросами в течение двух дней? — спросил владыка Иринарх.
— Епископ за всенощной 14 апреля произнес вызывающую агитационную проповедь.
— По имеющимся у меня сведениям, проповедь не заключала в себе чего-либо криминального и отличалась умеренностью тона, — возразил владыка.
— Большую роль в деле ареста сыграл крестный ход, — сказал Креков.
— По моему разумению, крестный ход являлся лучшим средством успокоения народных масс: когда верующие увидели, что епископ Гермоген цел и невредим, что он свободно шествует в процессии по улицам города — значит, и все толки о грозящей епископу опасности, готовящемся над ним насилии лишены оснований. Чьим распоряжением епископ лишен свободы?

Присутствующие не дали ответа, и владыка потребовал вызвать по телефону председателя совета депутатов Хохрякова. Он спросил его:
— Чьим распоряжением епископ Гермоген подвергся заключению?
— Распоряжение было, а от кого — это все равно, — ответил Хохряков.
— Для меня это очень важно, так как о случившемся я должен немедленно донести Святейшему Патриарху, а между тем даже для вас небезразлично, чтобы сообщаемые мной сведения соответствовали действительности.
— Ну, хотя бы я распорядился, мне предоставлено это право, — раздраженно ответил Хохряков.

— Прошу мне разрешить свидание с заключенным епископом.
— В течение двух-трех суток к епископу никого не допустят. А когда будет можно, я извещу вас по телефону.

На следующий день после ареста епископа Гермогена Тобольский исполком известил жителей города и окрестностей, что его арест произведен по причинам политическим и имеет целью охранение общественной тишины и порядка, и близкие к епископу люди могут не беспокоиться, так как отношение к нему предупредительное.

Созданная по благословению Патриарха Тихона комиссия по расследованию насилия, учиненного над епископом Гермогеном, попросила тобольский исполком предоставить ей документальный материал, на котором строятся обвинения владыки.

Новый председатель исполкома Дислер ответил, что епископ Гермоген арестован по распоряжению Центрального Исполнительного Комитета как черносотенец и погромщик, но у них нет никаких документальных данных, изобличающих его преступную деятельность.

После ареста епископа большевики в час ночи тайно вывезли его из Тобольска и повезли по испорченной весенней распутицей дороге в сторону Екатеринбурга. «Кто бы ни пошел вам навстречу, стреляйте!» — такой приказ отдан был конвоирам. Ямщики доехали до Иртыша. Весенняя потайка была настолько сильна, что переправляться через реку на лошадях было немыслимо.

Епископ вышел из экипажа и пошел пешком по тающему льду через реку в сопровождении конвойных, которые всю дорогу насмехались над ним.

В Екатеринбург владыка прибыл 18 апреля и был помещен в тюрьму вблизи Сенной площади, рядом с Симеоновской церковью. Дверь камеры выходила в особый коридор, перпендикулярный главному и отделенный от него глухой дверью с запором. Надзор администрации был очень строгим, камера постоянно находилась на замке, пронести можно было только обед, который доставлялся из местного женского монастыря, воду для чая и одну-две книги религиозно-нравственного содержания, но на это требовалось каждый раз разрешение комиссара.

Во время одной из первых прогулок владыки комиссар Оплетин приказал оставить всех заключенных в камерах, а на прогулку выпустить только епископа и женщину. А затем вместе со стражей комиссар потешался над епископом и его невольной спутницей, говоря разные гнусности специально для заключенных, смотревших из всех камер двухэтажного тюремного здания. После этого владыка от прогулок отказался.

В тюрьме святитель или читал, или писал, но больше молился и пел церковные песнопения. Читал он по преимуществу Новый Завет в переводе Константина Победоносцева и жития святых. Милостью Божией ему удалось через старика сторожа Семена Баржова установить переписку со священником Симеоновской церкви Николаем Богородицким, а через него — с епископом Екатеринбургским Григорием (Яцковским) и с прибывшей от епархиального съезда делегацией — протоиереем Ефремом Долганевым, братом епископа Гермогена, священником Михаилом Макаровым и присяжным поверенным Константином Александровичем Минятовым.

Вот случайные, но весьма характерные строки из писем епископа, свидетельствующие о его неизменном молитвенном настроении:

«Я почти каждый день бываю на литургии в храме угодника Божия Симеона, Верхотурского чудотворца. Каким образом? Во время звона мысленно у жертвенника поминаю всех присно и ныне поминаемых, живущих и почивших. После звона «во вся» произношу: «Благословенно Царство» — и затем всю литургию до отпуста; и замечательно, что «достойно и праведно» мне весьма часто удавалось петь или произносить, когда звонят «к достойно».

Владыка, несмотря на трудные тюремные условия и преклонный возраст, был бодр духом и благодушно переносил испытания. Он был всем доволен и сердечно благодарил близких за те хлопоты, которые доставляли его узы. Сохранилось его послание «благоговейно любимой и незабвенной пастве» со словами утешения.

В тюрьме владыка написал Патриарху Тихону письмо с изложением всех событий и смиренно просил оставить его на Тобольской кафедре, а пребывание в тюрьме и всякое другое насильственное задержание вне епархии считать за продолжение служения.

Прибывшая от епархиального съезда делегация начала хлопоты по освобождению епископа на поруки. Совет депутатов назвал сумму залога в сто тысяч рублей. Узнав об этом, владыка написал: «Дорогие о Господе, о. Николай, о. Ефрем, о. Михаил и Константин Александрович! Милость Божия будет со всеми вами. Узнал, что мое освобождение возможно под условием залога, вернее, выкупа (так как «отданные раз деньги уже не выдаются обратно», как говорят повсюду) в сто тысяч рублей!!!
Для меня это, конечно, несметное количество денег; сто рублей я бы еще дал из своего старого небольшого жалованья, даже, пожалуй, до трехсот рублей (это последняя грань). Если же паства будет выкупать меня, то какой же я «отец», который будет вводить детей в такие громадные расходы вместо того, чтобы для них приобретать или им дать. Это что-то несовместимое с пастырством. Наконец, я ведь вовсе не преступник, тем более уж не политический преступник… Затем, можно ли поручиться, что они, взявши сто тысяч, вновь не арестуют меня через сутки всего…
Если я «преступник» для них со стороны церковной среды, то перестанут ли они считать меня таковым, сами переступая все правила и законы церковные, вторгаясь в Церковь и вынуждая меня выступать в защиту Церкви?»

Областной совнарком, поторговавшись, уменьшил сумму выкупа до десяти тысяч рублей. Деньги при помощи местного духовенства были получены от коммерсанта Д. И. Полирушева и переданы властям. Хохряков дал расписку в получении денег, но вместо того, чтобы отпустить епископа, власти арестовали членов делегации: протоиерея Ефрема Долганова, священника Михаила Макарова и Константина Минятова, когда те пришли хлопотать, и мученическая кончина их предварила кончину святителя.

От владыки Гермогена старались скрыть арест депутации, но он скоро догадался об истинном положении дел. «Дорогой о. Николай, — писал он. — Я сильно стал беспокоиться за моих гостей и ходатаев, что уже много дней от них нет никакой весточки. Боюсь прямо, как бы их не арестовали из-за меня, непотребного…»

Большой и настоятельной заботой для святителя было приобщение святых Тайн. Мысль о такой возможности подал о. Николай Богородицкий. Владыка в записке от 27 мая ответил: «(Получил) Вашу радостнейшую, истинно пасхальную весть о возможности ходатайствовать для меня или 1) выхода в храм (что несравненно лучше при всех обстоятельствах) для причащения святейших Христовых Тайн, или 2) прибыть Вам ко мне со святейшими Тайнами…»

Разрешение на причащение в камере последовало накануне Троицы. В день Святого Духа по окончании литургии о. Николай взял святые Дары и с тремя певчими отправился в тюрьму. Владыка Гермоген давно ожидал их. Когда началась исповедь, то трое певчих, запертые в маленьком коридоре, слышали плач и воздыхания святителя.

После причащения служили молебен, на котором разрешено было присутствовать и другим узникам. Епископ служил с большим молитвенным подъемом. Особенно трогателен был момент, когда по окончании молебна он преподавал каждому благословение и прощался. Он говорил присутствовавшим: «Это разве тюрьма? Вот где апостол был заключен, то тюрьма. А это — благодарение Господу, училище благочестия!» Все плакали. Растроганный владыка, детски радуясь, благодарил певчих за труды и, несмотря на усиленные отказы, заставил бывшего в числе прочих регента взять несколько рублей «для раздачи певчим».

На следующий день, ближе к вечеру, епископ Гермоген был увезен из тюрьмы. С ним вместе увезли несколько человек, в том числе священника села Каменского Екатеринбургской епархии Петра Карелина, бывшего жандармского унтер-офицера Николая Князева, гимназиста Мстислава Голубева, бывшего полицмейстера Екатеринбурга Генриха Рушинского и офицера Ершова. На вокзале родственники навсегда простились с арестованными, только епископа Гермогена никто не провожал. Но это нисколько не опечалило его, он понимал, что вскоре ему предстоит мученическая кончина, и, готовясь к ней, был духовно тверд и совершенно спокоен.

Ночью 13 июня поезд прибыл в Тюмень, и узники были доставлены на пароход «Ермак». Вечером следующего дня пароход остановился у села Покровского, и здесь всех, исключая епископа и священника, перевели на пароход «Ока», а затем высадили на берег и расстреляли.

Готовясь к столкновению с войсками Сибирского правительства, большевики возводили на пароходе «Ермак» укрепления и заставили трудиться над ними епископа и священника. Владыка был одет в рясу серого цвета, чесучовый кафтан, подпоясан широким кожаным поясом, на голове — бархатная скуфейка. Он был физически изнурен, но бодрость духа не покидала его. Таская землю, распиливая доски и прибивая их гвоздями, владыка все время пел пасхальные песнопения.

15 июня в десять часов вечера епископа и священника перевели на пароход «Ока». Подходя к трапу, святитель тихо сказал лоцману парохода «Ермак»:

— Передайте, раб крещеный, всему великому миру, чтобы обо мне помолились Богу.

На пароходе арестованных посадили в грязный и темный трюм; пароход пошел вниз по реке, по направлению к Тобольску. Около полуночи большевики вывели священника Петра Карелина на палубу, привязали к нему два тяжелых гранитных камня и сбросили в воду. В половине первого ночи епископа Гермогена вывели из трюма на палубу. До последней минуты он творил молитву. Когда палачи перевязывали веревкой камень, он кротко благословил их. Связав владыку и прикрепив к нему на короткой веревке камень, убийцы столкнули его в воду. Всплеск воды от падения тела заглушил дикий хохот озверевших людей.

Чудо и особое промышление Господне сопровождали священномученика и после кончины. Честные останки его были вынесены вместе с камнем на берег реки и 3 июля обнаружены крестьянами села Усольского. на следующий день они были захоронены крестьянином Алексеем Егоровичем Маряновым на месте обретения; заступом перерубив веревку, Алексей Егорович положил в могилу и камень. Здесь тело епископа оставалось до 21 июля, когда был произведен осмотр его судебными властями Сибирского правительства, чьи войска освободили в это время Тобольск от большевиков, а затем перевезено в село Покровское и помещено во временной могиле на Покровском кладбище. 23 июля тело снова было осмотрено, и члены комиссии пришли к непоколебимому убеждению, что перед ними действительно лежат честные останки священномученика Гермогена Тобольского. По окончании осмотра останки с крестным ходом были перенесены в церковную ограду и положены во временную могилу.

27 июля тело епископа было вынуто из земли и перенесено в Покровский храм, где священнослужители облачили его в архиерейские одежды; затем оно было перенесено с крестным ходом при громадном стечении молящихся на пароход «Алтай».

Подойдя к месту, где были обретены честные останки святителя, пароход пристал к берегу; отслужили панихиду и на месте первой могилы священномученика поставили большой деревянный крест с надписью: «Здесь 3 июля 1918 года обретены честные останки мученика — епископа Гермогена, убиенного 16 июня 1918 года за Веру, Церковь и Родину».

Вечером следующего дня пароход подошел к Тобольску. На пристани гроб с телом святителя был встречен крестным ходом всех городских церквей и многотысячными толпами народа.

В последний раз обошел священномученик со своей паствой с крестным ходом стогны кафедрального града, и наконец гроб с его телом поместили в Софийский Успенский собор. Здесь он простоял пять суток, не издавая запаха тления. Перед погребением паства долго прощалась со своим архипастырем, с величайшим благоговением лобзая руки мученика, не перестававшего и по преставлении благословлять ее на подвиг дерзновенного стояния за церковные святыни православной апостольской веры.

2 августа после божественной литургии епископ Иринарх в сослужении сонма духовенства, в присутствии военных и гражданских представителей Сибирского правительства и множества молящихся совершил чин погребения.

Честные останки священномученика Гермогена Тобольского были погребены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе Софийско-Успенского собора на месте первой могилы святого Иоанна, митрополита Тобольского.

1 ноября 1981 года священномученик Гермоген был прославлен в лике святых Русской Православной Церковью Заграницей. Со временем Господь судил свершиться его прославлению и в России: 23 июня 1998 года священномученик Гермоген был прославлен в лике местночтимых святых Тобольской епархии, а 20 августа 2000 года Деянием Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви его имя было внесено в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания. Тем же Деянием к общецерковному почитанию в Соборе новомучеников и исповедников Российских были канонизированы потрадавшие вместе со св. Гермогеном священномученики Ефрем, Михаил и Петр и мученик Константин.

Летом 2005 года при ремонте Софийского собора Тобольска был обнаружен склеп, в котором покоились земные останки новомученика, а 2-3 сентября 2005 года в Тобольске состоялись торжества по случаю обретения мощей святого священномученика Гермогена, епископа Тобольского и всея Сибири.

Тропарь святому священномученику Гермогену, глас 7:

Во святителех дивен показался еси, / ревностию по Бозе окрыляем, священномучениче Гермогене. / И пастве Сибирстей путевождь во страданиях являяся, / с Державнствующим узы и заключения разделяя / и страдальчески путь скончавши, / на небесех мзду трудов твоих восприял еси, / молися за народ наш ко Господу.

Кондак святому священномученику Гермогену, глас 4:

Подвиг святительский добре свершившаго / и течение мученическое мужественно скончавшаго / прославляем тя, священномучениче Гермогене, / яко предстателя пред Господем / за страну Российскую.

При подготовке материала были использованы:

Игумен Дамаскин (Орловский). Житие священномученика Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского, и иже с ним пострадавших. // Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 2. — Тверь: Булат, 1996.

Саратовский епархиальный вестник. 1907. номер 47-48; 1911. номер 19, номер 27-28.

Русский паломник. 1912. номер 6. С. 94-96.

Тобольские епархиальные ведомости. 1918. номер 9, 10, 12-16, 28; 1919. номер 1-2.

Известия Екатеринбургской церкви. 1918. номер 16-18.

Известия Славгородского земства. Славгород, 1918. номер 38.

Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 / Сост. М. Е. Губонин. М., 1994.

РГИА. Ф. 831, оп. 16, ед. хр. 86.

ЦА ФСБ РФ. Дело по обвинению Патриарха Тихона. Арх. номер Н-1780. Т. 9.

{mospagebreak heading=Святой священномученик Гермоген, епископ Тобольский и Сибирский
память 16 (29) июня&title=Акафист священномученнику Гермогену, епископу Тобольскому }

Акафист священномученнику Гермогену, епископу Тобольскому

Кондак 1

Взбранный воине Царя Небесного / и Христова стада наставниче, / добрый и изрядный пастырю священномучениче Гермогене / возсиявый на земли Сибирстей яко звезда Богосветлая / тем же яко имея дерзновение ко Господу, / просвещение нам даруй, да зовем ти: / Радуйся, священномучениче Гермогене, / Сибирския земли светильниче.

Икос 1

Ангелов Творец, в Троице славимый, предуведевый чистого сердца твоего изволение, показа тя мирови быти истинного ревнителя благочестия и любви Христовой воплощение. Ведуще тя инока славна и пастыря предобра, дарова тебе подвигом добрым подвизатися и течение жизни временныя мужественно скончати, нас же научая тебе воспевать таковая:
Радуйся, Богом избранный наш пастырю;
Радуйся, увенчанный архиерейской благодатию;
Радуйся, чистым разумом Бога возлюбивый;
Радуйся, Господу усердно послуживый;
Радуйся, сердце твое в незлобии хранивый;
Радуйся, иго Христово от юности восприявый;
Радуйся, земли Сибирстей благодатное дарование;
Радуйся, со всеми святыми неба Церковного украшение;

Кондак 2

Видя благопромыслитель Господь души твоея доброту, направил твой помысл ко исканию единаго на потребу; ты же спасение души возжелав, навыкл еси взывати Богу: Аллилуиа.

Икос 2

Разум божественный имея, всю суету привременныя жизни презрел еси, тем же оставив мир и вся яже в мире, приял еси чин ангельский, возрадовав и родителя своего в иерейском чине Богу служившего, сие изволение твое восхваляюще глаголем ти тако:
Радуйся, путем правым шествовал еси;
Радуйся, Царствие Божие обрел еси;
Радуйся, дом родительский оставивый;
Радуйся, за Христом последовавый;
Радуйся, образе кротости и смирения;
Радуйся, восприемниче Христова терпения;
Радуйся, яко Исаак в руки Божий себе отдавый;
Радуйся, любовию к небеси воспаривый;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 3

Силою Божиею укрепляем, в иноческом подвизе потщался еси Христу Богу непорочным житием благоугодити, в Троице певаемому Богу, яко орган златострунный, взывал еси: Аллилуиа.

Икос 3

Имея благодать священства, добре носиму в благоухающем сосуде души твоея, во граде Тифлисе нраву чистому и благочестию церковному, отроков юных научал еси, тем же видя тя, ревностью учительства пламенеющего, вопием ти сицевая:
Радуйся, помощи Божией непрестанное призывание;
Радуйся, отроков учащихся доброе воспитание;
Радуйся, юности присное вразумление;
Радуйся, буйства ея премудрое исправление;
Радуйся, страху Божию научаяй,
Радуйся, юные сердца благодатию исполняяй;
Радуйся, к жизни вечной руководствуяй;
Радуйся, от смерти греховныя спасаяй;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 4

Борения сердечныя и печаль душевную претерпел еси, священномучениче Гермогене, в подвизе учительстем неленостно пребывая, юноши к церковному служению уготовляя и преуспевати в житии благонравием, отечески наставляя, они же в грядущее жития своего время, с благодарностью пели Богу: Аллилуиа.

Икос 4

Видя премногия труды твоя, Предвечный Архиерей наш, Господь Иисус Христос, жезл архипастырский и паству Саратовскую смотрению твоему вручи. Мы же о сем веселящеся, глаголем ти таковая:
Радуйся, вся степени иночества прошедый;
Радуйся, на престоле святительском возседый;
Радуйся, страже Церкви неустрашимый;
Радуйся, делателю винограда Христова неутомимый;
Радуйся, словам жизни научающий;
Радуйся, овцы заблудшие ко Христу призывающий;
Радуйся, во тьме седящия просветивый;
Радуйся, от погибели их сохранивый;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 5

Боготечную звезду показа тя на небесех в сонме священномучеников, Господь Вседержитель, зане и на земли был еси звезда светлая, осиявающая царство православное и путеводствуя ко угождению Единому Богу, во еже воспевати Ему: Аллилуиа.

Икос 5

Видевше тя Россия, яко дерзновеннаго служителя в годину тяжкую для Церкви и народа православного, возвышающаго голос свой за веру и Отечество и сохранение в чистоте заветов апостольских, дивишася подвигу твоему, сего ради и мы до сего дне озаряеми светом твоим, взываем ти:
Радуйся, молитвами сердце свое освятивый;
Радуйся, умныя очеса твоя к небесем возводивый;
Радуйся, вечное спасение возвестивый;
Радуйся, добрый воине Христов явивыйся;
Радуйся, славу небесную паче всего возлюбивый;
Радуйся, в Едином Бозе спасение улучивый;
Радуйся, устами твоими премудрость глаголавый;
Радуйся, светильниче, во тьме века сего возсиявый;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 6

Проповедник Евангелия и ревнитель благочестия, словом и житием твоим был еси святителю Гермогене. Не устрашился еси поношения человеческого и нападений вражиих. С кротостию и долготерпением принимал еси их яко из руки Божии, Ему же и взывал еси: Аллилуиа.

Икос 6

Возсиял еси на тверди церковней яко светильниче Божий, отче Гермогене, в пастве твоей явился еси наставниче веры, высоты духа и крепосте благочестия. Во граде Саратове и Царицыне во всенародном пении, ходы Крестные и Богослужения непрестанныя, совершал еси, предъуведа времена смутныя. Тем же достойно славим тя:
Радуйся, пастырю не себе угождаяй;
Радуйся, стадо Христово добре сохраняяй;
Радуйся, жезлом правды нечестие сокрушивый,
Радуйся, врагов церкви ревностно обличивый;
Радуйся, ограда крепкая неправедно обидимым;
(или: Радуйся, Иоанном Кронштадтским благословенный;)
Радуйся, защищение, правды ради ненавидимым;
(или: Радуйся, защищение страждущим усердный;)
Радуйся, меча духовнаго в ножны не вложивый;
Радуйся, венец мученичества от Господа получивый;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 7

Хотя Человеколюбец Господь, испытати тя яко злато в горниле, разлучив тя от паствы Саратовския и в обитель Жировицкую всели, идеже всецело предавшись подвигу и молитве, братиею возлюблен был еси, за вся благодаря Бога и радостно вопия Ему: Аллилуиа.

Икос 7

Новая и необоримая стена и ограждение нерушимое обители Жировицкия дарова тя Господь, яко подвижника благочестия, преподобне Гермогене. В молитве и плаче о неведущих и заблудших, непоколебимо подвизался еси, и в подобие Христово облеклся еси. Сего ради молитвами твоими свободи нас от работы вражия и научи нас Единому Богу служити, восхваляющих тя сице:
Радуйся, ангелов житием удививый;
Радуйся, от страстей себя свободивый;
Радуйся, горняя мудрствовати научивый;
Радуйся, человечество во Христе прославивый;
Радуйся, Христовых заповедей исполнителю;
Радуйся, благочестия ревнителю;
Радуйся, непреклонный Православия исповедниче;
Радуйся, иноческих уставов защитниче;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 8

Смутное время бед и скорбей попусти Господь народу Русскому, хотя отделити пшеницу от плевел и прославити рабов своих, мы же терпению их непоколебимому за веру Православную научаемся, славяще Христа Бога, дивного во святых Своих, поюще Ему: Аллилуиа.

Икос 8

Вся премудро устрояя, Господь, дарова тя архипастыря земли Сибирския, быти уставам церковным хранителю и в дни смуты для всех покровителю, радующееся о твоем к нам пришествии, воспеваем ти таковая:
Радуйся, веры утверждение
Радуйся, надежды вселение;
Радуйся, любовь Христову являяй;
Радуйся, Богомудрыя умы услаждаяй;
Радуйся, Боголюбивых душ увеселение;
Радуйся, телес наших исцеление;
Радуйся, об отечестве нашем печальниче;
Радуйся, Тобольския кафедры священноначальниче;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 9

Вси люди паствы Тобольския видевши тя, святителю, немолчного проповедника и щедрого благотворителя, любовию Христовою, яко отца о чадех своих исполненного, и пред престолом Божиим о нас предстателя, единогласно воспеша Богу: Аллилуиа.

Икос 9

Витийство песненное наше не возможет по достоянию изрещи труды твоя, святителю Гермогене, подвигом бо добрым подвизался, службы Божественныя совершая, благочестие проповедал и любовию ко Господу Иисусу горя, сего ради прими от нас похвалы сия:
Радуйся, святыя молитвы совершаяй;
Радуйся, в трудах неленостных пребываяй;
Радуйся, яко во бдениих усердствовал еси;
Радуйся, яко бесстрастие Христово стяжал еси;
Радуйся, смирения и незлобия учителю;
Радуйся, терпения и миролюбия хранителю;
Радуйся, враги своя любити научаяй;
Радуйся, любовию вражду побеждаяй;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 10

Спасение вечное всем устрояя, определи тебе Господь краткое время святительства твоего на земли Сибирстей, идеже волны нестроений и междуусобныя брани воздвизаемые врагом спасения быша. Ты же, яко адамант веры непоколебимо пребыл еси, поя Богу: Аллилуиа.

Икос 10

Стена тверда и град необорим пребывая прещения мучителей не убоялся еси, святителю, крестным ходом град Тобольск освящая и царственных узников с высоты Кремля благословляя. Мы же дивящеся крепости духа твоего поем тебе таковая:
Радуйся, Царя Небеснаго добрый воителю;
Радуйся, царя земнаго верный служителю;
Радуйся, мирскаго мятежа укрощение;
Радуйся, христианскаго подвига возвышение;
Радуйся, мучителем посмеявшийся;
Радуйся, за подвиг исповедничества крепко взявшийся;
Радуйся, сие до конца претерпевший;
Радуйся, верным чадам образ добрый явивший;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 11

Подвиг мученический, оковы тяжкие, изгнание дальнее и заключение темничное претерпел еси, святителю, егда на мученичество взят был еси людьми злонравными и неверными и во единем граде, во едино время с царственными страстотерпцами пребывал еси, дондеже достигл еси восхода на Голгофу страданий твоих, поя укрепляющему тебя Богу: Аллилуиа.

Икос 11

Слышавши, верныя чада твоя о узах твоих во Екатеринограде, потщашася о освобождении твоем, но не возмогоша преодолети коварство мучителей и от них пострадавши победными почестьми от Господа венчалися есте, положивше души своя вкупе с пастырем своим. Мы же подвиг ваш восхваляющее вопием вам сице:
Радуйтеся, священномученицы: Ефреме, Петре, Михаиле, подвиг свой совершившии;
Радуйтеся, мучителевым обманам пренебрегши.
Радуйся, мучениче Константине, на подвиг себе отдавый;
Радуйся, священномучениче Гермогене, за Господа пострадавый.
Радуйся, за Камень веры, Христа, в воду вверженный.
Радуйся, с каменем на персех твоих обретенный;
Радуйся, яко тело твое нетленно явися;
Радуйтеся, яко Царствие Божие вам верно дадеся;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 12

Благодарение возсылая Богу и путь земного жития мученически скончавая, кротко молился еси с пострадавшими с тобою в реце Туре и по мале времени, нетленно обретается на брезе речнем тело твое и честне во град Тобольск приносится и во гробе святителя Иоанна погребается, и ныне прославляется от христианских родов, вопиющих Богу: Аллилуиа.

Икос 12

Пение у гроба твоего, угодниче Божий святителю Гермогене, прими от нас, совершающих память твою, аще и на многая лета сокрыта бысть память твоя, но невозможно есть укрытися светильнику под спудом. Богу же вся мудро устрояющему и светильник веры твоей на свешнице поставляющий и скорого помощника нам являющаго, да вопием тебе таковая:
Радуйся, добрый подвиг совершивший;
Радуйся, тело нетленное благодатию явивший;
Радуйся, яко сие честне в церкви погребеся; ,
Радуйся, яко оное на исцеление верным дадеся;
Радуйся, яко силу воскресения Христова являеши;
Радуйся, яко зарю всеобщего воскресения показуеши;
Радуйся, истины Православия несомненное уверение;
Радуйся, веры благодатной неложное извещение;
Радуйся, священномучениче Гермогене, Сибирския земли светильниче.

Кондак 13

О священная главо, святый священномучениче Гермогене, ты бо Господа Иисуса Христа всею душею возлюбил еси и за веру Православную и Церковь святую пострадати изволил еси и на небесех мзду трудов твоих восприял еси, но и нас на земли тебе чтущих не оставил еси, услыши нас прославляющих и молящих Тя: да умножится в нас благодать Божия очищающая и освящающая души наша, да улучивши спасение вечное благодарственная вопием Богу: Аллилуиа.

Сей кондак читается трижды. Посем Икос 1 и Кондак 1.

Молитва

О, пастырю добрый, священномучениче Гермогене, ты бо Христа Иисуса всею душею возлюбил еси, и от юности тому усердно послужив, в учительстве добре подвизался еси и епископство достойно восприяв, Церкви Православной послужив, многие скорби претерпел еси веру сохранив и Бога прославив, напоследок же мученическим венцем венчался еси и ныне в Небесных обителях пребываяй паству свою назираеши и духовно окормляеши. Услыши молебный глас чад своих, пред святым твоим образом предстоящих и место погребения твоего чтущих, и заступника и ходатая тя пред Господом ведуще, умоли Господа, да утвердит в стране Российской веру православную, да дарует пастырем и пастве ревность о благочестии и спасении, отроком учащимся наук разумение, всем же друг ко другу любовь и согласие, заблудших да обратит и соединит Церкви Своей святей, ереси, расколы да упразднит, и вся православныя христианы да спасет и помилует и сподобит Небесного Царствия, идеже ты радостно по трудех и подвизех ныне почиваеши, прославляя со всеми святыми Бога, в Троице славимаго, Отца, и Сына, и Святого Духа, в безконечные веки. Аминь.

{mospagebreak title=Послание к пастве }

Послание к пастве
по поводу декрета об отделении Церкви от государства

Написано и издано особым листком
в начале апреля 1918 года.

В годину великой русской скорби и всенародного испытания. Ко всем православно-верующим людям, особенно к христолюбивым воинам, православным крестьянам и рабочим.

Согласно 3 статье, декрет будто-бы имеет ввиду обеспечение религиозной свободы верующих, на самом же де он воздвигает гонение на православную Церковь, и только на нее одну, гонение лютое, беспощадное.

В самом деле, никто из нас не читал в газетах и ни от кого не слыхал о закрытии где-либо, на основании этого декрета, мусульманских мечетей, старообрядческих храмов католических костелов и лютеранских кирх, но все мы знаем прискорбные случаи ограбления и закрытия православных храмом в некоторых городах и селениях; святость храмов оскверняется; там и там сокровища церковные, жертвами верующих собранные, расхищаются; богослужение прекращается; священнослужителей лишают жизненного обеспечения, арестовывают, изгоняют и даже избивают... Безбожные составители декрета нашли исполнителей своей воли среди наших воинов, которые по неведению и по наущению свои руководителей, осмелились поднять руку на святыню предков, и совершить дело достойное великого Божьего осуждения.

Они сделали то же, что свершили распявшие Христа, но и на них да исполнится молитва Христова: «Отче, прости им, не видят бо, что творят…»!

Православные христиане! Если вам дорога Св. Церковь, ели в ваших сердцах не задавлена в конец вера во Христа, внушенная нам родителями, завещанная нам целым сонмом Русских святых, послушайтесь голоса благоразумия и христианской совести и поймите, что декрет о Церкви содержи в себе явную проповедь неверия и объявление безответственной и беспощадной борьбы с православной верой и всеми верующими.

Антихристианский декрет объявляет «религию частным делом», делом личным каждого отдельного человека, но не общества или государства; в этих словах заключается величайшая неправда и величайший вред для каждой вообще религии, особенно же для всемирной христианской и дл Вселенской Церкви Христовой, для Всероссийской Церкви православной. В само деле, христианская вера - вера общественная, соборная, вселенская. Христианин не может спастись один, отдельно от других: «где два или три собраны во имя мое, — сказал Христос, — тан и Я посреди их». Христианин спасается в Церкви, в обществе верующих. Этому церковному дана благодать Св. Духа, которая действует и подается людям верующим только в церкви, ради обшей церковной, веры и любви, ради общего блага.

Церковное общество подобно телу человека: в теле все связаны между собою, они живут и действуют вместе. Разрывается связь между отдельными членами, тело разрушается и погибает. Точно также погибает и человек, если он уходит из церковного общества, если он не хочет спасаться вместе с другими, если желает быть автономным лицом, неподчиненным духу и правилам церковно-законнрго единения всех верующих.

Христиане не могут спасаться без общей молитвы, без совершения общественного богослужения, без общенародного участия в таинствах, без совершения общими силами добрых дел: общецерковного благотворения, просвещения, попечения друг о друге и т.п.

Декрет объявляет религию частным делом, потому что составители его не желают признавать православную Церковь Божественным учреждением, они силятся разъединить, рассеять христиан, даже более того, поставить всех под подозрение и как бы подвергнуть домашнему аресту, с запрещением приходить в храмы на общие церковные моления, убить веру в сердцах, сделать их безбожниками!

Зная, что Православная Церковь не может без храмов учить и спасать верующих, что вера русского народа тесно связана с почитанием церковных святынь, декрет отнимает у православной Церкви право приобретать собственность и распоряжаться ею и тем лишает Церковь возможности строить и содержать храмы, поддерживать их благолепие. Если декрет будет проведен в жизнь, Русская земля скоро лишится храмов, которыми она доселе украшалась и славилась среди других народов; храмы ее превратятся руками безбожников в места увеселения или придут в состояние полной нищеты и разрушения; на их святом месте, по слову писания, "будет мерзость запустения"!!! Неужели наши предки строили великими трудами и жертвами св. храмы для того, чтобы мы — их недостойные потомки — превратили их из прекрасного селения Божия в вертеп разбойников и вместо службы Божией устроили в них разные зрелища и игрища, в позор и развращение Русского народа, на позор и посмеяние над Россией перед очами всех народов мира?!

Антихристианский декрет объявляет состояние св. храмов "народным достоянием". Но разве собственность наших храмов не была доселе народным достоянием? Все, что имеет храм всегда было и есть достояние всего верующего народа, все верующие несли свою лепту от Чистого сердца, добровольно и любовно несли Богу, на дело Божие, ради спасения своих душ. Они знали, что дар их любви угоден Христу, который приняв возлияние мира на ноги Свои от женщины-блудницы, что это дар их пота и труда пойдет на дело спасения их душ, что иного назначения он не получит. Они были правы: все приношения их хранились, умножались и употреблялись только на нужды церковные.

Пусть же теперь, как и прежде, достояние храмов будет всех верующих людей, пусть они — верующие — распоряжаются этим достоянием, сообразно его назначению; право на это предоставлено им церковной властью, а Церковный Собор, половина членов которого миряне, подробно определил и укрепил за мирянами право участия в распоряжении церковной собственностью под руководством церковной власти. Но вы не можете допустить, чтобы церковным достоянием распоряжались люди, не принадлежащие ей. Враги Церкви клевещут на духовенство; они говорят, что церковное достояние ими расхищалось, что оно употребляло его на свои нужды. Это заведомая ложь. Духовенство приношениями на храм не пользовалось, хотя оно могло, по слову писания: «питаться от алтаря»; оно существовало тем вознаграждением за свой труд, какое получало из рук прихожан. Достоянием храма оно распоряжалось с ведома и согласия выборных от прихода лиц — церковных старост, членов попечительства, согласно правилам св. Апостолов и св. Отцов (72-е правило св. Апостолов, 10-е правило Константинопольского двукратного собора). По этим правилам церковное достояние — есть Божие достояние и употребляться оно может только на церковные нужды — на дело спасения людей; употребление же его на мирские нужды признается величайшим преступлением.

Антихристианский декрет нарушает церковные правила: он отнимает достояние Божие у храмов, передает его в руки мирских властей и тем самым священное достояние св. Божиих церквей обращает в достояние мирское!

Братие христиане! Поднимите ваш голос на защиту церковной апостольской веры, церковных святынь и церковного достояния. Защитите ваше право веровать и исповедовать вашу веру так, как бы вы научились от дней древних, как вас научили Апостолы, св. мученики, богомудрые отцы Церкви, христианские подвижники. Оберегайте святыню вашей души, свободу вашей совести. Скажите громко, что вы привыкли молиться и спасаться в храмах, что церковные святыни дороже вам самой жизни, что без них спасение невозможно. Никакая власть не может требовать от вас того, что противно вашей вере, вашей религиозной совести: «Богу мы должны повиноваться более, чем людям», — так говорили св. Апостолы, так должны говорить и мы. Апостолы с радостью страдали за веру. Будьте готовы и вы на жертвы, на подвиг и помните, что физическое оружие бессильно против тех, кто вооружает себя силою веры во Христа. Вера горами двигает, «вера христиан победила дерзость языческую». Да будет ваша вера дерзновенной и мужественной!

Христос ад разрушил, разрушит Он и козни врагов нашей Церкви. Веруйте и враг побежит, от лица вашего. Станьте все на защиту веры и с твердым упованием скажите: «Да воскреснет Бог и расточатся враги его»!

по поводу декрета об отделении Церкви от государства

Слово за всенощным бдением 14(27) апреля 1918 года

Благодарю Господа Бога, что Он меня сподобил пострадать за Его святое Имя и Церковь. Мои страдания оказались ничтожны в сравнении с другими страдальцами за Христову веру. Как это случилось, я считаю своим долгом пояснить. Я и раньше говорил — и в частных беседах, и в проповедях, — что я политики не касался, не касаюсь и не буду касаться. Я ее презираю, так как считаю неизмеримо ниже, чем высокое учение Христа. Я только просил и буду просить, чтобы те, кто у власти, не касались Церкви Божией и молитвенных собраний. Мне пришлось и при прежнем, старом порядке быть гонимым за свое нежелание принижать свое высокое епископское звание, апостольское служение в угоду временным земным политическим интересам. Я более пяти лет был за то узником у старого правительства, но остался верен правде своей. Может быть, за это Господь снова удостоил меня взойти на кафедру епископского служения в Тобольской епархии. Если кто-нибудь здесь имеется из представителей существующей власти, я в их присутствии заявляю перед вами, православные, что моя деятельность чужда политики. Говорят о какой-то моей переписке с бывшим царским домом, но это неправда. Никакой переписки не было. Но если бы кто-либо писал ко мне с просьбой моих святительских молитв, кто меня прежде знал, то неужели я в этом повинен и неужели я, как епископ, не могу молиться обо всех страждущих, от чего бы эти страдания ни происходили? Пытаются меня обвинить в том, что я хотел будто бы подкупить симпатии фронтовиков. Обвиняют меня за то, что я давал и свою посильную лепту, и собирал пожертвования в пользу обездоленных, вернувшихся неустроенных воинов. Я всегда горячо любил нашего русского солдата. Люблю и уважаю глубоко и теперь, несмотря на несчастный конец войны, ибо верю, что это несчастие случилось по попущению Божию за грехи наши, а не по вине испытанного в своей доблести рядового русского солдата. Миллионы их легло за спасение родины. Миллионы вернулись с надломленным здоровьем в разоренные, нередко до нищеты, свои семьи. Разве каждый из вас не чувствует, что долг всякого оставшегося во время войны дома человека протянуть руку помощи нуждающемуся солдату? Они обращались ко мне за помощью; да если бы и не обращались за помощью, то я считал бы своим долгом вместе с пасомыми оказать им посильную помощь. Где же тут моя вина? Судите сами, насколько справедливы те, которые видят в моей помощи желание подкупить фронтовиков. На это дело я смотрел как на исполнение заповеди Божией о любви и взаимопомощи, а что было так — лучше спросить об этом тех, кто получал от меня эту помощь. Но что бы ни говорили и ни делали против меня — Бог им судья: я их простил и теперь прощаю… Еще раз заявляю, что моя святительская деятельность чужда всякой политики. Моя политика — вера в спасение душ верующих. Моя платформа — молитва. С этого пути я не сойду, и за это, быть может, я лишен буду возможности в эту ночь спокойно ночевать в своем доме.

{mospagebreak title=Послание к пастве из заключения}

Послание к пастве из заключения

Дорогие о Господе!

Утеши, образуй и возвесели вас Господь. Вновь всей душой молю, не скорбите обо мне по поводу заключения моего в темнице. Это мое училище духовное. Слава Богу, дающему столь мудрые и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и крайних мерах воздействия на мой внутренний духовный мир…

Вместе с тем эти видимые и кажущиеся весьма тяжкими испытания составляют, в сущности, естественный и законный круг условий и обстоятельств, неразрывно связанных с нашим служением. Прошу лишь святых молитв ваших, чтобы перенести эти испытания именно так, как от Бога посланные, с искреннейшим благочестивым терпением и чистосердечным благодарением Господу Всемилостивому… что 1) сподобил пострадать за самое служение, Им на меня возложенное, и 2) что самые страдания так чудно придуманы (хотя совершаются врагами Божиими и моими) для внутренней, сокровенной, незримой для взора человеческого «встряски» или потрясения, от которых ленивый, сонливый человек приходит в сознание и тревогу, начинает трезвиться, бодрствовать не только во внешнем быту, но, главное, в своем быту внутреннейшем, в области духа и сердца; от этих потрясений (между жизнью и смертью) не только проясняется внутреннейшее глубокое сознание, но и усиливается и утверждается в душе спасительный страх Божий - этот чудный воспитатель и хранитель нашей духовной жизни… Посему воистину — слава Богу за все… Если Господу угодно и Он может вам сделать что-либо для возможности вскоре вновь вступить в служение — слава и великое благодарение Богу, а если нет — то да будет Его Премудрая Святейшая Воля и Промышление.

{mospagebreak title=Деяние о канонизации священномученика Гермогена}

Деяние о канонизации
священномученика Гермогена (Долганёва; 1852 - 1918),
епископа Тобольского и Сибирского

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Неисчислимы богатства сокровищницы церковной, которая во все времена сохраняет все многообразие путей ко спасению. И даже в те эпохи, когда Церковь Христова пребывает в относительном спокойствии и нет гонений от внешних, даже и тогда многие желающие жить благочестиво бывают гонимы. Одним из ярких светильников Русской Православной Церкви был епископ Гермоген, который во все время своего архиерейского служения помнил слово, сказанное ему в день его хиротонии: «Времена идут и сменяются, а Богом установленные основы церковного строя и жизни остаются неизменными».

Епископ Гермоген был ревностным охранителем этих основ. Он был светильником, поставленным столь высоко и видным столь многим, что пришедшие к власти безбожники сделали все возможное, чтобы его угасить. Незадолго до своей мученической кончины епископ, уже зная, что ему уготованы страдания, говорил: «…что бы ни говорили и ни делали против меня, — Бог им судья: я их простил и теперь прощаю… Еще раз заявляю, что моя святительская деятельность чужда всякой политики. Моя политика — вера в спасение душ верующих. Моя платформа — молитва. С этого пути я не сойду и за это, быть может, я лишен буду возможности в эту ночь спокойно ночевать в своем доме…» И в эту ночь епископ был арестован и вскоре своей мученической кончиной засвидетельствовал верность Христу.

Освященный Архиерейский Собор, рассмотрев благочестивую жизнь, подвижническое служение и мученическую кончину епископа Гермогена, и удостоверившись в его подвиге как мученичестве за Христа, единомысленно

ОПРЕДЕЛЯЕТ:

1. Причислить к лику священномучеников для общецерковного почитания епископа Гермогена.
2. Честные останки священномученика Гермогена, находящиеся под спудом в Софийско-Успенском соборе города Тобольска, именовать отныне святыми мощами и воздавать им достодолжное почитание.
3. Память священномученику Гермогену совершать в день его мученической кончины 16 (29) июня.
4. Службу новопрославленному священномученику Гермогену составить особую, а до времени составления таковой, после прославления его, отправлять общую по чину священномучеников.
5. Писать новопрославленному священномученику Гермогену икону для поклонения, согласно определению VII Вселенского Собора.
6. Напечатать житие священномученика Гермогена для назидания в благочестии чад церковных.
7. Включить в собор новомучеников и исповедников Российских священномученика Гермогена.
8. От лица Освященного Собора объявить о сей благой и благодатной радости прославления нового Российского священномученика пастве Всероссийской.
9. Сообщить имя новопрославленного священномученика Предстоятелям братских Поместных Православных Церквей для включения его в святцы.

Предстательством и молитвами священномученика Гермогена да укрепит Господь веру православных христиан и ниспошлет им Свое благословение. Аминь.

Алекий II
Божией милостию
смиренный Патриарх Московский
и всея Руси

Члены Освященного Архиерейского Собора

Священномученик Гермоген (в миру Георгий Ефремович Долганев), епископ Тобольский и Сибирский, родился 25 апреля 1858 года в семье единоверческого священника Херсонской епархии, впоследствии принявшего монашество. Первоначальное образование Георгий получил в духовной школе родной епархии. Затем выдержал экзамен на аттестат зрелости при классической гимназии города Ананьева Херсонской губернии и поступил в Новороссийский университет. Он окончил полный курс юридического факультета, здесь же прошёл курсы математического и историко-филологического факультетов.
Глубоко религиозный с детских лет, Георгий рано почувствовал влечение к подвижнической жизни. Поэтому после университета он поступает в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, где и принимает монашество с именем Гермоген. 15 марта 1892 года он становится иеромонахом.
В 1893 году иеромонах Гермоген окончил Академию со степенью кандидата богословия и был назначен инспектором, а затем ректором Тифлисской Духовной Семинарии с возведением в сан архимандрита. Не желая потакать духу времени, выражавшемуся в антицерковности и бездуховности, архимандрит Гермоген твердо направлял жизнь учебного заведения в русло церковности, дух которой он старался привить преподавателям и студентам. Не ограничиваясь просветительской деятельностью в рамках Семинарии, он создавал церковные школы и содействовал распространению миссионерства среди населения российской окраины.
14 января 1901 года в Казанском Соборе Санкт-Петербурга отец Гермоген был хиротонисан во епископа Вольского, викария Саратовской епархии. В 1903 году его назначили епископом Саратовским и вызвали для присутствия в Святейшем Синоде.
Служение Владыки отличалось неослабевавшим горением духа: процветала его трудами миссионерская деятельность, устраивались религиозные чтения и внебогослужебные беседы, программу для которых составлял сам же епископ и он же руководил ими.
Владыка часто объезжал приходы епархии и служил с таким благоговением, трепетом и молитвенным настроем, что люди действительно забывали на Небе они или на земле, многие плакали от умиления и духовной радости. Во время политических беспорядков 1905 года Владыка успешно вразумлял одурманенных бунтовщиков своими проповедями.
С большой любовью и уважением относился к епископу Гермогену святой праведный Иоанн Кронштадтский, говоря, что за судьбу Православия он спокоен и может умереть, зная, что епископы Гермоген и Серафим (Чичагов, память 28 ноября) продолжат его дело. Предрекая мученическую кончину Святителя, батюшка писал ему в 1906 году: Вы в подвиге, Господь отверзает Небо, как архидиакону Стефану, и благословляет Вас.
В конце 1911 года на очередном заседании Святейшего синода Владыка резко разошелся с обер-прокурором В.К. Саблером, который с молчаливого согласия многих архиереев спешно проводил некоторые учреждения и определения прямо противоканонического характера (корпорация диаконисс, разрешение отпевания инославных).
7 января преосвященному Гермогену был объявлен указ за подписью Государя об увольнении от присутствия в Святейшем Синоде и отбытии в свою епархию до 15 января. Не уложившись ввиду болезни в отведенный промежуток времени, Владыка был сослан в Беларусь в Жировичский монастырь. Одной из причин этой ссылки явилось также и резко отрицательное отношение Владыки к Григорию Распутину: перед отъездом на свою кафедру епископ Ермоген посетил старца и предал его анафеме. После этого, 17 января 1912 года, Императором был подписан указ об увольнении его от управления Саратовской епархией с назначением пребывания в Жировичском монастыре.
24 января ссыльный благополучно прибыл в Слоним. О его приезде заранее были предупреждены местные власти и братия монастыря. Навстречу ему была выслана делегация, поднесшая ему икону. Еще издали владыка услышал колокольный звон. Настоятель обители с братией вышли ему навстречу. Поэтому, не смотря на желание властей унизить архиерея, встреча получилась торжественной. Монастырский двор был заполнен народом. Обращаясь к собравшимся, владыка Гермоген сказал: Я не считаю себя сосланным, но человеком, желающим всецело отдаться служению Господу Богу.
Обосновавшись в сем святом месте, владыка Гермоген полюбил тихую, удаленную от суеты обитель и сам оставил о себе здесь добрую память. Старожилы отмечали его доброту и особую любовь к богослужению, которое он посещал неукоснительно. На пути в собор и обратно его всегда сопровождали богомольцы. В зимнее время он приходил в Никольский храм по лестнице, ведущей с надвратной комнаты прямо в эту церковь. В сильные морозы Архиерей оставался в этой комнате и слушал богослужение через устроенное в стене по его просьбе окошко. Владыка построил и освятил часовню над источником, что недалеко от монастыря, разрушенную впоследствии безбожниками.
Свободное от богослужения время преосвященный посвящал народу. При нем был врач-гомеопат, который успешно лечил всех, обращающихся за помощью. Но большинство страждущих Господь исцелял по молитвам самого епископа Гермогена. Люди, узнавая о его благодатных дарованиях, приезжали к нему из самых разных мест. Порой их набиралось столько, что негде было ночевать, и владыка устроил для больных палату. Он старался помочь всем, обращавшимся к нему.
Случалось ему и изгонять бесов. Бывало, во время Богослужения какой-нибудь бесноватый начинал вопить, лаять и т. п. Тогда епископ выходил на солею и именем Господа запрещал ему. Тот тотчас же стихал.
Но все же положение опального епископа в Жировичском монастыре было тяжелым. Ему не разрешали часто служить, а когда разрешали, то не оказывали должных почестей его епископскому сану. Иногда Владыке даже запрещалось выезжать из монастыря.
Святитель часто скорбел о будущем Отечества, и плача говорил: Идет, идет девятый вал; сокрушит, сметет всю гниль, всю ветошь; совершится страшное, леденящее кровь погубят Царя, погубят Царя, непременно погубят.
В августе 1915 года Владыку перевели в Николо-Угрешский монастырь Московской епархии, а после Февральского переворота 1917 года он был назначен на кафедру в Тобольск. Особой заботой Владыки были вернувшиеся с фронта одурманенные большевицкой пропагандой русские воины, и он создает особый солдатский отдел при Иоанно-Димитриевском братстве. Большевики, старавшиеся озлобить солдат, чтобы легче управлять ими, были вне себя, видя проявляемую о бойцах церковную заботу.
В это мятежное время Святитель призывал свою паству не преклонять колена пред идолами революции, борясь против коммунизма, денационализации и искажения русской народной души.
Находясь на Тобольской кафедре во время пребывания там в заточении Царственных Мучеников, по его благословенно в утешение Им была принесена Абалацкая икона Божией Матери. На Литургии Владыка всегда вынимал частички за Царскую Семью, свято храня любовь к ней.
В январе 1918 года, после принятия большевиками декрета об отделении Церкви от государства, ставившего верующих в действительности вне закона, архипастырь обратился к народу с воззванием, которое заканчивалось словами: Станьте на защиту своей веры и с твердым упованием скажите: Да воскреснет Бог и расточатся врази Его.
Власти стали усиленно готовиться к аресту непреклонного епископа, но Владыка, не смущаясь, назначил на Вербное Воскресенье 15 апреля 1918 года Крестный ход. Он говорил: Я от них пощады не жду, они убьют меня, мало того, они будут мучить меня, я готов, готов хоть сейчас. Я не за себя боюсь, не о себе скорблю, боюсь за жителей что они сделают с ними?.
Накануне праздника, 13 апреля, в архиерейских покоях появились вооруженные красноармейцы. Не обнаружив епископа, они учинили обыск в его покоях и осквернили алтарь домовой церкви. Крестный ход собрал множество верующих. Со стен городского Кремля хорошо был виден дом, где томилась в заключении Царская Семья. Владыка, подойдя к краю стены, высоко поднял крест и благословил Августейших Страстотерпцев, которые смотрели из окон на Крестный ход.
Сопровождаемый пешими и конными отрядами милиции, Крестный ход привлек много верующих, но на обратном пути (ход окончился в половине пятого) ряды народные стали редеть, так что милиция без труда (сначала при помощи обмана) разогнала оставшихся прикладами и арестовала Владыку. На колокольне рядом с архиерейским домом ударили в набат. Большевики выстрелами согнали с колокольни звонарей. Остальные возмущавшиеся были также разогнаны.
Владыка был заключен в Екатеринбургскую тюрьму. В заточении он много молился. В одном из писем, которое удалось переслать на волю, Святитель писал, обращаясь к благоговейно любимой и незабвенной пастве: Не скорбите обо мне по поводу заключения моего в темнице. Это мое училище духовное. Слава Богу, дающему столь мудрые и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и крайних мерах воздействия на мой внутренний духовный мир От этих потрясений (между жизнью и смертью) усиливается и утверждается в душе спасительный страх Божий.
Со стороны епархиального съезда была предпринята попытка освобождения своего владыки за выкуп, назначенный в 10 000 рублей. Но все члены посланной делегации после передачи денег были арестованы, и их судьба неизвестна, скорее всего, они приняли мученическую кончину.
Вскоре Святитель был перевезен в Тюмень и доставлен на пароходе к селу Покровское. Все узники, за исключением епископа и священника церкви Каменского завода, благочинного второго округа Камышевского уезда Екатеринбургской губернии, иерея Петра Карелина, были расстреляны. Владыка и отец Петр были заключены в грязном трюме. Пароход направился к Тобольску. Вечером, 15 июня, когда священномучеников переводили с одного корабля на другой, Владыка, подходя к трапу, тихо сказал лоцману: Передайте, раб крещеный, всему великому миру, чтоб обо мне помолились Богу.
Около полуночи с 15 на 16 июня большевики сначала вывели на палубу парохода Ока иерея Петра Карелина, привязали к нему два больших гранитных камня и сбросили в воды реки Туры. Епископ Ермоген молился за палачей и благословлял их. Те же с руганью и ударами сорвали с него рясу и подрясник, связали сзади руки. Так как исповедник не переставал молиться вслух, невзирая на запрет комиссара, его заставили замолчать ударом кулака по лицу. Затем к нему привязали двухпудовый камень и тоже бросили в реку
Честные останки Святителя были вынесены на берег 3 июля и обнаружены крестьянами села Усольского. На следующий день они были похоронены крестьянином Алексеем Егоровичем Маряновым на месте обретения. В могилу был положен и камень.
Вскоре город был освобожден войсками Сибирского Правительства и останки Святителя были извлечены, облачены в архиерейские одежды, и торжественно погребены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе на месте первой могилы святого Иоанна, митрополита Тобольского.
Священномученик Гермоген причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

Священномученик Гермоген Тобольский (в миру Георгий Ефремович или Долганёв; 25 апреля (7 мая) 1858, Херсонская губерния – 29 июня 1918, близ Тобольска) родился в семье священника, который впоследствии принял монашество и был возведен в сан архимандрита в Саратовском Спасо-Преображенском монастыре. С детских лет был глубоко религиозным человеком.

Среднее образование получил в духовной семинарии, выдержал экзамены на аттестат зрелости при классической гимназии города Ананьева Херсонской губернии. Окончил юридический факультет Новороссийского университета (1886), прошел также курс математического факультета, слушал лекции и на историко-филологическом факультете университета. Окончил Петербургскую духовную академию (1893) со степенью кандидата богословия.

В 1890 пострижен в монашество, посвящен в сан иеродиакона, а 15 марта 1892 – в сан иеромонаха.

С 1893 – инспектор, с 1898 – ректор Тифлисской духовной семинарии с возведением в сан архимандрита. Тогда же он был назначен членом Грузино-Имеретинской Синодальной конторы и Председателем училищного епархиального совета. Являлся редактором «Духовного вестника Грузинского экзархата». В период его службы ректором семинарии из этого учебного заведения был исключен Иосиф Джугашвили.

Развернул широкую миссионерскую деятельность, к которой привлекал и мирян. Организовал внебогослужебные чтения и беседы, разрабатывал программы для воскресных школ.

Своим собственным примером, а также частыми беседами с епархиальным духовенством и особыми циркулярами призывал духовенство к истовому, неспешному и строго-уставному совершению церковного богослужения. Значительное внимание уделял борьбе с сектантством, в рамках которой устраивал внебогослужебные пастырские беседы. В Саратове они проводились под руководством епископа во все воскресные и праздничные дни, предварялись кратким молебном, чередовались духовными песнопениями в исполнении архиерейского хора и оканчивались пением всех присутствующих. Для пропаганды православных идей преобразовал и расширил епархиальный печатный орган - «Саратовский духовный вестник» и создал еженедельный «Братский листок», учредил еженедельные печатные органы в Балашове, Камышине и Царицыне. За время его служения на Саратовской кафедре было построено свыше пятидесяти храмов, значительно увеличилось количество церковно-приходских школ.

Во время революции 1905 года выступал с ярко выраженных антиреволюционных позиций, часто выступал с проповедями, проявив себя как убежденный и последовательный монархист. Один из организаторов отделения Союза русского народа в Саратове.

Один из самых консервативных русских архиереев начала XX века. Выступал с резкой критикой современных ему тенденций в литературе и театральной жизни. Так, крайне негативно оценил пьесу Леонида Андреева «Анатэма», в своей проповеди призвав губернатора уберечь русское юношество от темной и злой силы, направил в Св. Синод ходатайство о запрете этой пьесы. Автор брошюры «Нынешние исследователи анатэмы и его крамолы». Предлагал отлучить от церкви Леонида Андреева, Дмитрия Мережковского, Василия Розанова. Отменил назначенную в кафедральном соборе панихиду по знаменитой актрисе В.Ф. Комиссаржевской и запросил Ташкент (где она скончалась во время гастролей от черной оспы), чем она болела, была ли православною и когда исповедовалась.

Участвовал в заседании Святейшего Синода, в которым выступил против предлагавшегося московским митрополитом Владимиром (Богоявленским) и великой княгиней Елизаветой Федоровной введения чина диаконисс в православной церкви. Апеллировал в резкой форме по этому вопросу к императору – направил ему телеграмму, в которой утверждал, что Святейший Синод учреждает в Москве «чисто еретическую корпорацию диаконисс, фальшивое подложное учреждение вместо истинного». Также в этой телеграмме критиковал проект введения особого чина заупокойного моления об инославных, заявив, что этим оказывается «открытое попустительство и самовольное бесчинное снисхождение к противникам Православной Церкви».

3 января 1912 года был уволен императором от присутствия в Синоде; ему было предписано выехать во вверенную ему епархию. Отказался подчиниться этому распоряжению, давал интервью газетам, в которых критиковал членов Синода. В результате 17 января 1912 года был уволен от управления епархией и направлен в Жировицкий монастырь.

Его увольнению способствовали еще два фактора. Во-первых, он поддерживал деятельность черносотенного иеромонаха Илиодора (Труфанова), который первоначально поддерживался церковными и светскими властями, видевшими в нем успешного антиреволюционного пропагандиста. Но затем они дистанцировались от его демагогии (позднее Илиодор снял сан и объявил о разрыве с церковью). Гермоген же остался союзником Илиодора вплоть до сложения им сана. Во-вторых, епископ вступил в конфликт с Григорием Распутиным, которого первоначально поддерживал.

В августе 1915 года был переведен в Николо-Угрешский монастырь Московской епархии.

С 8 марта 1917 года – епископ Тобольский и Сибирский; назначен на этот пост как «жертва старого режима». Сохранил монархические убеждения, призывал паству «сохранять верность вере отцов, не преклонять колена перед идолами революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души космополитизмом, интернационализмом, коммунизмом, открытым безбожием и скотским гнусным развратом». Резко критиковал Декрет об отделении церкви от государства.

Обвинен советскими властями в симпатиях к находившемуся в Тобольске Николаю II (есть данные, что бывший император и епископ простили друг другу прежние обиды), а также в попытках организовать помощь бывшим фронтовикам (большевики расценили это как стремление сорганизовать их в контрреволюционных целях).15 апреля 1918 в Тобольске прошел большой крестный ход, после окончания которого епископ был помещен под домашний арест. Затем был отправлен в Екатеринбург, куда прибыл 18 апреля; был заключен в тюрьму, где занимался чтением Нового Завета в переводе Константина Победоносцева и житий святых, молился и пел церковные песнопения.

Тобольский епархиальный съезд направил в Екатеринбург делегацию, которая просила выпустить епископа под залог. В состав делегации входили: протоиерей Ефрем Долганёв, брат епископа Гермогена; священник Михаил Макаров; присяжный поверенный Константин Александрович Минятов.

Делегация выплатила установленный залог в размере десяти тысяч рублей (первоначально власти требовали сто тысяч), однако епископ не был освобожден, а члены делегации оказались сами арестованы и вскоре расстреляны.

В июне 1918 года епископ и еще несколько заключенных (священник села Каменского Екатеринбургской епархии Петр Карелин, бывший жандармский унтер-офицер Николай Князев, гимназист Мстислав Голубев, бывший полицмейстер Екатеринбурга Генрих Рушинский и офицер Ершов) были увезены в Тюмень и доставлены на пароход «Ермак». Все узники, кроме епископа и о. Петра были расстреляны на берегу, близ села Покровское. Владыка Гермоген и о. Петр погибли несколько позднее. Вначале их заставили работать на строительстве укреплений около Покровского, затем перевели на пароход «Ока», который направился к Тобольску. На пути к этому городу священнослужители были утоплены в реке Туре.

Тело епископа Гермогена было обнаружено 3 июля и на следующий день захоронено крестьянами села Усольское. 2 августа 1918 года останки епископа были перезахоронены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе Софийско-Успенского собора Тобольска (склеп и мощи новомученика были обнаружены во время ремонта собора в 2005 году).

В октябре/ноябре 1981 года канонизирован Собором Русской Православной Зарубежной Церкви.

В августе 2000 года Деянием Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви его имя было внесено в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания. Тем же Деянием к общецерковному почитанию в Соборе новомучеников и исповедников Российских были канонизированы пострадавшие вместе со св. Гермогеном священномученики Ефрем Долганев, Михаил Макаров и Петр Карелин и мученик Константин Минятов.

• Тифлисская духовная семинария. Инспектор, иеромонах. 1893-1898.
• Тифлисская духовная семинария. Ректор, архимандрит. 1898-1901.
• Кафедральный собор в честь Усекновения главы святого Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна г. Вольска. Епископ Вольский, викарий Саратовской епархии. 1901-1903.
• Александро-Невский кафедральный собор г. Саратова. Епископ Саратовский и Царицынский. 1903-1911.
• Успенский кафедральный собор г. Царицына. Епископ Саратовский и Царицынский. 1903-1912.
• Свято-Успенский Жировицкий монастырь в Гродненской губернии. Насельник. 1912-1915
• Николо-Угрешский монастырь Московской епархии. Насельник. 1915-1917
• Софийско-Успенский кафедральный собор г. Тобольска. Епископ Тобольский и Сибирский. 1917-1918.

Святой Гермоген (Долганёв),
епископ Тобольский и Сибирский

14 января 1901 года в Казанском Соборе Санкт-Петербурга была совершена епископская хиротония архимандрита Гермогена (Долганёва), назначенного на Вольскую кафедру. Чин хиротонии совершили митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), митрополит Московский святой Владимир (Богоявленский), епископ Гдовский святой Вениамин (Казанский). Двое из архиереев, совершавших хиротонию, Владимир и Вениамин, разделят трагическую судьбу рукополагаемого ими Гермогена и будут замучены безбожными гонителями.

Епископ Гермоген, в миру Георгий Ефремович Долганёв, родился в Херсонской губернии в семье единоверческого священника 25 апреля 1858 года. В Новороссийском университете, размещавшемся в Одессе, будущий Вольский епископ закончил юридический факультет и прослушал полный курс математического факультета, посещая одновременно лекции на историко-филологическом. В 1890 году, в возрасте тридцати двух лет, он, будучи студентом Санкт-Петербургской Духовной Академии, принимает монашеский постриг и через два года посвящается в сан иеромонаха.

По окончании Духовной Академии в 1893 году архимандрит Гермоген назначается инспектором, а затем в 1898 году и ректором Тифлисской Духовной Академии. Это окраинное учебное заведение в годы ректорства Гермогена Долганёва приобрело дух строгой церковности, творческого поиска, православной духовности. Не ограничиваясь стенами семинарии, он создавал церковные школы и миссионерские братства почти по всему Кавказу.

Прозорливость Гермогена, стремившегося освободить семинарию от всего несвойственного духу Православия, проявилась в изгнании в 1899 году из ее стен Иосифа Джугашвили, зловещая судьба палача России была предугадана.

В Государственном Архиве Саратовской Области среди бумаг епископа Гермогена хранится объяснительная записка воспитанника семинарии Иосифа Джугашвили, оправдывающегося в несвоевременной явке на занятия после каникул.

На Вольской кафедре владыка Гермоген пребывает два года и это время связано со значительным оживлением церковной жизни в Вольске. Неутомимый епископ развивает широкую миссионерскую деятельность, привлекая к ней многих мирян, имевших образование и способности необходимые для дела духовного просвещения. Истовые, продолжительные, благоговейные богослужения, которые совершал владыка в Вольских церквах, привлекают множество прихожан, которые уже и забыли дорогу к храму. Он организует внебогослужебные чтения и беседы, разрабатывает программы воскресных школ для детей и взрослых.

27 октября 1902 года Преосвященным Гермогеном был освящен домовый храм во имя Архистратига Божия Михаила в Вольском реальном училище. Старостой этого храма был известный вольский купец Николай Степанович Меньков. Богослужения для реалистов совершал законоучитель священник Николай Русанов, ставший, впоследствии, одним из видных обновленческих иерархов.

16 сентября 1901 года начались занятия во Втором Саратовском епархиальном училище, открытом в Вольске. Исполняющим обязанности председателя училищного совета был назначен священник Николай Русанов.

Первый учебный год прошел в частном доме Мельникова, настолько тесном, что не было возможности даже устроить домовую церковь. На воскресную литургию воспитанницы ходили в расположенную напротив приходскую Троицкую церковь. Всенощное бдение проходило прямо в квартире училища. Его обычно служил кладбищенский батюшка Николай Тихомиров.

24 августа 1903 года Преосвященный Гермоген отслужил молебен при закладке нового здания Епархиального училища. На торжество прибыло едва ли не все вольское духовенство, светские власти, представители учительской семинарии и других учебных заведений города. Летом 1905 года епархиалки количестве 148 душ переехали в прекрасное трехэтажное здание с домовой церковью. С переездом в свой новый дом училище стало шестиклассным, в 1909 году был открыт 7-й педагогический класс, в 1915 году — еще один, 8-й, педагогический класс.

В связи с началом Первой Мировой войны новое здание училища было отдано военным. Занятия в 1915 — 1917 годах проходили в две смены, в здании церковно-приходской школы при Покровской церкви. В сентябре 1917 года пришлось отложить на неопределенное время занятия в младших классах. В декабре училищная казна оказалась полностью опустошенной. С начала 1918 года воспитанниц стали вызывать только на консультации и экзамены. 1918 год стал последним учебным годом не только для Саратовских епархиальных училищ. Перестали существовать все духовные школы России.

В последний год управления Вольским викариатством владыкой Гермогеном было начато строительство нового здания Вольского Духовного училища. Постановление по этому поводу было принято епархиальными властями 17 октября 1902 года. Подряд на строительство, начавшееся весной 1903 года, взял Николай Степанович Меньков. Вскоре Вольское Духовное училище, теснившееся с 1847 года в особняке злобинской постройки, переехало в просторное здание на окраине города, в котором была устроена домовая церковь во имя трех Вселенских святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого. «Саратовские Епархиальные Ведомости» в №18 за 1903 год сообщали о пожертвовании протоиереем Вольского Кафедрального училища Матфеем Васильевым сребропозлащенных богослужебных сосудов стоимостью в 153 рубля для новой Трехсвятительской церкви.

Здание Духовного училища сохранилось до сегодняшнего времени. После революции его занимал Вольский Учительский институт, в настоящее время здесь размещается Педагогическое училище №2.

Вольская Благовещенская церковь хранит несколько икон, привезенных владыкой Гермогеном с Афона.

21 марта 1903 года Преосвященный Гермоген получает указ о назначении правящим архиереем Саратовской епархии и управляет ею в самые трудные годы Первой Русской Революции. Во время революционных беспорядков 1905 года епископ Гермоген делает все возможное, чтобы успокоить дезориентированное население Саратова. Он совершает почти ежедневные богослужения, за которыми обращается к народу с просьбами отойти от возмутителей спокойствия и ни в коем случае не применять насилия.

Преосвященный Гермоген предложил рабочим собираться вместе с ним для решения вопросов общественной жизни. Число участников этих собраний постоянно увеличивалось, на одном из них было принято решение о строительстве нового храма.

Еще в 1903 году Преосвященный Гермоген основал Христорождественское Братство взаимопомощи ремесленников и фабрично-заводских рабочих. Почетными членами этого Братства, помимо самого Гермогена, стали Преосвященный Павел, проживавший на покое в Балашовском женском монастыре, протоиерей Иоанн Ильич Сергиев (Кронштадтский), губернатор Петр Аркадьевич Столыпин, вице-губернатор Д. Г. Новиков.

Христорождественское Братство создало ссудно-сберегательную кассу, посредническое бюро для приискания работы, потребительскую лавку. На Верхнем базаре разместился организованный Братством Духовно-просветительный союз.

Несмотря на то, что Саратов был в это время крупным промышленным центром и университетским городом, революционные беспорядки в нем очень скоро прекратились.

В это время владыка Гермоген учреждает газеты «Православный Россиянин» и «Братский листок», в которых помещает множество своих статей. «Саратовские Епархиальные Ведомости» превращаются в еженедельный «Саратовский Духовный Вестник». «Православный Россиянин» и «Братский вестник» предназначались для самого широкого распространения среди простого народа. Редакция этих изданий сотнями листов рассылала каждый тираж, испрашивая с благочинных символическую плату по копейке за экземпляр.

В начале 1906 года при редакции «Братского вестника» Преосвященным Гермогеном был учрежден комитет по оказанию помощи голодающим Саратовской епархии, председателем которого был назначен священник Сергий Четвериков. Консистория разослала указы по всем благочинническим округам, чтобы по всем церквам епархии по всем воскресным и праздничным дням производился особый сбор в пользу голодающих, предваряемый поучением священника.

Преосвященный Гермоген горячо поддерживал патриотические движения, которые начинались в гуще народной жизни. В 1905 году в Саратове и уездных городах губернии были открыты отделения Православного Всероссийского Братского Союза Русского Народа. Одним из первых председателей Саратовского отделения был священник Матфей Карманов.

В Вольске председателем местного отделения долгое время был настоятель Кафедрального собора протоиерей Модест Белин. Помимо этого Православного Братского Союза в Саратове и уездных городах работали отделения Всероссийского Союза Русского Народа, членами которого были не только православные граждане, но и, например, старообрядцы.

Так, в Вольске бессменным председателем местного отделения Союза Русского Народа был старообрядец-беглопоповец купец Александр Яковлевич Соловьев.

Во время пребывания Преосвященного Гермогена на Саратовской кафедре оживилась и работа Саратовского епархиального попечительства о бедных духовного звания. По уставу этого попечительства право на получение регулярного пособия имели: 1) сироты-девицы до поступления в учебное заведение на казенное содержание, до выхода в замужество и до 21-летнего возраста; 2) мальчики до возраста поступления в духовное училище или до 12 лет; 3) вдовы и заштатные лица до получения штатного места или до смерти, если по своему одобрительному поведению будут этого заслуживать; 4) семейства и дети лиц, отрешенных от мест или посланных в монастырь для исправления до определения или возвращения на места родителей.

Саратовский Александро-Невский кафедральный собор. Фото кон. XIX в. Из фондов СОМК

Большое значение придавал епископ Гермоген просветительской деятельности Братства Святого Креста, призывая приходское духовенство хотя бы материально содействовать его работе.

1 марта 1905 года Консистория разослала по всем благочинническим округам епархии указ, в котором говорилось о предложении Преосвященного.

«В целях большего ознакомления православного населения нашей епархии с деятельностью обновленного местного Православного Братства Св. Креста с 3-мя его отделениями и привлечения православных жителей к активному участию в братской деятельности, а также и для увеличения средств Братства, предлагаю Духовной Консистории сделать надлежащее распоряжение об ежегодном производстве во всех церквах епархии сбора пожертвований в пользу Братства Св. Креста в течение двух дней — 25 марта и 14 сентября за всеми богослужениями, предписав при этом приходским священникам пред началом сбора предварительно в своих проповедях ознакомить прихожан с деятельностию Братства и пригласить их к вступлению в число членов-братчиков».

В условиях стремительного разрушения нравственных начал в деле воспитания молодежи в светских учебных заведениях Преосвященный Гермоген особое значение придавал деятельности школ церковных. На торжественном акте, состоявшемся 13 июня 1904 года и посвященном 20-летию передаче земских школ в ведение Церкви, было решено учредить Саратовское Епархиальное Общество вспомоществования учащим и учащимся в церковных школах Саратовской епархии имени Государя Императора Александра Третьего». В первоначальный фонд этого общества было решено внести 1500 рублей из процентов Захарьинского капитала и по рублю с каждого храма епархии. Утверждая это решение, на докладе председателя Епархиального училищного совета протоиерея Кречетова владыка Гермоген пишет распоряжение эконому Архиеейского дома внести в фонд открываемого Общества 400 рублей из сумм Крестовой церкви, 200 рублей из средств Киновии, 400 рублей из его собственного архиерейского жалованья. Кроме того архиерей просил отцов настоятелей не ограничиваться рублевым взносом и жертвовать на церковные школы, по возможности, больше.

Будучи правящим архиереем Саратовской епархии Преосвященный Гермоген не забывал своего первого кафедрального города. Он любил бывать в Вольске, служить в многолюдных вольских храмах. 16 июня 1912 года владыка прибыл в Вольск на пароходе вместе с Чудотворной Седмиезерной иконой Божией Матери.

После литургии и молебна перед святым образом, отслуженным вместе с Вольским викарным епископом Досифеем и собором городского духовенства, епископы Гермоген и Досифей отправились в Казань и долее в Седмиезерную пустынь, место постоянного пребывания Чудотворной Иконы. Преосвященный Гермоген заранее пригласил всех почитателей Небесной Царицы следовать вместе с образом на пароходе «Удачный», и вольский благочиинный Алексанр Знаменский специально справлялся о стоимости проезда до Казани и обратно.

Владыка Гермоген хорошо понимал, что Церковь является единственной здоровой нравственной силой возмутившегося русского общества. Авторитет Церкви он старался утвердить всеми силами. Когда в 1908 году Саратовская дума решила назвать две начальные школы именем Л. Н. Толстого (еще при жизни писателя), Гермоген обратился к губернатору с просьбой отменить это постановление, но получил отказ.

Защищая паству от проповеди разврата и безбожия, которые стали раздаваться с театральных подмостков, епископ Гермоген возвысил голос против постановки декадентских антихристианских, кощунственных пьес Леонида Андреева «Анатэма» и «Анфиса», против бездарного спектакля «Черные вороны», поставленных в Саратовском театре в 1910 году и в превратном смысле выставлявшего православное духовенство.

«Выступая с пастырским словом против пьесы, — писал владыка, — я вовсе не имел в виду той или иной литературной ценности ее — а она, по общему признанию, ничтожна — я имел ввиду эту пьесу как возмутительный пасквиль против Божественного Провидения и всех дорогих и священных для каждого христианина предметов веры…»

Власть предержащие, боявшиеся после 1905 года прослыть обскурантами и невеждами, не принимали никаких действий против продолжавшегося безудержного оскорбления Церкви. Таким же безмолвным равнодушием был встречен в Святейшем Синоде доклад Саратовского епископа, предложившего на основании канонических правил отлучить от Церкви нескольких русских писателей, среди которых значились Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, Л. Андреев.

«Передовая общественность» жестоко мстила епископу, называя образованнейшего священнослужителя обскурантом и мракобесом, гонителем свободы и просвещения, ненавистником интеллигенции.

Гермогена обвиняли в том, что именно он способствовал удалению в отставку в 1910 году Саратовского губернатора графа Сергея Сергеевича Татищева.

Будучи первоначально очарован народной правдой Григория Распутина, Саратовский епископ скоро понимает, какой авантюрист оказывает влияние на Августейшее семейство и всю российскую политику. Дальновидный Гермоген отчетливо видит, к какому трагическому концу приближает Россию мнимодуховный старец. Епископ Гермоген становится активным противником Распутина и пользуется для разоблачения проходимца и побродяги всеми доступными ему средствами.

Длинные руки Григория Ефимовича оказались куда страшнее всей «прогрессивной общественности», люто ненавидевшей Гермогена. Святейший Синод был игрушкой в руках беспринципного авантюриста и Саратовский владыка это очень скоро почувствовал.

На очередной сессии Синода в конце 1911 года Гермоген выступил против введения в Русской Православной Церкви неизвестной ранее корпорации диаконис и чина заупокойного отпевания инославных. Не находя поддержки у постоянных и временных членов Синода, он послал телеграмму Государю, который всерьез интересовался тем, что происходило в высшем органе церковного управления.

Обер-прокурор Владимир Карлович Саблер, всецело зависевший от Распутина, повел дело так, что Император увидел в этой вполне обычной защите своего мнения попытку опорочить Синод. 7-го января 1912 года Гермоген получил Высочайший указ об освобождении от присутствия в Синоде и предписание немедленно покинуть столицу. Гермоген, чувствовавший себя нездоровым, не торопился. Саблер доносил Государю о неповиновении. В результате, 17 января появился новый Высочайший указ об увольнении Гермогена от управления епархией и высылке в Жировицкий монастырь в Западном крае.

Мог ли подумать в то время Император, что всего через шесть лет, он, теперь уже только гражданин Николай Александрович Романов или бывший царь, как его нарочито упорно будут именовать большевики, примет благословение Тобольского епископа Гермогена.

В Жировицах вновь открылся дар прозорливости, который обнаружился у Гермогена еще в Тифлисе. Часто, закрыв лицо рукам, он безутешно плакал и с сокрушением говорил:

«Идет, идет девятый вал; сокрушит, сметет всю гниль, всю ветошь; совершится страшное, леденящее кровь — погубят Царя, погубят Царя, непременно погубят…»

О пребывании епископа Гермогена в Жировицах и притеснениях, которые он испытывал от гродненского архиерея и монастырской братии оставил интересные воспоминания последний протопресвитер русской армии и флота Георгий Шавельский, который в 1915 году посетил опального владыку. «Положение опальных епископов, заточенных в монастыри, всегда было тяжким. Епархиальные епископы сплошь и рядом не щадили самолюбия попавших в опалу своих собратий. Но тяжелее всего был гнет настоятелей монастырей, часто полуграмотных архимандритов, которые мелочно и грубо проявляли свою власть и права, не щадя архиерейского сана заключенных. В данном случае положение епископа осложнялось тем, что он был заточен в монастырь по Высочайшему повелению. Местные епархиальные власти точно старались показать, что они строги к тому, кого не жалует царь. Епископу Гермогену жилось в монастыре худо. И Гродненский архиепископ Михаил, и невежественный архимандрит-настоятель, и даже весьма благостный и кроткий викарий, епископ Владимир, — каждый по-своему прижимали несчастного узника...»

Но и в Жировицах Преосвященный Гермоген не пал духом. Его стол был всегда завален книгами, бумагами, газетами, лекарствами. Для местных крестьян опальный архиерей изготавливал целебные настои и отвары лекарственных трав.

С симпатией о Гермогене отзывались многие высокопоставленные особы и даже члены царской семьи. Начальник департамента полиции Степан Петрович Белецкий писал, что, пребывая в Жировицах, «владыка смиренно переносил все невзгоды, служил в церкви, зимой холодной, с разбитыми рамами, жил, во всем себе отказывая, а на присылаемые ему изредка его почитателями деньги содержал фельдшера и аптеку, помогая фельдшеру, оказывая и сам медицинскую помощь всем, приходившим за таковой, без различия национальностей и вероисповедания».

Ввиду опасности от наступавших немецких войск по просьбе главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича в августе 1915 года епископа Гермогена перевели в подмосковный Николо-Угрешский монастырь, где его застала революция.

Пророчество Гермогена сбылось. Девятый вал бессмысленного и беспощадного русского бунта смел все. Но самому ему Господь приготовил мученический венец.

В марте 1917 года Святейший Правительствующий Синод уволил на покой ставленника Распутина Тобольского епископа Варнаву (Накропина). Собрание мирян и духовенства Тобольской епархии избрало своим епархиальным архиереем епископа Гермогена. В сентябре владыка уже находился в Тобольске.

«Я искренне, от глубины души благодарю Всемилостивого Господа за пребывание и устроение меня именно в Тобольске, — писал он Патриарху Тихону, — это поистине город-скит, окутанный тишиной и спокойствием, по крайней мере в настоящее время».

Как представитель Тобольской епархии Преосвященный Гермоген был делегатом Поместного собора 1917-1918 годов. Здесь он работал заместителем председателя одного из самых важных отделов — отдела Высшего Церковного Управления.

Тобольское спокойствие продолжалось недолго. Гражданская война коснулась и этого города. Здесь находилась в заключении семья последнего Императора, и Николай, которому еще разрешали свидания с духовенством, просил настоятеля Кафедрального собора протоиерея Владимира Хлыстуна передать епископу Гермогену земной поклон и просьбу простить за отстранение от Саратовской кафедры. Владыка не держал зла и сам испросил прощения у Августейшего узника.

В Тобольске владыка Гермоген организовал Иоанно-Дмитриевское Православное братство, которое ставило своей целью работу с солдатами, вернувшимися с фронта и развращенными большевистской пропагандой.

Забота епископа о фронтовиках привела большевиков в бешенство.

Не меньшую ярость вызывали многочисленные воззвания, призывавшие верующих к защите Церкви и церковных святынь, к духовному сопротивлению безбожию и насилию, стойкости и терпению. 15/28 апреля 1918 года бесстрашный Преосвященный Гермоген возглавил крестный ход, в котором участвовало все городское духовенство и тысячи мирян. В течение нескольких часов крестный ход с пением шел по улицам города вдохновляя всех, кому была дорога Русская Церковь. Сразу же по завершении крестного хода владыка был арестован.

Боясь народного возмущения, власти тайно вывезли владыку в Екатеринбург, где он, находясь в строгой изоляции, все же передавал письма, из которых было ясно, что дух архипастыря не угас. Из тюрьмы Преосвященный Гермоген написал письмо Патриарху Тихону с изложением истории своего ареста и смиренной просьбой оставить его на Тобольской кафедре, а пребывание в тюрьме считать за продолжение служения.

Прибывшая в Екатеринбург делегация тобольского духовенства начала переговоры с властями об освобождении под залог. Власти, хорошо понимавшие, что отпущенного под залог архиерея они смогут тут же арестовать снова, требовали немыслимые суммы.

Когда деньги были собраны и переданы, все, кто хлопотал об освобождении владыки, оказались под арестом. Через несколько дней брат владыки протоиерей Ефрем Долганёв, священник Михаил Макаров и присяжный поверенный Константин Минятов были расстреляны.

Еще через несколько дней Преосвященный Гермоген вместе с другими узниками был отвезен в Тюмень. 13/26 июня 1918 года привезенные в Тюмень узники сразу же с вокзала были доставлены на пароход «Ермак». Вечером следующего дня пароход остановился у села Покровского и, здесь всех, исключая епископа и находившегося с ним священника Петра Карелина, перевели на пароход «Ока», затем высадили на берег и расстреляли.

По замыслу большевиков, «Ермак», ввиду предстоящего столкновения с войсками Сибирского правительства, должен был превратиться в настоящую крепость. Одетый в рясу и скуфью, физически изнуренный епископ, осыпаемый ругательствами и побоями, таскал бревна и доски, строил укрепления. Бодрость духа не оставила его, команда зловещего парохода слышала, как все время владыка пел пасхальные песнопения.

15/28 июня вечером епископа и священника перевели на «Оку». На этом пароходе узников посадили в грязный и тесный трюм; пароход пошел вниз по Туре по направлению к Тобольску. Около полуночи большевики вытащили отца Петра Карелина на палубу и, привязав к нему два гранитных камня, бросили в реку. Через полчаса на палубу вывели епископа Гермогена. До последней минуты владыка творил молитву. Когда убийцы привязывали камень, он кротко благословил их. Темные воды Туры сомкнулись над брошенным в бездну телом епископа. Дух его возвратился к Богу.

Господь прославил Своего святителя. Честные останки священномученика не остались в забвении. Несмотря на гранитный камень, они оказались выброшены на берег и 3-го июля были обретены и погребены крестьянином села Усольского Алексеем Маряновым.

Вскоре после того, как большевики были выброшены из Тобольска войсками адмирала Колчака, тело епископа было вынуто из земли и с соблюдением почестей на пароходе «Алтай» было доставлено в Тобольск.

В течение пяти дней гроб с телом священномученика, которое не выказывало никаких признаков тления, стоял в Кафедральном Софийском соборе. Тобольская паства прощалась со своим святителем.

2/15 августа епископ Иринарх, викарий Преосвященного Гермогена, в сослужении сонма духовенства совершил чин погребения. Священномученик Гермоген был погребен в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе Кафедрального собора, на месте, где находилась первая могила святого митрополита Тобольского Иоанна.

23 июня 1998 года священномученик Гермоген был прославлен в лике местночтимых святых Тобольской епархии, а 20 августа 2000 года Деянием Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви его имя было внесено в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания. Тем же Деянием к общецерковному почитанию в Соборе новомучеников и исповедников Российских были канонизированы потрадавшие вместе со св. Гермогеном священномученики Ефрем, Михаил и Петр и мученик Константин. Летом 2005 года при ремонте Софийского собора Тобольска был обнаружен склеп, в котором покоились земные останки новомученика, а 2-3 сентября 2005 года в Тобольске состоялись торжества по случаю обретения мощей святого священномученика Гермогена, епископа Тобольского и всея Сибири.

При подготовке материала были использованы:

1. Священник Михаил Воробьев. Вольское викариатство в 19-м и 20-м столетиях. Электронный документ.

Подготовлено Епархиальной комиссией по канонизации подвижников благочестия Саратовской епархии. См.:

Вященномученик Гермоген (в миpу Георгий Ефремович Долганев) родился 25 апреля 1858 года в семье единоверческого священника Херсонской епархии.

Получив начальное приходское образование, он поступил в классическую гимназию, а затем в Новороссийский университет, где обучался сразу на трех факультетах – юридическом, математическом и историко-филологическом. Окончив университет в 1889 году, он, с юных лет тянувшийся к подвижнической жизни, оставил светскую науку и поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, где принял монашество с именем Гермоген. 15 марта 1892 года он был рукоположен во иеромонаха и зарекомендовал себя как прилежный пастырь и проповедник.

Окончив академию со степенью кандидата богословия, он в 1893 году был назначен инспектором, а затем в 1898 году ректором Тифлисской духовной семинарии с возведением в сан архимандрита. Одновременно с этим он исполнял обязанности члена Грузино-Имеретинской синодальной конторы, представителя епархиального училищного совета, а также редактора «Духовного Вестника Грузинского Экзархата».

В 1901 году архимандрит Гермоген стал викарным, а в 1903 – правящим Епископом Саратовской епархии и в том же году был вызван для присутствия в Святейший Синод. Служение владыки отличалось особым духовным горением, трепетом и молитвенным настроем. Его трудами процветала миссионерская деятельность, устраивались религиозные чтения и внебогослужебные беседы.

Во время революционных событий 1905-1907 годов владыка активно выступал в защиту государственного строя, в своих проповедях обличал и вразумлял одурманенные бунтовщиками народные массы. Святой праведный Иоанн Кронштадтский относился с большой любовью и уважением к Епископу Гермогену, говоря, что за судьбу православия он спокоен, зная, что Епископы Гермоген и Серафим (Чичагов) продолжат его дело.

В 1912 году за непримиримую и принципиальную оппозицию обер-прокурору Синода и в связи с выступлениями против влияния Григория Распутина Епископ Гермоген был уволен от присутствия в Святейшем Синоде, а затем и от управления епархией и сослан в Белоруссию в Жировицкий монастырь под Гродно.

Время ссылки только способствовало молитвенному подвигу и не сломило характера «яркой, пророческой ревности, гражданской доблести», укрепило «могучий дух его, дух высокой, христианской настроенности, дух величайшей христианской любви», дух, который «свойственен одним избранным натурам и который, по справедливости, не только у друзей, но даже и врагов его, получил название «гермогеновского», – писали современники святителя.

В августе 1915 года в связи с наступлением немцев владыку перевели в Николо-Угрешский монастырь Московской eпapxии, а после Февральского переворота 1917 года он был назначен на кафедру в Тобольск.

В это мятежное время святитель призывал свою паству «сохранить верность вере отцов, не преклонять колен пред идолами революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души». В июле 1917 года Владыка создает «Православно-церковное общество единения клира и мирян». Почти ежедневно он участвует в соборных Богослужениях, всегда на виду, всегда с народом, разъясняет, учит, молится, убеждает. Помощником ему был давний друг по Тифлису и Саратову викарный Епископ Березовский Иринарх. В июле 1917 года был созван Епархиальный Собор для решения и обсуждения всех текущих дел епархии. С 21 августа по 6 декабря 1917 года владыка Гермоген находился в Москве, где вместе с делегатами от своей епархии участвовал в работе Поместного Собора. Заботясь о судьбе демобилизованных солдат-фронтовиков, в своей массе одурманенных большевистской пропагандой, владыка создал в Тобольске особый солдатский отдел при Иоанно-Димитриевском братстве для оказания им посильной помощи.

В январе 1918 года, после принятия большевиками декрета об отделении Церкви от государства, поставившего верующих вне закона, архипастырь обратился к народу с воззванием, которое заканчивалось словами: «Станьте на защиту своей веры и с твердым упованием скажите: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!»

Выждав время, большевистские власти решили расправиться с епископом. В 1918 году Патриарх Тихон, видя негативное отношение советской власти к Православной Церкви, благословил, чтобы по всей России двинулись Крестные ходы. Владыка вопреки запрету местных большевистских властей назначил Крестный ход в Тобольске на Вербное воскресенье 15 апреля 1918 года. Накануне праздника, в ночь с 13 на 14 апреля, в архиерейских покоях с намерением арестовать владыку появились вооруженные красноармейцы (латышские стрелки). Не обнаружив укрытого прихожанами Епископа Гермогена, они учинили обыск в его покоях и осквернили алтарь домовой церкви.

Но, невзирая на опасность, владыка в Вербное воскресенье вместе с сонмом духовенства и множеством верующих совершил Крестный ход вокруг Софийского двора и по улицам города. Власти не посмели тронуть архипастыря в присутствии многочисленной паствы, но на обратном пути, когда толпа заметно поредела, милиция разогнала оставшихся прикладами и арестовала владыку. На колокольне рядом с Архиерейским домом пытались бить в набат и собрать горожан, но большевики выстрелами согнали с колокольни звонарей. Владыка был вывезен из Тобольска и заключен в екатеринбургскую тюрьму, где провел несколько месяцев. В заточении он много молился. В одном из писем, которое удалось переслать на волю, святитель писал, обращаясь к «благоговейно любимой и незабвенной пастве»: «Не скорбите обо мне по поводу заключения моего в темнице. Это мое училище духовное. Слава Богу, дающему столь мудрыя и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и крайних мерах воздействия на мой внутренний духовный мир... От этих потрясений (между жизнью и смертью) усиливается и утверждается в душе спасительный страх Божий...».

Продержав владыку в заточении, областной совнарком в ответ на ходатайства паствы потребовал выкуп. Узнав об этом, владыка отказывался от такой помощи, обременявшей прихожан и друзей. Когда деньги были принесены духовенством, власти дали расписку в получении требуемой суммы, но вместо освобождения епископа арестовали троих членов делегации: брата владыки протоиерея Ефрема Долганева, иерея Михаила Макарова и Константина Минятова, о дальнейшей участи которых ничего не известно. Видимо, их мученическая кончина предварила кончину владыки. Вскоре святитель был отправлен из Екатеринбурга в Тюмень и под вооруженной охраной переведен на пароход «Ермак». На пути в Тобольск большевики, готовясь к столкновению с войсками Сибирского правительства, возводили укрепления и заставили трудиться над ними арестантов, в том числе и Епископа Гермогена. Все это время красноармейцы обращались с ним со зверской жестокостью, но, несмотря на побои и издевательства, владыка не переставал петь пасхальные песнопения. После неудачного боя с войсками Сибирского правительства, при отступлении в ночь с 28 на 29 (по нов. ст.) июня священномученика перевели на пароход «Ока». Владыка, подходя к трапу, тихо сказал лоцману: «Передайте, раб крещеный, всему великому миру, чтоб обо мне помолились Богу».

Около полуночи большевики вывели на палубу парохода вместе со святителем-страдальцем священника Петра Карелина и, привязав к нему два больших гранитных камня, сбросили в воду. Та же участь постигла и владыку. Когда «Ока» подошла к селению Карабаны, его вывели на нос парохода в одном нижнем белье, связали за спиной руки, прикрепили к ним на короткой веревке камень и столкнули в воду. По рассказам очевидцев, владыка до самой последней минуты творил молитву. Когда палачи привязывали камень, он пастырски благословлял их; даже когда руки его были стянуты на спине, он пытался сделать знак креста.

Честные останки святителя были вынесены на берег 3 июля, обнаружены и похоронены на месте обретения крестьянами села Усольского. В могилу был положен и камень, привязанный к телу. После освобождения Тобольска войсками Сибирского правительства честные останки святителя были извлечены из земли, облачены в архиерейские одежды и 28 июля Епископом Березовским Иринархом доставлены в Тобольский кафедральный Софийский собор. Весь город приходил проститься со священномучеником, благоговейно лобызая мощи владыки. Ко всеобщему удивлению, тело, долгое время пролежавшее в воде и влажной земле, не издавало запаха тления. Пять суток горожане прощались с почившим архипастырем. 2 августа состоялось погребение тела святителя. Духовенство Крестным ходом обнесло мощи по кремлю и положило их в первой могиле святителя Иоанна Тобольского в Иоанно-Златоустовком приделе Софийско-Успенского собора.

До времени повторного захвата города большевиками в дни памяти епископа Гермогена в Тобольске совершались Крестные ходы и панихиды, организовывались вечера, была образована общественная комиссия по увековечиванию его имени.

Священномученики Гермоген, Ефрем, Петр, Михаил и мученик Константин причислены к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания. ИСТОРИЯ ОБРЕТЕНИЯ МОЩЕЙ

Результате многолетней исследовательской работы во время реставрации Софийско-Успенского собора Тобольского Кремля было обнаружено место погребения священномученика Гермогена (Долганова), епископа Тобольского и Сибирского. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II 2-3 сентября 2005 года состоялось обретение святых мощей мученика.

На церковный праздник прибыли митрополит Чебоксарский и Чувашский Варнава, архиепископ Красноярский и Енисейский Антоний, епископ Абаканский и Кызылский Ионафан, епископ Барнаульский и Алтайский Максим. Вместе с архиепископом Тобольским и Тюменским Димитрием они участвовали в освидетельствовании мощей священномученика Гермогена. Вечером второго сентября в Покровском и Софийско-Успенском храмах Тобольского Кремля начались праздничные богослужения.

Архиепископ Тобольский и Тюменский Димитрий в связи с торжествами обратился с посланием ко всем пастырям, монашествующим и православным верующим:

"Возлюбленные о Господе отцы, братья и сестры! Ныне Господь даровал нам благодатную возможность стать современниками, свидетелями и участниками великого церковно-исторического события - обретения мощей священномученика Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского. Святитель Гермоген управлял Тобольской епархией в 1917-18 годах и принял мученическую кончину от рук безбожников в ночь с 28 на 29 июня 1918 года недалеко от села Покровского близ Тобольска и был похоронен в северном приделе кафедрального Софийско-Успенского собора Тобольского Кремля. На Юбилейном архиерейском соборе 2000 года епископ Тобольский и Сибирский Гермоген был причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских. Неоднократно предпринимавшиеся попытки обрести его мощи были безуспешными.
В настоящее время в ходе работ по реставрации и реконструкции Софийско-Успенского собора были обретены места захоронений десяти тобольских архипастырей. Наши усилия ознаменовались сугубой радостью - была обнаружена и гробница священномученика Гермогена. Призываю пастырей, монашествующих и всех боголюбивых чад нашей епархии вознести сугубые молитвы, дабы Господь сподобил нас Своей милости и даровал великое утешение в обретении духовного сокровища нашей Церкви - святых мощей новомученика и исповедника Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского".

Сибирская паства отозвалась на призыв правящего архиерея, и к началу сентября в Тобольск стали во множестве приезжать паломники из всех уголков нашей великой епархии. Во время освидетельствования паломники молились в Покровском храме, а в Софийско-Успенском на вечернее богослужение собрались учащиеся и преподаватели Тобольских Духовных школ, чтобы совместной молитвой поддержать архипастырей в таком трепетном и благоговейном деле. К вечеру пошел осенний дождь, но он не испугал множество благочестивых людей, устремившихся к храмам под торжественный благовест. В полночь Крестный ход во главе с пятью архиереями, вынесшими честные мощи священномученика Гермогена из алтаря Софийско-Успенского храма, мерно двинулся вокруг двора Тобольского Кремля. "Священномучениче Гермогене, моли Бога о нас!" - звучало отовсюду. Несмотря на ливень, у всех было воистину пасхальное настроение, словно бы Сам Господь кропил осенним дождиком, как святою водою, всех участников молитвенной радости. Обойдя двор, Крестный ход вступил под своды Покровского храма. Честные мощи священномученика Гермогена поместили прямо напротив Царских врат и началась Божественная литургия. Далеко за полночь, а как много в храме детей! Из всех уголков епархии съехалось священство. Облаченные в золотые одежды священники, как небесные воины, сонмом сослужают пяти архиереям. С клиросов звучат велегласые песнопения хоров Тобольской Духовной семинарии, словно бы и нет крыши у храма, словно бы разверзлись небеса и наполнились радостью обретения великой святыни. Сегодня вновь исполнилось предсказание святого праведного Иоанна Кронштадтского, который писал священномученику Гермогену: "Вы в подвиге, Господь отверзает небо, как архидиакону Стефану, и благословляет вас. Дерзайте и благодарите Подвигоположника".

И действительно, подобно умученному архидиакону Стефану, за веру православную епископ Гермоген был подвергнут страшным мученьям, он пел "Христос воскресе!", а враги веры и Отечества побивали его не камнями, как Стефана, но прикладами. В этот праздничный день его честные мощи отверзали для верующих сердец небеса, исполняли их Духом Святым, дабы могли они видеть славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказать: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян.7, 55-56).

За Божественной литургией Святых Христовых Тайн причащались почти все присутствовавшие в храме. После богослужения Владыка обратился к народу со словом: "Ваше Высокопреосвященство, многоуважаемый митрополит Варнава, Ваше Высокопреосвященство владыка Антоний, Ваши Преосвященства владыка Ионафан и владыка Максим, всечестные отцы, братья и сестры! По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия мы собрались в граде Тобольске под сводами древних сибирских святынь, чтобы прославить великого новомученика и исповедника Российского святителя Гермогена, епископа Тобольского. ХХ век - век тяжелых испытаний, искушений и соблазнов - стал для России веком мученичества, исповедничества многих и многих архипастырей и пастырей, которые были верны Церкви, слову Божьему и жизнь свою положили ради сохранения веры, за други своя. Свою жизнь они отдали за нас, и мы должны стараться быть достойными их жертвенного примера любви к Богу и Церкви.

Сегодня сугубое торжество Православия на сибирской земле и во всей нашей Русской Православной Церкви. Миру явлены мощи святого для нашего духовного укрепления и утверждения в вере. Сегодня мы обрели эту святыню, духовное сокровище. Всемилостивый Господь предстательством сибирских святых сподобил нас в середине августа прийти к той цели, к которой мы стремились несколько лет, чтобы засвидетельствовать свою любовь и признание всем новомученикам и исповедникам Российским. Промысл Божий низпослал нам великое духовное утешение и сокровище, и мы теперь должны осознать это, осмыслить и воспринять в своем сердце с тем, чтобы освятить свою душу, укрепить себя примером подвига веры, служения Богу, примером жертвенного служения даже до смерти. Сегодня время коварное. Не требуют от нас те силы зла, которые поглотили Россию, смерти телесной. Но мы знаем, что духовно недугует наш народ, ибо силы зла продолжают сеять смерть духовную, отторгая его от веры, от Православия, от своих корней.

Пусть это событие - обретение мощей святителя Гермогена, священномученика Тобольского, будет для нас духовным укреплением, утешением и вдохновением. Ревностно служить Церкви, не дать обмануть себя лукавому, не поддаться искушениям, но достойно и правильно исполнять свой подвиг православного христианина. Если будем мы искренне обращаться к святыне, то Господь Всемилостивый и Всещедрый предстательством и молитвами священномученика Гермогена укрепит нас в вере, в истине.

Досточтимые владыки, примите искреннюю признательность и благодарность за ваши труды, служение Церкви, за ваш подвиг прибыть сюда, в Тобольск, исполняя благословение Святейшего Патриарха, чтобы прославить священномученика Гермогена. Мы искренне благодарны вам и рады, что вы прибыли сюда. Особенно мы благодарны митрополиту Варнаве. Вы, Владыка, являясь одним из старейших архипастырей Русской Православной Церкви, олицетворяете собой то поколение, которое в годы гонений на Церковь твердо хранило веру православную, твердо продолжало служение Христу. От рук безбожных властей пострадали ваши дед и отец. И вы, продолжая их дело, несете веру своей благочестивой пастве".

В ответ митрополит Варнава поблагодарил архиепископа Димитрия: "Я благодарю Вас, Высокопреосвященейший владыка, за ваше приглашение. Для меня это торжество особое. Действительно, у меня и дедушка, бывший священником, расстрелян и отец, но совершенно неизвестно, где они похоронены. Сколько я делал запросов, пытаясь найти их захоронения, но все тщетно. Потому что когда уничтожали священников, старались сделать это так, чтобы никто об этом не знал. Это большое счастье, что мы сегодня обрели мощи священномученика Гермогена. Это редкость сейчас. Новомучеников очень много, но места их захоронений мало известны. Так во всей России. Сегодня великое событие, такое же, как Пасха, я сегодня будто бы и своих расстрелянных родителей нашел. Нужно продолжать искать, исследовать документы, находить такие святыни. С великим трепетом принял я икону священномученика Гермогена с частицей его мощей, повезу ее своим чувашам, чтобы и у нас могли прикасаться к этой великой святыне". Владыка Димитрий вручил иконы-мощевики всем прибывшим на торжества архиереям.

На следующий день, утром на пресс-конференции архиепископ Димитрий дал журналистам пояснения о вчерашних торжествах: "Еще в 1995 году мы проводили реконструкцию собора и нашли склеп в приделе. Поскольку никаких указаний не было, документов было очень мало, то мы полагали, что это и есть тот склеп, в котором покоится святитель. На открытие склепа нужно благословение Святейшего Патриарха, священноначалия Церкви, но в то время нас не благословили открыть склеп. Было предложено изучить все материалы более подробно. Студенты Тобольской семинарии писали курсовые и дипломные работы, работая в архивах, все ближе мы были к тому, чтобы узнать, где покоятся мощи. И вот с 2004 года начались серьезные работы по укреплению фундамента Софийского собора, мы уже надеялись обрести останки, взяли благословение Святейшего Патриарха, информировали его о каждом этапе работы, но все наши попытки не увенчались успехом. Наконец, еще более досконально поработав в архивах, мы узнали, что место захоронения святителя было вблизи трещины на стене Софийского собора, который укрепляли в начале 19 века. Когда мы в своих поисках стали пользоваться старыми измерениями - вершками, аршинами, переводя их в сантиметры и метры, мы стали находить один склеп за другим, и так, в конце концов, подошли к склепу, где покоился святитель Гермоген.

В ходе этой крупной реконструкции было найдено 10 захоронений преосвященных архиереев Тобольских. Были найдены останки двух митрополитов, уже причисленных к лику святых, они прославлены в соборе святых, в земле Сибирской просиявших, нам еще предстоит провести здесь более доскональное исследование. Из всех захоронений только одно было выложено с использованием цемента, а это строительный материал 20 века, а останки лежали в цинковом ковчеге. Все это удостоверяло, что мы на правильном пути поиска. Получив благословение Святейшего Патриарха, мы приоткрыли ковчег, увидели, что многое совпадает с описанием в документах. И вот 2 сентября приехали митрополит Чебоксарский и Чувашский Варнава, архиепископ Красноярский и Енисейский Антоний, епископ Абаканский и Кызылский Ионафан и епископ Барнаульский и Алтайский Максим. Начались работы по освидетельствованию. Был вскрыт склеп, изъят гроб и мы увидели чудное полное совпадение с документами. Гроб хорошо сохранился, он полностью совпадает с изображением гроба на фотографиях во время похорон священномученика Гермогена. Есть несколько фотографий с похорон, и буквально все детали гроба совпадают. Совершив молитву, мы его вскрыли. И там мы увидели дальнейшее свидетельство того, что это останки священномученика Гермогена. Дело в том, что когда его предавали мученической смерти, он пел "Христос воскресе!", а безбожники за это били его прикладами. Один из палачей свидетельствовал потом, что у епископа были выбиты все передние зубы. То же мы обнаружили, осмотрев останки. Все свидетельствует о том, что мы обрели мощи священномученика Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского. Огромная духовная радость посетила город Тобольск, нашу Сибирскую землю и всю Русскую Православную Церковь. Обрелись мощи еще одного священномученика.

Отныне мощи святителя Гермогена будут почивать в Покровском храме Тобольского Кремля.