Смысл иконы – в соединении миров. Алексей Лидов: «Византийский храм устроен как мультимедийная инсталляция

Историк и теоретик искусства, византолог. Академик Российской Академии Художеств. Основатель и директор Научного Центра восточнохристианской культуры. Зав. отделом Института мировой культуры МГУ им. М. В. Ломоносова.
Научные интересы: храмовая иконография.

Биография автора

Алексей Лидов - автор более 100 научных работ, опубликованных на русском, английском, французском, итальянском, испанском, греческом и японском языках, среди них - 27 книг (монографии, каталоги выставок, тематические сборники статей). А. М. Лидов - автор и руководитель многих инновационных научных проектов, посвященных изучению содержательных основ византийской культуры. Изучение храмовой иконографии, чудотворных икон и реликвий позволило Лидову сформулировать теорию иеротопии (см. «Иеротопия» Википедия), рассматривающей создание сакральных пространств как особую форму духовного и художественного творчества, и новую область историко-культурных исследований. А.М. Лидов читал лекции и работал в качестве профессора и приглашенного исследователя в крупнейших университетах и научных центрах мира, среди них - Принстон и Гарвард, Оксфорд и Кембридж, Сорбонна и Токийский университет. В 2011 г. он был избран «выдающимся приглашенным профессором (distinguished visiting professor)» университета Йорка (Англия). В качестве автора концепции и куратора он участвовал в подготовке важных выставок в России и Западной Европе. Два проекта: «Христианские реликвии в Московском Кремле» и «Спас Нерукотворный в русской иконе» - были осуществлены в рамках инициированной Алексеем Лидовым комплексной научно-культурной программы «Христианские реликвии», результатом которой стали не только сами выставки, международные конференции и пять опубликованных книг, но и появление в отечественной науке целой сферы исследований. За свои исследования и научно-просветительскую деятельность А. М. Лидов награжден многими медалями и высшим орденом Российской Академии Художеств - Золотым Крестом «за служение искусству».

Основные публикации

«Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре». М., 2009.
«Византийские иконы Синая». М., 199.
«Иконы. Мир святых образов в Византии и на Руси». М., 2013.
«Росписи монастыря Ахтала. История, Иконография, Мастера». М., 2014.

Подготовленные А. М. Лидовым международные тематические сборники: «Восточнохристианские реликвии». М., 2003.
«Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси». М, 2006.
«Иеротопия. Сравнительные исследования сакральных пространств». М., 2009.
«Новые Иерусалимы. Иеротопия и иконография сакральных пространств». М., 2009.
«Пространственные иконы. Перформативное в Византии и Древней Руси». М., 2011.
«Огонь и свет в сакральном пространстве». М., 2011

Алексей Михайлович Лидов (род. 9.03.59 г., Москва) - российский учёный, историк и теоретик искусства, византолог и религиовед, автор концепции иеротопии – науки о создании сакральных пространств.

Специализировался в области истории византийского искусства, занимался христианским искусством Армении и Грузии. В дальнейшем Лидов обратился к исследованию чудотворных икон и реликвий. Были проведены две выставки: «Христианские реликвии в Московском Кремле» и «Спас Нерукотворный в русской иконе», организована международная конференция, вышли сборники.

Изучая роль чудотворных икон и реликвий в формировании сакрального пространства в православной традиции, Лидов сформулировал в 2001 году новое понятие иеротопии. Главный тезис состоял в том, что создание сакральных пространств должно рассматриваться как особая сфера творчества и самостоятельный предмет историко-культурных исследований.

В 2004 г. Лидов участвовал в качестве эксперта в чрезвычайной миссии ЮНЕСКО, организованной в связи с погромами и массовым уничтожением сербского культурного наследия в Косово. Лидов является одним из основателей экспертного сообщества «Защита Культурного Наследия», которое выступает за сотрудничество Церкви и музеев в деле сохранения памятников древнерусского искусства, передающихся в пользование Церкви. Известен своими выступлениями против бесконтрольной передачи Церкви храмов с уникальными фресками и старинных икон, представляющих особую художественную ценность и нуждающихся в специальных условиях хранения.

Алексей Лидов. Синай, рядом с иконой Христа Пантократора VI в.

Чем икона отличается от религиозной картины? Почему мы смотрим на иконы не так, как люди Византии или Древней Руси? Нужно ли отменять высокий иконостас? Об этом и многом другом мы говорим с Алексеем Лидовым, византологом, историком искусства, академиком РАХ, директором Научного Центра восточнохристианской культуры, заведующим отделом Института мировой культуры МГУ.

– Отличается ли восприятие иконы современным человеком от восприятия людей, живших в Византии или Древней Руси?

– Конечно, в значительной степени поменялась система ценностей и способ видения мира. Восприятие иконы в Византии было гораздо более органичным и естественным.

Можно говорить в целом об иконическом способе восприятии мира, когда мир мыслится не как окончательная и последняя реальность, после которой ничего нет. Именно традиция Нового времени в той или иной форме доводит до нас мысль, что ничего, кроме того, что мы имеем, не существует.

В Византии люди воспринимали то, что они видели, как образ-посредник, как некое отражение другой реальности. Понятие иконического – наше главное наследие, полученное от Византии, но оно абсолютно не звучит в современной культуре, в частности, в культуре современной России. Хотя присутствует в нашем сознании или даже в подсознании, и многое определяет в восприятии мира, даже не будучи осмысленным.

Это ощущение мира как иконы, как отражение другой, высшей реальности проходит через всю русскую культуру.

Когда мы задумываемся, чем Толстой и Достоевский, как писатели, отличаются от Диккенса или Бальзака, то понимаем – именно этим иконическим восприятием мира: они описывают мир как образ-посредник, как способ перехода в другую реальность. Эта особенность, о которой они сами, скорее всего, никогда и не думали, на мой взгляд, унаследована из Византии.

– Икона как раз была объединяющим фактором, и восприятие иконического – общая основа культуры, это было доступно и простому крестьянину, и интеллектуалу-аристократу.

С другой стороны, конечно, были разные иконы, и мы знаем, что в Византии существовала некая иерархия эстетического, и образованные люди вполне оценивали красоту иконы и изящество письма. Сохранился рассказ византийского интеллектуала Михаила Пселла о том, как он ворует иконы из храма. Он объясняет, что ворует не те иконы, которые в драгоценных окладах, и совсем не потому, что они дорого стоят, а именно потому, что, видя невероятную красоту, не может удержаться.

Уверен, что эту красоту в значительной степени воспринимали и очень простые люди. Нам сейчас это трудно представить в нашем обществе, где со времен Петра существуют две культуры: народная и аристократическая. Образованный класс был выведен из национальной культуры и погружен в культуру иноприродную, при том условии, что основная масса народа, то есть, более 90 процентов, остались в культуре традиционной, в культуре византийского типа.

На протяжении нескольких столетий Россия жила в ситуации двух разных систем ценностей. Для образованного класса в его системе ценностей икона как таковая вообще не имела никакого значения, была не замечаема и в каком-то смысле презираема.

Андрей Рублёв. Троица (фрагмент)

Открытие иконы как явления искусства и духовной жизни происходит в конце XIX века. В этом огромную роль сыграли старообрядцы, которые были первыми собирателями икон и которые установили иерархию ценностей в иконописании, например, увидели отличие образов XV века от поздней традиции.

В дальнейшем происходит эстетическое открытие иконы – главным образом в культуре авангарда, который увидел в иконописи оригинальное формотворчество, практически не видя духовных смыслов.

Осознание того, что икона – это совершенно другой способ восприятия мира, отличный от просто религиозной картины, появились не так давно. Для обычного человека икона – разновидность религиозной картины, и не более того.

Хотя между религиозной картиной, к примеру, «Явление Христа народу» Александра Иванова и, допустим, «Троицей» Андрея Рублева лежит пропасть. Это два совершенно разных явления по типу восприятия мира. Нормальному человеку не придет в голову молиться на великую картину Александра Иванова. Он будет ее подробно рассматривать, изучать, вспоминать какие-то тексты.

Александр Иванов.
Явление Христа народу

Тогда, как смысл иконы, в частности «Троицы» Андрея Рублева – это перевод смотрящего в другую реальность. Смысл иконы - в соединении миров. Это два разных типа восприятия мира. Это же отличает нашу икону от традиции католической живописи.

Итальянские храмы полны замечательной религиозной живописью, но многие, бывая в Италии, замечали – когда речь идет о молельном образе, те же итальянцы рядом со своим прекрасным религиозными фресками и скульптурными украшениями ставят византийскую икону, иногда весьма простого письма.

Очень часто там можно увидеть репродукцию иконы Владимирской Богоматери или «Троицы» Андрея Рублева. Когда нужно молиться, и нужен образ-посредник, то византийскую икону заменить ничто не может.

Владимирская икона Богородицы (фрагмент)

– Но, все-таки, честно говоря, трудно представить, что византийский ученый-богослов и, скажем, крестьянин, одинаково видели все смыслы иконы.

– Мы сейчас очень недооцениваем уровень восприятия средневекового «простого люда», который был гораздо более образованным, чем нам кажется. Речь о людях, выросших внутри православной культуры и по-своему образованных.

Например, в Константинополе в XII веке все жители имели начальное образование (я имею в виду городской народ: ремесленники, торговцы и так далее). И в это начальное образование входило знание о Платоне и Аристотеле, о Плутархе, о пьесах Софокла, не говоря о знании Евангелия и основах богословия.

И поэтому, когда в Византии возникали богословские споры, отголоски этих споров звучали на городских улицах, что иногда раздражало высоколобых философов и богословов. Они писали, что на рынке народ, вместо того, чтобы сидеть и продавать зелень или иные товары, спорит, например, о взаимодействии Божественной и человеческой природ у Христа. Это типичная византийская картинка, которую нам трудно представить.

Икона – это как раз то, что объединяло народ в Средние века. Да, конечно, какие-то изыски иконографии простые люди могли не понимать. Но, это было такое, если хотите, многослойное восприятие реальности, в которой были разные уровни глубины.

Вот, например, стихи Пушкина в русской культуре XIX века. Ведь их же читали в крестьянских домах! Конечно, какой-нибудь профессор филологии Петербургского университета воспринимал эти стихи гораздо более многослойно – но это не значит, что простые люди не могли их воспринимать и им радоваться.

С другой стороны, для того, чтобы оценить византийскую традицию в ее полноте, надо помнить о ее двух важнейших образах – утонченно-аристократическом и экспрессивно-монашеском.

Первый связан с переосмысленными традициями античности, второй – с монашеской культурой восточнохристианских монастырей. Следы ее можно увидеть, например, в современной Каппадокии – десятки пещерных храмов, расписанных фресками. Это искусство, совершенно не похожее на то, что было в Константинополе. Тут не нужен был античный идеал, античная красота, монахи ее сознательно отвергли как красоту чувственную, уводящую, по их мнению, от основных духовных смыслов.

Это искусство стремилось к чистой духовности и открытой экспрессии, даже за счет сознательного упрощения форм. Иногда эти фрески похожи на современную абстрактную живопись. И эти два центра, два лика одной культуры, влияли друг на друга.

Жены-мироносицы и ангел на гробе. Фреска пещерной церкви в Каппадокии. XI в.

– Какое влияние на храмовое искусство и иконопись оказало появление многоярусного иконостаса? Почему нам трудно воспринимать маленькую алтарную преграду?

– Это очень интересный сюжет, как алтарь и алтарное пространство постепенно закрывается от верующих. Да, в какой-то степени нам не привычна низкая алтарная преграда. Но в последнее время я все чаще вижу возвращение к византийской алтарной преграде в некоторых храмах, где отказываются от многоярусного высокого иконостаса.

Здесь мы повторяем путь, который проделывали наши предки в XIX веке, которые обращались к неовизантийскому стилю: неовизантийские храмы, начиная со всем известного храма Христа Спасителя, стояли по всей России. В Храме Христа Спасителя у нас не многоярусный иконостас.

В ранней Византии алтарные преграды были не только низкими мраморными перегородками, но они были по преимуществу открытыми. И это была неотъемлемая часть византийской Литургии, которую во всех ее основных этапах могли видеть верующие в храме. И, конечно же, её могли видеть во всех подробностях те, кто находился на хорах.

В XI веке начинается закрытие иконостаса. Это было связано с тенденциями уменьшения зрелищности и с усилением мистического переживания таинства. Такая практика стала распространяться в середине XI века в монастырях. Это вообще очень важный период, когда появляется новая византийская иконография, с центральной композицией «Причащения апостолов», с образом Христа-священника.

Эти изменения тесно связаны с полемикой вокруг схизмы 1054 года и с осознанием многими византийскими богословами, что они принадлежат к другому типу христианства, чем Запад. И вот эту свою иную веру они захотели подчеркнуть в иконографии. С этим связан и процесс закрытия алтарей, и помещением икон между колонками алтарной преграды.

Но, как мы знаем из письменных источников и сохранившихся памятников, практически до XV века в Византии не было заданной модели – какой следует быть алтарной преграде. И одновременно в том же Константинополе существовали самые разные алтарные преграды: от абсолютно открытых до многоярусных.

На Афоне в XIV веке, скорее всего, в окружении Филофея Коккина, будущего Константинопольского Патриарха, была осуществлена реформа. Её причины понятны: Византийская империя шла к своей гибели, к тому времени распался на разные политические структуры православный мир, и замысел тех, кто проводил реформу, состоял в том, чтобы унифицировать литургическую жизнь в условиях политически распадающегося византийского содружества государств, и за счет унификации сохранить единство православия.

Появление высокого иконостаса, на мой взгляд, было неотъемлемой частью этого процесса. Первые примеры высокого иконостаса, что показательно, мы видим на Руси, в том числе в Успенском соборе Московского кремля. Знаменательно, что осуществляет эти попытки митрополит Киприан, который был келейником Филофея Коккина, то есть, был его ближайшим сподвижником. Он принес на Русь эту великую идею унификации литургической жизни в условиях политического распада. У него, конечно, были помощники и среди великих художников, в этом процессе, как мы можем догадываться, участвовал и Феофан Грек.

В чем смысл многоярусного иконостаса? Отец Павел Флоренский назвал иконостас прозрачной стеной. Стеной, которая, с одной стороны, закрывает пространство таинства, а с другой – создает образ этого таинства, доступный всем через иконную структуру многоярусного иконостаса. То есть одновременно создает образ таинства и скрывает его.

Иконостас – это одновременно и образ мироздания. В этом смысле иконостас играет ту же роль, которую в Ветхозаветном храме играла знаменитая Храмовая Завеса, которая отделяла Святое святых.

Так что многоярусный иконостас – очень интересное явление, вокруг которого до сих пор идут споры, потому что очень многие западные богословы критикуют эту традицию, как богословски неправильную.

Исторически на Западе была алтарная преграда, но в XVIII веке, в связи с идеями Просвещения, её не только отменили, но и практически уничтожили, так что было потеряно огромное количество памятников. Алтарная преграда упразднялась в связи с идеей просвещённого христианства, которому не нужно прятать от верующих таинство.

Но суть иконостаса не в том, чтобы скрывать таинство как таковое, а в том, чтобы переживать образ таинства, не имея к нему прямого доступа. То есть сохранение традиции, которая идет еще от Ветхозаветного храма, где только первосвященник один раз в год мог войти в Святое святых – место присутствия Божия, – для того, чтобы окропить Ковчег Завета кровью жертвенного агнца.

Поскольку Господь невидим, то это знание о святости, о таинстве гораздо важнее, чем непосредственное созерцание самого таинства. Эта идея переходит и в православную византийскую традицию.

Мы знаем в Византии очень яркие примеры так называемых невидимых икон. Есть иконы спрятанные, которые никогда нельзя увидеть, как например, главная чудотворная икона Кипра – икона Богородицы Киккотисса, почитаемая в одноименном монастыре. Она закрыта окладами и завесами, и категорически запрещается саму древнюю икону увидеть.

Это очень важное переживание невидимого, которое настолько значимо и священно, что даже обыкновенное зрение не соответствует его статусу. Неотъемлемая часть нашей традиции, даже – нашего религиозного мистицизма, который, благодаря высокому иконостасу развился на Руси даже в большей степени, чем в Византии.

Киккская икона Божией Матери (Киккотисса)

– Сегодня появляются образы святых с подсветкой, с переливами и так далее. Как вы относитесь к таким иконам – и можно ли их считать иконами?

– В большинстве случаев это нельзя рассматривать иначе, чем как профанацию и попытку сделать святыню общедоступной, на продажу, для внешнего развлечения.

При этом я – не противник нововведений, напротив, сторонник очень деликатного, глубокого и последовательного размышления на тему использования в церкви новейших технологий, в частности мультимедийных инсталляций. Мне кажется, что тут есть большая перспектива. Но это серьезная большая работа.

То, что мы видим сейчас, как правило, раздражает своей примитивностью и несовпадением с традицией. Вроде распространенных неоновых вывесок «Христос Воскресе!», которые зажигаются на иконостасе в определённый момент. Как на это может реагировать обычный нормальный человек? Он начинает воспринимать храм как некий магазин, где он привык видеть такие рекламные вывески, и реагировать на это соответственно.

Мне кажется, большая проблема связана со светом в современном храме. Драматургия света – важная часть византийской культуры, которая организует восприятие сакрального пространства. Понятно, что в современных условиях без электрического света не обойтись. Но применять его в храме, особенно во время Литургии, надо с невероятной осторожностью, потому, что он искажает суть.

Неслучайно в старообрядческих церквях, насколько мне известно, существует запрет на использование электрического света. И не потому, что они категорически не желают принимать ничего нового, а потому, что остро чувствуют иноприродность этих технологий по отношению к смыслу православного богослужения. Это все равно, как православную икону раскрасить цветными лампочками, как игрушку на елке. Но электрическая елочная игрушка не может стать образом-посредником, который приведет нас в другую реальность.

И это часть большой проблемы. Икона – язык нашей культуры, ее основа, о которой мы практически ничего не знаем. Мы не умеем по-настоящему говорить на языке иконы, потому что нас никто никогда этому не учил.

И практически нигде этому не учат. Ну, может быть, в семинарии в общем курсе что-то прозвучит про иконы или, в лучшем случае, в кратком курсе истории живописи. Но это не приводит к пониманию иконического.

Изучение языка иконы должно стать одной из основ общего образования русского человека. Потому что понимание икон напрямую связано с этой национальной идентичностью.

Детей с детсадовского возраста следует водить в музеи, где есть замечательные древние иконы, и, показывая, объяснять, что это за искусство и чем, например, икона XII века отличается от иконы XV века и XVII века. Потому, что это все разные языки внутри одного великого языка.

Сейчас, когда уже появились замечательные, высокопрофессиональные художники, которые создают оригинальные иконы в рамках византийской традиции, особенно важно сделать изучение иконы частью образования. И это важно для самих художников, которые, освоив традицию, могут пытаться создать что-то новое.

Мы говорили об этом на презентации замечательного альманаха «Дары», посвященного современной православной культуре, главным образом, проблеме иконы и современной религиозной картины.

Мы подошли к очень важному рубежу: уже накоплены силы и опыт, чтобы создавать новое, современное православное искусство и современную православную икону. Которая будет не просто повторением когда-то сделанного, а привнесет новые современные смыслы и откроет новую эпоху в развитии тысячелетней традиции русской иконописи. Это своего рода вызов культуре нашего времени: можем ли мы создать что-то свое в рамках великой традиции?

Алексей Лидов

– Можно ли говорить, что русская иконопись – это путь развития византийской традиции?

– Несомненно. Достаточно прийти в Третьяковскую галерею: в первом зале иконы домонгольской эпохи, а в последнем – иконы XVII века, можно оценить огромную разницу и проследить некий путь. Но надо понимать, что это отнюдь не путь линейного прогресса. Скорее, увы, это путь некого искажения византийской традиции.

В моей новой книге «Иконы» есть глава, где говорится об искажении византийской традиции иконы и ее понимания как пространственного образа. Значительную роль в этом искажении сыграло изменение технологий в XVI веке, когда процесс иконописания свелся к воспроизведению прорисей – схем, которые переносились на доску и затем раскрашивались. Да, икона стала доступной для широкого распространения, но это искажает художественную суть явления.

Византийские мастера так никогда не писали. Художники не смотрели на иконописный подлинник, не повторяли схемы. В «худшем» случае они смотрели на замечательные иконы, которые писались иконописцами предыдущих столетий и, вдохновляясь ими, создавали свой собственный образ.

Сейчас все, по большей части, сведено к некому унифицированному ремеслу. Икону опустили до уровня товара. На это мне могут ответить, что так было всегда, и в XIX веке и в XVIII торговцы носили дешевые иконы по русским деревням, по городкам, вместе с иконами продавая всякую всячину – дешевую парфюмерию и украшения.

Но в нашей традиции, к сожалению, подавляющее большинство сограждан вообще не понимает разницу между хорошей иконой, не очень хорошей и дешевой подделкой. И тем более, между иконой, которая является произведением искусства и просто чем-то, сделанным на продажу.

И это, повторюсь, колоссальный пробел в нашем образовании. Пробел, связанный с тем, что мы до сих пор не можем восстановить ни собственную идентичность, ни собственное чувство достоинства, потому что мы не понимаем, кто мы, мы ничего не знаем о наших истоках в Византии, не знаем об основных формах нашей духовной культуры, в частности, об иконе и понятии иконического, которое определяет наше своеобразие и значительные достижения русской культуры.

И осознание собственного невежества – уже огромный шаг вперед и обещание будущих открытий.

ИМК МГУ,
академик Российской академии художеств (с 2012 г.)

Curriculum Vitae

Историк и теоретик искусства, византолог. Академик Российской академии художеств. Основатель и директор научного Центра восточнохристианской культуры. Окончил отделение истории и теории искусства МГУ (1981), специализировался в области византийской иконографии и истории восточнохристианской художественной культуры. А.М. Лидов является автором более 80 научных работ, опубликованных на русском, английском, французском, итальянском, испанском, греческом и японском языках, среди них - 20 книг (монографий, каталогов выставок, тематических сборников статей). А.М. Лидов - автор и руководитель инновационных научных проектов, посвященных изучению содержательных основ восточнохристианской культуры. Начиная с 1991 г. им были организованы в Москве международные симпозиумы и издана серия тематических сборников статей, в которых А.М. Лидов выступает как автор концепции, редактор-составитель и исследователь: «Иерусалим в русской культуре» (М., 1994), «Восточнохристианский храм: литургия и искусство» (СПб., 1994), «Чудотворная икона в Византии и Древней Руси» (М., 1996), «Иконостас: происхождение - развитие - символика» (М., 2000), «Восточнохристианские реликвии» (М., 2003), «Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси» (М., 2006), «Новые Иерусалимы. Перенесение сакральных пространствв христианской культуре» (М., 2006) и «Иеротопия. Сравнительные исследования сакральных пространств» (М., 2009). В исследованиях внимание концентрируется на новых темах и оригинальной методологии, во многих случаях приоритетных в современной науке. А.М. Лидов читал лекции и работал в качестве приглашенного исследователя в крупнейших университетах и научных центрах мира, среди них - Принстон и Гарвард, Оксфорд и Кембридж, Сорбонна и Токийский университет. В качестве автора концепции и куратора он участвовал в подготовке важных выставок в России и Западной Европе. Два проекта «Христианские реликвии в Московском Кремле» и «Спас Нерукотворный в русской иконе» были осуществлены в рамках инициированной А.М. Лидовым комплексной научно-культурной программы «Христианские реликвии», результатом которой стали не только сами выставки, международные конференции и пять опубликованных книг, но и появление в отечественной науке новой сферы исследований. Изучение храмовой иконографии, чудотворных икон и реликвий позволило А.М. Лидову разработать теорию иеротопии, рассматривающей создание сакральных пространств как особую форму творчества и новую область историко-художественного исследования, не ограничивающуюся проблематикой византийской и древнерусской культуры. Это направление исследований нашло отражение в авторской монографии «Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре» (М., 2009).

Основные публикации

Монографии, тематические сборники, каталоги выставок

• автор-сост. Средневековые фрески Грузии / научный каталог выставки. М., 1985
• The Mural Paintings of Akhtala. Moscow 1991
• ред.-сост. (совм. с А.Л. Баталовым), Иерусалим в русской культуре. М., 1994
• ред.-сост., Чудотворная икона в Византии и Древней Руси М., 1996
• ред.-сост., Иконостас: происхождение-развитие-символика. М., 1999.
• автор, Византийские иконы Синая. М. -Афины, 1999
• автор-сост. (совм. с Г.В. Сидоренко), Чудотворный образ. Иконы Богоматери в собрании Третьяковской галереи. М., 1999
• ред.-сост., Христианские реликвии в Московском Кремле. М., 2000
• ред.-сост., Восточнохристианские реликвии. М., 2003
• автор (совм. с Л.М. Евсеевой и Н.Н. Чугреевой). Спас Нерукотворный в русской иконе. М., 2005
• ред.-сост., Реликвии в Византии и Древней Руси. Письменные источники. М., 2006
• ред.-сост., Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси. М., 2006 скачать содержание
• автор-сост., Косово. Православное наследие и современная катастрофа. М., 2007
• ред.-сост., Иеротопия. Сравнительные исследования сакральных пространств. М, 2008
• ред.-сост., Новые Иерусалимы. Иеротопия и иконография сакральных пространств. М., 2009
• ред.-сост., Пространственные иконы. Текстуальное и Перформативное. М., 2009
• автор, Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре. М., 2009

Избранные статьи

• Образ Христа-Архиерея в иконографической программе Софии Охридской // Византия и Русь. М., 1986
  L’Image du Christ-prelat dans le programme iconographique de Sainte Sophia d’Ohride // Arte Cristiana, fasc. 745. Milano, 1991, p.245-250
• Иерусалимский кувуклий. Опроисхождении луковичных глав // Иконография архитектуры. М., 1990
• L’art des Armeniens Chalcedoniens // Atti del Quinto Simposio Internazionale di Arte Armena 1988, Venezia 1992, pp.479-495
• Христос-священник в иконографических программах XI-XII веков/ Византийский Временник, 55 (1994), 187-192
  Christ the Priest in Byzantine Church Decoration of the Eleventh and Twelfth Centuries // Acts. XVIIIth International Congress of Byzantine Studies. Selected Papers. Moscow,1991. Vol.III: Art History, Architecture, Music. Shepherdstown, WV, 1996, pp.158-170
• Образ Небесного Иерусалима в восточнохристианской иконографии // Иерусалим в русской культуре / ред.-сост. А.М. Лидов, А.Л. Баталов. М., 1994
  Heavenly Jerusalem: the Byzantine Approach // The Real and Ideal Jerusalem in Art of Judaism, Christianity and Islam. Jerusalem, 1998, pp.341-353
• Схизма и византийская храмовая декорация // Восточнохристианский храм. Литургия и искусство / ред.-сост. А.М. Лидов. М., 1994
  Byzantine Church Decoration and the Schism of 1054 // Byzantion, LXVIII/2 (1998), pp.381-405
• О символическом замысле скульптурной декорации Владимиро-Суздальских храмов XII-XIII веков // Древнерусское искусство. Византия, Балканы, Русь. XIII век. Москва,1996, 172-184
• Чудотворные иконы в храмовой декорации. О символическрй программе императорских врат Софии Константинопольской //Чудотворная икона в Византии и Древней Руси / ред.-сост. А.М. Лидов. М., 1996, 44-75
• Иконостас: итоги и перспективы исследования // Иконостас: происхождение-развитие-символика / ред.-сост. А.М. Лидов. М., 1999
• Византийский антепендиум. О символическом прототипе высокого иконостаса // Иконостас: происхождение-развитие-символика / ред.-сост. А.М. Лидов. М.,1999
• Образы Христа в храмовой декорации и византийская христология после Схизмы 1054 года // Древнерусское искусство. Искусство Византии и Древней Руси. К столетию А.Н. Грабара (1897-1997). СПб., 1999
• Реликвия как икона в сакральном пространстве византийского храма // Реликвии в культуре и искусстве восточнохристианского мира / ред.-сост. А.М. Лидов. М., 2000
  Священное пространство реликвий // Христианские реликвии в Московском Кремле / ред.-сост. А.М. Лидов. М., 2000
• Miracle-Working Icons of the Mother of God // Mother of God. Representation of the Virgin in Byzantine Art / ed. M. Vassilaki. Athens, ‘Skira’, 2000, pp.47-57
• Мандилион и Керамион как образ-архетип сакрального пространства // Восточнохристианские реликвии. М., 2003
• The Flying Hodegetria. The Miraculous Icon as Bearer of Sacred Space // The Miraculous Image in the Late Middle Ages and Renaissance / ed. E. Thuno, G. Wolf. Rome, 2004
• Leo the Wise and the Miraculous Icons in Hagia Sophia // The Heroes of the Orthodox Church. The New Saints, 8th to 16th century / ed. E. Kountura-Galaki. Athens, 2004
• Богоматерь Фаросская. Императорский храм-реликварий как константинопольский Гроб Господень // Византийский мир. Искусство Константинополя и национальные традиции. М., 2005
• Святой Мандилион. История реликвии // Спас Нерукотворный в русской иконе. М., 2005
• The Canopy over the Holy Sepulchre: On the Origins of Onion-Shaped Domes // Jerusalem in Russian Culture. New York, 2005
• The Miracle of Reproduction. The Mandylion and Keramion as a paradigm of sacred space // L’Immagine di Cristo dall’ Acheropiita dalla mano d’artista / ed. C. Frommel & G. Wolf. Citta del Vaticano. Rome 2006
• Иеротопия. Создание сакральных пространств как форма творчества и предмет исторического исследования // Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси Иеротопия / ред.-сост. А.М.Лидов. М., 2006
• Пространственные иконы. Чудотворное действо с Одигитрией Константинопольской // Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси Иеротопия / ред.-сост. А.М.Лидов. М., 2006
• Святой Огонь и перенесение Новых Иерусалимов: иеротопические и искусствоведческие аспекты // Новые Иерусалимы. Перенесение сакральных пространств в Византии и Древней Руси / ред.-сост. А.М.Лидов. М., 2006
• «Il Dio russo». Culto e iconografia di San Nikola nell’antica Russia // San Nicola. Splendori d’arte d’Oriente e d’Occidente / ed. M. Bacci. Milano 2006
• Реликвии Константинополя Нерукотворные образы в Византии // Реликвии в Византии и Древней Руси: письменные источники. М., Прогресс-Традиция, 2006, с.167-173.
• Гроб Господень в Иерусалиме // Реликвии в Византии и Древней Руси: письменные источники. М., Прогресс-Традиция, 2006, с.247-252.
• Нерукотворные образы в Византии // Реликвии в Византии и Древней Руси: письменные источники. М., Прогресс-Традиция, 2006, с.277-285.
• Новые Иерусалимы. Создание образов Святой земли как основа христианской культуры // Новые Иерусалимы. Перенесение сакральных пространств в Византии и Древней Руси. М., Индрик, 2006, с. 13-16.
• Byzantine hierotopy: the creation of sacred spaces as a subject of cultural history // Proceedings of the 21st International Congress of Byzantine Studies. Vol.II: Abstracts of Panel Papers. London, 2006, p. 210-212
• The Creator of Sacred Space as a Phenomenon of Byzantine Culture // L’artista a Bisanzio e nel mondo cristiano-orientale / ed. M. Bacci. Pisa: Scuola Normale Superiore 2007
• Holy Face, Holy Script, Holy Gate: Revealing the Edessa Paradigm in Christian Imagery //Intorno al Sacro Volto / Ed. A.R. Calderoni, C. Dufour Bozzo, G. Wolf. Firenza, 2007
• Святой Лик-Святое Письмо-Святые Врата. Образ-парадигма «благословенного града» в христианской иеротопии // Иеротопия. Сравнительные исследования сакральных пространств / ред.-сост. А.М. Лидов. М., 2008
• Катапетасма Софии Константинопольской. Византийские инсталляции и образ-парадигма иконной завесы // Лазаревские чтения. Искусство Византии, Древней Руси, Западной Европы. М., 2008
• О константинопольском прототипе царского храма // Царский храм. Благовещенский собор Московского Кремля в истории русской культуры. М., 2008, с.7-42
• The Mandylion over the Gate. A mental pilgrimage to the holy city of Edessa // Routes of Faith in the Medieval Mediterranean. Thessaloniki, 2008, pp.179-192
• ‘Image-Paradigms’ as a Notion of Mediterranean Visual Culture: a Hierotopic Approach to Art History // Crossing Cultures. Papers of the International Congress of Art History. CIHA 2008. Melbourne, 2009, pp.177-183
• Икона-завеса. Образ-парадигма как новое понятие истории культуры // Forma formans. Studi in onore di Boris Uspenskij, I. Napoli, 2010,265-275

Биография

Научная деятельность

Лидов был инициатором создания в 1991 году независимого Научного центра восточнохристианской культуры (ЦВК), который занимается междисциплинарными исследованиями символического языка византийской и древнерусской культур. Лидов стал директором ЦВК и не работал в государственных структурах до 2008 года . В организации центра участвовали также А. Л. Баталов , Л. А. Беляев , А. А. Турилов, Б. А. Успенский . Тесное взаимодействие с мировой наукой стало возможно в результате зарубежных грантов, выигранных Лидовым в 90-е гг. в открытых международных конкурсах. Важную роль в творческой жизни Лидова сыграла работа в (Institute for Advanced Study) в Принстоне в - гг. а также поездка в монастырь Святой Екатерины на Синае в 1996 году , результатом которой стала книга-альбом, первое монографическое издание с описанием уникальной коллекции византийских икон, хранящихся в монастыре .

В дальнейшем Лидов обратился к исследованию чудотворных икон и христианских реликвий , что было новой темой в отечественном искусствоведении . В 2000 году по инициативе Лидова была начата научно-культурная программа «Христианские реликвии», в рамках которой были проведены две выставки: «Христианские реликвии в Московском Кремле » и «Спас Нерукотворный в русской иконе » в Центральном музее древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева , организована международная конференция, вышли сборники . Ряд исследований был посвящен важнейшей чудотворной иконе Одигитрии Константинопольской и связанным с ней обрядом «вторничного действа» , а также древнейшей реликвии образа Спаса Нерукотворного и традиции его почитания в Византии и Древней Руси .

Изучая роль чудотворных икон и реликвий в формировании сакрального пространства в православной традиции, Лидов отошёл от позитивистского метода и сформулировал в 2001 году новое понятие иеротопии . Главный тезис состоял в том, что создание сакральных пространств должно рассматриваться как особая сфера творчества и самостоятельный предмет историко-культурных исследований. Концепция иеротопии, имеющая общий характер и применимая в принципе ко многим явлениям сакрального , получила поддержку отечественных и зарубежных ученых, что помогло Лидову организовать несколько международных симпозиумов вокруг иеротопических тем. В контексте иеротопических исследований, Лидов ввёл в научный обиход два новых понятия: «пространственная икона » и «образ-парадигма» .

Общественная деятельность

Лидов является одним из основателей экспертного сообщества «Защита Культурного Наследия», которое выступает за конструктивное сотрудничество Церкви и музеев в деле сохранения памятников древнерусского искусства, передающихся в пользование Церкви . Лидов известен своими выступлениями против бесконтрольной передачи Церкви храмов с уникальными фресками и старинных икон, представляющих особую художественную ценность и нуждающихся в специальных условиях хранения. Лидов был одним из авторов открытого письма группы работников искусства и науки Святейшему Патриарху от 3 марта 2010 года .

Ученые степени и звания

• Член-корреспондент Российской Академии Художеств -
• Distinguished visiting professor , Университет Йорка (англ.) , Великобритания -
• Академик Российской Академии Художеств -

Награды, премии

• Медаль Российской Академии Художеств «Достойному» за проведение научно-теоретического семинара и международного симпозиума «Пространственные иконы» -
• Золотая медаль Российской Академии Художеств за монографию «Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре» -

Книги (автор)

• Средневековые фрески Грузии (научный каталог выставки). Москва, 1985
• The Mural Paintings of Akhtala. Moscow, 1991
• Византийские иконы Синая. Москва-Афины, 1999
• Спас Нерукотворный в русской иконе. Москва, 2005 (вместе с Л. М. Евсеевой и Н. Н. Чугреевой)
• Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре. Москва, 2009

Книги (редактор - составитель)

• Иерусалим в русской культуре. Москва, «Наука», 1994 (вместе с А. Л. Баталовым)
• Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. Москва, «Дмитрий Буланин», 1994
• Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. Москва, «Мартис», 1996
• Иконостас: происхождение-развитие-символика. Москва, «Прогресс-Традиция», 2000.
• Чудотворный образ. Иконы Богоматери в собрании Третьяковской галереи. Москва, «Радуница», 1999 (вместе с Г. В. Сидоренко)
• Христианские реликвии в Московском Кремле. Москва, «Радуница», 2000
• Восточнохристианские реликвии. Москва, «Прогресс-Традиция», 2003
• Реликвии в Византии и Древней Руси. Письменные источники. Москва, «Прогресс-Традиция», 2006
• Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси. Москва, «Индрик», 2006
• Косово. Православное наследие и современная катастрофа. Москва, «Индрик», 2007
• Иеротопия. Сравнительные исследования сакральных пространств. Москва, «Индрик», 2008
• Новые Иерусалимы. Иеротопия и иконография сакральных пространств. Москва, «Индрик», 2009
• Пространственные иконы. Перформативное в Византии и Древней Руси. Москва, «Индрик», 2011
• Огонь и свет в сакральном пространстве. Материалы международного симпозиума. Москва, «Индрик», 2011
• Гора Афон. Образы Святой Земли. Москва, «Индрик», 2011

Избранные публикации

• Образ Христа-Архиерея в иконографической программе Софии Охридской. В сборнике «Византия и Русь». М., 1986.
• L’Image du Christ-prelat dans le programme iconographique de Sainte Sophia d’Ohride. In: Arte Cristiana, fasc. 745. Milano, 1991, p. 245-250
• L’art des Armeniens Chalcedoniens Atti del Quinto Simposio Internazionale di Arte Armena 1988, Venezia 1992, pp. 479–495
• Христос-священник в иконографических программах XI-XII веков. Византийский Временник, том 55 (1994), 187-192
• Christ the Priest in Byzantine Church Decoration of the Eleventh and Twelfth Centuries. Selected papers of the 18th International Congress of Byzantine Studies. Moscow, 1991. Vol.III: Art History, Architecture, Music. Shepherdstown, WV, 1996, pp. 158–170
• Образ Небесного Иерусалима в восточнохристианской иконографии. В сборнике «Иерусалим в русской культуре». М., 1994
• Heavenly Jerusalem: the Byzantine Approach. In: «The Real and Ideal Jerusalem in Art of Judaism, Christianity and Islam». Jerusalem, 1998, pp. 341–353
• Схизма и византийская храмовая декорация. В сборнике «Восточнохристианский храм. Литургия и искусство» М., 1994
• Byzantine Church Decoration and the Schism of 1054. Byzantion, LXVIII/2 (1998), pp. 381–405
• О символическом замысле скульптурной декорации Владимиро-Суздальских храмов XII-XIII веков. В сборнике «Древнерусское искусство. Византия, Балканы, Русь. XIII век». Москва, 1996, 172-184
• Чудотворные иконы в храмовой декорации. О символическрй программе императорских врат Софии Константинопольской. В сборнике «Чудотворная икона в Византии и Древней Руси». Москва, 1996, 44-75
• Иконостас: итоги и перспективы исследования. В сборнике «Иконостас: происхождение-развитие-символика». М., 1999
• Византийский антепендиум. О символическом прототипе высокого иконостаса. В сборнике «Иконостас: происхождение-развитие-символика». Москва,1999
• Образы Христа в храмовой декорации и византийская христология после Схизмы 1054 года. В сборнике «Древнерусское искусство. Искусство Византии и Древней Руси. К столетию А. Н. Грабаря (1897-1997)». СПб., 1999
• Реликвия как икона в сакральном пространстве византийского храма. В сборнике «Реликвии в культуре и искусстве восточнохристианского мира». Москва, 2000
• Священное пространство реликвий. В сборнике «Христианские реликвии в Московском Кремле». Москва, 2000
• Miracle-Working Icons of the Mother of God. In: «Mother of God. Representation of the Virgin in Byzantine Art». Athens, ‘Skira’, 2000, pp. 47–57
• he Miracle of Reproduction. The Mandylion and Keramion as a paradigm of sacred space. In: «L’Immagine di Cristo dall. Acheropiita dalla mano d’artista» Editors C. Frommel and G. Wolf. Citta del Vaticano. Rome, 2006
• The Flying Hodegetria. The Miraculous Icon as Bearer of Sacred Space. In: «The Miraculous Image in the Late Middle Ages and Renaissance». Editors E. Thuno, G. Wolf. Rome, 2004
• Leo the Wise and the Miraculous Icons in Hagia Sophia. In: «The Heroes of the Orthodox Church. The New Saints, 8th to 16th century». Editor E. Kountura-Galaki. Athens, 2004
• Богоматерь Фаросская. Императорский храм-реликварий как константинопольский Гроб Господень. В сборнике «Византийский мир. Искусство Константинополя и национальные традиции». Москва, 2005
• Святой Мандилион. История реликвии. В сборнике «Спас Нерукотворный в русской иконе». Москва, 2005
• The Canopy over the Holy Sepulchre: On the Origins of Onion-Shaped Domes. In: «Jerusalem in Russian Culture». New York, 2005
• Иеротопия. Создание сакральных пространств как форма творчества и предмет исторического исследования. В сборнике «Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси». Москва, 2006
• Пространственные иконы. Чудотворное действо с Одигитрией Константинопольской. В сборнике «Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси». Москва, 2006
• Святой Огонь и перенесение Новых Иерусалимов: иеротопические и искусствоведческие аспекты. В сборнике «Новые Иерусалимы. Перенесение сакральных пространств в Византии и Древней Руси». Москва, 2006
• «Il Dio russo». Culto e iconografia di San Nikola nell’antica Russia. In: «San Nicola. Splendori d’arte d’Oriente e d’Occidente». Editor M. Bacci. Milano, 2006
• The Mandylion over the Gate. A mental pilgrimage to the holy city of Edessa. In: "Routes of Faith in the Medieval Mediterranean. Thessaloniki, 2008, pp.179-192.
• "Image-Paradigms" as a Notion of Mediterranean Visual Culture: a Hierotopic Approach to Art History. In: «Crossing Cultures. Papers of the International Congress of Art History». CIHA 2008. Melbourne, 2009, pp. 177–183
• Византийский мир и пространство перформативного. В сборнике «Пространственные иконы. Перформативное в Византии и Древней Руси». Москва, 2011, с. 5-26.
• Вращающийся храм. Иконическое как перформативное в пространственных иконах Византии. В сборнике «Пространственные иконы. Перформативное в Византии и Древней Руси». Москва, 2011, с. 27-51.
• Иеротопия огня и света. В сборнике «Огонь и свет в сакральном пространстве». Москва, 2011, с. 11-17.
• Огонь анастенарии. Иеротопия византийского обряда танцев с иконами. В сборнике «Огонь и свет в сакральном пространстве». Москва, 2011, с. 127-133.
• Иеротопия Святой Горы. Сакральное пространство Афона. В сборнике «Гора Афон. Образы Святой Земли». Москва, 2011.

Примечания

Ссылки

• Лидов на сайте Российской Академии Художеств
• Лекция Лидова «Икона и иконическое в сакральном пространстве»
• Лекция Лидова «Византийский миф и европейская идентичность»
• Лекция Лидова «Иеротопия. Создание сакральных пространств как вид художественного творчества»
• Презентация книги Лидова «Косово: Православное наследие и современная катастрофа»
• Отчет Лидова о работе комиссии ЮНЕСКО в Косово 26-30 апреля 2004 года
• Искусствоведы ищут компромисс при передаче Церкви памятников культуры