Попросил инока Платона стать регентом храма Преображения Спаса в Пушкарях , который находился от монастыря на Сретенке.

В 1920-е - начале 1930-х годов часто посещал освободившегося из заключения Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия , находил вместе с другими клириками, не имевшими своего угла в Москве, ночлег в его доме по Бауманскому переулку 6.

Общежительная пустынь Святого Духа Параклита, где было положено начало его монашеской жизни, была расположена в живописном месте недалеко от Лавры преподобного Сергия.

"В одном из самых уединенных скитов Лавры, в пустыни Святого Духа Параклита, - говорил Его Святейшество, - состоялось моё пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, "вся вменяющаго во уметы, да Христа приобрящу". Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника Лавры, архимандрита Кронида (Любимова), много добрых семян посеявшего в мою душу" .

После пострига он продолжал управлять хором Пименовского храма. Затем был регентом в Богоявленском кафедральном соборе в Дорогомилове .

По делу "церковно-монархической организации" проходил 71 человек, которым были предъявлены стандартные обвинения. Так, иеромонах Пимен обвинялся в "разговорах о восстановлении монархии" , ведении совместно с диаконом Сергием Туриковым "антисоветской агитации", совершении треб на дому .

Непосредственно на строительстве канала о. Пимен не работал, и имел статью, полученную в лагере, поэтому освобождению он не подлежал. Часть заключенных Дмитлага была выслана в Узбекистан . Среди них был и заключенный Извеков. Об этом времени Патриарх говорить не любил или говорил кратко: "Тяжело было. Слава Богу, что все прошло" . Как-то он сказал: "Да-да... пришлось рыть каналы" . На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: "Да... пришлось... Я там ведь работал, рыл каналы" .

Другой рассказ военных лет повествует об этом так:

"Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего Патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: "Идите прямо по этой тропе и спасетесь". Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету и воины действительно вышли из окружения. " .

Адриан Егоров пересказывал слышанную им от Патриарха историю:

"Однажды о. Пимен (ему поручили доставить командованию пакет с донесением) помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал потом Патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: "откуда прибыл?", - и он в ответ показывает рукой направление. "Нет, - говорят ему, - оттуда невозможно приехать, там все заминировано."" .

В том же году старший лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7 Гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко . Патриарх Пимен впоследствии рассказывал о своем командире:

"Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но, однажды, пришлось переправляться через реку... " (Имеется в виду переправа под обстрелом врага через реку Уду, приток Северного Донца, возле города Мерефа, недалеко от Харькова)

28 августа 1943 г. операция была закончена. Но среди выживших старшего лейтенанта Извекова не нашли. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 г. была сделана запись:

"старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.8.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти] " .

Однако о. Пимен был жив, хотя его военное командование не знало об этом. Он был направлен в госпиталь в Москву , где проходил лечение после ранения . Согласно послужному списку, о. Пимен (Извеков) прошел лечение в госпитале после ранения и был комиссован из армии .

В Москве проживал на Сущевском валу у двух монахинь.

24 ноября на встрече с архиереями-участниками Архиерейского собора , прошедшего в Москве 21-23 ноября, глава Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов заявил, что "все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста" . Вероятно, зная о потеплении отношений Церкви и государства, о. Пимен надеялся вернуться к священнослужению и не пришел в военкомат после лечения в госпитале. Таким образом, он не мог быть назван дезертиром, так как подлежал освобождению от службы как священнослужитель. Но еще 18 ноября 1944 года, Л.П. Берия направил записку И.В. Сталину о том, что работники госпиталей выдают справки об освобождении от военной службы без достаточных оснований . Начались проверки.

По выходе из больницы, как бывший лагерник, он не получил места в Москве и вынужден был искать место служения. По рекомендации иеромонаха Серафима (Крутеня), с которым о. Пимен познакомился еще в 1925 году в Сретенском монастыре, 20 марта года иеромонах Пимен был зачислен в штат Благовещенского собора города Мурома .

26 декабря того же года назначен епископом Дмитровским , викарием Московской епархии .

В связи с вступлением на Московский Патриарший престол в период с 28 апреля по 25 мая года он посетил Александрийский , Антиохийский , Болгарский и Иерусалимский Православные Патриархаты. Был на Афоне .

В октябре того же года посетил Сербскую , Элладскую и Румынскую Православные Церкви, а с 8 по 10 ноября совершил официальное путешествие в Грузию и Армению и имел встречи с Главами Грузинской Православной Церкви и Армянской Апостольской Церкви .

Продолжая братские визиты, с 31 января по 5 февраля года по приглашению Блаженнейшего Митрополита Пражского и всей Чехословакии Дорофея посетил Чехословацкую Православную Церковь .

С 16 по 19 сентября того же года присутствовал на заседаниях Всемирного Совета Церквей в Женеве.

По приглашению Предстоятеля Финляндской Православной Церкви Архиепископа Карельского и всей Финляндии Павла с 3 по 10 мая года Святейший Патриарх Пимен находился с дружественным визитом в Финляндской Республике.

С 21 по 27 ноября того же года он возглавил делегацию Русской Православной Церкви, принимавшей участие в юбилейных торжествах по случаю 50-летия освящения Софийского патриаршего кафедрального храма-памятника благоверного князя Александра Невского в Болгарии.

Широка и многообразна деятльность Святейшего Патриарха Пимена и на экуменическом поприще. "Наше участие в экуменическом движении, - говорил Его Святейшество, - основывается на стремлении в единомыслии с другими поместными Церквами свидетельствовать Православие христианскому миру и на вере в то, что действия Святого Духа через молитвы и деятельную любовь христиан всего мира могут уврачевать грех разделения и привести к единству в Церкви Христовой. Мы с радостью видим крепнущее экуменическое братство, основанное на христианской любви и стремлении к единению в Церкви Христовой. Русская Православная Церковь принимает в этом деятельное участие своей верой, накопленным веками духовным опытом и христианской любовью" .

В своих посланиях, речах и личных встречах во время зарубежных путешествий или на приемах у себя в московской резиденции Глав и представителей различных христианских Церквей, богословов и видных деятелей всемирных, экуменических, национальных христианских организаций и религиозных объединений Его Святейшество перед всеми христианскими братьями свидетельствовал об истине Православия, о духовных сокровищах и историческом опыте нашей Церкви, об ответственности всех христиан сохранять братолюбие, вносить свой общий вклад в достижение единства в вере и служении на благо мира и жизни на земле.

Придавая важное значение экуменическому деланию, Его Святейшество говорил:"Мы не ослабевали в укреплении наших экуменических связей, стремясь, насколько это возможно, содействовать приближению вероисповеданного единства ныне разделенного христианства во исполнение завета Христа и Господа нашего "да будут все едино" (Ин. 17, 21). В христианском единстве и взаимной братской любви мы усматриваем, по слову апостольскому, исполнение закона (Рим. 13, 10) и устремляемся к этому, славя едиными устами и единым сердцем имя Единородного в Троице славимого Бога" .

Под его отеческим попечением находились Московские духовные академия и семинария, сектор заочного обучения при МДА и Аспирантура, Ленинградские духовные школы, Одесская духовная семинария. За годы его первосвятительства расширился прием в духовные школы. Посещая духовно-учебные заведения, встречаясь с руководством, профессорско-преподавательским составом и учащимися духовных школ, присутствуя на лекциях, Его Святейшество обращал внимание на все аспекты жизни духовных школ и учебного процесса, раскрывал сущность пастырского служения, учил быть верными сынами Русской Православной Церкви.

Особое внимание Его Святейшество уделял издательской деятельности Московского Патриархата, плодотворно осуществляемой в течение всего периода первосвятительства Святейшего Владыки. По его благословению неоднократно переиздавалась Библия, Священное Писание Нового Завета, Настольная книга священнослужителя и другие издания, отражающие многогранную жизнь Русской Православной Церкви.

Являлся хранителем и выразителем святоотеческой богословской традиции в современнном богословии Русской Православной Церкви. "Я с детства увлекался творениями "русского златоуста" - архиепископа Херсонского Иннокентия , - отмечал в своем слове Святейший. - Мне всегда нравилась глубина его мыслей. Чем больше я вчитывался в его проповеди и другие произведения, тем больше восхищался его богословием. Что же касается формы изложения и красоты слога, то я был вполне уверен в непревзойденности сего святителя " . Воспитанный на творениях сего святителя, сам Святейший Владыка являл в своей церковной и общественной деятельности высокий образец искреннего, красивого и понятного пастырского слова.

Как блюститель веры и христианской нравственности, Свят. Патриарх Пимен учил вверенный ему народ Божий следованию высоким евангельским идеалам, честному отношению к труду, достойному исполнению гражданского и патриотического долга, любви к Родине. Высоким патриотическим чувством проникнуты Рождественские и Пасхальные Послания Святейшего Патриарха Пимена. Особенно громко тема патриотизма прозвучала в Послании в связи с 600-летием Куликовской победи и празднованием 40-летия победы советского народа в Великой Отечественной войне.

Был почетным членом Московской и Ленинградской духовных академий и доктором богословия Московской Духовной Академии, Евангелического богословского факультета в г. Братиславе Евангелическо-Лютеранской Церкви Словакии, Православного Богословского факультета в г. Прешове Православной Церкви и Софийской духовной академии имени св. Климента Охридского Болгарской Православной Церкви.

Последние годы тяжко болел. Резкое ухудшение состояния здоровья наступило в ноябре года. В конце апреля года стало очевидным приближение кончины первосвятителя.

Труды

• Речь на приеме, устроенном в его честь Блаженнейшим Митрополитом всей Америки и Канады Феодосием 23 июня 1982 года.ЖМП. 1982, № 12, с. 18.
• Ответная речь на приеме в Национальном Совете Церквей Христа в США 25 июня 1982 г.ЖМП. 1982, № 12, с. 19.
• Ответная речь на приеме, устроенном в его честь в г. Пассейке, штат Нью-Джерси, 26 июня 1982 года.ЖМП. 1982, № 12, с. 21.
• Слово после Божественной литургии в Св.-Николаевском соборе в Нью-Йорке в воскресенье 27 июня 1982 г.ЖМП. 1982, № 12, с. 22.
• Послание к празднику Московских духовных школ 14 окт. 1982 г.ЖМП. 1982, № 12, с. 47.
• Слово об апостольском делании (произ. 26 нояб. 1979 г.)ЖМП. 1982, № 12, с. 78.
• "Чистое сердце". (Слово произнесено 6 дек. 1981 г. в хр. в честь Положения Ризы Господней).ЖМП. 1982, № 12, с. 79.
• "Избави нас от всякого зла". (Слово произнесено 22 дек. 1981 г. в хр. пр. Божия Илии).ЖМП. 1982, № 12, с. 80.
• Речь на приеме в честь Его Святейшества Далай Ламы 13 сент. 1982 г.ЖМП. 1982, № 12, с. 97.
• Речь на приеме в честь делегации Христианского Совета Замбии 17 сент. 1982 г.ЖМП. 1982, № 12, с. 116.
• Речь на приеме в честь делегации Церкви Норвегии во главе с епископом г. Осло д-ром Андреасом Орфлотом 1 окт. 1982 г.ЖМП. 1982, № 12, с. 117.
• Речь на приеме в честь экуменической делегации ВСЦ в Троице-Сергиевой Лавре 8 окт. 1982 года.ЖМП. 1982, № 12, с. 118.
• Рождественское приветствие Главам Церквей и религиозных объединений.ЖМП. 1983, № 1, с. 2.
• Приветственное послание участникам ХV съезда Христианско-Демократического Союза Германии.ЖМП. 1983, № 1, с. 7.
• Слово на Новый год. (Произнесено в Богоявл. патр. соборе 31 дек. 1982 года).ЖМП. 1983, № 1, с. 34.
• Слово в Прощеное воскресенье. (Произнесено в Богоявл. патр. соборе вечером в воскресенье 28 февр. 1982 года).ЖМП. 1983, № 1, с. 35.
• Речь на приеме в честь г-на Никкё Нивано (Япония) президента Риссё Косэй-Кай. Москва, 23 сент. 1982 г.ЖМП. 1983, № 1, с. 46.
• Приветственная речь Предстоятелю Сирийской Ортодоксальной Церкви Свят. Патриарху Антиохии и всего Востока Мар Игнатию Закке Ивасу.ЖМП. 1983, № 1, с. 63.
• Слово в день празднования 25-летия епископской хиротонии в Богоявл. патр. соборе 4 декабря 1982 года.ЖМП. 1983, № 2, с. 14.
• Речь на торжественном приеме 4 декабря 1982 года.ЖМП. 1983, № 2, с. 15.
• Слово перед Святой Плащаницей (произнесено 16 апр. 1982 г. в Богоявл. патр. соборе). ЖМП. 1983, № 2, с. 54.
• Речь во время визита Его Святейшеству делегации Национального Совета Церквей Христа в США 7 декабря 1982 года. ЖМП. 1983, № 2, с. 72.
• Слово на молебне в Антиохийском подворье в Москве (по случаю дня тезоименитства Патр. Антиохийского Игнатия IV 20 дек. 1982 г.). ЖМП. 1983, № 3, с. 47.
• Пасхальное послание архипастырям, пастырям и всем чадам Русской Православной Церкви. ЖМП. 1983, № 4, с. 2.
• Слово при вручении архиерейского жезла епископу Солнечногорскому Сергию в Богоявленском патр. соборе в Москве 30 янв. 1983 г. ЖМП. 1983, № 4, с. 8.
• Слово на академическом вечере 14 декабря 1982 года. ЖМП. 1983, № 4, с. 17.
• Речь при вручении ему ордена "Большая Золотая Звезда Дружбы народов" 9 марта 1983 г. ЖМП. 1983, № 5, с. 2.
• Ответная речь на приеме в посольстве ГДР, 9 марта 1983 г. ЖМП. 1983, № 5, с. 4.
• Слово после пасхальной вечерни 18 апр. 1982 года. ЖМП. 1983, № 5, с. 31.
• Обращение Свят. Патр. Пимена к участникам "круглого стола". ЖМП. 1983, № 5, с. 39.
• Слово на приеме в честь участников "круглого стола". ЖМП. 1983, № 5, с. 59.
• Открытое послание Президенту США Р. Рейгану. ЖМП. 1983, № 6, с. 2.
• Речь на приеме в честь делегации регионального объединения ХМК в ЧССР 21 апр. 1983 года. ЖМП. 1983, № 6, с. 53.
• Послание участникам V собеседования представителей Русск. Прав. Церкви и "Пакс Кристи интернационалис" (4 апр. 1983 г.). ЖМП. 1983, № 6, с. 54.
• Слово за Божественной литургией в Богоявленском патр. соборе 15 мая 1983 г. ЖМП. 1983, № 7, с. 27.
• Речь на приеме в честь генерального секретаря ВСЦ д-ра Филиппа Поттера 16 мая 1983 года. ЖМП. 1983, № 7, с. 45.
• Приветствие на встрече с модератором Центр. комитета ВСЦ архиеп. д-ром Эдвардом Скоттом 25 апр. 1983 года. ЖМП. 1983, № 7, с. 46.
• Приветственное послание г-ну Геральду Геттингу, председателю Христиано-Демократического Союза Германии. ЖМП. 1983, № 8, с. 10.
• Слово в день 12-й годовщины патриаршей интронизации. ЖМП. 1983, № 8, с. 17.
• Приветствие на выпускном акте Московских духовных школ 19 июня 1983 года. ЖМП. 1983, № 8, с. 19.
• Послание участникам Всемирной христианской конференции "Жизнь и мир", 18 апреля 1983 года. ЖМП. 1983, № 8, с. 47.
• Речь на встрече с д-ром Ионом..икстремом, Архиепископом Турку и Финляндии, 7 июня 1983 года. ЖМП. 1983, № 8, с. 61.
• Послание участникам конференции "Свидетельство и служение женщин-христианок социалистических стран Европы в экуменическом движении и их деятельность на благо мира, справедливости и жизни", 20 апр. 1983 года. ЖМП. 1983, № 8, с. 68.
• Слово после чтения акафиста свят. Алексию в Богоявл. патр. соборе 13 июня 1971 г. ЖМП. 1983, № 9, с. 27.
• Речь на приеме в честь участников встречи Глав и представителей Церквей и религиозных объединений в СССР (Москва 19 июля 1983 г.) ЖМП. 1983, № 9, с. 41.
• Обращение к участникам VI Ассамблеи ВСЦ (Москва, 21 июля 1983 года). ЖМП. 1983, № 9, с. 50.
• Приветствие участникам VI богословского собеседования представителей РПЦ и Евангелическо-Лютеранской Церкви Финляндии (Москва, 2 июня 1983 года). ЖМП. 1983, № 9, с. 59.
• Приветственнное послание участникам консультации Конференции Европейских Церквей. ЖМП. 1983, № 9, с. 65.
• Приветственное послание Председателю конференции церковных руководств Союза Евангелических Церквей в ГДР, епископу д-ру Иоганнесу Хемпелю. ЖМП. 1983, № 9, с. 69.
• Приветствие Всемирной конференции против атомной и водородной бомб (Хиросима, 1983, 19 авг. 1983 г.). ЖМП. 1983, № 10, с. 31.
• Послание Свят. Патр. Илии 11, Католикосу-Патриарху всей Грузии, архиеп. Мцхетскому и Тбилисскому. ЖМП. 1983, № 10, с. 40.
• Приветственное послание участникам IV Православно-реформатского богословского собеседования (Дебрецен IV). ЖМП. 1983, № 10, с. 59.
• Ответное слово в день своего тезоименитства 9 сент. 1983 г. ЖМП. 1983, № 11, с. 8.
• Слово в день празднования в честь иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радость" (6 нояб. 1982 г.). ЖМП. 1983, № 11, с. 31.
• Рождественское послание архипастырям, пастырям и всем верным чадам Русск. Прав. Церкви. ЖМП. 1983, № 12, с. 2.
• Его Святейшеству, Святейшему Вазгену 1, Верховному Патриарху-Католикосу всех армян (к 75-летию со дня рождения). ЖМП. 1983, № 12, с. 57.
• Рождественское приветствие Главам Церквей и религиозных объединений. ЖМП. 1984, № 1, с. 2.
• Послание в связи с освящением храма во имя свят. Иркутского Иннокентия в г. Детройте (США), 4 марта 1983. ЖМП. 1984, № 1, с. 8.
• Послание Московским Духовным Академии и Семинарии в день академического праздника Покрова Пресвятой Богородицы, 14 окт. 1983 г. ЖМП. 1984, № 1, с. 29.
• Приветствие участникам встречи, посвященной 25-летию ХМК (10 окт. 1983 г.). ЖМП. 1984, № 1, с. 46.
• Речь на приеме в честь участников заседания Рабочего комитета ХМК 20 окт. 1983 г. ЖМП. 1984, № 1, с. 58.
• Приветственное послание Его Блаженству Блаженнейшему Дорофею, митр. Пражскому и всея Чехословакии (10 окт. 1983 г.). ЖМП. 1984, № 1, с. 63.
• Приветствие Архиепископу Евангелическо-Лютеранской Церкви Латвии д-ру Янису Матулису. ЖМП. 1984, № 1, с. 67.
• Слово в Богоявленском патриаршем соборе перед Новогодним молебном 31 дек. 1983 г. ЖМП. 1984, № 2, с. 7.
• Слово "Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко" (14 февр. 1983 г.) ЖМП. 1984, № 2, с. 33.
• Речь перед панихидой в Богоявл. патр. соборе в Москве 12 февр. 1984 г. (К кончине Ю.В. Андропова). ЖМП. 1984, № 3, с. 3.
• Речь на приеме в честь участников заседания Рабочего президиума Всемирной конференции "Религиозные деятели за спасение священного дара жизни от ядерной катастрофы" (Москва, 3 янв. 1984 г.). ЖМП. 1984, № 3, с. 45.
• Приветственное послание участникам молодежного семинара "Наше служение ради жизни мира" (19 сент. 1983 г.). ЖМП. 1984, № 3, с. 57.
• Послание участникам заседания Объединенной англикано-православной комиссии по доктриальным вопросам. ЖМП. 1984, № 3, с. 66.
• Пасхальное послание архипастырям, пастырям и всем верным чадам Русск. Прав. Церкви. ЖМП. 1984, № 4, с. 2.
• Послание епископу Звенигородскому Валентину, представителю Патр. Московского при Патриархе Антиохийском (в связи с 25-летием представительства патр. Московского в Дамаске). ЖМП. 1984, № 4, с. 9.
• Послание настоятелю, клиру, церковному совету и прихожанам Св.-Николаевского храма-подворья в Софии (в связи с 30-летием храма), 18 ноября 1983 года. ЖМП. 1984, № 4, с. 10.
• Пасхальное приветствие Главам Церквей и религиозных объединений. (Пасха Христова 1984 г.). ЖМП. 1984, № 5, с. 2.
• Слово о прощении ближних (произнесено в Богоявл. патр. соборе в Прощеное воскресенье 4 марта 1984 года). ЖМП. 1984, № 5, с. 38.
• Речь на пленуме Советского комитета защиты мира 20 марта 1984 года, Москва. ЖМП. 1984, № 5, с. 45.
• Речь на приеме в честь участников "круглого стола" "Космос без оружия" (3 апр. 1984 г.). ЖМП. 1984, № 6, с. 46.
• Речь на приеме по случаю посещения королем Испании Троице-Сергиевой Лавры 11 мая 1984 года. ЖМП. 1984, № 7, с. 2.
• Речь на приеме по случаю годовщины патриаршей интронизации 3 июня 1984 года. ЖМП. 1984, № 8, с. 9.
• Приветствие IV съезду Патриарших приходов в США. ЖМП. 1984, № 8, с. 15.
• Слово в день выпуска Московских Духовных Академии и Семинарии 14 июня 1984 г. ЖМП. 1984, № 8, с. 20.
• Слово в праздник Преображения Господня (18 авг. 1983 г. произнесено в Богоявленском патр. соборе). ЖМП. 1984, № 8, с. 38.
• Речь на приеме группы участников семинара по вопросам мира, прав человека и доверия (2 июля 1984 года, г. Москва). ЖМП. 1984, № 8, с. 47.
• Речь на приеме в честь делегации религиозной общественности США (19 июня 1984 г., Москва). ЖМП. 1984, № 8, с. 58.
• Послание участникам семинара Церквей СССР - членов КЕЦ (10 мая 1984 г.). ЖМП. 1984, № 8, с. 60.
• Слово на приеме по случаю его 74-летия (23 июня 1984 г.). ЖМП. 1984, № 9, с. 8.
• Слово в праздник в честь Боголюбской иконы Божией Матери (30 июня 1984 г. в Богоявл. патр. соб.). ЖМП. 1984, № 9, с. 41.
• Послание генеральному секретарю ВСЦ д-ру Филиппу Поттеру. ЖМП. 1984, № 10, с. 2.
• Обращение к участникам региональной конференции ООН (Ленинград, 11-16 июня 1984 года). ЖМП. 1984, № 10, с. 31.
• Обращение к участникам Ассамблеи вероисповеданий Румынии "За мир и разоружение" (Бухарест, 21-23 июня 1984 года). ЖМП. 1984, № 10, с. 32.
• Обращение к участникам конференции Христианской Общественной Ассоциации в Польше (Москва, 25 июня 1984 г.). ЖМП. 1984, № 10, с. 34.
• Речь на приеме по случаю дня его тезоименитства 9 сент. 1984 г. ЖМП. 1984, № 11, с. 13.
• Рождественское послание архпастырям, пастырям и всем верным чадам Русск. Прав. Церкви. ЖМП. 1984, № 12, с. 2.
• Ответное слово в кафедр. соборе во имя Архистратига Божия Михаила в Белграде 30 сент. 1984 года. ЖМП. 1984, № 12, с. 6.
• Ответная речь на торжественном обеде в Сербской Патриархии 30 сент. 1984 г. ЖМП. 1984, № 12, с. 9.
• Слово в Св.-Троицком храме-подворье в Белграде 2 окт. 1984 г. ЖМП. 1984, № 12, с. 10.
• Слово в патр. соборе в г. Пече, 4 окт. 1984 г. ЖМП. 1984, № 12, с. 11.
• Слово после Божественной литургии в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры 8 окт. 1984 года. ЖМП. 1984, № 12, С. 16.
• Речь на приеме в Троице-Сергиевой Лавре 8 окт. 1984 г. ЖМП. 1984, № 12, с. 16.
• Слово на годичном акте Московских Духовных Академии и Семинарии 14 окт. 1984 г. ЖМП. 1984, № 12, с. 28.
• Речь во время приема делегации женщин из стран Латинской Америки и Карибского бассейна 28 сент. 1984 г. Москва. ЖМП. 1984, № 12, с. 51.
• Речь при вручении ему миротворческой медали Христианского социального объединения в Польше, 18 окт. 1984 г. ЖМП. 1984, № 12, с. 52.
• Речь на приеме в честь д-ра Билли Грэма, 21 сент. 1984 г. г. Москва. ЖМП. 1984, № 12, с. 59.
• Слово перед Новогодним молебном 31 дек. 1984 г. в Богоявл. патр. соборе. ЖМП. 1985, № 1, с. 2.
• Рождественское приветствие Главам Церквей и религиозных объединений (Р.Х. 1984/85 г.). ЖМП. 1985, № 1, с. 3.
• Речь на приеме в честь делегации Национального Совета Церквей Христа в США, 23 окт. 1984 г. ЖМП. 1985, № 1, с. 53.
• Приветствие участникам Десятого богословского собеседования "Арнольдсхайн-Х" (Киев, 25-29 сент. 1984 г.) ЖМП. 1985, № 1, с. 56.
• Слово в канун праздника в честь иконы Б.М. "Споручница грешных" 19 марта 1984 г. в хр. св. Николая, что в Хамовниках в Москве. ЖМП. 1985, № 3, с. 36.
• Слово после выноса Святой плащаницы (20 апр. 1984 г.) ЖМП. 1985, № 4, с. 26.
• Слово в Прощеное воскресенье (24 февр. 1985 г.). ЖМП. 1985, № 4, с. 27.
• Речь на приеме в честь участников "круглого стола" 13 февр. 1985 г. ЖМП. 1985, № 4, с. 35.
• Приветствие участникам богословского собеседования. ЖМП. 1985, № 4, с.62.
• Пасхальное послание архипастырям, пастырям и всем верным чадам Русск. Прав. Церкви (Р.Х. 1985 г.). ЖМП. 1985, № 4, с. 2.
• Слово пред панихидой в Богоявленском патр. соборе 12 марта 1985 г. (по К.У. Черненко). ЖМП. 1985, № 4, с. 5.
• Пасхальное приветствие Главам Церквей и религиозных объединений. ЖМП. 1985, № 5, с. 2.
• Послание преосвящ. архипастырям, боголюбивым пастырям, честному иночеству и всей возлюбленной пастве Русск. Прав. Церкви к 40-летию славной Победы советского народа в Вел. Отеч. войне 1941-1945 гг. ЖМП. 1985, № 5, с. 4.
• Речь при вручении ордена св. князя Владимира 1-й степени Издательскому отделу Московского Патриархата. ЖМП. 1985, № 5, с. 13.
• Речь на открытии торжественного заседания Глав и представителей Церквей и религиозных объединений СССР (Троице-Сергиева Лавра, 18 апреля 1985 г.). ЖМП. 1985, № 5, с. 40.
• Заключительное слово на торжественном заседании Глав и представителей Церквей и религиозных объединений в СССР. ЖМП. 1985, № 5, с. 50.
• Речь на приеме в честь празднования 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне. (Троице-Сергиева Лавра, 18 апр. 1985 года). ЖМП. 1985, № 5, с. 51.
• Слово в Богоявленском патр. соборе за богослужением в связи с 40-летием Великой Победы. ЖМП. 1985, № 7, с. 5.
• Слово по случаю 1100-летия блаженной кончины св. равноап. Мефодия, просветителя славян (произнес. 23 июня 1985 г. в Богоявл. патр. соборе). ЖМП. 1985, № 8, с. 12.
• Слово на выпускном акте в Московских Духовных Академии и Семинарии 6 июня 1985 г. ЖМП. 1985, № 8, с. 16.
• Речь на приеме в честь участников VI Всехристианского Мирного Конгресса 30 июня 1985 г. ЖМП. 1985, № 9, с. 51.
• Послание участникам VI Всехристианского Мирного Конгресса. ЖМП. 1985, № 9, с. 53.
• Речь на приеме в посольстве СССР в Праге 21 мая 1985 г. ЖМП. 1985, № 10, с. 5.
• Слово при вручении архиерейского жезла епископу Звенигородскому Николаю в Богоявл. патр. соборе 21 июля 1985 г. ЖМП. 1985, № 10, с. 7.
• Слово в ответ на приветствие митр.Швейцарского Дамаскина, 7 июня 1985 года. ЖМП. 1985, № 10, с. 58.
• Речь во время приема Архиеп. д-ра Иона Викстрема 12 июня 1985 года. ЖМП. 1985, № 10, с. 60.
• Заключительное слово на торжественном акте в МДА 23 июля 1985 года. ЖМП. 1985, № 11, с. 4.
• Ответное слово на праздничной трапезе в Св.-Троицкой Сергиевой Лавре 23 июля 1985 года. ЖМП. 1985, № 11, с. 7.
• Речь при вручении ему ордена Трудового Красного Знамени 30 авг. 1985 года. ЖМП. 1985, № 11, с. 34.
• Слово на приеме в день его тезоименитства 9 сент. 1985 г. ЖМП. 1985, № 11, с. 40.
• Приветствие д-ру Эмилио Кастро, генеральному секретарю ВСЦ, в Богоявл. патр. соборе после Божеств. литургии 15 сент. 1985 г. ЖМП. 1985, № 12, с. 51.
• Речь при вручении ему ордена Дружбы ЧССР 30 окт. 1985 г. ЖМП. 1986, № 1, с. 6.
• Приветственное послание верховному Патриарху и Католикосу всех армян Вазгену 1 (Москва, 20 сент. 1985 г.). ЖМП. 1986, № 1, с. 4.
• Речь при вручении ему ордена Дружбы ЧССР (Прага, 30 окт. 1985 г.) ЖМП. 1986, № 1, с. 6.
• Послание Московским Духовным Академии и Семинарии в связи с годичным актом 14 октября 1985 года. ЖМП. 1986, № 1, с. 22.
• Речь на приеме делегации Элладской Церкви (19 июля 1985 года). ЖМП. 1986, № 1, с. 47.
• Слово в Богоявленском патр. соборе перед новогодним молебном 31 дек. 1985 г. ЖМП. 1986, № 2, с. 12.
• Приветственное послание высокопреосв. Сергию, митрополиту Одесскому и Херсонскому (Москва, 6 дек. 1985 г.). ЖМП. 1986, № 3, с. 19.
• Послание участникам VI собеседования представителей Русской Прав. Церкви и "Пакс Кристи интернационалис". (Одесса, 15-18 нояб. 1985 г.). Москва, 14 ноября 1985 г. ЖМП. 1986, № 3, с. 40.
• Пасхальное послание. ЖМП. 1986, № 4, с. 2-8.
• Послание Его Святейшеству Святейшему Димитрию I, Архиепископу Константинополя - Нового Рима и Вселенскому Патриарху. ЖМП. 1986, № 4, с. 3-5.
• Приветственное слово на торжественном акте в честь 300-летия Московской Духовной академии 29 дек. 1985 г. ЖМП. 1986, № 4, с. 10-11.
• Слово перед Святой Плащаницей (произнес. 12 апр. 1985 г. в Богоявленском патриаршем соборе). ЖМП. 1986, № 4, с. 40.
• Пасхальное приветствие Главам Церквей и религиозных объединений; Его Святейшеству, Святейшему Димитрию I, Архипепископу Константинополя... ЖМП. 1986, № 5, с. 2.
• Слово в Прощеное Воскресенье (16 марта 1986 г. в Богоявл. Патр. соборе). ЖМП. 1986, № 5, с.27.
• Послание участникам празднования 40-й годовщины Львовского Церковного собора 1946 года. (Москва, 12 мая 1986 г.). ЖМП. 1986, № 7, с. 2-3.
• Открытое письмо Президенту Соединенных Штатов Америки г-ну Рональду Рейгану. (Москва, 10 июня, 1986 г.). ЖМП. 1986, № 7, с. 7-9.
• Слово на торжественном акте, посвященном 40-летию Отдела ВЦС (Москва, 28 марта 1986 г.). ЖМП. 1986, № 7, с. 19-20.
• Слово к выпускникам МДА и МДС (15 июня 1986 г.). ЖМП. 1986, № 8, с. 26.
• Приветствие участникам семинара "Пюхтицы-3" (Пюхтицы, 14-17 июня 1986 г.) ЖМП. 1986, № 8, с. 56-57.
• Слово на трапезе в день Преподобного Сергия (Троице-Сергиевская Лавра, 18 июля 1986 г.). ЖМП. 1986, №?, с. 9, 12.
• Обращение к участникам IV конф. "Круглого стола". (Москва, 20 мая 1986 г.). ЖМП. 1986, № 9, с. 41-42.
• Обращение к делегации Германской Епископской Конференции. (Москва, 20/V-2/V1, 1986 г.). ЖМП. 1986, № 9, с. 61.
• Рождественское послание... (М., Р.Х. 86/87) ЖМП. 1986, № 12, с. 2-3.
• Послание Михаилу Сергеевичу Горбачеву, Генеральному секретарю ЦК КПСС (М., 28 окт. 1986 г.). ЖМП. № 12, с. 3-4.
• Послание митр. Крутицкому и Коломенскому Ювеналию, духовенству и представителям церковных советов Московской епархии (М., 16 сент., 1986 г.). ЖМП. 1986, 12, 52.
• Слово к участникам молитвы о мире в Богоявл. патриаршем соборе (М., 26 окт. 1986 г.). ЖМП. 1986, 11, 7.

Будущий Патриарх Пимен родился 10/23 июля 1910 года в семье механика Михаила Карповича и Пелагии Афанасьевны Извековых в окрестностях подмосковного уездного города Богородска (в 1930 году переименован в Ногинск). При крещении получил имя в честь преподобного Сергия Радонежского. Имя великого печальника земли Русской для младенца Извекова, как и для его тезки, более чем за тридцать лет до него родившегося в аристократической семье Симанских, стало судьбоносным: обоих родители в детстве привозили в Троице-Сергиеву Лавру, оба в юности ощутили призвание к иночеству и приняли монашеский постриг в лаврских скитах, обоих поставил Господь у кормила церковного корабля, обоим судил сораспинаться Христу на Голгофе патриаршества и обоих удостоил быть соучастниками радости торжества Православия - быть соработниками Богу в восстановлении иноческой жизни в родной стране.

Если будущий Патриарх Алексий (Симанский) сформировался как личность и получил опыт пастырского служения задолго до 1917 года, то вся сознательная жизнь будущего патриарха Пимена протекала уже при советской власти. Духовной закваской, определившей глубокую религиозность Сергия Извекова и выбор им жизненного пути, стала православная традиция провинциального города и родной семьи. В Богоявленский собор г. Богородска, прихожанами которого были Извековы, часто приносили для поклонения чтимые святыни из других мест: из Николаевской Верлюковской пустыни - икону “Лобзание Христа Иудой”, из Троицкой Лавры - образ преподобного Сергия, из Звенигородского Саввина монастыря - икону преподобного Саввы Сторожевского, из Бронниц - Иерусалимскую икону Богоматери. В семье Извековых особо чтился Владимирский образ Божией Матери, перед которым всегда теплилась лампадка и усердно молилась о своем сыне Пелагия Афанасьевна. Благоговение перед святыней и теплую любовь к Божией Матери будущий Патриарх пронес через всю жизнь, и интронизация его совершалась именно в день празднования Владимирской иконы Богоматери 3 июня (н. ст.) 1971 г.

В памяти патриарха Пимена навсегда запечатлелось его первое посещение Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, куда его, восьмилетнего, привезла мать для первой исповеди и первого причастия. Вкус сердца будущего монаха воспитывался чтением духовных книг, любовь к которым привила ему родительница, уроками прекрасного педагога и супруги отца благочинного Анны Андреевны Борисовой и личным общением отрока с духовенством г. Богородска.

В 1923 году школьника Сергия Извекова, обладавшего прекрасным голосом, пригласили петь в архиерейском хоре Богоявленского собора, и здесь он прошел теоретическую подготовку под руководством профессора Александра Воронцова и его помощника Евгения Дягилева, так что вскоре уже сам управлял хором своих сверстников при паломнических поездках по святым местам центральной России. После окончания школы в 1925 году юноша переехал в Москву и вскоре в Сретенском монастыре был пострижен в рясофор с именем Платона . В 1926 году он уже регент молодежного хора в храме Преподобного Пимена Великого и несет там клиросное послушание вплоть до 1931 года .

В 1927 году, в день обретения мощей святителя Димитрия Ростовского (4 окт. н. ст.) рясофорный монах Платон станет мантийным монахом в еще не разогнанном тогда скиту Лавры в честь Святого Духа Параклита. Спустя тридцать лет архимандрит Пимен в слове перед своей архиерейской хиротонией 16 ноября 1957 года с сердечным умилением вспомнит это незабываемое для себя событие: «В одном из самых уединенных скитов Лавры, в пустыни Святого Духа Параклита, состоялось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, “вся вменяющего во уметы, да Христа при­обрящу”. Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника Лавры архимандрита Кронида, много добрых семян посеявшего а мою душу» . Вскоре пустынь Параклита прекратила свое существование, братия была разогнана. Монах Пимен продолжает нести клиросное послушание регента в московском храме Преподобного Пимена Великого, а затем - в кафедральном Богоявленском Дорогомиловском соборе. Он сдает экзамены за курс духовной школы. Экзамены принимает авторитетная комиссия под председательством протоиерея Александра Зверева. 16(3) июля 1931 года, в день памяти святителя Московского Филиппа, архиепископ Зве­нигородский Филипп (Гумилевский) рукоположил монаха Пимена во иеродиакона, а через полгода 25(12) января 1932 года - во иеромонаха в том же Богоявленском Дорогомиловском соборе. В течение нескольких лет иеромонах Пимен продолжает руководить церковными хорами в московских храмах . О своем понимании церковного вокального искусства как выразителя глубинной молитвы патриарх Пимен позднее скажет: «У нас иногда говорят, что песнопения Русской Православной Церкви “намоленные”. Это глубокая правда, ибо молитва и пение проникают друг в друга, и никакая церковная мелодия не существует сама по себе, но только в связи с текстом молитвы. Пение вносит в церковную службу искусство, идущее от сердца, имеющее своими истоками древнюю культуру, религиозную и национальную, понятную нашему верующему народу во всех его поколениях. Мы тщательно сберегаем старинные церковные распевы: знаменный, киевский, греческий, болгарский и другие. Мы с благодарностью храним также произведения Бортнянского, Веделя, протоиерея Петра Турчанинова, Львова, Чайковского <…> и многих других русских композиторов, вложивших свой гений в религиозную музыку» . “Наши церковные дирижеры должны обязательно очень хорошо понимать тексты священных песнопений с тем, чтобы уметь выделить более важные по смыслу места” .

К 30-м годам относится и знакомство будущего Патриарха с известным художником Павлом Дмитриевичем Кориным, запечатлевшим иеромонаха Пимена в своем шедевре “Русь уходящая”. Близкий к семье Кориных В. Нарциссов сохранил бесценные воспоминания о процессе создания картины: «Среди наиболее духоносных образов знаменитого Коринского “Рекви­ема” (известного еще под названием “Русь уходящая”) особо выделяется один из двух громадных этюдов, которые сам художник называл “басы-профундо”. Этюд называется “Двое”; изображены - молодой иеромонах и епископ. Однако внимание зрителей неизменно приковывается к образу иеромонаха, вдохновенно взирающего на нас с полотна. Духовная сила, источаемая этим образом, очевидна; фигура епископа служит лишь фоном для него. В облике рядового в те дни иеромонаха легко угадываются черты будущего Патриарха Пимена (Изве­кова). Идейным и композиционным центром всей огромной картины является триумвират Патриархов - это столпы русского Православия XX века: Святейшие Тихон, Сергий, Алексий, окормлявшие паству России с 1917 по 1970 год. Нужно было быть Павлом Кориным, чтобы в 1935 году в образе 25-лет­него иеромонаха Пимена прозреть четвертого Патриарха, поставив его фактически на передний план грандиозной многофигурной композиции <…> Иеромонах Пимен приезжал в мастерскую на Пироговку. Всецело подчиняясь воле художника, он замирал, позируя. Писать эту необычную, тогда весьма эмоциональную натуру было непросто; этюд потребовал многих сеансов. Сейчас трудно представить условия жизни православного духовенства тех дней в России, тем более монашествующего. Жизнь, вернее, житие будущего Патриарха не составляло исключения - оно было нелегальным <…>

К сожалению, точно неизвестно, когда и как произошло знакомство художника с будущим Патриархом. В одной из записных книжек Павла Корина сохранился уникальный рисунок 1920-х годов: изображение юного монаха, дирижирующего хором. Рисунок подписан самим художником: “Молодой монах. Регент. Церковь св. блаж. Максима Московского, чудотворца, на Варварке. Всенощная. 10/23 ноября 1926 года. Павел Корин”. Рукой вдовы художника в аннотации сделана надпись: “Буду­щий митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен”, а еще позд­нее добавлено: “затем Патриарх Московский и всея Руси…”.

С годами дружба художника и будущего Первосвятителя и их взаимная привязанность возрастали. Встречи, во всяком случае домашние, не были часты, но потому и не становились обыденными. Встречались в Переделкине, на даче у общих знакомых Георгиевских <…> и супруги Корины бывали в резиденции Митрополита Пимена в Лопухинских палатах Новодевичьего монастыря» .

Великая Отечественная война 1941–45 гг. застала иеромонаха Пимена в местах лишения свободы, откуда он по собственному заявлению был направлен на фронт и служил в армии в качестве связиста. Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего Патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: “Идите прямо по этой тропе и спасетесь”. Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету и воины действительно вышли из окружения .

Вскоре после окончания Великой войны началась столь плодотворная для Церкви и столь напряженная и многотрудная для него самого административная и хозяйственная деятельность иеромонаха, игумена, архимандрита, архиерея и, наконец, Патриарха Пимена. Окончание войны застало иеромонаха Пимена священником Благовещенского собора в городе Муроме Владимирской епархии. В 1946 году он был переведен в Одесскую епархию, где нес послушание казначея Одесского Ильинского монастыря, помощника благочинного монастырей епархии, преподавателя Одесской Духовной семинарии и другие. В декабре 1947 года иеромонах Пимен был удостоен сана игумена с возложением креста с украшениями. В том же году он перешел в Ростовскую епархию, где занимал должность секретаря епископа, был членом епархиального совета и ключарем кафедрального Собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Талант отца Пимена всюду вносить порядок и благочиние не остался незамеченным высшим священноначалием: в конце 1949 года указом Святейшего Патриарха Алексия (Симанского) игумен Пимен назначен наместником Псково-Печерского монастыря .

Бывший келейник патриарха Пимена, ныне покойный епископ Новосибирский Сергий (Соколов), в своей книге делится воспоминаниями самого Святейшего о его настоятельстве в Пско­во-Печерском монастыре: «Весть о новом назначении застала его врасплох. Ничего не зная о мужском монастыре в городе Печоры, где-то на границе России и Эстонии, в районе, где совсем недавно шли сражения и было множество разрушений, он тяжело переживал предстоящие перемены в своей жизни. Но вот в один из этих дней ему передали в дар от неизвестных лиц редкую икону. Каково же было его удивление, когда он увидел перед собой образ “Лобзание Иуды”. “Я воспринял это событие как посылаемое мне Божие благословение, - рассказывал Святейший. - Все мои сомнения и опасения исчезли”. Впереди предстояла большая работа, связанная с налаживанием в монастыре уставной жизни, ведением строительства разрушенных храмов, помещений и стен. Однако то, с чем пришлось встретиться новому игумену монастыря, во много раз превзошло самые худшие его опасения и уж, конечно, без помощи Божией вряд ли можно было добиться каких-либо положительных результатов.

Проблемы были и внутренние и внешние <…> Устав монастыря не позволяет монаху иметь личную собственность. Обещание нестяжания <…> является одним из основных принципов монастырской жизни. Возврат к этим принципам - первое, что с великим трудом смог сделать новый игумен монастыря <…> в ситуации, в которую попал молодой игумен, силой ничего добиться было невозможно и надо было действовать прежде всего собственным примером и напоминанием братии одной из основных евангельских заповедей, что трудно богатому войти в Царство Небесное.

Другой проблемой, которая постоянно стояла на повестке дня, была жгучая ненависть светских властей к монастырю, выливавшаяся как в постоянные мелкие, но досадные конфликты, так и в регулярные попытки закрыть монастырь <…>

…На изнурительных хозяйственных работах на монастырских угодьях наместник Пимен, как сам он сказал, “подорвал здоровье и получил диабет”» .

Мы имеем сейчас возможность взглянуть на Псково-Печерс­кий монастырь тех лет не только глазами будущего Патриарха, но и глазами бывшего в то время послушником обители прото­­иерея Евгения Пелешева:

«Отец Пимен прибыл к нам из Ростова-на-Дону. Месяца четыре он жил при владыке Владимире, набираясь хозяйственных знаний и опыта. Ведь обитель наша была “по профилю” сельскохозяйственная, а потому настоятелю ее были необходимы крестьянские навыки. Отцу Пимену эта сторона жизни не была знакома, но благодаря пытливому уму и практичности он уже через год освоил азы сельского хозяйства и прекрасно разбирался в нуждах и делах монастыря.

Но главная его заслуга была, конечно, в священнослужении. Он так вдохновенно служил в храме (а особенно - Литургию), что нам, монахам и прихожанам, можно было молиться и молиться без конца. Любую его проповедь можно было слушать, услаждаясь каждой фразой <…>

К отцу Пимену из Ростова сразу поехали паломники. А затем слава о монастыре и его настоятеле разошлась по всей России, и паломники, особенно летом, стали собираться в обитель сотнями, а впоследствии и тысячами <…>

Попасть к новому наместнику было очень просто. Никаких строгостей у нас в то время не существовало. Нужно было - прибежишь в настоятельский корпус, скажешь келейнику отцу Корнилию, что тебе нужно срочно видеть отца наместника, - и через минуту уже берешь благословение у своего начальника и выкладываешь ему все свои заботы <…>

И народ любил его за прекрасные одухотворенные службы, а особенно - за удивительные проповеди. Храмы, когда он служил, всегда были переполнены молящимися, а проповеди его приходили слушать даже совершенно нецерковные, неверующие люди.

Кроме исключительных своих достоинств как священнослужителя, игумен Пимен был хорошим организатором и хозяйственником. Он вникал в каждое дело, его можно было видеть ежедневно на всех рабочих объектах монастыря <…>

Помню, когда мы вручную серпами жали рожь, отец Пимен подходил ко мне и просил: “Женя, научи меня жать!”. Он брал серп и, с моей, конечно, помощью, учился жать серпом, проявляя этим свое великое трудолюбие и смирение. На Пасхе поднимался на колокольню и просил звонарей научить его трезвону.

<…> В то время отец Пимен был еще совсем молодым, ему едва исполнилось сорок лет. Единственным недостатком его здоровья была болезнь позвоночника (следствие фронтового ранения), что, конечно, мешало ему в физической работе. Но, несмотря на это, он старался принимать участие в любом, самом тяжелом монастырском послушании.

В марте пятидесятого года монастырь получил приятную весть: из Москвы, из Совета Министров, пришло разрешение на покупку грузовой машины ГАЗ-51. За машиной надо было ехать на завод в город Горький. И вот отец Пимен вместе с послушником Михаилом, главным монастырским шофером, отправились туда поездом. Их поездка заняла целую неделю.

<…> В этом же году, ко дню Святой Пасхи, патриарх Алексий I даровал игумену Пимену сан архимандрита. На пасхальной неделе отец Пимен поехал в Ленинград, где митрополит Георгий и возвел его в новый сан.

В митре наш отец Пимен стал совсем благолепным. Он был прекрасен и талантлив во всем. Он составил, например, акафист всем преподобным отцам и матери Вассе Псково-Печерским. В монастыре читали этот акафист каждую среду» .

В 1954 году наместник Псково-Печерского монастыря стал наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Здесь, как и на предыдущих послушаниях, в полную меру проявил себя его талант благоустроителя церковной жизни и Богом данный дар молитвы, священнослужения и проповеди Слова Божия. Заботами архимандрита Пимена был восстановлен Покровский храм при Московской Духовной академии, а также возведены два новых придела (в честь преподобного Серафима Саровского и в честь святителя Иоасафа Белгородского) в трапезной Сергиевской церкви Лавры. А за лаврскими богослужениями неленостно звучал голос отца наместника, неутомимого труженика и проповедника.

Через тридцать лет после пострижения в монашество, в ноябре 1957 года архимандрит Пимен стал владыкой Пименом, вступил на свой тридцатилетний святительский путь сначала в сане епископа Балтского, викария Одесской епархии, затем в течение года - епископа, а с 1960-го - архиепископа Дмитровского, викария Московской епархии, управляющего делами Московской Патриархии и постоянного члена Священного Синода архиепископа Тульского и Белевского, митрополита Ленинградского и Ладожского, митрополита Крутицкого, Патриаршего Местоблюстителя, Патриарха Московского и всея Руси. Быстро расширявшееся поле деятельности архиепископа Пимена имело разные аспекты - административный внутри, а внешне - церковный и духовно-пастырский. С первым из них нас знакомят отчеты, доклады, сообщения, выступления на сессиях, конференциях, заседаниях, съездах, совещаниях, на приемах во время официальных поездок; о втором говорят его проповеди и благодарные сердца его пасомых. На всех ступенях церковной иерархии монах Пимен оставался монахом Пименом, верным сыном впитанной с молоком матери традиции православного благочестия, усердным молитвенником и ревностным почитателем Божией Матери. Таким предстает архимандрит Пимен при своем наречении во епископа Балтского 16 ноября 1957 года (н. ст.), мысленным оком взирающий на преподобного Сергия и на чтимые иконы Богоматери: «Большим утешением для меня, - говорит он, - является то, что на высоту епископского служения я был призван из дорогой моему сердцу Лавры Преподобного аввы Сергия, с которой тесно связана вся моя жизнь <…> В Лавре Преподобного судил мне Господь в течение нескольких лет нести высокое и почетное послушание наместника Лавры. За этот прекрасный и содержательный отрезок жизни много получено духовного утешения и неведомой для мира радости - радости, понятной только инокам. Коль многое множество благости Твоея, Господи, юже скрыл еси боящимся Тебе (Пс 30:20).

Особеннодорого для меня и то, что мое избрание состоялось в день праздника Казанской иконы Божией Матери, что является для меня свидетельством покрова “Заступницы усердной” надо мной на трудном архипастырском пути.

Дорого и то, что “хиротония архиерейской благодати” будет совершена в этом величественном соборе, сердцем которого является образ Касперовской иконы Божией Матери, с давних лет любимый и чтимый мною, - тот образ, перед которым я с таким умилением и духовным наслаждением преклонял свои колена в дни пастырского служения в городе Одессе…» .

А через четыре года, при вступлении на Ленинградскую кафедру митрополит Пимен еще раз засвидетельствовал свое благоговение перед святыней, свое понимание пастырского долга, и ленинградцы услышали его полные смирения слова: “…Огля­дываясь на недавнее свое служение, я, куда ни посмотрю, везде вижу и ощущаю целительный и благодатный дух подвижников Сергиевой Лавры или отверстые для моего сердца врата, ведущие к московским святыням. Я всегда вижу мерцание неугасимых лампад перед мощами преподобного Сергия Радонежского и святителя Алексия <…> Отрадой и утешением служат для меня воспоминания о том, как, бывало, в дни недоумений и печалей я сам искал помощи у гробниц этих святых угодников Божиих. Бывая в московских храмах и совершая иногда в них служения, я постоянно получал большое духовное утешение, и сердце мое наполнялось радостью и миром <…> Прибыв к вам, к своей новой пастве, я не привез вам злата и сребра, не привез блестящих дарований ума или красоты мысли, не привез вам витийства и красоты проповеди, а привез вам в дар только одно, самое необходимое и самое дорогое для верующего человека, я привез вам мир Божий и благословение от московских святынь и обители преподобного Сергия Радонежского и его сподвижников <…>

В чем же должно состоять мое служение среди вас? Чего вправе ожидать от меня вы? <…> Когда я предлагал себе эти вопросы, то вспоминал слова Апостола: Той (Господь) дал есть овы убо Апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание Тела Христова (Еф 4:11–12). Это значит, дорогие братья и сестры, что пастыри Церкви, по свидетельству Апостола, поставляются в Церкви для того, чтобы руководить верующих на пути к вечному спасению, служить делу их духовного возрождения, назидать в вере и любви, врачевать язвы совести, соделовать верующих благодатию Христовою живыми храмами Духа Святого!” .

Без малого шесть десятилетий после принятия иерейского сана Святейший Патриарх Пимен неустанно звал Богом вверенную ему паству к духовной жизни, к духовному совершенству. Спецслужбы засылали своих работников в храмы для нарушения тишины и порядка во время торжественных богослужений, - голос Святейшего Патриарха звал верующих к благоговению, разъяснял им назначение храма, совершающихся в нем таинств, содержание календаря, которым живет Церковь, напоминал о внутренней храмине сердца человеческого, которая сама должна стать храмом Божиим. Святоотеческая литература тогда не издавалась, Библия и молитвословы печатались малыми тиражами с интервалом в несколько лет, а то и десятилетий. Святейший Патриарх Пимен с амвона излагал православное учение о спасении, ревностной молитвой и усердным почитанием Божией Матери подтверждая искренность своих слов, назидая молящихся в самом главном, раскрывая перед ними смысл и сущность жизни во Христе. Характерным примером такого благовествования служит Слово, сказанное Святейшим после акафиста Касперовской иконе Божией Матери в Успенском кафедральном соборе Одессы 28 июня 1974 года. Поблагодарив верующих за совместную молитву и разъясняя текст акафиста, Патриарх побуждал каждого человека обратить взор на самого себя, увидеть огрубелость своего сердца и искать выхода из греховного состояния: “…Почему же человеческое сердце называется в акафисте жестоким и нераскаянным? - спрашивал архипастырь своих пасомых. - Потому, дорогие братья и сестры, что настолько часто грешим, что уже не замечаем наших грехов и пороков. Часто люди приходят на исповедь, исповедуются и даже не знают, что такое грех, и не знают, в чем каяться. Это и есть жестокая нераскаянность человеческого сердца.

Но что же нужно делать, чтобы наше сердце не было таким, чтобы наше сердце было умиленным, чтобы мы видели свои грехи, чтобы мы знали, в чем нужно каяться, что нам нельзя делать и что полезно. Нужна прежде всего молитва о том, чтобы Господь открыл нам очи душевные. Это - первое. И второе - чтобы сердце стало раскаянным, нужно провести грань между пороками и грехами, которые имеются у каждого из нас, и теми, может быть малыми, но все же добродетелями, которые присущи каждому человеку. Необходимо каждый день обсуждать прожитые нами часы, - не годы, не месяцы и недели, а часы каждого дня, и думать о том, что наша жизнь сократилась и мы еще на один день стали ближе к смерти. Если мы будем постоянно свои жизнь подвергать глубокому анализу, тогда и наша нераскаянность не будет жестокой <…>

Самое главное, дорогие братья и сестры, чтобы умилить наше сердце, необходимо обращаться к Пресвятой Деве Марии с молитвой, просить Ее предстательства у Сына Ее и Бога, просить так, как говорится в тропаре …К Богородице ныне притецем . Эти слова о многом говорят, прежде всего о том, что молитва к Богоматери должна быть обязательно прилежной, чтобы в молитве участвовала не только рука, налагающая крестное знамение, но и наша душа, наше сердце <…>

Как же это делать? Область нашего припадания к Богоматери - это область нашей души, это область невидимая, это то, что заключено в нашем сердце. Это то, что присуще каждому христианину, что никем не может быть отнято у него и что будет всегда иметь огромную силу. Лишь умиленное сердце сможет стать раскаянным, добрым, влекущимся к добродетели и правде…” .

Главной особенностью личности Патриарха Пимена была его любовь к молитве. Москвичи хорошо помнят его вдохновенное чтение Великого Канона преподобного Андрей Критского , дивное пение светильна Чертог Твой вижду Спасе мой… , его почти регулярное чтение по пятницам акафиста перед иконой Божией Матери “Нечаянная Радость” в храме Илии пророка в Обыденском переулке. Недаром “великим молитвенником” назвал Святейшего Пимена схиархимандрит Софроний (Сахаров) . По свидетельству благочестивой старушки М. Я. Б., вахтера Лопухинских палат в Новодевичьем монастыре, патриарх Пимен, будучи митрополитом Крутицким, поздними вечерами выходил из своих покоев и, весь погруженный в молитву, совершал прогулку по территории монастыря.

Та же старушка так рассказывала о своей последней встрече с митрополитом. Незадолго до своей интронизации Владыка увидел ее и произнес знаменательные слова: “Теперь я… - и пальцами изобразил решетку, - сначала умру я, а потом ты”. Последнее предсказание сбылось в точности: старушка пережила Святейшего менее чем на три месяца. О том, каков был смысл первых слов будущего Патриарха, красноречиво говорится в книге его бывшего келейника епископа Сергия (Соколова), в которой читаем следующее: «Рассказывал он, как еще будучи митрополитом, во время хрущевских гонений на Церковь, однажды выполнял секретное послушание покойного Патриарха Алексия(Симанского). Как известно, тогда были закрыты десятки храмов и монастырей <…> Там, где верующие не хотели уступать атеистам, последние часто применяли грубую силу <…> Так было в Почаевской Лавре, куда однажды и попросил Патриарх Алексий срочно съездить из Одессы владыку Пимена <…>

Слушая эти рассказы Патриарха, я постоянно чувствовал, что он многое не договаривает <…> И самое главное - не говорит о том, что он находится в положении “птицы в золотой клетке”. Конечно же, он переживал это.

Переживал, что не может по своему желанию посещать епархии нашей Церкви. Зная, что встрече с ним будут всегда рады миллионы верующих в самых далеких уголках России, он иногда даже пытался планировать кое-какие поездки, но все это заканчивалось плачевно. Зарубежные же поездки, которые носили чисто протокольный характер, не могли принести удовлетворения его пастырским побуждениям <…> “золотая клетка” за границей становилась более прочной и роскошной» .

Посетивший с санкции советского правительства более десяти государств от Индии до США Патриарх Московский и всея Руси Пимен у себя на родине был лишен права свободного передвижения по стране и прямого общения со своей всероссийской паствой: для него был узаконен один единственный маршрут “Москва-Одесса”. Но Бог поругаем не бывает, и никакое насилие над личностью Патриарха не могло обессилить Церковь Христову. Восстановление древнейшего в Москве Данилова монастыря, длившееся несколько лет и обусловленное подготовкой к 1000-летнему юбилею крещения Руси (1988 год), всколыхнуло религиозную жизнь православных людей всего Советского Союза. После полувекового запустения монастырь воскресал бескорыстным трудом и усердной молитвой всех верующих нашей страны. Он объединил монахов и мирян, которые шли сюда с горячим желанием “поработать на монастырь”, несли иконы, книги и церковную утварь, слали деньги и письма. Во всех храмах повсеместно шел сбор пожертвований на Данилов и пелся тропарь преподобному князю Даниилу. И невозможное стало реальностью: в цитадели атеизма после хрущевского разгрома монастырей и храмов возродился в небывалой красе не только архитектурный ансамбль обители, не только были построены административные здания Патриархии, но, что гораздо важ­нее - возродился строгий монашеский устав, засиял светильник духовной жизни - ориентир для будущего возрождения православных монастырей и храмов. В осуществлении этого чуда Божия Патриарх Пимен принимал самое непосредственное участие. От имени Патриарха и Священного Синода осенью 1982 года в правительство была направлена просьба о передаче Церкви одного из закрытых московских монастырей для создания духовно-административного центра Русской Православной Церкви. Благоприятный ответ был получен 5 мая 1983 года. И Патриарх остановил свой выбор на Даниловом монастыре, назначив туда наместником эконома Лавры, архимандрита Евлогия (Смирнова), ныне архиепископа Владимирского и Суздальского. Все дальнейшее время своей жизни Святейший Пимен был рядом с Даниловым монастырем. Он приезжал туда в рабочие будни, часто без предупреждения, неожиданно, проверяя ход восстановительных работ, приезжал в большие праздники, разделяя с насельниками пасхальную радость о воскрешении обители .

Тысячелетний рубеж истории Русской Православной Церкви стал для ее первосвятителя также и рубежом его собственного жития. 8-го октября 1988 года, в день памяти преподобного Сергия Радонежского, медики поставили Святейшему страшный диагноз и предложили операцию, предрекая в противном случае близкую и мучительную смерть. Патриарх наотрез отказался от операции и прожил вопреки медицинским прогнозам еще полтора года. 3 мая 1990 года, причастившись Святых Христовых Таин, он через несколько часов мирно отошел ко Господу на руках у своего келейника архимандрита Сергия (Соколова). Отпевание Святейшего совершалось в Богоявленском кафедральном Елоховском соборе при огромном стечении народа, который заполнил прилегающие к Собору площадь и переулки. Последним местом упокоения почившего Первосвятителя стала крипта Успенского Собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Вечная память 14-му Всероссийскому Патриарху Пимену!

Подробно о восстановлении Свято-Данилова монастыря см. Архиепископ Евлогий (Смирнов). Это было чудо Божие. История возрождения Данилова монастыря // Даниловский благовестник. М., 2000.

Памяти Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена

3 мая - день кончины Святейшего Патриарха ПИМЕНА († 1990)

Среди выдающихся церковных деятелей ХХ века особое место занимает Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен (Сергей Михайлович Извеков; † 3 мая 1990).

Родился будущий Всероссийский Патриарх в городе Богородске Московской губернии 23 июля 1910 года в семье служащего. Его жизнь большей частью пришлась на период ожесточенной борьбы безбожной власти с Церковью Христовой, а его патриаршество (1971-1990 гг.) для Русской Православной Церкви знаменовало постепенное ослабление влияния атеизма и начало возрождения Православия в России.

В жизни Патриарха Пимена были события, вполне достойные жития святого. В семье Извековых (жили они в городе Богородске, ныне Ногинске) после рождения первого ребенка - дочери Марии, все последующие дети умирали в младенчестве. Когда родился сын Сережа, мать дала обет посвятить дитя Богу, и с таким благодатным напутствием ребенок благополучно вырос. С матерью мальчик совершал паломничества по святым местам, особенно часто они бывали в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре - Лавра вообще производила на будущего Патриарха Пимена совершенно особое впечатление, здесь он нашел и свое последнее упокоение.

Уже в 15 лет Сергей Извеков стал иноком, в семнадцать лет он принял монашеский постриг с именем в честь преподобного Пимена Великого. Столь раннее посвящение себя монашеству соответствовало стремлениям сердца будущего Первосвятителя Церкви Русской. После пострижения в монашество и прохождения иноческого искуса в лаврском скиту Параклита монах Пимен руководил хором в московском храме во имя преподобного Пимена Великого.

В 1931 году монах Пимен был рукоположен во иеродиакона в Богоявленском храме г.Москвы, и там же в январе 1932 года была совершена его хиротония во иеромонаха. Он продолжает управлять хором Богоявленского собора, а также церковными хорами и в других московских храмах, продолжая лучшие традиции русских церковных регентов.

В эти годы иеромонах Пимен дружил с художником Павлом Кориным. Среди образов знаменитого коринского «Реквиема» (известного еще под названием «Русь уходящая») особо выделяется 25-летний иеромонах Пимен (Извеков).

Павел Корин. Молодой иеромонах Пимен

Знавшие Патриарха Пимена люди отзываются о нем как о настоящем монахе. Когда в 1970 году земной мир покинул Святейший Патриарх Алексий I (Симанский), в преддверии избрания нового предстоятеля Церкви митрополит Алексий (Ридигер) дал такую характеристику будущему первосвятителю: «Митрополит Пимен пользуется всеобщим доверием за благочестие, любовь к богослужению. Ценно также, что он монах старой школы, в нем жива монашеская традиция, а таких сейчас очень мало» (Василий (Кривошеин), архиеп. Воспоминания. Ниж. Новгород, 1998. С. 359).

В официальной биографии Патриарха Пимена есть некоторые пробелы, невыясненные детали отдельных событий в жизни, в частности, с начала 1930-х гг. и вплоть до 1945 г.

По некоторым источникам, в 1932 году молодой иеромонах Пимен был призван на 2 года для несения срочной службы в РККА в одной из частей в Белоруссии; в 1934 году был арестован за нарушение закона об отделении Церкви от государства и осуждён на три года лишения свободы. Отбывал срок на строительстве канала Москва-Волга в городе Химки Московской области, а в 1937 году, после окончания срока, его подвергли высылке в город Андижан Узбекской ССР. Работал на строительстве Большого Ферганского канала. Об этом времени Патриарх говорить не любил или говорил кратко: «Тяжело было. Слава Богу, что все прошло». Как-то он сказал: «Да-да... пришлось рыть каналы». На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: «Да... пришлось... Я там ведь работал, рыл каналы». Затем до начала Великой Отечественной войны он заведовал домом санитарного просвещения.

В августе 1941 года иеромонах Пимен был призван в действующую армию и воевал в составе 702-го стрелкового полка на Южном и Степном фронтах.

Сергей Михайлович Извеков - будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен
с крестной племянницей 17-летней Верой Казанской.
1942 год, г. Андижан Узбекской ССР.

Согласно документам, обнаруженным писателем Алексеем Григоренко в Подольском архиве Советской Армии, иеромонах Пимен был мобилизован в 1941 году, служил на должностях помощника по тылу начальника штаба 519-го стрелкового полка, заместителем командира роты 702-го стрелкового полка 213-й стрелковой дивизии, «28 июня 1943 года пропал без вести, исключён приказом ГУК НВС № 01464 от 17 июня 1946 года».

Вообще, в официальной биографии особенно мало освещается служение иеромонаха Пимена во время Великой Отечественной войны. Современный историк Нина Павлова приводит весьма интересные данные: «Во время войны полк, где воевал будущий Патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: "Батя, молись. Куда нам идти?" У иеромонаха была потаенно-запрятанная икона Божьей Матери, и теперь под огнем он слезно молился пред Ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством - все увидели, как ожила вдруг икона, и Божья Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся». Иконой, о которой пишет Нина Павлова, была, по всей вероятности, икона Божией Матери «Нечаяная Радость». Ведь когда в 1971 году митрополит Пимен стал Всероссийским Патриархом, он 20 лет подряд каждую пятницу в московском храме Илии Обыденного читал акафист перед чудотворным образом этой иконы.

Окончание Великой Отечественной войны застало иеромонаха Пимена священником Благовещенского собора в городе Муроме. Затем о.Пимен продолжал свое служение в Одесской епархии в должности помощника благочинного монастырей епархии, преподавал в Одесской духовной семинарии. С тех пор начался путь церковно-административного служения будущего первосвятителя. Он был наместником Псково-Печерского монастыря и Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, епископом Балтским, архиепископом Тульским и Белевским, митрополитом Ленинградским и Ладожским, а затем Крутицким и Коломенским, занимал также высокую должность управляющего делами Московской Патриархии.

Архимандрит Пимен. Псково-Печерский монастырь

Митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен

16 апреля 1970 года Патриарх Алексий I (Симанский), буквально за день до своей кончины, возложил на митрополита Пимена вторую панагию, выразив этим свою мысль о преемстве патриаршего служения.

После кончины Святейшего Патриарха Алексия митрополит Пимен как старший по хиротонии постоянный член Священного Синода вступил в должность Патриаршего Местоблюстителя и на этом посту больше года руководил Церковью. На Поместном Соборе Русской Православной Церкви, проходившем в Троице-Сергиевой Лавре с 30 мая по 2 июня 1971 года, Митрополит Пимен был единодушно избран четырнадцатым Патриархом Московским и всея Руси. 3 июня 1971 года в Богоявленском патриаршем соборе в Москве за Божественной литургией состоялась торжественная интронизация Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена.

Известно, что после кончины Патриарха Алексия I, одним из вероятных кандидатов в предстоятели Русской Церкви был митрополит Никодим (Ротов). При всех своих многочисленных заслугах и дарованиях, митрополит Никодим отличался одной особенностью - он страстно любил католичество. Именно он провел через Синод в 1969 году решение о допустимости причащать католиков в случае необходимости в православных храмах, что так никогда и не было воспринято церковной полнотой: когда Русская Церковь снова стала обретать свободу, в 1986 году это решение было Святейшим Синодом отменено. Кандидатура митрополита Никодима ассоциировалась в глазах православной паствы с влиянием католичества и экуменизма. Святейший же Пимен производил совсем другое впечатление - строгая верность Православию, глубокая молитвенность, любовь к родным духовным и церковным традициям и церковнославянскому языку, величественное служение. Всем православным москвичам памятны истовые службы Святейшего Пимена в московском Елоховском соборе, его проникновенное и строго молитвенное чтение покаянного канона прп. Андрея Критского навсегда останется высокодуховным образцом совершения богослужения.

В его лице видели настоящего отца и заботливого пастыря, молитвенника о душах людей и хранителя церковных канонов и традиций. В патриаршество Святейшего Пимена со стороны советской власти уже не было прежних массовых репрессий духовенства или верующих мирян, однако государство продолжало осуществлять жесткий, тотальный контроль над Церковью. Даже маршрут своих поездок первосвятителю приходилось согласовывать с властями. Более половины населения страны, на момент начала патриаршества Святейшего Пимена, составляло поколение, воспитанное вне влияния Церкви. Тем не менее, через десять лет положение уже изменилось в лучшую сторону - к Богу обращались люди, выросшие в атеистических семьях, возросло число крещений взрослых людей.

Ключевым моментом стало празднование тысячелетия Крещения Руси в 1988 г. - этот юбилей привлек внимание к Православию всей общественности. На Русскую Православную Церковь, на ее Патриарха, вообще на веру в Бога стали смотреть совершенно иначе. С этого момента взаимоотношения Церкви с одной стороны, государства и общества с другой кардинально изменились.

Святейший Пимен не дожил до окончательного торжества Православия в нашей стране, но он уже видел те изменения, которые должны были привести российское общество к духовному преображению. Летом 1988 года врачи диагностировали, что Патриарх Пимен серьезно болен и нуждается в срочной операции. Однако он отказался от операции, сказав: «На все воля Божия». Ему пророчили смерть через несколько месяцев, а он прожил еще почти два года и скончался 3 мая 1990 года.

Похоронен Патриарх Пимен в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры.

Верность воле Божией и в жизни, и в смерти, и в своей церковной политике, и во взаимоотношениях с окружающими людьми - вот что отличало Святейшего Патриарха Пимена.

* * *

Известный старец, архимандрит Псково-Печерского монастыря Иоанн (Крестьянкин) в своей проповеди 10 июня 1990 года в день интронизации на первосвятительский престол Святейшего Патриарха Алексия II донес до нас завещание Святейшего Патриарха Пимена. Вот слова старца Иоанна:

«…И вместе с жезлом патриаршим новому Патриарху вручается и завет его предшественников и заветы, хранящиеся Церковью уже на протяжении тысячелетия. И так случилось, дорогие мои, что я могу высказать эти заветы не из книг, но слышанные мной лично из уст Патриарха Пимена. Они прозвучали в частной беседе моей с Патриархом, но сказаны были так значительно, так категорично и со властью. Вот что было сказано милостью Божией Святейшим Патриархом Российским Пименом.

Первое. Русская Православная Церковь неукоснительно должна сохранять старый стиль - Юлианский календарь, по которому преемственно молилась тысячелетие Русская Церковь.

Второе. Россия как зеницу ока призвана хранить Святое Православие во всей чистоте, завещанное нам святыми нашими предками.

Третье. Свято хранить церковнославянский язык - святой язык молитвенного обращения к Богу.

Четвертое. Церковь зиждется на семи столпах - семи Вселенских Соборах. Грядущий VIII Собор страшит многих, да не смущаемся этим, а только спокойно веруем в Бога. Ибо если будет в нем что-либо несогласное с семью предшествующими Вселенскими Соборами, мы вправе его постановления не принять».

Дай Бог всем нам следовать завещанию Святейшего Патриарха Пимена, хранить нашу православную веру и многовековые церковные традиции.

И да упокоит Господь его душу в обителях Своего Небесного Царства!

Диакон Валерий Духанин

Благодатный Огонь

10 июля 1910 года, в праздник Положения ризы Господней, в семье Михаила Карповича и Пелагеи Афанасьевны Извековых родился мальчик, которого крестили с именем Сергей - будущий глава Русской Православной Церкви патриарх Пимен. Место его рождения - село Кобылино Бабичевской волости Малоярославского уезда Калужской губернии. Это родина его отца. В официальных биографиях местом рождения патриарха значится город Богородск (ныне Ногинск), где жила семья патриарха.

Сына в семье ждали долго: после рождения старшей дочери Марии все дети Извековых: Анна, Владимир, Михаил, Людмила - умирали в младенчестве. И тогда мать дала обет: если будет сын, посвятить его Богу. Так родился Сергей Извеков - дитя молитвы и обета.

Отец Сергея работал механиком на Глуховской фабрике Арсения Морозова под Богородском, где и жила его семья. Матери удалось рано приобщить сына к чтению духовной литературы. «Я с детства увлекался творениями "русского златоуста" - архиепископа Херсонского Иннокентия», - вспоминал в 1970-е годы Святейший Патриарх.

Вместе с матерью мальчик совершал паломничества по святым местам; особенно часто они бывали в Троице-Сергиевой лавре. Пелагея Афанасьевна исповедовалась у старца Зосимовой пустыни преподобного Алексия (Соловьева). Вспоминая свое первое паломничество в Троице-Сергиеву лавру, патриарх говорил: «Привезенный своей родительницей в святую лавру Сергиеву, когда мне исполнилось 8 лет, я впервые исповедовался и причащался святых таин в Зосимо-Савватиевской церкви лавры».

Когда Сергей немного подрос, он начал ездить по православным обителям один или в сопровождении друзей. Святой митрополит Макарий (Невский), живший на покое в Николо-Угрешском монастыре, сказал ему: «Помолись за меня, у тебя великий, но тяжелый путь». Блаженная Мария Ивановна Дивеевская, увидев юношу, вскочила и запричитала: «Смотрите, смотрите, владыка к нам пришел, владыка. Поставьте его калоши отдельно. Владыка, владыка пришел».

Очень рано при помощи опытных наставников овладев секретами регентского и певческого искусства, мальчик пел на клиросе в богородском Богоявленском кафедральном соборе, сам пробовал руководить хором. Был иподиаконом при епископах Никаноре (Кудрявцеве) и Платоне (Рудневе).

В Богородске Сергей Извеков в 1925 году одним из лучших учеников заканчивает школу. В этой школе, преобразованной из гимназии, еще работали старые преподаватели. В годы учебы проявился интерес Сергея к изобразительному искусству и поэзии. В августе 1925 года Сергей приехал в Саровскую пустынь, выразив желание принять здесь монашеский постриг. В это время здесь подвизалось около 150 монахов. Один из старцев пустыни благословил будущему патриарху ехать в Москву: «Тебя ждут там». Приехав в Москву к празднику Сретения Владимирской иконы Божией Матери, Сергей Извеков оказывается в Сретенской обители, где его друг, будущий церковный историк Михаил Губонин, знакомит его с настоятелем монастыря епископом Борисом (Рукиным). Епископ Борис летом-осенью 1925 года совершал достаточно много монашеских постригов, намереваясь пополнить состав братии молодыми монахами. Сергей Извеков произвел хорошее впечатление на епископа Бориса своим регентским мастерством и остался в Сретенской обители. Здесь, 4 декабря 1925 года, от руки епископа Бориса он принимает иноческий постриг с именем Платон.

Молодой инок Платон не захотел остаться в братии монастыря, когда вскоре после ареста митрополита Петра (Полянского) 9 декабря 1925 года образовался григорианский раскол, одним из лидеров которого был епископ Борис, да и монашеская жизнь в Сретенской обители после ухода в раскол ее настоятеля сходила на нет.

Знание богослужебного устава и церковного пения всегда отличали служение будущего патриарха. Он прекрасно руководил церковными хорами. Живший в то время в Москве брат святителя Илариона (Троицкого), возглавлявшего Сретенский монастырь в 1923 году, епископ Даниил (Троицкий) попросил инока Платона стать регентом храма Спаса Преображения в Пушкарях, который находился недалеко от монастыря на Сретенке. В 1926 году инок Платон руководил хором в храме во имя Флора и Лавра у Мясницких ворот, возле Центрального почтамта, а затем в храме преподобного Максима Исповедника на Варварке. В том же году инок Платон становится регентом правого хора храма святителя Пимена в Новых Воротниках. Прослужил здесь будущий патриарх до 1932 года. Настоятелем храма в годы служения в нем будущего патриарха был протоиерей Николай Бажанов, который и пригласил юного регента в свой храм.

4 октября 1927 года, в день памяти святителя Димитрия Ростовского, по распоряжению управляющего Московской епархией архиепископа Филиппа (Гумилевского) в Параклитовой пустыни Свято-Троице-Сергиевой лавры инок Платон был пострижен в мантию. Постриг совершил игумен Агафодор (Лазарев) с наречением имени Пимен - в честь подвижника Египетской пустыни преподобного Пимена Великого. «В одном из самых уединенных скитов лавры, - вспоминал Святейший Патриарх, - в пустыни Святого Духа Параклита состоялось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, "вся вменяющего во уметы, да Христа приобрящу". Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника лавры архимандрита Кронида, много добрых семян посеявшего в мою душу». Принимая монашество, 17-летний юноша отчетливо понимал, что он уготавливает себе нелегкий путь: гонения на Церковь только набирали обороты. Это был год, когда борьба с духовенством достигла своего пика. Духовенство лишалось жилья, земли; налоги, которые накладывались на него, многократно превышали его доходы. Сотни священнослужителей слагали с себя сан, желая выжить. 19 февраля 1930 года митрополит Сергий (Страгородский) направил председателю комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК памятную записку о нуждах Православной Церкви в СССР, в которой описывал ужасающее положение духовенства. Но страх за свою жизнь и возможную судьбу не мог остановить будущего патриарха в его желании полностью посвятить себя служению Богу.

«Мое имя Пимен, в переводе с греческого "пастырь", - говорил впоследствии Святейший, - дано мне в монашестве не случайно и обязывает ко многому. Господь судил мне быть пастырем. Но Он же заповедал в Евангелии: "Пастырь добрый полагает душу свою за овец своих"». Столь юный возраст не позволил сразу же совершить диаконскую хиротонию монаха Пимена. В иеродиакона он был рукоположен 16 июля 1930 года, накануне своего 20-летия, в день памяти святителя Филиппа, в Богоявленском соборе в Дорогомилово архиепископом Филиппом (Гумилевским). 25 января 1931 года тем же архиереем в Богоявленском соборе он был рукоположен во иеромонаха. Вскоре после этой хиротонии, 8 февраля 1931 года, архиепископ Филипп был арестован.

9 сентября 1931 года иеромонах Пимен был награжден набедренником. А в 1932 году к празднику преподобного Пимена Великого новый управляющий Московской епархией архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) возложил на отца Пимена наперсный крест.

В апреле 1932 года 21-летнего иеромонаха арестовывают в первый раз. Он подпал под массовые аресты священнослужителей, проводившиеся с целью ликвидации нелегальных монашеских общин. В своих показаниях на допросе 20 апреля 1932 года он не побоялся исповедовать Христа перед гонителями Церкви: «Я человек глубоко верующий, с самых малых лет я воспитывался в духовном духе. Имею письменную связь с сосланным, с Варнавой иеромонахом, которому иногда помогаю материально. Антисоветской агитацией я никогда не занимался и не занимаюсь. Ни в какой а/с группировке не состою, никогда не распространял провокационных слухов, что в СССР идет гонение на религию и духовенство. Воспитанием молодежи в антисоветском духе я не занимался. Состою регентом при церковном хоре, после окончания богослужений и до ко мне приходили на квартиру певчие хора, но а/с разговоров я с ними не вел». Девятнадцать человек, проходивших по делу, были освобождены, среди них был и иеромонах Пимен. Заседание коллегии ОГПУ, утвердившее решение о его освобождении, состоялось 4 мая 1932 года. Арестовывавшиеся в этот период священнослужители в основном находились в оппозиции митрополиту Сергию, и возможно, что решение об освобождении иеромонаха Пимена было принято, когда следователи поняли, что он не принадлежит к непоминающим.

Однако спокойно совершать свое служение власти ему тоже не дали. В октябре 1932 года он был призван в ряды Красной армии и направлен в 55-й отдельный конный транспорт, стоявший в городе Лепеле Витебской области Белоруссии. Тут он прослужил до декабря 1934 года. За время службы в армии он получил образование фельдшера и ветеринара, которое так пригодилось ему в последующие годы, позволив выжить во время лагерных заключений и в годы войны. В конце 1934 года молодой иеромонах вернулся к служению в храме Богоявления в Дорогомилово.

Власти после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 года все больше ужесточали внутреннюю политику. Начались массовые депортации «бывших людей», в том числе духовенства, из крупных городов, прежде всего Москвы и Ленинграда. Был закрыт «Журнал Московской Патриархии», сведена к минимуму деятельность Московской Патриархии. К этому периоду относится работа иеромонаха Пимена с П.Д. Кориным. В начале 1930-х годов рождается великий замысел художника Павла Корина - картина крестного хода, выходящего из царских врат Успенского собора и вбирающего в себя всех лучших людей церковной России - «Русь уходящая». В центре композиции - три патриарха: Тихон, Сергий, Алексий. А справа, в первом ряду, - в полный рост фигура 25-летнего иеромонаха Пимена. Будущий патриарх действительно нередко бывал, по воспоминаниям, в 1935 году в мастерской Павла Корина на Пироговке. Ни никто никогда не мог объяснить, как, по какой таинственной интуиции делает художник молодого иеромонаха практически центром своей картины, пророчески видит в нем подлинный лик церковной России - Руси восходящей.

В начале 1937 года последовал новый арест иеромонаха Пимена. Постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ он приговорен к принудительным работам на строительстве канала Москва-Волга. Он был направлен в Дмитлаг, располагавшийся в районе подмосковного Дмитрова. Дмитровский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР - громадное лагерное объединение, предназначенное для строительства канала Москва-Волга (кроме самого канала с его многочисленными шлюзами, плотинами, водохранилищами, узники Дмитлага построили в Москве стадион «Динамо», Южный и Северный (Химкинский) порты и др.). Пригодилась полученная в армии специальность ветеринара: он следил за здоровьем работавших на строительстве многочисленных лошадей. Люди на непосильных работах при крайне скудном питании и отсутствии медицинского обслуживания умирали тысячами. Хоронили их, просто засыпая грунтом на дне самого канала. Работа по строительству канала была закончена в 1937 году, в связи с чем в январе 1938 года Дмитлаг был ликвидирован. Часть заключенных Дмитлага была выслана в Узбекистан. Среди них был и зэк Извеков. Об этом времени патриарх говорить не любил или говорил кратко: «Тяжело было. Слава Богу, что все прошло». Как-то он сказал: «Да-да... Пришлось рыть каналы». На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: «Да... пришлось... Я там ведь работал, рыл каналы».

На февраль 1939 года он - санитарный инспектор, который должен был проверять качество питания в местах общепита Андижана. В начале августа 1939 года Сергей Михайлович Извеков - так он проходил по документам - переводится на работу заведующим областным домом санитарного просвещения отдела здравоохранения Ферганской области в городе Андижане, где поработал до июля 1940 года. В августе 1939 года он побывал в командировке в Москве на конференции работников санитарного просвещения. В это время на свободе оставалось только четыре архиерея, которые ежедневно ожидали ареста.

Летом 1940 года он оставляет работу и поступает в институт. В 1940-1941 годах Сергей Михайлович Извеков - студент литературного факультета Андижанского вечернего педагогического института. Учебу он начал совмещать с учительством. 25 октября 1940 года он был назначен преподавателем и завучем Андижанской школы № 1. Иеромонах Пимен успел закончить только первый курс института. 10 августа 1941 года он был призван на военную службу в ряды Красной армии. Гитлеровцы рвались к Москве...

Военная специальность, полученная до войны, а также гибель кадрового офицерства в первые месяцы войны способствовали быстрому присвоению офицерского звания. Несколько месяцев обучения в пехотном училище закончились в начале 1942 года присвоением звания младшего комвзвода. 18 января 1942 года он был назначен командиром пулеметного взвода, входящего в 462-ю стрелковую дивизию, однако на фронт, как большинство младших офицеров, учившихся с ним, он тогда отправлен не был. Сказалось образование, полученное в институте, и работа учителем: грамотные штабные работники армии тоже были нужны. 20 марта 1942 года он был назначен помощником начальника штаба по тылу 519-го стрелкового полка, который находился в резерве ставки верховного главнокомандующего.

В мае 1942 года его полк начал сражаться с гитлеровцами в составе Южного фронта. В это время началась разработанная в ставке Харьковская операция. Она проводилась в основном силами Юго-Западного фронта под командованием генерала Р.Я. Малиновского, под общим командованием маршала С.К. Тимошенко. 12 мая началось контрнаступление, и к 15 мая войска продвинулись в среднем на 25 километров. Однако группа армий «Юг», перебросив значительные подкрепления, начала окружать прорвавшиеся советские части. Командование фронтом боялось прекратить операцию, чтобы не вызвать гнев в ставке. В боях приняло участие и правое крыло Южного фронта, где воевал иеромонах Пимен. В результате войска были окружены немцами и уничтожены или взяты в плен, только 22 тысячи бойцов смогли выйти из окружения... Вероятно, к этому времени относится следующий рассказ: «Во время войны полк, где воевал будущий патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: "Батя, молись. Куда нам идти?" У иеромонаха была потаенно-запрятанная икона Божией Матери, и теперь под огнем он слезно молился перед ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством: все увидели, как ожила вдруг икона, и Божия Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся». Другой рассказ военных лет повествует об этом так: «Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: "Идите прямо по этой тропе и спасетесь". Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету, и воины действительно вышли из окружения». Адриан Егоров пересказывал слышанную им от патриарха такую историю: «Однажды ему поручили доставить командованию пакет с донесением. Помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал потом патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: "Откуда прибыл?", и он в ответ показывает рукой направление. "Нет, - говорят ему, - оттуда невозможно приехать: там все заминировано».

28 июля 1942 года Сталин издал приказ № 227, который предусматривал карательные меры вплоть до расстрела за отступление без приказа. Приказ получил на фронте название «Ни шагу назад!». 29 июля 1942 года отец Пимен был контужен. Затем были четыре месяца лечения в военном госпитале. 4 марта 1943 года началась Харьковская оборонительная операция. Противник стремительно рвался к Белгороду. Чтобы остановить врага, ставка начала выдвигать для усиления Воронежского фронта стратегические резервы. 13 марта 1943 года полк старшего лейтенанта Извекова в составе 7-й гвардейской армии начал боевые действия на этом направлении. 25 марта наступление врага было остановлено. Попытка врага взять реванш за Сталинград не удалась. В кровопролитных сражениях марта-апреля 1943 года под Харьковом участвовал старший лейтенант Извеков. 16 апреля 1943 года отец Пимен был вновь контужен: авиабомба взорвалась рядом с местом, где укрывалась рота, которой командовал старший лейтенант Извеков. «Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой», - рассказывал потом Святейший Патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать.

После этого в том же году старший лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7-й гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко. 7-я гвардейская армия находилась на переднем крае фронта за Белгородом, имея за собой реку Корочу. 3 августа войска Воронежского фронта перешли в наступление.

Преследование противника продолжалось до города Харькова до 20 августа. 23 августа был взят Харьков. Войска 7-й армии вышли к городу Мерефа, что недалеко от Харькова. Здесь немцы создали мощный оборонительный рубеж. Нужно было под обстрелом врага, в том числе с воздуха, переправиться через р. Уду, приток Северного Донца. Патриарх говорил потом об этом эпизоде: «Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но однажды пришлось переправляться через реку...»

28 августа 1943 года операция была закончена. Но среди выживших старшего лейтенанта Извекова не нашли. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 года была сделана запись: «Старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.08.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти]». Однако отец Пимен был жив, хотя его военное командование не знало об этом. Он был направлен в госпиталь в Москву, где проходил лечение после ранения.

29 ноября 1944 года он был задержан милицией в Москве. Выяснилось, что он проживал на Сущевском валу у двух монахинь. Было предъявлено обвинение в том, что он «скрывался от ответственности под видом служителя религиозного культа».15 января 1945 года военный трибунал Мосгарнизона приговорил его к десяти годам лагерей. 24 ноября на встрече с архиереями - участниками Архиерейского Собора, прошедшего в Москве 21-23 ноября 1944 года, глава Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов заявил, что «все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста». Таким образом, отец Пимен не мог быть назван дезертиром, так как подлежал освобождению от службы как священнослужитель. Однако осуждение последовало.

Иеромонах Пимен был доставлен по этапу в Воркуто-Печорский лагерь (Воркутлаг) 4 марта 1945 года. Условия этого лагеря были гораздо более жесткими, чем в Дмитлаге, где отец Пимен отбывал наказание в 1930-е годы. Суровые морозы, отсутствие санитарных условий и нормальной пищи обрекало на смерть большинство заключенных. Как мы видели, отцу Пимену не раз приходилось смотреть в глаза смерти, и каждый раз молитва и упование на Бога побеждали страх смерти. Специальность санитара пригодилась и здесь: в лагере отец Пимен работал санинструктором. Протоиерей Тихон Стрелецкий, отбывавший здесь срок, оставил воспоминания о встрече с отцом Пименом: «На 102-м квартале в Коми на одном участке иду я с кладбища. Смотрю: на конюшне из трубы дым идет. Значит, думаю, кто-то есть внутри. Захожу в конюшню. На постели лежит жеребенок, покрыт одеялом, только голова выглядывает. Я подошел, погладил. Осмотрел я келью, думаю: здесь живет не простой человек. Обогрелся я у печки. Через некоторое время входит молодой человек высокого роста. Я ему говорю: "Почему у тебя жеребенок на постели лежит?" А он отвечает: "Это сиротинка. Его мама сломала ногу на вывозе леса, и ее по лагерному обычаю зарезали и по 10 грамм мяса раздали заключенным. Та же участь ожидала жеребенка. Я пожалел его и взял на воспитание". "Вижу, вы не простой человек", - говорю ему. "Да, я - иеромонах. В лагерях уже во второй раз"».

18 сентября 1945 года на основании указа Президиума ВС СССР от 7 июня 1945 года иеромонах Пимен был освобожден по амнистии для участников войны. Оказалось, что он болен туберкулезом позвоночника. До февраля 1946 года он находился на лечении в Московском областном туберкулезном институте.

По выходе из больницы он, как бывший лагерник, не получил места в Москве и вынужден был искать место служения «за 101-м километром». Помог старый знакомый и сослужитель, с которым отец Пимен познакомился в 1925 году в Сретенском монастыре, - иеромонах Серафим (Крутень). Он прошел лагеря и ссылки и после войны стал служить в Благовещенском соборе г. Мурома, где принял схиму с именем Савватий. В 1946 году он стал духовником Одесского архиерейского дома. 20 марта 1946 года иеромонаха Пимена по рекомендации схиигумена Савватия назначили в штат Благовещенского собора бывшего Благовещенского мужского монастыря г. Мурома. Иеромонах Пимен служил в соборе, препоясав позвоночник жестким кожаным корсетом, так как проблемы с позвоночником постоянно давали о себе знать.

Переведенный в Одессу схиигумен Савватий рекомендовал отца Пимена епископу Одесскому и Кировоградскому Сергию (Ларину). В августе 1946 года епископ Сергий назначил иеромонаха Пимена сразу на несколько должностей: казначея Одесского Ильинского монастыря, благочинного монастырей епархии и настоятеля архиерейской крестовой церкви. В Одессе находилась летняя резиденция патриарха Алексия I, проводившего здесь отпуска, так что иеромонах Пимен оказался на глазах у Святейшего.

К Пасхе 1947 года по представлению епископа Сергия он был возведен в сан игумена. К этому времени прошло почти 20 лет с момента его монашеского пострига. Это были годы труднейших испытаний, годы исповедничества за Христа. Он прошел тяжелые испытания, выпавшие на его долю: арест в 1932 году, двухлетнюю армейскую службу, новый арест в кровавом 1937 году с двухлетней каторгой на строительстве канала Москва-Волга, среднеазиатскую ссылку; воевал, рискуя жизнью, на самых опасных участках фронта, чудом Божиим будучи спасен из окружения, от вражеской пули и снаряда; перенес несправедливое осуждение за дезертирство, чуть не погиб в Воркутлаге; пережил тяжелейшую болезнь и не менее трех ранений... А о многих бедах, выпавших на его долю, мы ничего не знаем.

Начало 1947 года иеромонах Пимен провел в Рязани. Сюда был переведен его старый друг, с которым он принимал постриг в Сретенском монастыре в 1925 году, епископ Иероним (Захаров). Последний служил в Молдавии и под давлением Совета по делам РПЦ был переведен в Рязань. С ним и отправился отец Пимен. Прихожане очень полюбили высокого и добродушного иеромонаха, произносившего прекрасные проповеди, в которых он говорил и о вопросах, относящихся к области, как бы мы сейчас сказали, естественнонаучной апологетики, применяя свои знания в области биологии. Храм стал быстро наполняться народом, в том числе и молодежью. За несколько месяцев пребывания в Рязани у него появились духовные чада, помнившие его затем всю жизнь. Рязанский уполномоченный Совета по делам РПЦ был всерьез обеспокоен этим и добился отъезда отца Пимена из Рязани. Покойный митрополит Симон (Новиков)рассказывал, что в октябре 1972 года, принимая его как нового епископа на Рязанской кафедре, Святейший Патриарх Пимен сказал: «Мне там в молодости здорово досталось за проповеди».

В декабре 1947 года отец Пимен последовал за епископом Сергием (Лариным) в Ростов-на-Дону, где стал секретарем епархиального управления и ключарем кафедрального собора. В июле 1948 года вместе с епископом Сергием он побывал в Москве на Всеправославном совещании глав и представителей Православных Церквей. А в Ростове отец Пимен имел возможность достаточное время посвящать духовной поэзии. Уезжая из Ростова, отец Пимен так наставлял своих чад: «Каждый день, как только наступит 11 часов ночи, я буду молиться о вас и представлять, что сейчас, в эту же самую минуту, вместе со мной молятся и все дорогие мои чада... Горячо любите всех, чтобы познали все, что вы "Христовы ученицы"».

Административные способности, проявленные игуменом Пименом, способствовали его назначению 11 августа 1949 года наместником Псково-Печерского монастыря, где были живы традиции православного старчества. После получения телеграммы протопресвитера Николая Колчицкого о своем назначении, отец Пимен сразу же выехал в обитель, чтобы принять дела у бывшего наместника монастыря епископа Владимира (Кобца). Последний, побывав в обители через некоторое время, поразился тому, как много удалось сделать новому наместнику. Однако самоотверженные труды не прошли бесследно: Святейший вспоминал, что именно в это время у него появился сахарный диабет.

Отец Пимен любил совершать торжественные службы, с чтением акафистов, с торжественными молебнами. Прибыл он в обитель для настоятельства в конце 1949 года и пробыл здесь четыре года - до декабря 1953 года. К Пасхе 1950 года он был возведен в сан архимандрита. Братия обители относилась к своему настоятелю с искренним уважением и любовью. «За годы управления древней обителью архимандрит Пимен благоустроил ее как в духовном, так и в бытовом отношении, заслужив у братии и многочисленных богомольцев любовь и уважение», - писал бывавший в это время в обители будущий патриарх Алексий II. Нынешний наместник обители архимандрит Тихон (Секретарев) свидетельствует о предсказании, сделанном тогда старцем Симеоном (Желниным): «Старец Симеон предсказал архимандриту Пимену о его архиерейской хиротонии и патриаршем служении».

Возглавив в январе 1954 года Троице-Сергиеву лавру в качестве наместника, отец Пимен много трудился и по устроению Московской духовной академии. Вместе с ректором протоиереем Константином Ружицким он добился возвращения академии Покровского храма и совершил в нем первую службу. Наместник принимал участие во всех академических торжествах, присутствовал на защите магистерских диссертаций, иногда просто приходил пообщаться со студентами. Архимандрит Пимен совершал монашеские постриги выпускников духовных школ. В годы его наместничества лавра активно восстанавливалась, были открыты два придела Трапезного храма, отреставрирована Смоленская церковь. Архимандрит Пимен 12 апреля 1954 года «во внимание к многолетнему усердному служению Церкви Божией» был удостоен Святейшим Патриархом Алексием I права ношения двух крестов с украшениями. Святейший Патриарх Пимен называл четыре года, проведенные в лавре, «особенно ответственным периодом» в своей жизни: «За этот прекрасный и содержательный отрезок жизни много получено духовного утешения и неведомой для мира радости, радости, понятной только инокам».

Патриарх Алексий I хотел видеть архимандрита Пимена архиереем. К этому времени обозначилась острая нехватка деятельных и глубоко церковных архиереев. Поставленные в середине 1940-х годов епископы «старой школы», такие как Григорий (Чуков), Варфоломей (Городцов), Иоанн (Разумов), старели и становились менее активными, а епископы, поставленные из числа бывших обновленцев, не пользовались доверием патриарха и к этому времени находились на второстепенных кафедрах или за штатом. Епископы-репатрианты не могли продвигаться из-за предубежденности против них Совета по делам РПЦ. Патриарху в 1957 году исполнилось уже 80 лет, ему нужны были деятельные помощники.

Как было положено, вопрос был рассмотрен в Совете по делам РПЦ. Хотя Совет не был в восторге от кандидатуры архимандрита Пимена, политическая конъюнктура того времени еще не позволяла грубо вмешиваться в вопросы архиерейских назначений. Хиротонию в викарные епископы Одесской епархии решено было совершить в Одессе 17 ноября 1957 года, но вскоре патриарх начал просить Совет разрешить перевести епископа Пимена викарием в Москву. Епископ Пимен получает сложные послушания: он возглавляет хозяйственное управление, а затем становится управляющим делами Московской Патриархии. Именно митрополит Пимен сделал доклад о реформе приходского управления на Архиерейском Соборе 18 июля 1961 года. В своем выступлении на Соборе патриарх Алексий I сказал, что «умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых». В этих словах была справедливость: патриарх знал, что многие священники вместо окормления паствы занимаются строительством, хозяйством... Сам митрополит Пимен позднее в своем кругу, говоря о приходской реформе, призывал «вытащить этот ржавый гвоздь из тела Церкви».

В 1961 году он стал митрополитом Ленинградским, оставив ключевую должность управляющего делами Патриархии. Приехав в город на Неве, он написал:

«Пусть в град Великого Петра
Придет лишь радость и надежда,
Не тронет моего одра,
Ни клеветник, ни злой невежда».

9 октября 1963 года митрополит Пимен был назначен на Крутицкую кафедру и с возвращением в Москву вновь стал ближайшим помощником патриарха Алексия I. Стареющий патриарх постепенно передавал бразды церковного правления: внутренние дела - митрополиту Пимену, внешние - митрополиту Никодиму. В 1964 году митрополит Пимен снова стал управляющим делами Московской Патриархии. В публицистике 1990-х годов была тенденция, произвольно толкуя факты, а иногда сознательно их искажая, осуждать митрополита Пимена за его «сотрудничество» с властью. В качестве «правильного» изображался путь священников Николая Эшлимана и Глеба Якунина, рассылавших открытые письма против решения Архиерейского Собора. Митрополит Пимен встречался с ними, пытался убедить, но дух противоборства, гордыни возобладал у них над духом церковной мудрости. Куда вел этот дух, сегодня очевидно: Эшлиман умер, так и не вернувшись к священнослужению, а Якунин, предпочтя «славу мира сего», выбрал политическую деятельность, в итоге был лишен сана, а затем анафематствован. Сегодня он фактически возглавляет микроскопический раскол, где «архиереев» больше, чем паствы, где введен женатый епископат и попраны другие каноны. Духу разрушения, исходящего как извне, так и изнутри церковной ограды от таких, как Якунин, митрополит Пимен противопоставил то, что на церковнославянском языке называется «благостояние» - стояние во благе. Он стремился к сохранению традиций и молитвенной жизни Церкви, по своему личному опыту зная, что поступающий так преодолеет все испытания. Патриарх уже в эти годы постоянно находился под наблюдением 5-го управления КГБ, вынужден был опасаться любого сказанного даже в близком окружении необдуманного слова. Опасаться не за себя - за Церковь. Сам он говорил, что лучше бы явное гонение, чем жизнь под постоянным «колпаком» и давлением.

Власти собирали на него досье, знали многие мелочи его жизни, распорядок дня и прочие подробности. Совет докладывал в ЦК: «В основном пребывает в своей епархиальной резиденции, живет же большую часть в Перловке (на своей старой квартире) и на новой двухкомнатной квартире, которую он купил в кооперативном доме и дал телефон ее: АД 1-48-52; сказал, что его обслуживает одна монашка, которая живет в Перловке». Его не раз пытались вызвать на «откровенность», однако безуспешно. Сотрудники Совета отмечали его «замкнутость» и «молчаливость» как отрицательные качества, а он знал по лагерному и военному опыту, что за каждое слово нужно будет дать ответ не только в будущей жизни, но и в этой, земной. На просьбу «рассказать о себе откровенно» он сказал: «Видите ли, по натуре своей я замкнутый человек и не хочу скрывать этого. Мало с кем общаюсь, если нет конкретных деловых вопросов. Понимаю, что может создаться впечатление, что я избегаю деловых контактов, чувствую, что редко обращаюсь в Совет, но существенных вопросов не возникает, а по пустякам идти считаю несолидным». «С московскими архиереями отношения нормальные, - продолжал Пимен. - Сам я ко всем отношусь хорошо и думаю, что нет оснований плохо относиться ко мне». Его «закрытость» раздражала и некоторых архиереев, считавших его «выскочкой», который «оттер более достойных». Однако митрополит Пимен не был карьеристом, он привык следовать воле Божией, привык смирять свою волю. На вопрос о сплетнях и слухах вокруг его будущего он отвечал: «Бывают разные слухи, но я смотрю на это сквозь пальцы: мало ли что говорят».

Несмотря на то, что он был погружен в людскую среду, наполненную человеческой греховностью, внутренне он всегда был наедине с Богом. Он говорил: «Что такое духовное совершенство? Это постоянное молитвенное общение с Богом, постоянное духовное горение». При этом он повторял слова своего небесного покровителя преподобного Пимена Великого: «К кипящему сосуду не прикоснется и муха; если же остудить сосуд, какие только гады не войдут в него!» Он помнил советы духовных наставников, архиереев, у которых учился в первые годы своего церковного служения. Особенно он почитал память архиепископа Илариона (Троицкого); в Сретенском монастыре, где он принял постриг в 1925 году, когда архиепископ был уже на Соловках, память о нем была жива всегда. В 1969 году митрополит Пимен записал в своем дневнике: «28 декабря. Воскресенье. Литургию совершал в патриаршем соборе. 40 лет со дня кончины архиепископа Илариона. Молились».

Патриарх Алексий I видел своим преемником митрополита Пимена. Архиепископ Краснодарский и Кубанский Алексий спросил патриарха незадолго до смерти: «"Ваше Святейшество, как Ваше здоровье?" Ответ: "Что-то неважно: сказывается возраст, побаливает сердце, чувствуется недомогание, слабость. Вообще пора на покой. А кого после меня будете выбирать патриархом?" Я ответил: "Некого, Ваше Святейшество, живите вы дольше". - "И я говорю, что некого; но вот, может быть, митрополит Пимен: он и в возрасте, и серьезен. Это самая подходящая кандидатура на пост патриарха после моей смерти. Завещания я писать не буду"». За несколько часов до смерти 16 апреля 1970 года патриарх Алексий возложил на митрополита Пимена вторую панагию, эту же награду получил и митрополит Никодим.

Митрополит Пимен более года был местоблюстителем патриаршего престола. В своих письмах за рубеж он объяснял, что Поместный Собор не может быть собран до лета 1971 года из-за сурового российского климата, не имея возможности написать о том, что власти не разрешают Собор в год 100-летнего юбилея Ленина. Ко времени Собора он рассматривался как единственная кандидатура на патриарший престол. Еще в 1966 году глава Совета по делам РПЦ предлагал патриарху Алексию рассмотреть кандидатуру митрополита Никодима, на что Святейший ответил: «Он еще молод. Пожалуй, это не поймут. Пимен на пост патриарха больше подходит. Патриарху совсем не нужно быть активным путешественником по другим странам. Он может быть как бы в стороне, а выступать патриарху следует тогда, когда это нужно». Власти внимательно зондировали мнения среди архиереев о будущем патриархе. В 1970 году Совет докладывал в ЦК партии общее мнение большинства епископата, которое выразил митрополит Орловский Палладий: «Митрополит Пимен - уважаемый всеми церковный деятель, он больше, чем другие архиереи, известен среди духовенства, а также и верующих, его больше уважают, он скромнее. И если бы стали голосовать, то голосовали бы за Пимена».

19 лет продолжалось патриаршество Святейшего Пимена. В условиях тотального государственного контроля над Церковью он медленно, но упорно вел Церковь к ее возрождению. Его ругали «церковные диссиденты», появилось знаменитое открытое письмо А.И. Солженицына. Не все понимали ситуацию, в которой жил и работал патриарх. «Пусть пишут, - с горькой иронией говорил Святейший, - походили бы они пару дней в моих башмаках...» Своему архидиакону и его матушке, оказавшись с ними на минуту в лифте без посторонних ушей, он сказал: «Я - в золотой клетке...» Он был фактически в заключении...

Он понимал, что за ним ведется постоянное наблюдение; он вынужден был согласовывать в Совете все решения Синода. Как и в годы явного исповедничества, в эти годы, когда это исповедничество не было заметно внешнему наблюдателю, патриарх Пимен черпал силы в молитве. Часто казался он внешне молчаливым, инертным, скучающим. Но кто знал его ближе и видел, как он часами, страдая в последние годы от болезней, сидел в безмолвии перед чтимым образом, тихо перебирая четки, тот понимал, что патриарх был великим делателем умной молитвы. Покойный профессор МГУ А.Ч. Козаржевский говорил о патриархе Пимене: «Самородок был. Очень преданный, убежденный человек! Монах в полном смысле слова. Не ханжа, монах по всей строгости... Ему было трудно в "золотой клетке" в Чистом переулке. Он раскрывал себя на службе».

Бог судил ему дожить до рубежных событий в возрождении духовности в нашем обществе. «Если вспомнить, какими благами по милости Божией мы располагаем, - сказал однажды патриарх, - главным из них нужно признать время. В чем его положительная ценность? Время не только уходит, но и приходит». Еще при его жизни процесс церковного возрождения в России стал необратимым, и в этом его заслуга. В середине 1980-х пришло время возрождения и воскресения. В 1984 году его усилиями был возвращен Церкви Данилов монастырь, где был создан административный центр Московского Патриархата; сюда в 1986 году переехал ОВЦС .

Много лет созданная волей Патриарха синодальная комиссия готовила празднование 1000-летия Крещения Руси. Его защита от властей и помощь позволила митрополиту Питириму создать мощный издательский центр, где был собран уникальный научный и авторский коллектив. 29 апреля 1985 года впервые за 40 лет глава государства принял в Кремле патриарха и членов Синода.

Всенародное, почти государственное празднование 1000-летия Крещения Руси стало подлинным знамением новой эпохи в истории Церкви и ее отношений с государством. Главным здесь было не только историческое осознание определяющей роли Православия в прошлом, в строительстве русской державы и русской культуры, но и реальное, практическое освобождение от семидесятилетнего духовного наваждения, возвращение к национальным истокам, к неустаревающим ценностям Евангелия.

После 1988 года началось активное церковное возрождение. За пять первых месяцев 1988 года открыто было более 60 храмов, а в оставшиеся месяцы года Церкви возвратили около 1000 храмов. Процесс восстановления приходов продолжался и в 1989 году. Общее число приходов Русской Православной Церкви на 1 января 1990 года составляло более 11 000. Осенью 1989 года патриарх возглавил празднование 400-летия патриаршества на Руси в Успенском соборе Московского Кремля.

О пасхальном богослужении, которое совершал в Богоявленском соборе патриарх Пимен в 1981 году, вспоминает протоиерей Всеволод Чаплин: «Тогда мне довелось присутствовать на пасхальном богослужении, молиться за пасхальным богослужением, которое совершал в Богоявленском соборе покойный патриарх Пимен. Конечно, на меня оказало очень глубокое воздействие эта служба, и тогда такие юношеские впечатления были во многом связаны с тем, что было впечатляюще видеть неподдельную радость людей...»

В середине 1980-х годов у патриарха обострились недуги, он с большим трудом мог ходить. В октябре 1988 года врачи обнаружили у него злокачественную опухоль кишечника. Министр здравоохранения Е.И. Чазов сообщил, что без операции Святейший проживет не более шести месяцев и кончина его может быть мучительной. Однако патриарх отказался от операции и прожил еще полтора года, предав душу Богу безболезненно.

Митрополит Сурожский Антоний в своей проповеди на смерть патриарха, последовавшей 3 мая 1990 года, сказал: «Многие годы, когда здоровье его уже было подорвано, он оставался человеком молитвы. Он не только участвовал во всех многочисленных и подчас изнурительно долгих богослужениях, но молился и постился у себя тайно, веруя - справедливо, - что невозможное людям возможно Богу, Который единый может претворить сердца каменные в сердца плотяные. Однажды я спросил одного верующего в России, чего он ожидает от патриарха: "Чтобы он был молитвенником пред лицом Божиим за нашу землю. Патриарх - печальник перед Богом"». Таким исповедником за веру Христову и молитвенником за православный русский народ и вошел в историю Святейший Патриарх Пимен.

Тайная любовь патриарха

Строги церковные каноны. Тот, кто хочет занять высокое место среди иерархов, должен забыть обо всем мирском, о любви, о голосе плоти и всего себя посвятить Церкви. Но что делать, если душу рвут сомнения, если любовь слепит разум и наперекор всему не отпускает? Сегодня мы расскажем о тайной любви патриарха РПЦ Пимена, которого сменил в 1990 году Алексий II. Положение обязывало его быть монахом, но сердце не желало прислушаться к голосу разума.

Сергей Михайлович Извеков появился на свет 23 июля 1910 года в городе Богородске (ныне Ногинск). Его отец, потомок обедневших дворян, был служащим, мать - домохозяйкой. Для Михаила Карповича и Пелагеи Афанасьевны сын был желанным ребенком. После рождения старшей дочери все их дети умирали в младенчестве. Во время очередной беременности Пелагея Афанасьевна пообещала: если сын родится, она посвятит его Богу. С детства мать внушала это мальчику, учила его молитвам, водила в церковь, возила на богомолье в Троице-Сергиеву лавру. Сережа ее надежды оправдал - в 15 лет стал иноком московского Сретенского монастыря, через два года принял постриг под именем Пимена.

Чтобы избрать монашеский путь в разгар оголтелой антирелигиозной кампании, во времена невиданного гонения на верующих, надо было обладать мужеством и стойкостью. Только вот вряд ли 17-летний парнишка, совершенно не знавший жизни, в полной мере осознавал, на что он себя обрекает, давая обет безбрачия, отказываясь от родных и близких...

После пострига Пимен, обладавший прекрасными музыкальными способностями, вначале был певчим, затем руководил хорами в московских храмах. Сдав экзамены за курс духовного училища, он был рукоположен в иеродиаконы, через год - в иеромонахи.

Вскоре после этого иеромонах - за отказ служить в армии по религиозным убеждениям - был осужден. Наказание отбывал в Коми-лагерях, а перед войной его отправили на принудительные работы в Среднюю Азию. Оттуда в 1941 году он был отправлен на фронт, предположительно в штрафбат.

В 1943 году Пимен был ранен. Из-за путаницы в документах (писарь внес его в список пропавших без вести) иеромонаха сочли дезертиром, и он угодил под трибунал, слава богу, выручил генерал Ватутин.

Ранение было настолько тяжелым, что Пимена после лечения в госпитале комиссовали. Патриархия направила его священником Благовещенского собора города Мурома. В дальнейшем ему довелось служить в Одессе и Ростове – на - Дону, быть наместником Псково-Печерского монастыря и Троице-Сергиевой лавры. И везде любили его верующие за простоту и скромность, за отзывчивость и доброжелательность. Его преданность Церкви, трудолюбие, строгость по отношению к себе, отсутствие властолюбия ценили в патриархии. В 1950 году Пимен становится архимандритом, в 1957-м - епископом, в 1960-м - архиепископом и членом Священного синода, в этом же году его назначают управляющим делами Московской патриархии.

Успешной карьере Пимена некоторые завидовали. Но никто не знал, как гнетут его одиночество и болезни, как нуждается он в ласковом участии и добром слове близких...

19 января 1930 года, в светлый праздник Крещения Господа, в крымском поселке Токмак родилась девочка Лида Стрельникова.

Крестным отцом стал архиепископ Петергофский Николай (в миру - Борис Дорофеевич Ярушевич), сыгравший немаловажную роль в судьбе Лиды.

Архиепископ (с 1941 года - митрополит Крутицкий и Коломенский) Николай был личностью незаурядной. Еще до Первой мировой войны он окончил семинарию и Духовную академию. Приняв монашеский постриг, проповедовал слово Божье в питерских трущобах, в санитарном поезде и на фронте, а в 1920-е годы утешал и ободрял товарищей по северной ссылке. Осенью 1941-го Николай, тогда уже экзарх Украины, вместе с другими беженцами ушел пешком из окруженного немцами Киева с одним посохом в руках. Мучительная гибель стариков, женщин, детей, которых фашисты расстреливали с самолетов, страшно потрясла его. Когда он, полубосой, добрался до Москвы, его голова была совсем седой. В войну он оставался в Москве, управляя делами патриархии. Часто выезжал на фронт - в частности, передавал танковую колонну имени Дмитрия Донского, построенную на деньги верующих. Как член Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний захватчиков посещал - порой с риском для жизни - только что освобожденные районы. В 1946-м митрополит Николай возглавил Отдел внешних церковных сношений Московской патриархии и стал членом Всемирного совета мира. Занимая высокие посты, он жил весьма скромно; много занимался благотворительностью, которая всегда была тайной.

О своей крестнице владыка не забывал никогда. Писал ей письма, передавал с оказией посылочки, приезжая на отдых в Сухуми, куда перебралась семья, много общался с нею, и Лида доверяла крестному все свои секреты. В 1947 году, когда она поступила в Московский областной пединститут (на факультет иностранных языков), они стали видеться чаще. Митрополит крестницей был очень доволен: в письмах к Стрельниковым хвалил Лиду за доброту и отзывчивость, за душевную чуткость, восхищался ее поэтическим талантом: “Радуюсь на родителей, имеющих такую дочь!”

В 1950 году в пединституте узнали о “вопиющем” факте: Стрельникова верит в Бога, ходит в церковь и дружит с “попами”. Однокурсники советовали Лиде повиниться, мол, попы голову задурили, и пообещать, что в церковь она больше ни ногой. Но отказаться от Бога, предать крестного отца она не могла. Ее от- числили из института.

Лиде очень хотелось учиться, она устроилась на курсы стенографии, но по истечении временной прописки ей пришлось вернуться в Сухуми.

Только осенью 1956 года митрополиту Николаю через своих знакомых удалось прописать Лиду в Подмосковье и устроить на работу в Государственный комитет по делам изобретений и открытий. (В 1960 году она перешла в НИИ государственной патентной экспертизы, где проработала почти до самой пенсии.)

Митрополита Николая печалила несложившаяся личная жизнь крестницы и волновало ее здоровье (та страдала гипертонией).

Весной 1960 года митрополита Николая постигла опала. Владыка был весьма резок в разговоре с Никитой Сергеевичем Хрущевым, обвинив его в массовом закрытии церквей и монастырей и преследовании верующих. И ему предложили уйти с поста председателя Отдела внешних церковных сношений, запретили служить в храме, советовали подать прошение об уходе на покой, потом попытались выслать в отдаленный монастырь. Травля не прошла даром, митрополит тяжело заболел. Незадолго до смерти он попросил архиепископа Пимена позаботиться о его крестнице.

Их первая встреча состоялась в Бауманском переулке, в небольшом деревянном домике, где жил владыка Николай. Ясноглазая, улыбчивая, доброжелательная Лида понравилась Пимену с первого взгляда. А красивый архиепископ ее поначалу испугал своим строгим и неприступным видом. Но потом, во время беседы за чаем, она вдруг поняла, что он добрый и отзывчивый человек, что за напускной строгостью скрывается ранимая душа. И так ей захотелось поддержать его, сказать какие-то ласковые слова...

Вскоре Пимен уехать служить в Тулу, затем стал митрополитом Ленинградским и Ладожским. С Лидой и Александрой Васильевной у него завязалась дружеская переписка. Осенью 1963 года Пимена назначили митрополитом Крутицким и Коломенским, и он перебрался в Москву. При всей своей занятости (а он был еще и членом Советского комитета защиты мира, Комитета по связям с соотечественниками за рубежом, членом Всемирного совета мира) Пимен находил время для того, чтобы позвонить своей подопечной.

В августе 1966-го Лида в тяжелом состоянии попала в больницу. Только тогда Пимен понял, как дорога ему эта женщина. То и дело он передавал ей через Александру Васильевну нежные, ободряющие записочки: “Мне хотелось бы, чтобы Вы были умницей! Не хандрили, не расстраивались и помнили всегда, что у Вас вся жизнь впереди!.. Вы такая замечательная и добрая, что даже не побоялись умирающей соседки и оказывали ей последние услуги. Я ее обязательно вспомню (в молитвах. - Т.Б.).
Никогда не забываю Вас. Об этом и просить не надо. Я отношусь к разряду людей чутких и сразу, при первом знакомстве с Вами, хорошо понял, что Вы собой представляете как человек, и почувствовал Ваше отношение ко мне. Да будете Вы за все хорошее и доброе вознаграждены здоровьем и всем самым светлым и радостным в Вашей жизни... Еще раз Вас прошу самым усердным образом: берегите себя... Все пройдет, и вы поправитесь. Будете меня вновь утешать Вашим присутствием в Е(лоховском), и... все будет хорошо. С постоянной памятью и уважением +Кр(утицкий)”.

После больницы Лида уехала в отпуск к родителям. 28 сентября она отправила Пимену письмо с признанием в любви. Долгие годы в этот день он будет поздравлять Лидию: “Сегодня наш дорогой день! День, который принес радость, и в моей осени засветило весеннее солнышко. Я... очень хочу, чтобы ты была самая счастливая на свете в продолжение всей жизни... Так хо- чется еще и еще вспоминать, еще и еще поздравлять...”

Из письма Пимена от 5 октября 1966 года: “Спасибо за слово “скучаю”, которое дает мне возможность, не стесняясь, писать Вам, когда у меня будет настроение и желание. Такое желание у меня бывает часто, и я боялся (своей) назойливости и недовольства с Вашей стороны тем, что во время отдыха Вас посещают мои письма и доставляют беспокойство... Наверное, Вы, отдыхая, все время чувствуете мою тень, сопровождающую Вас по пятам? Я все время думаю о Вашем отдыхе и предаюсь всевозможным предположениям, может быть, фантастическим, но... мысль всюду следует за Вами!..
Я часто думаю о том, что как хорошо родство душ и как хороша возможность ощущать близкого, дорогого человека, и какое большое наслаждение в жизни дает такое ощущение!..
Вчера мне подарили собрание сочинений Сергея Есенина, и я в свободное время перечитываю. К сочинениям приложена книга воспоминаний “Встречи с Есениным” Ильи Шнейдера. Очень много интересного. Читаю и стараюсь заглушить скуку и отсутствие возможности слышать любимый голос по телефону, но... все равно ничего не получается! До скорой, радостной встре- чи. С любовью +Кр(утицкий)”.

По возвращении Лидии в Москву у них состоялся серьезный разговор. Пимен мучительно переживал из-за того, что их отношения испортят Лиде жизнь. Что, кроме своей любви, мог предложить этой молодой, интересной женщине Пимен? Ведь они не могли пожениться, завести ребенка; даже показаться на людях вместе не могли без благовидного предлога, встречаться должны были тайно! Но Лиде нужна была только его любовь...

До 1980 года Лидия каждую осень уезжала на отдых к родителям. Ежедневно в 10 вечера она и Пимен мысленно разговаривали друг с другом. Каждый день они посылали друг другу телеграммы, письма и открыточки. Пимен, часто даривший Лидии розы, и открытки старался выбирать с ее любимыми цветами: “Эти две розы пусть напоминают о тех, которые остались на столе и не хотели увядать”.

“Сейчас шесть с половиной часов вечера, и я тебя провожаю мысленно. Слышал только сейчас твой голос и... нахожусь под его впечатлением. Через полтора часа поезд унесет тебя к самому синему морю, в тепло и ласку дорогих, родных сердец. Я же тебя не увижу бесконечно долго!.. Буду с терпением и стойкостью дожидаться двух двоек следующего месяца. Если бы ты знала, как грустно, грустно. Я знаю... уверен, что ты чувствуешь...”

“Дорогая Солношулечка! Сегодня Вы еще в дороге, а я уже пишу в надежде порадовать Вас моей весточкой в день приезда. Вчера было очень грустно на душе. Представлял себе, как неумолимо застучали колеса и унесли дорогое существо в далекие края. Вслед за поездом понеслись и мои мысли и чувства, для которых не существует ни предела, ни расстояния...”

“Ты знаешь, как мне приятно бывает получить твое письмо. Это единственный источник тепла и радости! ...Я очень сожалею, что не могу быть участником вечерних бесед за чайным столом. А так хотелось бы, и такое было большое стремление. Видимо, такова уж судьба, и обстоятельства бывают сильнее нас...”

“Я чувствую себя как-то странно в связи с тем, что нарушился мой режим дня, и кажется необычным... по нескольку раз в день не звонить по известному телефону и не слышать тот голос, который является голосом радости и успокоения!”

“Дорогая Чудесулечка! Большое спасибо тебе за письмо с веточкой из трех листьев, с замечательными родными словами и мыслями! Я очень хочу, чтобы все было именно так и разлуки не было ни в жизни, ни в смерти!.. Жду с нетерпением возвращения. Всегда с любовью +М(итрополит) П(пимен)”.

А что Лида, спросит читатель, не угасли ли с годами ее чувства? Не угасли. Для Лиды, покоренной преданностью и возвышенностью чувств Пимена, он стал по-настоящему родным человеком.


Из письма Лидии Васильевны к родителям: “Родные мои, он Вас так любит, так часто вспоминает везде и всюду и все ждет в гости. День рождения, как и Новый год, встречали вместе очень хорошо. Дарили друг другу подарки... Роднулечка меня лелеет, как Вы просили, бережет, любит. Я знаю, что я счастлива, я это хорошо чувствую, и в то же время самой не верится, что все это происходит со мной, что так бывает наяву, что это не сон, а чудесная земная сказка, произошедшая по Вашим мольбам, мои родные. Любите его, как он любит меня и Вас!”

В 1971 году Пимен стал патриархом. Доля ему выпала незавидная. Что греха таить, он возглавил Русскую православную церковь потому, что в верхах его сочли наиболее лояльным. (Лидия Васильевна как-то обмолвилась: “Назначили его, а куда денешься?..”) Его награждали орденами, отправляли в зарубежные командировки, избирали депутатом Верховного Совета СССР и делегатом партийных съездов (ни на одном заседании он не присутствовал, ссылаясь на нездоровье). Но при этом вся его деятельность строго контролировалась Советом по делам религий. Он не имел права свободно посещать епархии и общаться с паствой. Даже лечиться или отдыхать ему дозволялось только в правительственных санаториях либо на патриаршей даче в Одессе. Как-то “светские” помощники Пимена устроили ему секретный круиз по Волге. В Ульяновске, где патриарх хотел посетить церковь, экскурсовод везти его туда отказался, объяснив, что по плану тот должен посетить Музей Ленина и другие памятные ленинские места. Пимен в знак протеста вернулся на теплоход.

В западной прессе его много критиковали, мол, проводит церковную политику, угодную советской власти, называли “ручным патриархом”. Пимен сокрушенно вздыхал: “Походили бы они хоть пару дней в моих башмаках...”

Своими проблемами, горестями и печалями он делился с Лидией Васильевной, та успокаивала и утешала его как могла.

Об их отношениях - шила в мешке не утаишь - конечно же знали и келейники патриарха, и присматривавшие за Пименом кагэбэшники. Все они понимали, какое место в жизни Пимена занимает эта женщина. Не зря ведь Олег Калугин, в ту пору полковник КГБ, желая исповедаться патриарху, просил походатайствовать об этом именно Лидию Васильевну.

В 1983 году здоровье Лидии Васильевны ухудшилось настолько, что дали ей инвалидность. Через год после снятия инвалидности она стала работать в Патриархии - числилась в софринских мастерских, а на деле по мере сил старалась помогать Пимену. Зная неплохо английский язык, участвовала в приеме иностранных делегаций, писала приветственные речи, немало сделала для возрождения московского Свято-Данилова монастыря, за что была награждена орденом Святого Владимира 3-й степени.

Временами по нескольку дней Лидия Васильевна гостила в патриаршей резиденции в Серебряном Бору или на даче в подмосковной Перловке, ездила с Пименом отдыхать в Одессу. Она всегда присутствовала на торжественных богослужениях и различных официальных мероприятиях Патриархии. Осенью 1985 года Пимен в сопровождении Лидии Васильевны уехал лечиться в Карловы Вары. Судьба подарила им последние счастливые дни...


По возвращении в Москву состояние Пимена резко ухудшилось: одолевала слабость, ноги отказывали и порой келейникам приходилось носить его на руках. По настоянию врачей он долго лечился в подмосковном санатории. В это время Лидия Васильевна похоронила в Сухуми отца.

Из письма Лидии Васильевны к архиерею Николаю от 27 февраля 1987 года: “Боже мой, как все-таки быстро ушли от всех нас радости того хорошего времени, оставив взамен много житейских проблем и трудностей. Вам тяжело, Владыка, я это знаю... боль, о которой нигде не сказано, мне кажется, я ощущаю ее всем своим существом, наверное, потому, что у самой душа ранимая. Я имею в виду не только кончину папы, а много личных разных неприятностей. Так что на всю оставшуюся жизнь мне хватит горя и печали...”

В октябре 1987 года у Пимена обнаружили рак, но от операции он категорически отказался. Лидия Васильевна с болью в сердце была вынуждена наблюдать со стороны, как угасает любимый человек. С какой нежностью и преданностью она ухаживала бы за ним дни и ночи, но, увы, на это у нее не было никаких прав. Ей оставалось только молиться.

3 мая 1990 года Пимен скончался. Похоронили его в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры.

Рассказывают, что сразу после похорон бывшая домоправительница вывезла из резиденции все вещи Пимена, в том числе и шкатулку с письмами Лидии Васильевны...

Из Патриархии Лидия Васильевна ушла. И вообще сильно сдала, старела буквально на глазах. Очень скоро перестали звонить многочисленные церковные знакомые, не так давно уверявшие ее в своей вечной дружбе. По-доброму к ней продолжали относиться митрополит Питирим, бывшие келейники Пимена да настоятельницы монастырей, куда она ездила на богомолье.

В 1994 году Лидия Васильевна перевезла в Москву маму из разоренного войной Сухуми. Через три года Варвара Алексеевна умерла, успев перед смертью пере числить свои скромные сбережения на восстановление храма Христа Спасителя. А в 1998 году Лидия Васильевна оказалась в онкологическом центре. От операции она, так же как и Пимен, отказалась. Тут же составила завещание: “Все, чем я владею на момент моей смерти, оставляю племяннице...” Племяннице Тамаре запретила рассказывать кому-либо о ее болезни и попросила: “Не отдавай меня в больницу. Хочу умереть дома, в окружении близких. Похороните меня рядом с мамой в Ракитках”.

Летом 1999 года в “Новых Известиях” появилась статья “Фаворитка из Чистого переулка”. В ней о домоправительнице Пимена говорилось следующее: “Надежда Николаевна появилась в Чистом переулке, где находилась рабочая резиденция московских патриархов, около 1985 года, когда у Пимена резко ухудшилось здоровье... Она, вероятно, ухаживала за больным человеком, а заодно решала свои вопросы и вопросы окружения, которое вокруг нее немедленно возникло. За влиятельность и близость к Пимену ее звали Надежда всея Руси и очень боялись... Многие из ныне действующих епископов привозили Надежде... магарыч за продвижение своих фаворитов в епископы. Говорят, стоило это пять тысяч брежневских рублей... Пимен скончался, отписав в завещании Надежде существенную часть своего имущества”.

Горько было читать эти строки Лидии Васильевне. Тот, кто рассказал журналисту о Надежде Дьяченко, открыл полуправду. А правда была в том, что ухаживали за патриархом его келейники и две монахини из Мукачевского монастыря - Зинаида и Ирина. Мифического “влияния” и “близости” вообще не существовало. В последние годы Пимен страдал рассеянным склерозом, что тщательно скрывалось его окружением. Патриарх порой даже не узнавал келейников, часто уходил в себя, сидел в одиночестве. В это время ловкачи, обделывавшие свои делишки, могли подсунуть ему на подпись любую бумагу...

Лидия Васильевна умерла 19 мая 2001 года в Белоруссии и там же была похоронена. Далеко от родного дома, от близких людей, которых никто не известил о ее смерти. Ее внезапный отъезд с малознакомыми монахинями, невозможность связаться с ней по телефону, как и ее скоропостижная смерть накануне возвращения в Москву, вызвали у родственников немало подозрений. Но что толку говорить о них сегодня?

Племянница Тамара нашла квартиру Лидии Васильевны разгромленной (видно было, что ее тщательно обыскали) и разграбленной. Исчезли старинные иконы, подаренные Пименом, огромный портрет митрополита Николая работы Александра Шилова, столовое серебро, драгоценности и одежда...

Целый год Тамаре названивали истеричные тетки: “Теперь все знают, что Лидия была сожительницей патриарха...” Некая шустрая журналистка требовала передать ей фотографии, на которых Лида якобы была снята в купальнике, а Пимен - в халате.

Не раз звонили с угрозами, с предложением выгодной сделки - этим был нужен архив “любовницы патриарха”. Известно, что Пимен доверял Лидии Васильевне многие церковные секреты, а она никогда никому ничего не рассказывала. Но, возможно, у кого-то закралась мысль: а не вела ли она дневники, не остались ли где-либо в тайнике какие- то записки или письма?

Остались. В тайнике, до которого, по счастью, так и не добрались чужие руки, хранилась самая ценная часть архива: письма ее крестного отца и Алексия, нынешнего патриарха, с которым Лидия Васильевна была дружна почти полвека. Отдельно, в небольшом портфеле, лежали пожелтевшие от времени письма Пимена и короткая записочка Лидии Васильевны: “Он будет меня ждать там, где все встречаются. Он ждет. А сколько ему еще осталось ждать?..”

Таисия Белоусова