Кто родился в спас угол. Средняя полоса россии

Ясный, зимний полдень... Мороз крепок, трещит, и у Наденьки, которая держит меня под руку, покрываются серебристым инеем кудри на висках и пушок над верхней губой. Мы стоим на высокой горе. От наших ног до самой земли тянется покатая плоскость, в которую солнце глядится, как в зеркало. Возле нас маленькие санки, обитые ярко-красным сукном.
- Съедемте вниз, Надежда Петровна! - умоляю я. - Один только раз! Уверяю вас, мы останемся целы и невредимы.
Но Наденька боится. Всё пространство от ее маленьких калош до конца ледяной горы кажется ей страшной, неизмеримо глубокой пропастью. У нее замирает дух и прерывается дыхание, когда она глядит вниз, когда я только предлагаю сесть в санки, но что же будет, если она рискнет полететь в пропасть! Она умрет, сойдет с ума.
- Умоляю вас! - говорю я. - Не надо бояться! Поймите же, это малодушие, трусость!
Наденька наконец уступает, и я по лицу вижу, что она уступает с опасностью для жизни. Я сажаю ее, бледную, дрожащую, в санки, обхватываю рукой и вместе с нею низвергаюсь в бездну.
Санки летят как пуля. Рассекаемый воздух бьет в лицо, ревет, свистит в ушах, рвет, больно щиплет от злости, хочет сорвать с плеч голову. От напора ветра нет сил дышать. Кажется, сам дьявол обхватил нас лапами и с ревом тащит в ад. Окружающие предметы сливаются в одну длинную, стремительно бегущую полосу... Вот-вот еще мгновение, и кажется - мы погибнем!
- Я люблю вас, Надя! - говорю я вполголоса.
Санки начинают бежать всё тише и тише, рев ветра и жужжанье полозьев не так уже страшны, дыхание перестает замирать, и мы наконец внизу. Наденька ни жива ни мертва. Она бледна, едва дышит... Я помогаю ей подняться.
- Ни за что в другой раз не поеду, - говорит она, глядя на меня широкими, полными ужаса глазами. - Ни за что на свете! Я едва не умерла!
Немного погодя она приходит в себя и уже вопросительно заглядывает мне в глаза: я ли сказал те четыре слова, или же они только послышались ей в шуме вихря? А я стою возле нее, курю и внимательно рассматриваю свою перчатку.
Она берет меня под руку, и мы долго гуляем около горы. Загадка, видимо, не дает ей покою. Были сказаны те слова или нет? Да или нет? Да или нет? Это вопрос самолюбия, чести, жизни, счастья, вопрос очень важный, самый важный на свете. Наденька нетерпеливо, грустно, проникающим взором заглядывает мне в лицо, отвечает невпопад, ждет, не заговорю ли я. О, какая игра на этом милом лице, какая игра! Я вижу, она борется с собой, ей нужно что-то сказать, о чем-то спросить, но она не находит слов, ей неловко, страшно, мешает радость...
- Знаете что? - говорит она, не глядя на меня.
- Что? - спрашиваю я.
- Давайте еще раз... прокатим.
Мы взбираемся по лестнице на гору. Опять я сажаю бледную, дрожащую Наденьку в санки, опять мы летим в страшную пропасть, опять ревет ветер и жужжат полозья, и опять при самом сильном и шумном разлете санок я говорю вполголоса.
- Я люблю вас, Наденька!
Когда санки останавливаются, Наденька окидывает взглядом гору, по которой мы только что катили, потом долго всматривается в мое лицо, вслушивается в мой голос, равнодушный и бесстрастный, и вся, вся, даже муфта и башлык ее, вся ее фигурка выражают крайнее недоумение. И на лице у нее написано:
«В чем же дело? Кто произнес те слова? Он, или мне только послышалось?»
Эта неизвестность беспокоит ее, выводит из терпения. Бедная девочка не отвечает на вопросы, хмурится, готова заплакать.
- Не пойти ли нам домой? - спрашиваю я.
- А мне... мне нравится это катанье, - говорит она, краснея. - Не проехаться ли нам еще раз?
Ей «нравится» это катанье, а между тем, садясь в санки, она, как и в те разы, бледна, еле дышит от страха, дрожит.
Мы спускаемся в третий раз, и я вижу, как она смотрит мне в лицо, следит за моими губами. Но я прикладываю к губам платок, кашляю и, когда достигаем середины горы, успеваю вымолвить:
- Я люблю вас, Надя!
И загадка остается загадкой! Наденька молчит, о чем-то думает... Я провожаю ее с катка домой, она старается идти тише, замедляет шаги и всё ждет, не скажу ли я ей тех слов. И я вижу, как страдает ее душа, как она делает усилия над собой, чтобы не сказать:
- Не может же быть, чтоб их говорил ветер! И я не хочу, чтобы это говорил ветер!
На другой день утром я получаю записочку: «Если пойдете сегодня на каток, то заходите за мной. Н.» И с этого дня я с Наденькой начинаю каждый день ходить на каток и, слетая вниз на санках, я всякий раз произношу вполголоса одни и те же слова:
- Я люблю вас, Надя!
Скоро Наденька привыкает к этой фразе, как к вину или морфию. Она жить без нее не может. Правда, лететь с горы по-прежнему страшно, но теперь уже страх и опасность придают особое очарование словам о любви, словам, которые по-прежнему составляют загадку и томят душу. Подозреваются всё те же двое: я и ветер... Кто из двух признается ей в любви, она не знает, но ей, по-видимому, уже всё равно; из какого сосуда ни пить - всё равно, лишь бы быть пьяным.
Как-то в полдень я отправился на каток один; смешавшись с толпой, я вижу, как к горе подходит Наденька, как ищет глазами меня... Затем она робко идет вверх по лесенке... Страшно ехать одной, о, как страшно! Она бледна, как снег, дрожит, она идет точно на казнь, но идет, идет без оглядки, решительно. Она, очевидно, решила, наконец, попробовать: будут ли слышны те изумительные сладкие слова, когда меня нет? Я вижу, как она, бледная, с раскрытым от ужаса ртом, садится в санки, закрывает глаза и, простившись навеки с землей, трогается с места... «Жжжж...» - жужжат полозья. Слышит ли Наденька те слова, я не знаю... Я вижу только, как она поднимается из саней изнеможенная, слабая. И видно по ее лицу, она и сама не знает, слышала она что-нибудь или нет. Страх, пока она катила вниз, отнял у нее способность слышать, различать звуки, понимать...
Но вот наступает весенний месяц март... Солнце становится ласковее. Наша ледяная гора темнеет, теряет свой блеск и тает наконец. Мы перестаем кататься. Бедной Наденьке больше уж негде слышать тех слов, да и некому произносить их, так как ветра не слышно, а я собираюсь в Петербург - надолго, должно быть, навсегда.
Как-то перед отъездом, дня за два, в сумерки сижу я в садике, а от двора, в котором живет Наденька, садик этот отделен высоким забором с гвоздями... Еще достаточно холодно, под навозом еще снег, деревья мертвы, но уже пахнет весной и, укладываясь на ночлег, шумно кричат грачи. Я подхожу к забору и долго смотрю в щель. Я вижу, как Наденька выходит на крылечко и устремляет печальный, тоскующий взор на небо... Весенний ветер дует ей прямо в бледное, унылое лицо... Он напоминает ей о том ветре, который ревел нам тогда на горе, когда она слышала те четыре слова, и лицо у нее становится грустным, грустным, по щеке ползет слеза... И бедная девочка протягивает обе руки, как бы прося этот ветер принести ей еще раз те слова. И я, дождавшись ветра, говорю вполголоса:
- Я люблю вас, Надя!
Боже мой, что делается с Наденькой! Она вскрикивает, улыбается во всё лицо и протягивает навстречу ветру руки, радостная, счастливая, такая красивая.
А я иду укладываться...
Это было уже давно. Теперь Наденька уже замужем; ее выдали, или она сама вышла - это всё равно, за секретаря дворянской опеки, и теперь у нее уже трое детей. То, как мы вместе когда-то ходили на каток и как ветер доносил до нее слова «Я вас люблю, Наденька»,

Ясный зимний полдень… Мороз крепок, трещит, и у Наденьки, которая держит меня под руку, покрываются серебристым инеем кудри на висках и пушок над верхней губой. Мы стоим на высокой горе. От наших ног до самой земли тянется покатая плоскость, в которую солнце глядится, как в зеркало. Возле нас маленькие санки, обитые ярко-красным сукном.

– Съедемте вниз, Надежда Петровна! – умоляю я. – Один только раз! Уверяю вас, мы останемся целы и невредимы.

Но Наденька боится. Все пространство от ее маленьких калош до конца ледяной горы кажется ей страшной, неизмеримо глубокой пропастью. У нее замирает дух и прерывается дыхание, когда она глядит вниз, когда я только предлагаю сесть в санки, но что же будет, если она рискнет полететь в пропасть! Она умрет, сойдет с ума.

– Умоляю вас! – говорю я. – Не надо бояться! Поймите же, это малодушие, трусость!

Наденька наконец уступает, и я по лицу вижу, что она уступает с опасностью для жизни. Я сажаю ее, бледную, дрожащую, в санки, обхватываю рукой и вместе с нею низвергаюсь в бездну.

Санки летят как пуля. Рассекаемый воздух бьет в лицо, ревет, свистит в ушах, рвет, больно щиплет от злости, хочет сорвать с плеч голову. От напора ветра нет сил дышать. Кажется, сам дьявол обхватил нас лапами и с ревом тащит в ад. Окружающие предметы сливаются в одну длинную, стремительно бегущую полосу… Вот-вот еще мгновение, и кажется – мы погибнем!

Санки начинают бежать всё тише и тише, рев ветра и жужжанье полозьев не так уже страшны, дыхание перестает замирать, и мы наконец внизу. Наденька ни жива ни мертва. Она бледна, едва дышит…

Я помогаю ей подняться.

– Ни за что в другой раз не поеду, – говорит она, глядя на меня широкими, полными ужаса глазами. – Ни за что на свете! Я едва не умерла!

Немного погодя она приходит в себя и уже вопросительно заглядывает мне в глаза: я ли сказал те четыре слова, или же они только послышались ей в шуме вихря? А я стою возле нее, курю и внимательно рассматриваю свою перчатку.

Она берет меня под руку, и мы долго гуляем около горы. Загадка, видимо, не дает ей покою. Были сказаны те слова или нет? Да или нет? Да или нет? Это вопрос самолюбия, чести, жизни, счастья, вопрос очень важный, самый важный на свете. Наденька нетерпеливо, грустно, проникающим взором заглядывает мне в лицо, отвечает невпопад, ждет, не заговорю ли я. О, какая игра на этом милом лице, какая игра! Я вижу, она борется с собой, ей нужно что-то сказать, о чем-то спросить, но она не находит слов, ей неловко, страшно, мешает радость…

– Знаете что? – говорит она, не глядя на меня.

– Что? – спрашиваю я.

– Давайте еще раз… прокатим.

Мы взбираемся по лестнице на гору. Опять я сажаю бледную, дрожащую Наденьку в санки, опять мы летим в страшную пропасть, опять ревет ветер и жужжат полозья, и опять при самом сильном и шумном разлете санок я говорю вполголоса:

– Я люблю вас, Наденька!

Когда санки останавливаются, Наденька окидывает взглядом гору, по которой мы только что катили, потом долго всматривается в мое лицо, вслушивается в мой голос, равнодушный и бесстрастный, и вся, вся, даже муфта и башлык ее, вся ее фигурка выражают крайнее недоумение. И на лице у нее написано:

«В чем же дело? Кто произнес те слова? Он или мне только послышалось?»

Эта неизвестность беспокоит ее, выводит из терпения. Бедная девочка не отвечает на вопросы, хмурится, готова заплакать.

– Не пойти ли нам домой? – спрашиваю я.

– А мне… мне нравится это катанье, – говорит она краснея. – Не проехаться ли нам еще раз?

Ей «нравится» это катанье, а между тем, садясь в санки, она, как и в те разы, бледна, еле дышит от страха, дрожит.

Мы спускаемся в третий раз, и я вижу, как она смотрит мне в лицо, следит за моими губами. Но я прикладываю к губам платок, кашляю и, когда достигаем середины горы, успеваю вымолвить:

– Я люблю вас, Надя!

И загадка остается загадкой! Наденька молчит, о чем-то думает… Я провожаю ее с катка домой, она старается идти тише, замедляет шаги и все ждет, не скажу ли я ей тех слов. И я вижу, как страдает ее душа, как она делает усилия над собой, чтобы не сказать:

«Не может же быть, чтоб их говорил ветер! И я не хочу, чтобы это говорил ветер!»

На другой день утром я получаю записочку: «Если пойдете сегодня на каток, то заходите за мной. Н.» И с этого дня я с Наденькой начинаю каждый день ходить на каток и, слетая вниз на санках, я всякий раз произношу вполголоса одни и те же слова:

– Я люблю вас, Надя!

Скоро Наденька привыкает к этой фразе, как к вину или морфию. Она жить без нее не может. Правда, лететь с горы по-прежнему страшно, но теперь уже страх и опасность придают особое очарование словам о любви, словам, которые по-прежнему составляют загадку и томят душу. Подозреваются все те же двое: я и ветер… Кто из двух признается ей в любви, она не знает, но ей, по-видимому, уже все равно; из какого сосуда ни пить – все равно, лишь бы быть пьяным.

вокруг Солнца.

Б. В пути мы пересекаем двенадцать месяцев, словно двенадцать разных стран.

В . Мы летим на нашей Земле, как на огромной ракете.

Г . Проплывают мимо зеленое лето, золотая осень, белая зима, и лазоревая весна.

А1 В каком порядке должны следовать предложения, чтобы получился текст?

2) А, В, Б, Г

4) А, В, Г, Б

А2 Найдите предложение, соответствующее характеристике: повествовательное, невосклицательное, простое, двусоставное, распространенное, с однородными членами .

1)А 2)Б 3)В 4)Г

А3 У какого слова неправильно определены морфологические при­знаки?

1) Земле - существительное, собственное, 1 -го склонения.

2) Летим - глагол, несовершенного вида, 1-го спряжения.

3) Мы - личное местоимение, 1-гб лица, множественного числа.

4) (На) огромной - прилагательное, в полной форме, относи­тельное.

А4 Укажите предложение с пунктуационной ошибкой.

1)А 2)Б 3)В 4) Г

А5 В каком ряду во всех словах пишется буква о?

1) к...саться, наг...р, р...стов

2) неприк.. .сновенность, сг.. .ранив, р.. .стовщик

3) разг.. .реться, подр.. .стающий, к.. .сательная

4) дог.. .рать, к.. .снуться, р.. .стение

А6 Найдите слово с орфографической ошибкой.

1) благословить

2) безоблачный

3) предистория

4) исчезнуть

А7 В каком ряду пропущена одна и та же буква?

1) пр...балтика, пр...тензия, пр...чуда

2) пр...лестный, пр...града, пр...одолевать

3) пр.. .вычка, пр.. .рода, пр.. .людия

4) прекратить, пр...вязать, пр...готовить

А8 В каком слове пишется буква е?

1) посв...щение

2) неув.. .дающий

3) увл.. .кательный

4) вы...снять

А9 Выберите фразеологизм, имеющий значение «человек с очень плохой памятью».

1) ветреная голова

2) голова садовая

3) дырявая голова

4) голова соломой набита

А10 Укажите слово с нулевым окончанием.

2)дисциплина

3) байдарка

А11 В каком ряду все слова профессионализмы?

1) художник, пилотирование, ангар

2) кризис, финансы, декларация

3) ландшафт, рельеф, равнина

4) этимология, лингвистика, слово

А12 В каком ряду все слова однокоренные?

1) беседа, бес, беседовать

2) гора, горевать, гористый

3) вода, водяной, водянистый

4) знаменитый, знамя, знаменитость

А13 В каком слове пишется непроизносимая согласная буква?

1) древес... ный

2) словес... ный

3) извес...ный

4) тел ее... ный

А14 В каком словосочетании слово употреблено в прямом значе нии ?

1) широкий кругозор

2) широкая общественность

3) широкая улица

4) широкая известность

А15 В какой строчке во всех словах пишется буква е?

1) в ярост..., о времен..., завис...шь, узна...шь

2) в ине..., к свобод..., тян...т, расцвета...т

3) по тревог..., на машин..., гуля...т, пен...тся

4) о нежност..., в семен..., обгон...шь, тревож.. .т

А16 В каком предложении допущена пунктуационная ошибка?

1) Около санатория есть озеро, и из него вытекает ручей.

2) Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна.

3) Сплеча, да сгоряча ничего не делай.

4) Солнце теплое ходит высоко и душистого ландыша ждет.

А17 Укажите предложение, в котором нужно поставить тире (знаки препинания не расставлены).

1) Ночь тиха и безлунна.

2) Хороший вкус это прежде всего чувство меры.

3) Правда в огне не горит и в воде не тонет.

4) Кузнец Архип сказал теперь все ладно, хорошо горит.

А18 Найдите предложение с прямой речью (знаки препинания не расставлены).

1) Я говорил вам что нынче будет непогода.

2) Вы переведены сюда из города.

3) Казбич нетерпеливо прервал его где тебе ездить на моем коне.

4) Паустовский утверждал что в русском языке есть великое мно­жество хороших слов.

Прочитайте текст и выполните задания А19 – А21, В1- В5, С

(1) Я сидел на террасе и смотрел вниз на голубое море, рассти­лавшееся до горизонта живой пеленой.

(2) Пышное летнее солнце садилось за горами, но тени ложились только внизу.

(3) Безлюдное море, на котором только изредка медленно прохо­дил черный морской пароход, казалось мне безжизненным и пустын­ным, вечные вздохи прибоя отзывались в сердце надрывной, тоскли­вой болью.

(4) Над головой высились скалистые, серые, лишенные расти­тельности горы, давили душу каменной тяжестью своей. (5) Мне казалось, что судьба загнала меня на край земли, на котором сижу я, свесивши ноги в море, и вот-вот брошусь туда в необъяснимой тоске.

(6) Блекло золото солнечных красок. (7) Быстрее расползались тени под горой, падая на мерно вздыхающее, опечаленное море, темнела его яркая лазурь. (8) Весь берег охватила мягкими объятия­ми своими предвечерняя тонкая печаль

.

А19 Какое утверждение противоречит точке зрения автора?

1) Море казалось безжизненным.

2) Над головой высились черные уступы.

3) Золото красок меркло.

4) Море мерно вздыхало.

А20 Укажите, чем является словосочетание «тонкая печаль» (предложение 8).

1) олицетворение

2)гипербола

3) метафора

А21 Определите стиль и тип речи.

1) публицистический, рассуждение

2) художественный, рассуждение

3) художественный, описание

4) публицистический, описание

Часть 2

Ответы к заданиям В1 – В3 запишите словом (-ами)

В1 Назовите часть речи, к которой принадлежит слово блекло (предложение 6).

В2 Из предложения 5 выпишите относительное местоимение.

В3 Из предложения 8 выпишите грамматическую основу.

Ответы к заданиям 64 - В5 запишите цифрами

В4 Укажите номера простых предложений с однородными сказуемыми.

В5 Сколько грамматических основ в предложении 3?

Часть 3

(С)_ Напишите сочинение , опираясь на данный текст. Как при на­блюдении за природой изменилось ваше настроение?

замлевшем в мертвом штиле, стояла щегольская эскадра парусного Черноморского флота.

Б. Несмотря на необыкновенно ласковое выражение, лицо капитана не располагало к себе.

В. Разговаривая с начальством, он впивался в собеседника полными восторженной преданности "коварными маслинами", как называли его глаза мичманы.

Г. Капитан нисколько не обиделся на шутку и даже приятно улыбнулся, словно бы остроумие адмирала ему понравилось.

А1. Какая пунктуационная ошибка допущена в одном из предложений.

1)В предложении А поставлена лишняя запятая после слова "войны

2)в предложении А недостает запятой после слова "замлевшим"

3)в предложении Г недостает запятой перед союзом "и"

4)в предложении Г недостает запятой после слов "словно бы"

А2.Укажите сложноподчиненное предложение.

А3. Укажите, как расставить знаки препинания в предложении:

Бессмертная греческая традиция(1) главная особенность (2) которой(3) углубленный интерес к человеку(4) была воспринята древнерусскими мастерами.

1) 1, 4 - запятые, 3 - тире

2) 1 - тире, 2, 4 - запятые

30 1, 3, 4 - запятые

4) 2, 4 - запятые, 3 - тире

А4. Укажите сложноподчиненное предложение с придаточным места.

1) Как-то мы с приятелем решили пройти вверх вдоль русла Серебрянки и узнать, где ее исток.

2) Где когда-то были дремучие леса. теперь расстилалась степь.

3) В городе, где улицы широкие и прямые, водить машину нетрудно.

4) Где бы ни гастролировал цирк в те годы, самый большой успех выпадал на долю клоуна.

А5. В каком примере для связи придаточного предложения с главным можно употребить соотносительное слово то?

1) Я не знаю, что надо взять с собой в поездку.

2) Мне казалось, что я пою неплохо.

3) Я слышал, что говорили соседи.

4) Я считаю, что фильм не передает мысли автора романа.

Прочитайте предложения и выполните задания А6 и В1.

А. Несколько матросов, что помоложе, отправились на шлюпке обследовать островок.

Б. Воздух прозрачен до того, что видно на сотню верст кругом.

В. Внизу узкая, извилистая речка Поля вьется, что синяя шелковая лента, между зелеными лугами.

Г. Не помню точно, что навело меня на мысль позвонить брату в Вологду.

А6. В каком(-их) из данных предложений "что" является местоимением, выполняющим роль союзного слова?

1)только А

В1. Установите соответствие между предложениями А, Б, В, Г и их характеристиками.

1) Простое предложение, осложненное сравнительным оборотом

2) СПП(сложноподчиненное предложение) с придаточным определительным

3) СПП с придаточным изъяснительным

4) СПП с придаточным степени с оттенком следствия

(1)Москва больше чем город. (2)Это центр, сердце страны. (3)Москва – прошлое и настоящее, история и современность. (4)С высоты столетий город, начавшийся некогда на речном Боровицком холме, смотрит в будущее. (5)В нераздельном и неотрывном единстве живут Москва и Кремль. (6)Думая о Москве, всегда вспоминают Кремль, а говоря о Кремле, имеют в виду Москву. (7)В разговорно-газетной речи эти слова-понятия выглядят почти синонимами. (8)Столетия назад было положено начало крохотному дубовому городу на холме при впадении быстрой и чистой Неглинной в Москву-реку, а сегодня зубчатые краснокирпичные стены и башни с рубиновыми звездами служат олицетворением столицы страны, раскинувшейся от Тихого океана до Балтики. (9)Образ великого города и его центра – Кремля – воспроизведен в различных видах искусства – в поэзии, живописи, музыке, пластике. (10)Ни об одном другом городе России не сложено столько былей, преданий, легенд, пословиц, поговорок, песен. (11)Думая о величавых строениях на кремлевском холме, о событиях, с которыми они связаны, люди сложили афоризм: «Кто в Москве не бывал, красоты не видал». (12)Откуда бы вы ни взглянули на центр столицы – в упор, лицом к лицу или с Останкинской телебашни, – панорама Кремля непередаваемо восхитительна. (13)Он всегда торжественно величав, являя собой недвижимый архитектурный остров среди бурного бега современности. (14)Его колорит – густые и глубокие цвета: белый камень, небесная синь, зелень холмов, винно-красные стены... (15)Находясь в Кремле, нельзя не испытать особого волнующего чувства, которое мне хочется назвать чувством Москвы. (16)Оно с трудом поддается определению, и истоки его кроются в очаровании Кремля, в его разновременных памятниках, столько говорящих открытому душевному взору. (17)Кремль строила вся страна, и теперь, откуда бы вы ни приехали, вы почувствуете в нем родное и близкое. (18)Фризовый поясок, охвативший белокаменное строение, пришел сюда, конечно, из суздальской полевой стороны. (19)В умелой кладке другого строения чувствуется рука псковитян, которые были прирожденными каменщиками. (20)Этот колокол привезен из Ростова Великого, а вот пушка, отлитая умельцами из Мурома на Оке. (21)Но дело не только в земляческой сопричастности Кремлю. (22)Москва началась с Кремля, и поныне без кремлевских сооружений великий город даже нельзя представить. (23)В обширной Москве много прекрасного, величественного, трогательного, удивительного, но, как говорят в народе, Кремль – всему голова. (24)Стены его подобны магниту, тянущему к себе с неодолимой силой. (25)Уральский писатель Павел Бажов в одном из своих знаменитых сказов нарисовал картину того, как из самых отдаленных уголков земли приходят на Красную площадь люди, чтобы поклониться священным сединам Кремля. (26)От древности до наших дней Кремль – олицетворение государственной мощи страны, раскинувшейся на необъятных просторах Европы и Азии.

Ответы к заданиям B 1 – B 3 запишите словами.

В1 Из предложения 4 выпишите подчинительное словосочетание со связью ПРИМЫКАНИЕ.

В2 Из предложения 13 выпишите все наречия.

В3 Выпишите грамматическую основу предложения 10.

Ответы к заданиям В4 – В8 запишите числами.

В4 Среди предложений 1 – 7 найдите простое односоставное неопределенно-личное предложение . Напишите номер этого предложения.

В5 Среди предложений 22 – 26 найдите предложения с обособленными определениями . Напишите номера этих предложений

В6 Среди предложений 15 – 24 найдите предложения с вводными словами и предложениями . Напишите номера этих предложений.

В7 Среди предложений 15 – 21 найдите такое, которое соединяется с предыдущим при помощи личного местоимения. Напишите номер этого предложения.

В8 Установите соответствие между тезисами и абзацами текста: к каждому элементу первого столбца подберите элемент второго столбца .

ТЕЗИС

1) Издавна люди почитали Кремль, так как Кремль – олицетворение государственной мощи великой страны.

2) Москва и Кремль стали неразделимыми понятиями, почти синонимами.

3) Кремль – всему голова, поэтому его стены подобны магниту, тянущему к себе с неодолимой силой.

АБЗАЦ ТЕКСТА

А) седьмой абзац

Б) второй абзац

В) восьмой абзац

Г) пятый абзац

Однажды мы с Гайдаром шли по улице и услышали встревоженные голоса. Оказалось, что в саду вырвало кран из водопроводной трубы. Сильная струя воды била прямо в кусты роз и сирени, в клумбы с
цветами, вымывала из-под них землю и вот-вот могла уничтожить весь сад. Люди бросились вверх по улице, чтобы закрыть какой-то кран.
Гайдар
подбежал к трубе, примерился и зажал трубу ладонью. Поток воды
остановился. По лицу Гайдара я видел, что он сдерживает давление
воды изо всех сил и ему невыносимо больно. Он почернел и стиснул
зубы, но трубу не отпустил, пока не перекрыли воду.
Потом Гайдар
долго тяжело дышал. Ладонь у него была окровавлена. Но он был
очень радостно настроен – не потому, конечно, что проверил свою силу, а
потому, что ему удалось спасти маленький чудный сад.
Мне очень не хватает Гайдара – большого, доброго, талантливого человека.
ЗАДАНИЯ.
1. о чем говорится в тексте?
2.подчеркните предложение в котором выражена главная мысль?
3.озаглавьте текст.
4.выпишите слова с орфограммой правописание безударных гласных в корне слова,проверяемых ударением.
5.из последнего абзаца выпишите слово с непроизносимой гласной и рядом запишите проверочное слово.
ЗАРАНЕЕ СПАСИБО.

(1)В 1831 году по пр..быти.. моём к бабушк.. в Павловск, мне было сказано2 , чтобы шёл я к Васильчиковым. (2)Студент какой-то там живёт, говорят, тоже пописыва..т сообщила мне бабушка. (3)Я отправился... (4)Около Александры Степановны с..дели две подруги. (5)Глядя снисходительно (по)верх очков на тут же у стола сидевшего2 худощавого молодого человека старушки поднялись мне (на)встречу усадили меня у стола потом Александра Степановна обратилась к юноше Что же Николай Васильевич начинайте! (6)Молодой человек посмотрел3 на меня. (7)Он был бедно одет и казался очень застенчив3 . (8)Ввек мне (не)забыть выражения его лица! (9)Какой тонкий ум сказался в его чуть прищуренных глазах. (10)Он пододвинулся к столу (не)спеша развернул2 своими дли(н,нн)ыми худыми руками рукопись3 и стал читать... (11)В продолжени.. всего времени я слушал жадно. (12)Читал он про украинскую ночь: «Знаете ли вы украинскую ночь? Нет, вы (не)знаете украинской ночи!..» (13)Он предавал читаемому особый колорит. (14)Описывая украинскую ноч(?) он будто пер..ливал в душу впечатления летн..й свежели синей усея(н,нн)ой2 звёздами выси благоухания душевного простора... (15)Пр..знаюсь откровенно, я был поражён, уничтожен. (16) По окончании я бросился ему на шею и заплакал. (17)Молодого этого человека звали Николай Васильевич Гоголь.

(По В. Соллогубу)

1. Вставьте пропущенные буквы и знаки препинания, раскройте скобки.

2. Озаглавьте текст.

3. Определите стиль и тип речи текста. Письменно аргументируйте ответ.

4. Как вы понимаете слова: «Он придавал читаемому особый колорит» (предложение 13)?

5. Выпишите все предлоги и укажите производный или непроизводный это предлог.

6. Выпишите наречия образа действия.

7. Из предложений 5 и 13 выпишите причастия и выполните их морфологический разбор.

8. Из предложения 5 выпишите глагол в повелительном наклонении.

9. Разберите по членам предложение 11.

10. Напишите номер нераспространённого предложения.

11. Выполните фонетический разбор слова шею .

12. Произведите указанные виды разбора (слова выпишите, вид разбора указан надстрочным знаком)

Музей расположен в родовом поместье Салтыковых, на родине писателя Салтыкова-Щедрина, в селе Спас-Угол Московской области, и был открыт 27 июля 1986 г. Экспозиция «Пошехонская старина» развернута в единственном из сохранившихся памятников архитектуры XVIII в. — церкви Спас-Преображение (1797 г.). Спас-Угол — старинное русское село, ранее принадлежавшее Тверской губернии, теперь находится в Талдомском районе Московской области. Впервые упоминается в писцовой книге в 1627 году.

М. Е. Салтыков жил в Ермолине в 50-е годы, а детство его прошло в селе Спас-Угол, затерявшемся в лесной глуши, «совсем где-то в углу, среди болот и лесов», вследствие чего жители его по-простонародному назывались «заугольниками» и «лягушатниками», как говорится в «Пошехонской старине». Представленное в этой хронике поместье Затрапезных Малиновец как раз и выглядит как вотчина Салтыковых — село Спасское, что оказалось в углу уезда и губернии одновременно. Малиновцем называлась одна из близлежащих деревень, возникшая на том месте, где был богатый малинник в лесу. «Лягушатниками» называли жителей салтыковского поместья у реки Жабни. «Текучей воды было мало. Только одна река Перла, да и то неважная»,- пишет Салтыков-Щедрин, переименовывая Нерль, а Вьюшку обозначая Юлой в «Пошехонской старине».

Упоминает он и пруд, где водились большие караси, имея в виду действительное озеро Золотая вешка в деревне Бревново, и стекольные заводы, «которые в немного лет без толку истребили громадную площадь лесов». Подобная история произошла на самом деле с арендованными матерью писателя у князей Волконских заводами.

Все земли, примыкавшие к селу Спас-Угол, после революции принадлежали крупному птицеводческому совхозу. В восьмидесятых годах Совхоз «Спутник» был единственный в районе, где работала экспериментальная бригада, чей труд оценивается по конечному результату. На центральной площади благоустроенного современного села были выстроены новые дома, в здании сельсовета размещалась библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина и небольшой музей.

Спасо-Преображенская церковь — памятник конца XVIII века, в котором смешались классицизм и барокко. С ней была тесно связана вся жизнь семьи Салтыковых, крестили здесь и Михаила Евграфовича, впоследствии ставшего яростным противником религиозного ханжества (писателю, например, доводилось видеть скандалы набожного отца с крепостным попом и репетицию похорон своего папеньки). На Спасо-Преображенском кладбище находится усыпальница Салтыковых: могила деда писателя — поручика лейб-гвардии Семеновского полка, возвысившего род Салтыковых при Екатерине II, отца сатирика, ставшего прототипом старика Головлева в «Господах Головлевых», Василия Порфирьевича Затрапезного в «Пошехонской старине» и Игнатия Кузьмича Кро-шина в «Противоречиях», а также младшего брата Михаила Евграфовича — Дмитрия, воплотившегося на страницах «Господ Головлевых» в Иудушке — образе, в котором заклеймены ханжество и предательство.

От усадьбы сохранился лишь частично сад. Въезд в нее украшали некогда белые ворота, от них к дому вели две аллеи, просматривающиеся и сейчас. Дом, где родился писатель,- большая беспорядочная постройка в два этажа с мезонином и двумя террасами, воздвигнутая, как иронически замечал Салтыков-Щедрин, по правилам «ярославской архитектуры», — сгорел в 1919 году. В нижнем, полуподвальном этаже размещались кладовые, мастерские и жили некоторые дворовые. Остальные два этажа занимали господа и комнатная прислуга. Вокруг дома располагались флигеля, хозяйственные постройки, затем шли парк, сад, оранжереи и теплицы, а далее — каскад прудов. Вспоминая о своем детстве здесь, Салтыков-Щедрин говорил: «Я вырос на лоне крепостного права, вскормлен молоком крепостной кормилицы, воспитан крепостными мамками и, наконец, обучен грамоте крепостным грамотеем. Детство и молодые годы мои были свидетелями самого разгара крепостничества».

С окраины парка открывается вид на деревню. Построена она, в основном после войны, но расположилась там же, где находилась во времена Салтыкова-Щедрина. Крестьянский вопрос был решен в России лишь спустя 29 лет после смерти писателя. Когда в стране началась массовая коллективизация, в Спас-Угле организовали сельхозартель, которой по решению местных крестьян, присвоили имя великого земляка. В память о писателе на территории усадьбы, в парке напротив школы, открыт памятник (скульптор Л. А. Бернштам).

Со Спас-Углом связано еще одно имя. В конце лета 1887 года тут приземлился воздушный шар Д. И. Менделеева, взлетевшего в Клину для наблюдения солнечного затмения. Ученого радушно принял племянник писателя — новый владелец Спас-Угла В. Д. Салтыков.

…Снова по обе стороны дороги разворачивается пошехонский ландшафт — обширные поля, заболоченные низины, редкие перелески, сменяющиеся серыми труднопроходимыми лесами. Когда-то земли, лежащие по берегам Шехоны — так называли в старину Шексну,- именовали «Пошехонье». Это слово с давних пор стало нарицательным, обозначая захолустье, дикость, а пошехонцы сделались героями анекдотов о темноте человеческой. В Петербурге даже вышла книга «Анекдоты, или Веселые похождения старинных пошехонцев», которые-де с высокой ели пытались московские диковинки разглядеть, а другой раз толокном реку замесили.

«Прошу читателей,- писал Салтыков-Щедрин,- не принимать Пошехонья буквально. Я разумею под этим названием вообще местность, аборигены которой, по меткому выражению русских присловий, в трех соснах заблудиться способны». Роман «Пошехонская старина» навсегда останется лучшим путеводителем по окрестностям Талдома.

С. Спас-Угол.

Свое название, Спас-Угол, село получило 1776 г. по находящемуся в нём храму и по своему административно-географическому положению в самом углу Калязинского уезда Тверской губернии. Издавна оно принадлежало дворянскому роду Салтыковых.

В 1627 г. селом владел Тимофей Тимофеевич Салтыков. В то время здесь стояла деревянная церковь Преображения Спасова. Она была "без пения", то есть богослужения не совершались за отсутствием священника. В 1653 г. селом владела вдова Тимофея Тимофеевича Федосья и его дети Степан и Иван. После смерти Ивана в 1669 г. село принадлежало Степану, а после его кончины в 1679 г. - его вдове Акилине и детям Дмитрию (ум. 1713) и Ивану. После Дмитрия Степановича владела его вдова Лукерья Фёдоровна и Иван Михайлович, Семён и Иван Ивановичи, а также Андрей Алексеевич Салтыковы. Владение продолжало дробиться, позднее часть села принадлежала Богдану Ивановичу Салтыкову, после смерти которого в 1743 г. принадлежавшая ему часть села перешла к его детям Василию и Ивану Богдановичам.

По разделу селом стал владеть Василий. Он участвовал в государственном перевороте 1762 г., возведшем на престол Екатерину II , и получил крупное вознаграждение. В конце XVIII в. село перешло к его сыну, коллежскому советнику (он служил в Москве , в Коллегии иностранных дел) Евграфу Васильевичу Салтыкову, который в 1795-1797 гг. построил ныне существующую каменную церковь Преображения Господня (трапезная и колокольня построены в начале XIX в.).

Он управлял вотчинами из Москвы посредством строгих писем-приказов вроде такого: "Всех срослых женихов приказываем переженить, которым теперь исполнились совершенные года... а за каждую свадьбу буду взыскивать мёду самого лучшего по пуду и чтобы без всяких оговорок, крестьяне, которые имеют сыновей в совершенных годах, всех переженили бы непременно, а если их не будут женить, то мы их холостых в солдаты будем отдавать, а женатых всех беречь будем". Несмотря на все старания хозяина, дела в салтыковских вотчинах шли всё хуже и хуже, и Евграф Васильевич, дожив холостяком до 40 лет, вынужден был поправлять своё материальное положение обычным в то время путём – женитьбой на богатой невесте.

В 1816 г. он выстроил в усадьбе новый дом больших размеров - длиной приблизительно в 36 аршин (1 аршин = 0, 71 метра), а шириной 20, со множеством комнат.

Нижний этаж сложен из кирпича, второй и "вышка" (мезонин) из дерева, но оштукатурены, и окрашен весь дом белой краской. Нижний этаж был предназначен для служащих. Во втором, разделяемом коридором на две неравные части, при входе с переднего крыльца налево располагалась часовня со множеством предметов, необходимых для служения, далее небольшой кабинет, столовая, гостиная, спальня прислуги, спальня хозяев и кухня. На другой стороне - комната, заставленная книжными шкафами и этажерками; следующая - самая большая в доме - служила залом, здесь стоял прекрасный рояль, на котором играли во время танцев, были и другие музыкальные инструменты. Затем комната, где дети Салтыковых спали, а в зимнее и ненастное время играли с няньками.

В последнем помещении стояли кровать и столик со стулом для ночлега гостей. В этой комнате родился писатель М.Е. Салтыков-Щедрин (1826-1889). На "вышке" были три комнаты, но они не имели особого назначения, и в них складывались домашние вещи, вышедшие из употребления. Дом поражал величавостью и богатством, в нём было много мебели и картин высокой ценности.

Вскоре сюда вошла хозяйкой пятнадцатилетняя дочь московского купца Ольга Михайловна Забелина. Несмотря на молодость, она проявила такую силу характера и властность, что вскоре подчинила себе всех, в том числе мужа. Евграф Васильевич предоставил ей управление хозяйством, а сам занимался только воспитанием детей. Шестым ребёнком в семье, после Надежды (1818), Веры (1822), Любови (1823), Дмитрия (1819) и Николая (1821), 27 января (по ст. ст.) 1826 г. родился Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Потом появились на свет Сергей (1829) и Илья (1834). В родовой усадьбе прошло детство будущего писателя, здесь он проводил каникулы, когда учился в Московском дворянском институте и Царскосельском лицее, приезжал и позднее, когда был знаменит. Евграф Васильевич не пропускал ни одного престольного праздника в округе, он и его жена были людьми глубоко верующими, по их инициативе и на их средства построены церкви в сёлах Спас-Угол, Станки и Глебово.

Но благочестие странным образом сочеталось с грубостью и жестоким обращением с крепостными. В своих "приказах" Евграф Васильевич в 1806 г. пишет приказчику, "чтобы шельмы крестьяне... чем свет ходили на барскую работу... и если хоть один кто только получасом после солнечного восхода на работу придёт, то такого на миру, как шельму, высечь", приказывал также продать "девку" не дешевле чем за 130 рублей. Ольга Михайловна в письмах к мужу выражалась не менее решительно: "Марье-вдове накажи, что бы она со всем усердием служила, а не то я её несчастной сделаю",

"Я его просто сгною, скотину", "Ивку я жестоко наказала". Такая грубость ранила их сына Михаила. Прочитав в 8-летнем возрасте Евангелие, он был поражён противоречием между евангельским призывом к любви и состраданию к ближним и окружавшей его грубостью и часто жестокостью.

"Помню, - пишет М. Е. Салтыков в "Пошехонской старине", - что когда я в первый раз прочитал Евангелие, то оно произвело на меня потрясающее действие... Это чтение пробудило во мне тревожное чувство. Мне было не по себе. Прежде всего, меня поразили не столько новые мысли, сколько новые слова, которых я никогда ни от кого не слыхал. И только повторительное, все более и более страстное чтение объяснило мне действительный смысл этих слов и сняло темную завесу с того мира, который скрывался за ними..." Евангелие, по словам Салтыкова, произвело в нём полный переворот. "Я не говорю, -продолжает он, - ни о той восторженности, которая переполнила мое сердце, ни о тех совсем новых образах, которые вереницами проходили перед моим умственным взором, - все это было в порядке вещей, но в то время играло второстепенную роль. Главное, что я почерпнул из чтения Евангелия, заключалось в том, что оно посеяло в моем сердце зачатки общечеловеческой совести и вызвало из недр моего существа нечто устойчивое, свое, благодаря которому господствующий жизненный уклад уже не так легко порабощал меня.

При содействии этих новых элементов я приобрел более или менее твердое основание для оценки как собственных действий, так и явлений и поступков, совершавшихся в окружающей меня среде. Словом сказать, я уже вышел из состояния прозябания и начал сознавать себя человеком. Мало того: право на это сознание я переносил и на других. Доселе я ничего не знал ни об алчущих, ни о жаждущих и обремененных, а видел только людские особи, сложившиеся под влиянием несокрушимого порядка вещей; теперь эти униженные и оскорбленные встали предо мной, осиянные светом, и громко вопияли против прирожденной несправедливости, которая ничего не дала им, кроме оков. То "свое", которое внезапно заговорило во мне, напомнило мне, что и другие обладают таким же, равносильным.своим"... Я не хочу сказать этим, что сердце мое сделалось очагом любви к человечеству, но несомненно, что с этих пор обращение мое с домашней прислугой глубоко изменилось и что подлая крепостная номенклатура, которая дотоле оскверняла мой язык, исчезла навсегда. Я даже могу с уверенностью утверждать, что момент этот имел несомненное влияние на весь позднейший склад моего миросозерцания".

К детям родители относились чрезвычайно неровно, порывы любви сменялись гневом и жестокими наказаниями.

В 4 года Михаил стал учиться французскому (с помощью гувернантки мадам де Ламбер), затем немецкому и в 7 лет русскому (сначала его учил старик, крепостной живописец, потом старшая сестра), латинский язык преподавал священник с. Заозерье о. Иван Преображенский. В 1836 г. Михаил, успешно сдав экзамены, поступил сразу в 3-й класс Московского дворянского института.

В доме была установлена строжайшая экономия; бывало, пищу и готовили из протухших продуктов. Ольга Михайловна проявляла удивительную энергию для того, чтобы укрепить и расширить имение. По несколько раз в месяц она выезжала из Спасского, чтобы продать дальние деревеньки и худосочные земли и приобрести что-нибудь по соседству. Её деятельность увенчалась успехом, Салтыковы стали крупнейшими землевладельцами в уезде, Спасское превратилось в высокодоходное имение. Велась оживлённая торговля, товары отправлялись в Москву и на ярмарки в соседние сёла. На территории усадьбы были построены многочисленные амбары, скотный двор, оранжереи, разбит фруктовый сад.

Ольга Михайловна не имела образования и писать научилась только в Спасском. Евграф Васильевич же в молодости занимался многими науками, переводил, сочинял стихи. Много читал в течение всей жизни. Его сын Николай окончил Московский университет, Михаил - Царскосельский лицей (1844 г.) и поступил работать в канцелярию Военного министерства. Начал писать. По свидетельству современников, М.Е. Салтыков первые три года по выходе из лицея очень бурно справлял "праздник жизни, молодости годы".

К 1841 г. относится его первое появление в печати (стихотворение "Лира").

В начале 1845 г. она послала Михаилу альбом, портфель и пюпитр для его "милой поэзии", но почти в то же самое время писала старшему сыну Дмитрию: "Мне кажется, его вся хандра происходит от его поэзии, которая никогда мне не нравилась, потому что я много начиталась даже бедственных примеров насчет этих неудачных поэтов в деньгах. Я ему никогда не советовала мечтать о своей поэзии на интересных видах. Сперва надо всегда стараться войти в известность без всяких интересов, а потом уж, разумеется, само собой пойдет. А можно ли ему мечтать, имея службу! Это невозможно. Одним чем-нибудь надо заниматься!"

В 1848 г. за повесть "Запутанное дело" титулярного советника М.Е. Салтыкова отправили на службу в Вятку. Родители были потрясены. Мать упала в обморок и долго находилась в тяжёлом состоянии, заболел и отец. Через месяц Михаил попросил помощи. Евграф Васильевич обратился в Петербург с просьбой о помиловании, которая была отклонена. В начале 1850 г. в Петербург поехала Ольга Михайловна, и тоже безрезультатно. 13 марта (по ст. ст.) умер Е.В. Салтыков. Находившийся в Вятке, в тяжёлом нравственном состоянии (родным он писал: "Я в совершенном одиночестве... жизнь моя постоянная и нестерпимая мука... мне до крайности грустно и тяжело... я страдаю такой несносной скукой, что уже потерял надежду на лучшее будущее"), Михаил Евграфович не сделал попытки приехать, в Спасское на похороны отца.

До 1855 г. он служил в Вятке. В 1856 г., став чиновником особых поручений при министре внутренних дел (и тогда же к нему пришёл настоящий - литературный успех - начали публиковаться "Губернские очерки", восторженно встреченные определённым кругом читателей), женился на бесприданнице Елизавете Аполлоновне Болтиной - к большому неудовольствию матери, два года пытавшейся удержать его от этого шага. В 1861 г. взял взаймы у неё 23000 рублей на покупку усадьбы, обещая выплатить долг к 1863 г. Потом просил отсрочки, мать сначала согласилась, а потом подала в суд ко взысканию - вероятно, узнала себя и мужа в рассказе Салтыкова "Семейное счастье", опубликованном в "Современнике". О героине (Boловитиновой) говорится: "И всё-то она одна, всё :" то своим собственным хребтом устроила, потому что хоть и был у ней муж, но покойник ни во что не входил, кроме как подавал батюшке кадило во время всенощной". Была описана и продана с аукциона часть земель М.Е. Салтыкова. Он поехал к матери, и иск был отозван.

В декабре 1874 г. Ольга Михайловна умерла и была похоронена под церковью Святого великомученика Георгия в Станках, ею построенной. Владение усадьбой Спас-Угол ещё в 1852 г. перешло к её старшему сыну Дмитрию, Ольга Михайловна переехала в новую усадьбу Ермолино, устроенную уже после смерти мужа. Дмитрий унаследовал от отца любовь к церковным службам, охотно беседовал с духовными лицами, его речь полнилась религиозными нравоучениями. У него были очень плохие отношения с братом Михаилом, который ещё в 1873 г. писал матери: "Злой дух, обитающий в Дмитрии Евграфовиче, неутомим, и, вероятно, отравит остаток моей жизни", "что касается до... выраженного Дмитрием Евграфовичем желания, чтобы я приехал к нему, то я нахожу, что самое лучшее и даже единственное средство не ссориться с ним - это совсем его не видеть... Видеться с ним значит подливать в огонь масла, потому что этот человек не может говорить резонно, а руководится только одною наклонностью к кляузам. Всякое дело, которое можно было бы в двух словах разрешить, он как бы нарочно старается расплодить до бесконечности. Я положительно слишком болезнен, чтобы выносить это! Не один я - все знают, что связываться с ним несносно, и все избегают его... Ужели наконец не противно это лицемерие, эта вечная маска, надевши которую этот человек одною рукою Богу молится, а другою делает всякие кляузы!" М.Е.Салтыков описал Дмитрия Евграфовича в романе "Господа Головлевы" (1870е гг.) в образе Иудушки Головлёва.

После смерти матери Михаил Евграфович в Спасском больше никогда не был. Раздражительность его самого с годами всё увеличивалась и становилась тяжела даже для ближайших друзей. В своих произведениях он (ум. 1889) не раз описывал Спас-Угол и его окрестности (в семей ной хронике "Пошехонская старина" преобразив их в усадьбу Малиновец).

На кладбище у церкви похоронены несколько поколений Салтыковых: пращуры писателя Евдоким Тимофеевич, Тимофей Тимофеевич, прапрадед Стефан Тимофеевич, прадед Богдан Стефанович, дед Василий Богданович, бабушка, отец Евграф Васильевич, сестра и братья. Усадебный дом сожгли в 1919 г. Сохранились только пруды, часть парка, остатки фруктового сада и оранжерей. Спасский храм, где был крещён М.Е. Салтыков, закрыт и разорён в 1940 г. В 1986 г. в нём устроен музей. В 1994 г. храм передан общине верующих и находится в совместном пользовании верующих и музея.