Проклятые вопросы. Вечные вопросы философии по А.А

Религия – это занавеска – иногда пестрая и красивая, иногда грязная и ободранная, которою люди стараются скрыть от себя страшное неизвестное. Большинство боится взглянуть прямо в эту неизвестную тьму, как дети, которые боятся заглянуть и войти в темную комнату.
М. Волошин, 12 октября 1897 г.

Призрачная душа
В каком смысле в христианстве говорится о бессмертии души? Душа бессмертна, но не по природе (по своей природе – она ничто, небытие, тлен), а по милости Божией. Бессмертие человеческой души не внутреннее, а внешнее.
Более того, само это бессмертие носит вполне материалистический характер. Человек в христианстве представляется именно единством души и тела, и существование души, покинувшей тело, по христианскому учению, носит ущербный характер. Поэтому христианин должен верить не в блаженство души на Небесах после смерти, а в блаженство избранных после всеобщего воскресения - нового воссоединения души с телом на земле.
Чтобы не быть голословным приведу цитаты из статьи протоиерея Георгия Флоровского «О бессмертии души»: «Смерть есть отделение души от тела. Для христианина – это катастрофа, перечеркнутое человеческое существование. Св. Иустин весьма настойчив по данному поводу: "Если вы встретитесь с такими людьми, которые не признают воскресения мертвых и думают, что души их тотчас по смерти берутся на небо, то не считайте их христианами" (Разг., 80). Неизвестный автор трактата «О Воскресении» (приписываемого обычно св. Иустину) очень точно излагает суть вопроса: "Что такое человек, как не животное разумное, состоящее из души и тела? Разве душа сама по себе есть человек? Нет - она душа человека. А тело разве может быть названо человеком? Нет - оно называется телом человека. Если же ни та, ни другое в отдельности не составляют человека, но только существо, состоящее из соединения той и другого, называется человеком, а Бог человека призвал к жизни и воскресению: то Он призвал не часть, но целое, то есть душу и тело" (О воскр., 8). Св. Ириней писал: тело без души - лишь труп, а душа без тела - лишь призрак. Смерть и тление тела, можно сказать, стирают из человека "образ Божий". В умершем уже не все человечно».

Кризис ожидания

Следует понять особый трагизм христианского мировоззрения. После грехопадения мир повредился и стал снова погружаться в ничто, из которого он и был сотворен. И мир исчез бы совсем, если Бог не рождал новые твари, новые души. Заработал «конвейер разрушения» - Бог творит, а смерть – убивает. Нынешнее состояние мира похоже на мучительную агонию – он умирает, и не может окончательно умереть. Человек находится в состоянии ужасающего распада. Георгий Флоровский пишет: «Смерть - катастрофа для человека. Смертный, строго говоря, "недочеловек"».
В одном советском фильме прозвучала такая фраза: «В конечном счете – все люди герои: они живут, зная, что приговорены к смерти».
И вся надежда в этом кошмаре лишь в том, что он, наконец, когда-нибудь прекратится: наступит обещанный конец мучительной истории, произойдет воскрешение мертвых, Страшный суд, а затем и Царство Божие для избранных.
Хотя и в этом чаяньи таится страх, ведь достаточно часто подчеркивается: спасутся немногие (особенно в последние времена), и никто (даже праведные) не может быть до последнего уверенным в своем спасении. То есть, есть очень большой шанс вместо вечного блаженства получить вечную муку, что, разумеется, уже не внушает оптимизма. Но к тому же обещанный финал истории все время откладывается. Приблизить его человек своими силами не может, это полностью в воле Божией. Человек может только ждать. И вот христиане ждали – веками – Второго пришествия Христа и не дождались. Понятно, что у Бога и миллион лет – как один день. Но у смертных людей совсем другой «ресурс ожидания». Вера в божественное разрешение истории стала угасать, верх начало брать чувство богооставленности, заброшенности нашего мира, которое в итоге выразил Ницше словами «Бог умер».
Эпоха атеизма стала во многом следствием «кризиса ожидания» Второго пришествия. Человеку уже потому было легко принять мир без Бога, что к этому его подталкивало само христианство, утверждающее, что и мир, и человеческое тело, и душа – тварные по природе, т.е. отделенные от Бога непреодолимой чертой. Страх перед Богом, который считали основой добродетели, обратился в отвержение Бога, или даже в ненависть к Богу.
В книге французского философа, теолога Жака Маритена «Интегральный гуманизм» есть интересные размышления о природе русского атеизма. Маритен пишет, что историческая база этого явления находится в русской народной религии. И по своей сути русский атеизм есть «злопамятство против Бога и реванш по отношению к Богу, которого человек отказывается поставить во главе своей моральной жизни, поскольку он не может Ему простить мир и зло (существование зла в мире), т.е. в конечном итоге – творение мира».

Тупики оправдания

Существует совокупность религиозно-философских доктрин, обозначаемая словом «теодицея» (в переводе с греческого - «оправдание Бога»). Термин был введен в 1710 г Лейбницем, написавшем труд под названием «Опыт теодицеи о благости Бога, свободе человека и происхождении зла». На эту тему на протяжение веков было много чего сказано и написано, однако же клубок противоречий так распутать и не удалось. И любой думающий человек, если он задастся этими «проклятыми вопросами», может легко в них увязнуть.
У Генриха Гейне есть стихотворение, проникнутое горькой печалью:

К ЛАЗАРЮ

Брось свои иносказанья
И гипотезы святые!
На проклятые вопросы
Дай ответы нам прямые!
Отчего под ношей крестной,
Весь в крови, влачится правый?
Отчего везде бесчестный
Встречен почестью и славой?
Кто виной? Иль воле Бога
На земле не все доступно?
Или Он играет нами? -
Это подло и преступно!
Так мы спрашиваем жадно
Целый век, пока безмолвно
Не забьют нам рта землею...
Да ответ ли это, полно?

Хотя и известно, что все аналогии несовершенны, но я люблю к ним прибегать. Вот представьте: существует на белом свете инженер с прекрасной рекомендацией. И говорят, что он даже не может ошибаться, и все его проекты – идеальны во всех отношения. И этот инженер создает некое изделие, которое вскорости выходит из строя, распадается на части. Причем, как выясняется, инженер был прекрасно осведомлен, что именно так все и получится. Но нам заявляют, что инженер ни в чем не виноват, что он хотел только блага, а виновато само изделие… «Это как?» - удивленно спросите вы. Да вот так…
Благой Творец создает Адама – совершенного во всех отношениях человека, без примеси какого либо зла. Затем Творец создает Древо познания добра и зла, которое ни в коем случае нельзя трогать Адаму. Зачем? Почему бы не создать это Древо в другом месте, недоступном для Адама? Но это не все – Творец создает Еву и странного хитрого змея – будущих участников заговора, втягивающих Адама в преступление. А в итоге, когда райское яблочко было съедено, Творец негодует и проклинает весь род человеческий. Но как можно поверить в искренность этого негодования, если нам говорят, что Бог – всеведущий? Т.е. в тот момент, когда Бог замешивал глину для изготовления Адама – Он уже все заранее знал – что из всего этого выйдет. Получается, что Творец создал Адама для грехопадения… За что тогда, страдает все человечество?

К памятной дате того или иного писателя обычно задают вопрос, насколько актуально сегодня его творчество. Этот вопрос звучит сегодня, в день 195-летия со дня рождения Федора Михайловича Достоевского. И ответ все тот же - творчество Достоевского актуально, поскольку, как сказал один литературный персонаж «Человек мало изменился».

Человек мало изменился со времени жизни Достоевского, и все главные его свойства сохраняются. И Достоевский как раз тем хорош, что в его романах главное - не бытописание, относящееся к данному времени или данной эпохе (хотя он, конечно, очень предан своей современности), но ключевые вопросы человеческого существования. Эти главные вопросы, что называется «проклятые вопросы Достоевского», он впервые художественно сформулировал. И на эти вопросы ответы не найдены до сих пор.

Как говорил в своем время Антон Павлович Чехов в письме Алексею Сергеевичу Суворину, русская литература не отвечает ни на какие вопросы, но она нас удовлетворяет тем, что правильно их задает. Достоевский поставил некоторые вопросы, которые мы сейчас решаем с той или иной степенью успешности. Они касаются в первую очередь отношений человека с Богом, со своей совестью, со своим душевным подпольем, которое существует практически у каждого.

И эти вопросы, и попытки найти ответы на них актуальны сегодня. И дело не в том, что Достоевский пророк и у него романы-предупреждения, потому что любая литература - это предупреждение. А дело в том, что Достоевский, как сказала бы сейчас молодежь, «просек» некоторые болевые точки человеческого существования. Причем он говорил о них не в общем, не абстрактно, не в каких-то философских категориях, а очень непосредственно. Его персонаж поставлен в событийные условия.

Кроме того, Достоевский продолжает традицию, начатую Николаем Васильевичем Гоголем в его «Выбранных местах из переписки с друзьями». Это попытка русской словесности вмешаться в жизнеустроение, повлиять на состав самой жизни. Кроме Гоголя, сюда же относится поздняя публицистика Льва Николаевича Толстого. Ну и, конечно, «Дневник писателя» - ежемесячный журнал Достоевского, который имел колоссальное воздействие на публику. «Через головы поэтов и правительств», как говорил Маяковский. Это не проповеди, но разговоры с читателем напрямую.

Наша история подтверждает правоту проницательности взгляда Федора Михайловича на человека и мир. Правильно говорил Альберт Эйнштейн: «Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс». Но Гаусс - математик и физик! Казалось бы, как Достоевский может соперничать с математикой? Нет, ценны не знания, а точка зрения, подход к миру, стиль мышления. Вот, что важно для Эйнштейна. Потому что человек до Достоевского и после - это разный человек. Это человек, узнавший о себе гораздо больше, чем он знал. Это в нем открыл Достоевский.

Поэтому так важно соприкосновение с ним. Кто-то предлагает убрать Достоевского из школьной программы, поскольку ребенок якобы еще не в силах понять его идеи. Можно подумать, что для взрослых людей его романы не сложные. Нет гарантии, что человек, став взрослым, вдруг постигнет Достоевского. Но дело не в понимании - никто, ни взрослый, и ребенок, ни литературовед, ни критик не могут объять необъятное и постичь всей глубины - но важно соприкосновение с ней.

Вообще-то Достоевский - писатель молодежный, у него герои-то все молодые, в возрасте 25-27 лет. И проблемы, которые занимают его героя, волнуют человека в молодом возрасте - проблемы смерти, жизни, счастья.

Вся наша классика вскрывает эти проблемы. Я однажды пошутил, что если бы Татьяна Ларина пошла за Онегиным, то мы бы уже давно примкнули к мировой цивилизации. Но она не пошла за Онегиным, и Достоевский в своей «Пушкинской речи» объясняет почему - потому что нельзя строить свое счастье на несчастье другого. Это имеет отношение ко всему происходящему, это те вопросы, на которые нам предстоит искать ответы.

Поэтому отказаться от этого духовного багажа - это просто обрезать корни. Не нефть, не газ, не алмазы, а то, что дала русская литература - это ресурс нации. Но преподавание Достоевского и других классиков - действительно вопрос сложный. Все здесь зависит от учителя. Учитель - как тот магический кристалл, через который русская классика может дойти или не дойти до читателя. Именно учитель может передать не просто сумму идей, а поэтику. Это бесценно, отказываться от этого нельзя, потому что ничего лучше классики у нас пока нет.

Записал Роман Кизыма