Как гоголь относился к церкви. Николай Гоголь
Величайший писатель Николай Васильевич Гоголь, будучи мистиком и поэтом русской жизни, реалистом и сатириком, был наделён даром религиозного пророка.
«Гоголь, - по словам протоирея В. Зеньковского, - первый пророк возврата к целостной религиозной культуре, пророк православной культуры, ... он ощущает как основную неправду современности ее отход от Церкви, и основной путь он видит в возвращении к Церкви и перестройке всей жизни в ее духе».
Н.В. Гоголь любил свой народ и видел, что он «сильнее других слышит Божью руку». Неустройство современного Гоголю общества лично ему видится в том, что «Церковь, созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь». По воспоминаниям коллег, религиозность и склонность к монашеской жизни были заметны в Гоголе «ещё с детского возраста». Когда впоследствии писатель готов был «заменить свою светскую жизнь монастырём», он лишь вернулся к первоначальному своему настроению и состоянию.
Понятие о Боге запало в душу Гоголя уже с ранних лет. В письме к матери в 1833 году он вспоминал:
«Я просил Вас рассказать мне о Страшном Суде, и Вы мне, ребенку, так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне чувствительность. Это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли».
Первым сильным испытанием в жизни юного Николая была смерть отца. Он пишет матери письмо, в котором отчаяние смиряется глубокой покорностью воле Божией:
«Я сей удар перенес с твердостию истинного христианина... Благословляю тебя, священная вера! В тебе только я нахожу источник утешения и утоления своей горести!.. Прибегните так, как я прибегнул, к Всемогущему»
Очень показательны раздумья о посте в "Петербургских записках, 1836г.":
«Спокоен и грозен Великий Пост. Кажется, слышен голос: «Стой, христианин; оглянись на жизнь свою». На улицах пусто. Карет нет. В лице прохожего видно размышление. Я люблю тебя, время думы и молитвы. Свободнее, обдуманнее потекут мои мысли... - К чему так быстро летит ничем незаменимое наше время? Кто его кличет к себе? Великий Пост, какой спокойный, какой уединенный его отрывок!»
Раннее творчество Гоголя
Раннее творчество Гоголя, если взглянуть на него с духовной точки зрения, открывается с неожиданной для обыденного восприятия стороны. Оно не только собрание весёлых рассказов в народном духе, но и обширное религиозное поучение, в котором происходит борьба добра со злом, и добро неизменно побеждает, а грешники наказываются (повести «Ночь перед рождеством», «Вий», «Сорочинская ярмарка» и др). Эта же борьба, но уже в более утончённой форме, иногда со злом невидимым, представлена и в петербургских повестях; как прямая защита Православия предстаёт она в «Тарасе Бульбе».
По рассказам нежинских соучеников, Гоголь еще в школьные годы никогда не мог пройти мимо нищего, чтобы не подать ему, и если нечего было дать, то всегда говорил: «Извините». Однажды ему даже случилось остаться в долгу у одной нищенки. На ее слова: «Подайте Христа ради» он ответил: «Сочтите за мной». И в следующий раз, когда та обратилась к нему с той же просьбой, он подал ей вдвойне, добавив при этом: «Тут и долг мой».
В раннем творчестве Гоголя наблюдается характерная черта. Он хочет возвести людей к Богу путем исправления их недостатков и общественных пороков - то есть путем внешним.
Вторая половина жизни
Вторая половина жизни и творчества писателя характеризуется направленностью его к искоренению недостатков в себе самом.
«Говорить и писать о высших чувствах и движеньях человека нельзя по воображению, нужно заключить в себе самом хотя небольшую крупицу этого, - словом, нужно сделаться лучшим» (Н. В. Гоголь, «Авторская исповедь»)
Именно Евангелием проверял Гоголь все свои душевные движения. В бумагах его сохранилась запись на отдельном листе:
«Когда бы нас кто-нибудь назвал лицемером, мы глубоко оскорбились бы, потому что каждый гнушается этим низким пороком; однако читая в первых стихах 7-й главы Евангелия от Матфея, не укоряет ли совесть каждого из нас, что мы именно тот лицемер, к которому взывает Спаситель: Лицемере, изми первее бервно из очесе твоего. Какая стремительность к осуждению...»
У Гоголя постепенно вырабатываются аскетические устремления. В апреле 1840 г. он писал: «Я же теперь больше гожусь для монастыря, чем для жизни светской». Г. П. Галаган, живший с Николаем Васильевичем в Риме, вспоминал: «Гоголь показался мне уже тогда очень набожным. Один раз собирались в русскую церковь все русские на всенощную. Я видел, что и Гоголь вошел, но потом потерял его из виду. Перед концом службы я вышел в притвор и там в полумраке заметил Гоголя, стоящего в углу... на коленях с поникнутой головой. При известных молитвах он бил поклоны».
Гоголь много читал книг духовного содержания, в основном, святоотеческую литературу: творения святых отцов, труды свт. Тихона Задонского, свт. Димитрия Ростовского, епископа Иннокентия (Борисова), «Добротолюбие». Он изучал чинопоследования Литургии св. Иоанна Златоуста и Литургии св. Василия Великого на греческом языке.
Результатом этой духовной работы явилась рукопись переписанных им из служебных Миней церковных песен и канонов. Эти выписки Гоголь делал не только для духовного самообразования, но и для предполагаемых писательских целей. Гоголь писал: «Жил внутренне, как в монастыре, и в прибавку к тому, не пропустил почти ни одной обедни в нашей церкви».
Творения
В «Авторской исповеди» Гоголь писал об этом периоде своей жизни следующее: «Я оставил на время всё современное, я обратил внимание на узнанье тех вечных законов, которыми движется человек и человечество вообще. Книги законодателей, душеведцев и наблюдателей за природой человека стали моим чтением. Всё, что только выражалось познанье людей и души человека, от исповеди светского человека до исповеди анохорета и пустынника, меня занимало, и на этой дороге, нечувствительно, почти сам не ведая как, я пришёл ко Христу, увидевши, что в Нём ключ к душе человека». «Церковь одна в силах разрешить все узлы, недоумения и вопросы наши; есть примиритель всего внутри самой земли, который покуда еще не всеми видим - наша Церковь».
Послания святого апостола Павла не только повлияли на христианское миросозерцание Гоголя, но и самым непосредственным образом отразились в его творчестве. В принадлежавшей Гоголю Библии самое большее число пометок и записей относится к апостольским посланиям Павла. Понятие «внутренний человек» становится центральным в творчестве Гоголя 1840-х годов. Это выражение восходит к словам святого апостола Павла: «...но аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни» (2 Кор. 4, 16). В своей Библии Гоголь против этого стиха написал: «Наш внешний человек тлеет, но внутренний обновляется»
Обеспокоенность Гоголя о судьбе общества, удаленного от Церкви, подталкивает его к труду над книгой, раскрывающей внутренний, сокровенный смысл Божественной Литургии и имеющей своей целью приблизить светское общество к Церкви.
«Размышления о Божественной Литургии»
В начале 1845 года в Париже Гоголь начинает работать над книгой «Размышления о Божественной Литургии», оставшейся незавершённой и увидевшей свет после его смерти. Цель этого духовно-просветительского труда, как это определил сам Гоголь, «показать, в какой полноте и внутренней глубокой связи совершается наша Литургия, юношам и людям, ещё начинающим, ещё мало ознакомленным с её значением».
В работе над книгой Гоголь использовал труды по литургике древних и современных авторов, но все они служили ему лишь в качестве пособий. В книге воплощен и личный опыт Гоголя, его стремление к постижению литургического слова.
«Для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, - писал он в „Заключении“, - необходимо частое, сколько можно, посещенье Божественной Литургии и внимательное слушанье: она нечувствительно строит и создает человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату».
Впервые «Размышления о Божественной Литургии» были изданы в Санкт-Петербурге в 1857 г. малым форматом, как того хотел Гоголь, но при этом не было выполнено его второе желание - о том, чтобы издать ее без имени автора.
Свои внутренние духовные ощущения Гоголь выразил в размышлениях: «Правило жития в мире», «Светлое воскресенье», «Христианин идет вперед», «Несколько слов о нашей Церкви и духовенстве» .
В последнее десятилетие своей жизни он мало ценил прежние свои сочинения, пересматривая их глазами христианина. В предисловии к «Выбранным местам из переписки с друзьями» Гоголь говорит, что своей новой книгой он хотел искупить бесполезность всего, доселе им написанного. Эти слова вызвали немало нареканий и побудили многих думать, что Гоголь отрекается от своих прежних произведений. Между тем совершенно очевидно, что о бесполезности своих сочинений он говорит в смысле религиозном, духовном, ибо, как пишет далее Гоголь, в письмах его, по признанию тех, к которым они были писаны, находится более нужного для человека, чем в его сочинениях.
Николай Васильевич был убеждён в особой миссии России, которая, по его словам, чувствует Божию руку на всём, что сбывается в ней, и чует приближения другого царства. Эта особая миссия России связывалась с православием как наиболее истинным, неискажённым христианством.
В своей предсмертной записи, буквально обращённой ко всем нам Николай Васильевич завещал: «Будьте не мёртвые, а живые души. Нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом, и всяк, прелазай иначе, есть тать (вор, мошенник) и разбойник».
Александр А. Соколовский
1. Введение
2. Наследие Гоголя
3. Гоголь Николай Васильевич (1809-1852)
3.1 Детство и юность
3.2 Раннее творчество
3.3 Вторая половина жизни и творчества
3.4 «Размышления о Божественной Литургии»
3.5 Последние годы жизни
4. Заключение.Гоголь и православие
5. Список литературы
1.Введение
Церковь, государство
Система образования должны помочь нашему народу вернуться в Православие. Официально провозглашен светский характер школы, но ведь школа должна открыть детям, какой след оставило Православие в культуре и истории нашего народа. Есть равенство религий перед законом, но ни в коем случае нет равенства религий перед культурой, перед историей человечества, тем более перед культурой и историей Киевской Руси. Государство, школа должны быть заинтересованы в том, чтобы дети не были иностранцами в своей стране. Мы должны по-православному рассматривать историю христианской живописи, церковной архитектуры.
Обращение к нашим духовным корням поможет нам сегодня обрести почву под ногами, восстановить духовный стержень нашего народа, поможет нам вернуться на свою дорогу на путях истории.
2.Наследие Гоголя
В этом контексте необычайно важно для нас духовное наследие Н. В. Гоголя. "Гоголь, - по словам прот. В. Зеньковского, - первый пророк возврата к целостной религиозной культуре, пророк православной культуры, . он ощущает как основную неправду современности ее отход от Церкви, и основной путь он видит в возвращении к Церкви и перестройке всей жизни в ее духе".
Духовное состояние современного уже нам западного общества - исполнение пророческих слов Н.В. Гоголя в адрес Западной Церкви: "Теперь, когда человечество стало достигать развития полнейшего во всех своих силах. Западная Церковь только отталкивает его от Христа: чем больше хлопочет о примирении, тем больше вносит раздор". Действительно, примирительное шествие Западной Церкви навстречу миру привело в итоге к выхолащиванию Духа в Западной Церкви, к духовному кризису западного общества.
Н.В. Гоголь в своих общественных взглядах не был ни западником, ни славянофилом. Он любил свой народ и видел, что он "сильнее других слышит Божью руку".
Беда современного Гоголю общества ему видится в том, что "Церковь, созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь". (Эти слова, увы, актуальны и сегодня). "Церковь одна в силах разрешить все узлы, недоумения и вопросы наши; есть примиритель всего внутри самой земли, который покуда еще не всеми видим - наша Церковь". Эта обеспокоенность Гоголя о судьбах общества, удаленного от Церкви, подвигает его к труду над книгой, раскрывающей внутренний, сокровенный смысл Божественной Литургии и имеющей своей целью приблизить общество к Церкви.
Н. В. Гоголь - одна из самых аскетических фигур нашей литературы. Вся его жизнь свидетельствует о восхождении к высотам духа; но знали об этой стороне его личности только ближайшие к нему духовные лица и некоторые из друзей. В сознании большинства современников Гоголь представлял собой классический тип писателя-сатирика, обличителя общественных и человеческих пороков.
Другого Гоголя, последователя святоотеческой традиции в русской литературе, православного религиозного мыслителя и публициста, автора молитв, современники так и не узнали. За исключением "Выбранных мест из переписки с друзьями" духовная проза при жизни его оставалась неопубликованной.
Правда, последующие поколения уже смогли познакомиться с ней, и к началу XX века духовный облик Гоголя был в какой-то степени восстановлен. Но здесь возникла другая крайность:"неохристианская" критика рубежа веков (и более всего книга Д. Мережковского "Гоголь. Творчество, жизнь и религия") выстроила духовный путь Гоголя по своей мерке, изображая его болезненным фанатиком, мистиком со средневековым сознанием, одиноким борцом с нечистой силой, а главное - полностью оторванным от Православной Церкви и даже противопоставленным ей, - отчего образ писателя предстал в ярком, но искаженном виде.
Мистик и поэт русской государственности, Гоголь был не только реалистом, сатириком, но и религиозным пророком, все литературные образы которого глубокие символы
«Прав был этот ужасный хохол»
(В.В. Розанов «Апокалипсис нашего времени»).
«Великое незнание России посреди России»
(Н.В. Гоголь «Выбранные места из переписки с друзьями»).
1 апреля \ 18 марта 2006 года исполнилось 197 лет со дня рождения, пожалуй, наиболее выдающегося русского писателя, политического, религиозного и социального мыслителя Н.В. Гоголя (1809-1852).
Чем нам сегодня интересен Гоголь, правильно ли мы его понимаем, или по-прежнему, его считаем сатириком-критиком государственной власти и порядков, а не наоборот?
По сути дела, творчество и жизнь Гоголя до сих пор является непонятным для многих литературоведов, философов и историков русской мысли. За исключением немногих исследователей творчество и взгляды Гоголя является непонятым, а между тем без религиозного рассмотрения его взглядов трудно увидеть истинную сущность идей писателя.
Н.В. Гоголь был несправедливо зачислен революционной, большевистской, либерально западнической мыслью, выражающую сущность идей передовой интеллигенции, прежде всего, В.Г. Белинским, в основатели реализма, натуральной школы, сатириком, критиком самодержавия и государственности. А между тем, истинный смысл многих его сочинений (в том числе художественных, где во многом присутствуют сатирические нотки), к сожалению, так и остался подобным деятелям не понятным. Русский писатель и философ был не только реалистом, сатириком, а мистиком и религиозным пророком, все литературные образы которого глубокие символы.
И только сегодня, благодаря работам В. Воропаева, И. Виноградова, И. Золотусского, а также статьям М.О. Меньшикова мы видим иного Гоголя:религиозного пророка, уровня бл. Августина, Б. Паскаля, Д. Свифта, С. Кьеркегора, предтечу Ф.М. Достоевского, государственника и монархиста.
3.Гоголь Николай Васильевич(1809-1852)
3.1 Детство и юность
Жизнь Николая Гоголя с первого его момента была устремлена к Богу. Мать его, Мария Ивановна, дала обет перед Диканьским чудотворным образом святителя Николая, если будет унее сын, назвать его Николаем, - и просила священника молиться до тех пор, пока не сообщат о рождении ребенка и не попросят отслужить благодарственный молебен. Крещен младенец был в Спасо-Преображенской церкви в Сорочинцах. Мать его была женщиной набожной, усердной паломницей.
Родился Н.В. Гоголь 20 марта \ 1 апреля 1809 года в местечке Великие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии. Происходил из помещиков среднего достатка. Она принадлежала к старым казацким родам. Семья была довольно благочестива и патриархальна. Среди предков Гоголя были люди духовного звания:прадед по отцу был священником; дед закончил Киевскую Духовную Академию, а отец - Полтавскую Духовную Семинарию.
1. ВВЕДЕНИЕ
2. Наследие Гоголя
3. Гоголь Николай Васильевич (1809-1852)
3.1 Детство и юность
3.2 Раннее творчество
3.3 Вторая половина жизни и творчества
3.4 «Размышления о Божественной Литургии»
3.5 Последние годы жизни
4. Заключение.Гоголь и православие
1.ВВЕДЕНИЕ
Церковь, государство, система образования должны помочь нашему народу вернуться в Православие. Официально провозглашен светский характер школы, но ведь школа должна открыть детям, какой след оставило Православие в культуре и истории нашего народа. Есть равенство религий перед законом, но ни в коем случае нет равенства религий перед культурой, перед историей человечества, тем более перед культурой и историей Киевской Руси. Государство, школа должны быть заинтересованы в том, чтобы дети не были иностранцами в своей стране. Мы должны по-православному рассматривать историю христианской живописи, церковной архитектуры.
Обращение к нашим духовным корням поможет нам сегодня обрести почву под ногами, восстановить духовный стержень нашего народа, поможет нам вернуться на свою дорогу на путях истории.
2.Наследие Гоголя
В этом контексте необычайно важно для нас духовное наследие Н. В. Гоголя. "Гоголь, - по словам прот. В. Зеньковского, - первый пророк возврата к целостной религиозной культуре, пророк православной культуры, ... он ощущает как основную неправду современности ее отход от Церкви, и основной путь он видит в возвращении к Церкви и перестройке всей жизни в ее духе".
Духовное состояние современного уже нам западного общества - исполнение пророческих слов Н.В. Гоголя в адрес Западной Церкви: "Теперь, когда человечество стало достигать развития полнейшего во всех своих силах... Западная Церковь только отталкивает его от Христа: чем больше хлопочет о примирении, тем больше вносит раздор". Действительно, примирительное шествие Западной Церкви навстречу миру привело в итоге к выхолащиванию Духа в Западной Церкви, к духовному кризису западного общества.
Н.В. Гоголь в своих общественных взглядах не был ни западником, ни славянофилом. Он любил свой народ и видел, что он "сильнее других слышит Божью руку".
Беда современного Гоголю общества ему видится в том, что "Церковь, созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь". (Эти слова, увы, актуальны и сегодня). "Церковь одна в силах разрешить все узлы, недоумения и вопросы наши; есть примиритель всего внутри самой земли, который покуда еще не всеми видим - наша Церковь". Эта обеспокоенность Гоголя о судьбах общества, удаленного от Церкви, подвигает его к труду над книгой, раскрывающей внутренний, сокровенный смысл Божественной Литургии и имеющей своей целью приблизить общество к Церкви.
Н. В. Гоголь - одна из самых аскетических фигур нашей литературы. Вся его жизнь свидетельствует о восхождении к высотам духа; но знали об этой стороне его личности только ближайшие к нему духовные лица и некоторые из друзей. В сознании большинства современников Гоголь представлял собой классический тип писателя-сатирика, обличителя общественных и человеческих пороков.
Другого Гоголя, последователя святоотеческой традиции в русской литературе, православного религиозного мыслителя и публициста, автора молитв, современники так и не узнали. За исключением "Выбранных мест из переписки с друзьями" духовная проза при жизни его оставалась неопубликованной.
Правда, последующие поколения уже смогли познакомиться с ней, и к началу XX века духовный облик Гоголя был в какой-то степени восстановлен. Но здесь возникла другая крайность:"неохристианская" критика рубежа веков (и более всего книга Д. Мережковского "Гоголь. Творчество, жизнь и религия") выстроила духовный путь Гоголя по своей мерке, изображая его болезненным фанатиком, мистиком со средневековым сознанием, одиноким борцом с нечистой силой, а главное - полностью оторванным от Православной Церкви и даже противопоставленным ей, - отчего образ писателя предстал в ярком, но искаженном виде.
Мистик и поэт русской государственности, Гоголь был не только реалистом, сатириком, но и религиозным пророком, все литературные образы которого глубокие символы
«Прав был этот ужасный хохол»
(В.В. Розанов «Апокалипсис нашего времени»).
«Великое незнание России посреди России»
(Н.В. Гоголь «Выбранные места из переписки с друзьями»).
1 апреля \ 18 марта 2006 года исполнилось 197 лет со дня рождения, пожалуй, наиболее выдающегося русского писателя, политического, религиозного и социального мыслителя Н.В. Гоголя (1809-1852).
Чем нам сегодня интересен Гоголь, правильно ли мы его понимаем, или по-прежнему, его считаем сатириком-критиком государственной власти и порядков, а не наоборот?
По сути дела, творчество и жизнь Гоголя до сих пор является непонятным для многих литературоведов, философов и историков русской мысли. За исключением немногих исследователей творчество и взгляды Гоголя является непонятым, а между тем без религиозного рассмотрения его взглядов трудно увидеть истинную сущность идей писателя.
Н.В. Гоголь был несправедливо зачислен революционной, большевистской, либерально западнической мыслью, выражающую сущность идей передовой интеллигенции, прежде всего, В.Г. Белинским, в основатели реализма, натуральной школы, сатириком, критиком самодержавия и государственности. А между тем, истинный смысл многих его сочинений (в том числе художественных, где во многом присутствуют сатирические нотки), к сожалению, так и остался подобным деятелям не понятным. Русский писатель и философ был не только реалистом, сатириком, а мистиком и религиозным пророком, все литературные образы которого глубокие символы.
И только сегодня, благодаря работам В. Воропаева, И. Виноградова, И. Золотусского, а также статьям М.О. Меньшикова мы видим иного Гоголя:религиозного пророка, уровня бл. Августина, Б. Паскаля, Д. Свифта, С. Кьеркегора, предтечу Ф.М. Достоевского, государственника и монархиста.
3.Гоголь Николай Васильевич(1809-1852)
3.1 Детство и юность
Жизнь Николая Гоголя с первого его момента была устремлена к Богу. Мать его, Мария Ивановна, дала обет перед Диканьским чудотворным образом святителя Николая, если будет унее сын, назвать его Николаем, - и просила священника молиться до тех пор, пока не сообщат о рождении ребенка и не попросят отслужить благодарственный молебен. Крещен младенец был в Спасо-Преображенской церкви в Сорочинцах. Мать его была женщиной набожной, усердной паломницей.
Родился Н.В. Гоголь 20 марта \ 1 апреля 1809 года в местечке Великие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии. Происходил из помещиков среднего достатка. Она принадлежала к старым казацким родам. Семья была довольно благочестива и патриархальна. Среди предков Гоголя были люди духовного звания:прадед по отцу был священником; дед закончил Киевскую Духовную Академию, а отец - Полтавскую Духовную Семинарию.
Детские годы провёл в имении родителей Васильевке. Сам край был овеян легендами, поверьями, историческими преданиями, будоражившими воображение. Рядом с Васильекой располагалась Диканька (к которой Гоголь приурочил происхождение своих первых повестей).
По воспоминаниям одного из гоголевких однакашников, религиозность и склонность к монашеской жизни были заметны в Гоголе «ещё с детского возраста», когда он воспитывался у себя на родном хуторе в Миргородском уезде и был окружён людьми «богобоязливыми и вполне религиозными». Когда впоследствии писатель готов был «заменить свою светскую жизнь монастырём», он лишь вернулся к первоначальному своему настроению.
Понятие о Боге запало в душу Гоголя с раннего детства. В письме к матери 1833 года он вспоминал: "Я просил Вас рассказать мне о Страшном Суде, и Вы мне, ребенку, так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне чувствительность. Это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли".
Первым сильным испытанием в жизни юного Николая была смерть отца. Он пишет матери письмо, в котором отчаяние смиряется глубокой покорностью воле Божией: "Я сей удар перенес с твердостию истинного христианина... Благословляю тебя, священная вера! В тебе только я нахожу источник утешения и утоления своей горести!.. Прибегните так, как я прибегнул, к Всемогущему".
Первоначальное образование будущий писатель получил дома, «от наёмного семинариста».
В 1818-19 гг. будущий писатель обучался вместе с братом в Полтавском уездном училище, летом
1820 г. готовился к поступлению в Полтавскую гимназию.
В 1821 году он был принят в только что открывшуюся Гимназию высших наук в Нежине (лицей). Обучение здесь, в соответствии с поставленной императором Александром I задачей борьбы с европейским вольнодумством, включало в себя обширную программу религиозного воспитания. Домовая церковь, общий духовник, общие утренние и вечерние молитвы, молитвы перед и после окончания уроков, закон Божий два раза в неделю, каждый день полчаса перед классными занятиями чтение священником Нового Завета, ежедневное заучивание наизусть по 2-3 стиха из Писания, а также строгая дисциплина, таким был определённый Уставом гимназии почти «монастырский» быт её учащихся, многими чертами которого Гоголь воспользовался впоследствии при описании бурсацкого обихода в «Тарасе Бульбе» и «Вии».
3.2 Раннее творчество
После переезда в столицу Гоголь погружается в литературную жизнь. Но несмотря на занятость, в нем проглядывает постоянное недовольство суетой, желание иной, собранной и трезвенной жизни. В этом смысле очень показательны раздумья о посте в "Петербургских записках 1836г.":"Спокоен и грозен Великий Пост. Кажется, слышен голос: "Стой, христианин; оглянись на жизнь свою". На улицах пусто. Карет нет. В лице прохожего видно размышление. Я люблю тебя, время думы и молитвы. Свободнее, обдуманнее потекут мои мысли... - К чему так быстро летит ничем незаменимое наше время? Кто его кличет к себе? Великий Пост, какой спокойный, какой уединенный его отрывок!"
Если брать нравоучительную сторону раннего творчества Гоголя, то в нем есть одна характерная черта:он хочет возвести людей к Богу путем исправления ИХ недостатков и общественных пороков - то есть путем внешним.
В декабре 1828 года Гоголь приехал в Петербург с широкими (и смутными) планами о благородном труде на благо Отечества. Стеснённый в материальных средствах, пробует свои силы в качестве чиновника, актёра, художника, зарабатывает на хлеб уроками. В печати Гоголь дебютировал дважды. Сначала как поэт: вначале написал стихотворение «Италия» (без подписи), а затем поэму «Ганц Кюхельгартен». Последняя получила в журналах отрицательные рецензии, после чего Гоголь постарался сжечь все имеющиеся экземпляры тиража.
Второй дебют был в прозе и сразу поставил Гоголя в число первых литераторов России. В 1831-32гг. вышел в свет цикл повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки». Благодаря этому успеху, Гоголь знакомится с В.А. Жуковским, П.А. Плетнёвым, бароном А.А. Дельвигом, А.С. Пушкиным. Своими повестями он стал известен при дворе. Благодаря Плетнёву, бывшему воспитателю Наследника, в марте 1831 года Гоголь вступил в должность младшего учителя истории Патриотического института, находившегося в ведении императора Александра Феодоровны. В Москве Гоголь знакомится с М.П. Погодиным, семейством Аксаковых, И. И. Дмитриевым, М.Н. Загоскиным, М.С. Щепкиным, братьями Киреевскими, О.М. Бодянским, М.А. Максимовичем.
Пребывание в первопрестольной послужило ему толчком к мучительным размышлениям о принципиальных отличиях между самобытной («старосветской») культуры России иновейшим европейским «просвещением» «цивилизованного» Петербурга, критика которого была развёрнута им в цикле так называемых «петербургских» повестей. Эти размышления легли также позднее, позднее, после нескольких лет его пребывания за границей, и в основу противопоставления «идилистического», «несовременного», но культурно-ценного Рима и духовно-пустого, суетного Парижа в повести «Рим» (1842).
В 1834 Гоголь вместе с близкими друзьями Плетнёвым, Жуковским, Погодиным, Максимовичем, а также с С.П. Шевырёвым и К.М. Базили становится одним из первых сотрудником министра народного просвещения С.С. Уварова, провозгласившего в своей деятельности следование исконным началам Православия, Самодержавия, Народности. Результатом этого сотрудничества стала публикация Гоголем в основанном Уваровым «Журнале Министерства народного просвещения» 4-х статей, тесно связанных с написанными позднее повестью «Тарас Бульба», а также поступление адъюнкт профессором на кафедру всеобщей истории при С. Петербургском университете. При этом данное плодотворное сотрудничество с Уваровым вскоре закончилось из-за конфликта между А.С. Пушкиным и С.С. Уваровым.
В апреле 1836 года состоялась премьера «Ревизора» на сцене Александрийского театра в Петербурге, на которой присутствовал государь Николай Павлович, высоко оценивший критическую пьесу Гоголя и разрешивший пьесу к постановке и печатанию. За экземпляр «Ревизора», поднесённый императору, Гоголь получил бриллиантовый перстень.
Раннее творчество Гоголя, если взглянуть на него с духовной точки зрения, открывается с неожиданной для обыденного восприятия стороны:оно не только собрание весёлых рассказов в народном духе, но и обширное религиозное поучение, в котором происходит борьба добра со злом, и добро неизменно побеждает, а грешники наказываются (повести «Ночь перед рождеством», «Вий», «Сорочинская ярмарка» и др). Эта же борьба, но уже в более утончённой форме, иногда со злом невидимым, явлена и в петербургских повестях; как прямая защита Православия предстаёт она в «Тарасе Бульбе».
Кроме этого, Гоголь выступает в «Тарасе Бульбе» против предательства Андрия, финансовой силы жида Янкеля, поляков. Здесь он выступает за присоединение Украины к России, считая, что только в России, она будет счастлива.
3.3 Вторая половина жизни и творчества
Условно жизнь и творчество Гоголя можно разделить на два периода - рубежом будет 1840 год.
Вторая половина жизни и творчества писателя ознаменована направленностью его к искоренению недостатков в себе самом - и таким образом, он идет путем внутренним. "Говорить и писать о высших чувствах и движеньях человека нельзя по воображению, нужно заключить в себе самом хотя небольшую крупицу этого, - словом, нужно сделаться лучшим" (Н. В. Гоголь, "Авторская исповедь").
Летом 1840 г. Гоголь за границей пережил тяжелые приступы «нервического расстройства», "болезненной тоски" и не надеясь на выздоровление, он даже написал духовное завещание. Но затем последовало "чудное исцеление". Ему открылся новый путь. Начинается постоянное стремление Гоголя к улучшению в себе духовного человека и преобладание религиозного направления. В "Истории моего знакомства с Гоголем" Аксаков свидетельствует:"Да не подумают, что Гоголь менялся в своих убеждениях, напротив, с юношеских лет он оставался им верен. Но Гоголь шел постоянно вперед, его христианство становилось чище, строже; высокое значение цели писателя яснее и суд над самим собой суровее".
У Гоголя постепенно вырабатываются аскетические устремления. В апреле 1840 г. он писал:"Я же теперь больше гожусь для монастыря, чем для жизни светской".
В начале июня 1842 года, сразу после выхода из печати первого тома «Мёртвых душ», Гоголь уезжает за границу и там в его жизни начинает преобладать аскетическое настроение.
Г. П. Галаган, живший с ним в Риме, вспоминал: "Гоголь показался мне уже тогда очень набожным. Один раз собирались в русскую церковь все русские на всенощную. Я видел, что и Гоголь вошел, но потом потерял его из виду. Перед концом службы я вышел в притвор и там в полумраке заметил Гоголя, стоящего в углу... на коленях с поникнутой головой. При известных молитвах он бил поклоны".
Гоголь принимается за чтение книг духовного содержания, в основном, святоотеческой литературы. Письма Гоголя этого периода содержат просьбы о присылке книг по богословию, истории Церкви, русским древностям.
Друзья шлют ему творения святых отцов, труды свт. Тихона Задонского, свт. Димитрия Ростовского, епископа Иннокентия (Борисова), журналы "Христианское чтение". Присланное Языковым "Добротолюбие" стало для Гоголя одной из настольных книг.
В «Авторской исповеди» Гоголь писал об этой эпохе своей жизни следующее: «Я оставил на время всё современное, я обратил внимание на узнанье тех вечных законов, которыми движется человек и человечество вообще. Книги законодателей, душеведцев и наблюдателей за природой человека стали моим чтением. Всё, что только выражалось познанье людей и души человека, от исповеди светского человека до исповеди анохорета и пустынника, меня занимало, и на этой дороге, нечувствительно, почти сам не ведая как, я пришёл ко Христу, увидевши, что в Нём ключ к душе человека».
Зимой 1843-44 гг. в Ницце Гоголь составил обширный сборник выписок из творений святых отцов. Тогда же у него возникает потребность глубже войти в молитвенный опыт Церкви. Результатом этой духовной жажды явилась толстая тетрадь переписанных им из служебных Миней церковных песен и канонов. Эти выписки Гоголь делал не только для духовного самообразования, но и для предполагаемых писательских целей.
В январе 1845 года Гоголь живет в Париже у графа А. П. Толстого. Об этом периоде он писал: "Жил внутренне, как в монастыре, и в прибавку к тому, не пропустил почти ни одной обедни в нашей церкви". Он изучает чинопоследования Литургии св. Иоанна Златоуста и Литургии св. Василия Великого на греческом языке.
Самая известная пьеса Гоголя «Ревизор» имеет глубокий морально-дидактический смысл, раскрытый автором в «Развязке «Ревизора»» (1846): «Что не говори, но страшен тот ревизор, который ждёт нас у дверей гроба. Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор это наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя». Такой же глубокий подтекст имеет и главное произведение Николая Васильевича поэма «Мёртвые души». На внешнем уровне она представляет собой череду сатирических характеров и ситуаций, тогда как в окончательном виде книга должна была показать путь к возрождению души падшего человека.
3.4 «Размышления о Божественной Литургии»
В начале 1845 года в Париже Гоголь начинает работать над книгой "Размышления о Божественной Литургии", оставшейся незавершённой и увидевшей свет после его смерти. В этом произведении органично сочетаются богословская и художественная стороны.
Цель этого духовно-просветительского труда, как это определил сам Гоголь, «показать, в какой полноте и внутренней глубокой связи совершается наша Литургия, юношам и людям, ещё начинающим, ещё мало ознакомленным с её значением».Это один из лучших образцов духовной прозы XIX века.
В работе над книгой Гоголь использовал труды по литургике древних и современных авторов, но все они служили ему лишь в качестве пособий. В книге воплощен и личный опыт Гоголя, его стремление к постижению литургического слова. "Для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, - писал он в "Заключении", - необходимо частое, сколько можно, посещенье Божественной Литургии и внимательное слушанье:она нечувствительно строит и создает человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату".
Ко времени путешествия писателя во Святую землю в феврале 1848 года первая редакция книги уже была закончена. Затем Гоголь неоднократно возвращался к рукописи, перерабатывал ее, но издать так и не успел. В отличие от второго тома "Мертвых душ", который все ждали, о "Размышлениях" мало кто знал - Гоголь хотел выпустить эту книгу без своего имени, небольшим форматом, пустить в продажу по низкой цене - сделать это сочинение действительно народным, доступным для научения и пользы всех сословий.
Параллельно с новыми сочинениями Гоголь интенсивно трудится над 2-м томом «Мёртвых душ». Писание продвигалось медленно. Продолжение поэмы он не мыслит теперь без предварительного воспитания своей души. Летом 1845 года разразился у Гоголя кризис, позднее перевернувший всё его мировоззрение. Он пишет духовное завещание, позднее вошедшее в книгу «Выбранные места из переписки с друзьями», и сжигает рукопись второго тома.
О самом сожжении мы фактически не имеем других сведений, кроме сообщённых самим Николаем Васильевичем в последнем из «Четырёх писем к разным лицам по поводу «Мёртвых душ», напечатанных в той же книге. «Нелегко было сжечь пятилетний труд, произведённый с такими болезненными напряженьями, где всякая строка досталась потрясеньем, где было много того, что составляло мои лучшие помышления и занимало мою душу». В этом же письме Гоголь объясняет причину сожжения своего труда: «Появление второго тома в том виде, в каком он был, произвело скорее вред, чем пользу».
Впервые "Размышления о Божественной Литургии" были изданы в Санкт-Петербурге в 1857 г. малым форматом, как того хотел Гоголь, но при всём этом не было выполнено его второе желание - о том, чтобы издать ее без имени автора.
С 1920 года на протяжении семи десятилетий эта книга не переиздавалась, о ней знали только узкие специалисты да биографы писателя. Малоизвестными и сегодня являются духовные сочинения его "Правило жития в мире", "Светлое воскресенье", "Христианин идет вперед", "Несколько слов о нашей Церкви и духовенстве". Эти труды Гоголя - настоящий кладезь духовной православной мудрости, до сих пор скрытый под спудом.
3.5 Последние годы жизни
Последние десятилетие жизни Гоголя проходит под знаком всё усиливавшейся тяги к иночеству. Не давая монашеских обетов целомудрия, нестяжания и послушания, он воплощал их в своём образе жизни. Сам он не имел своего дома и жил у друзей, сегодня у одного, завтра у другого. Свою долю имения он отказал в пользу матери и остался нищим, помогая при всём этом бедным студентам. Оставшиеся после смерти Гоголя личное его имущество состояло из нескольких десятков рублей серебром, книг и старых вещей а между тем созданный им фонд «на вспоможение бедным молодым людям, занимающимся наукою и искусством», составлял более 2,5 тысяч рублей.
Предсмертная болезнь, сожжение рукописей и христианская кончина Н.В. Гоголя заключает в себе много таинственного. События последних дней жизни Гоголя для многих его современников явились полной неожиданностью. Он жил в доме гр. А.П. Толстого на Никитском бульваре. Он занимал переднюю часть нижнего этажа: две комнаты окнами на улицу (покои графа располагались наверху).
Физическое состояние Гоголя в последние дни жизни резко ухудшилось: очевидцы заметили в нём усталость, вялость и даже изнеможение отчасти обострение болезни, отчасти действие поста. Со слов гр. Толстого известно, что Гоголь принимал пищу два раза в день: утром хлеб или просфору, которую запивал липовым чаем, вечером кашицу, саго или чернослив. Но всего очень понемногу. К нему приглашали знаменитейших московских докторов, однако, наотрез отказался от лечения. Гоголь соборовался и причастился Святых Таин.
21февраля \ 4марта 1852 года около 8 часов утра, Н.В. Гоголь представился о Господе. Последними его словами было «Как сладко умирать!».
4.Заключение. Гоголь и православие
Действительно, "в нравственной области Гоголь был гениально одарен; ему было суждено круто повернуть всю русскую литературу от эстетики к религии, сдвинуть ее с пути Пушкина на путь Достоевского. Все черты, характеризующие "великую русскую литературу", ставшую мировой, были намечены Гоголем: ее религиозно-нравственный строй, ее гражданственность и общественность, ее боевой и практический характер, ее пророческий пафос и мессианство. С Гоголя начинается широкая дорога, мировые просторы".
Любовь к России, её монарху и монархической государственности, Гоголь выразил как в своих художественных сочинениях, так и в духовной прозе и в частности в «Выбранных местах из переписки с друзьями». В своих произведениях Гоголь продолжал развивать идею о Третьем Риме, призывал своих соотечественников вернуться к идеалам Святой Руси. К сожалению, до последнего времени монархическая и патриотическая позиция Николая Васильевича осталась непонятой, и в сознании большинства людей Гоголь представляется как сатирик, критик крепостничества и основателя натуральной школы. Даже такой выдающийся русский и философ как В.В. Розанов, не до конца понял суть основных положений и идей Николая Васильевича. При этом, в конце жизни, став свидетелем разрушенного русского царства, отмечает в «Апокалипипсисе нашего времени» следующее: «Прав был этот ужасный хохол». Наверное, это можно объяснить тем, что Розанов в этом «апокалипсисе» увидел точное пророчество и правоту Гоголя. В некотором смысле Гоголя можно считать писателем эпохи апокалипсиса. И может быть только сегодня, мы можем по настоящему приблизиться к истинному пониманию Николая Васильевича.
Основной мыслью Гоголя была критика западнического периода русской истории, выражавшееся в критике Петербурга как «города «мёртвых душ», чиновников, не знающих и не понимающих своей собственной страны, роботов и кукол, живущих без почвы и души, где фактически отсутствует духовная личность.
Вопрос патриотического служения России, честного, добросовестного исполнения каждым русским своих служебных обязанностей всю свою жизнь волновало Гоголя. «Мысль о службе, признавался Гоголь в Авторской исповеди, у меня никогда не пропадали». В другом месте он пишет следующее: «Я не знал ещё тогда, что много любви к ней, которая бы поглатила уже все другие чувства, нужно иметь много любви к человеку вообще и сделаться истинным христианином, во всём смысле этого слова. А потому и не мудрено, что не имея этого в себе, я не смог служить так, как хотел, несмотря на то, что сгорал действительно желанием служить честно».
В «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь выступает как сторонник самобытных начал Святой Руси и призывает своих соотечественников осознать свою неповторимую и национальную сущность, историческое призвание России, уникальность её культуры и литературы. Так же как и славянофилы, Николай Васильевич был убеждён в особой миссии России, которая, по его словам, чувствует Божию руку на всём, что сбывается в ней, и чует приближения другого царства. Эта особая миссия России связывалась с православием как наиболее истинным, неискажённым (в отличие от католицизма или протестантизма) христианством.
Размышляя об основах русской цивилизации, Гоголь особое внимание уделяет роли Православной Церкви в жизни России, утверждая, что Церковь не должна существовать отдельно от государства, без монарха невозможно полноценное его существование. Он был согласен с А.С. Пушкиным в том, что «государство без полноценного монарха автомат:много-много, если оно достигнет того, что и выеденного яйца не стоит. Государство без полноценного монарха то же, что оркестр без капельмейстера».
Сам Гоголь в «Переписке с друзьями» призывает своих, ставших интеллигентами-космополитами, соотечественников осознать самих себя, свою национальную душу, свою русскую сущность и своё православное миропонимание, сделав то, к чему он так тяжело шёл всю свою жизнь. «Всё неустройство русской жизни, вполне обоснованно» - считает Гоголь, «Происходит от того, что русский образованный класс перестал после реформ Петра I, ценить то великое, духовное сокровище, которое всегда ценил русский народ Православие» . Интеллигенцию же, чтобы она понимала свою страну, он призывал «проездиться по России», ибо этот слой, живя в стране, «её не знает». «Великое незнание России посреди России», таков неутешительный вердикт русского писателя и патриота, который полностью актуален и злободневен сегодня.
1) Русская философия. Словарь. М:1995.
2) Русский патриотизм. Словарь. М.:2002.
3) Русское мировоззрение. Словарь. М.:2003.
4) Русская литература. Словарь. М.:2004.
5) Русские писатели. 1800-1917. Т.1-6. Вышло 1-4. М.:1989-1999.
6) Н.В. Гоголь и православие . Сборник статей о творчестве Н.В. Гоголя. М.:2004.
7) В.В. Воропаев. Гоголь над страницами духовных книг. М.:2002.
8) В.В. Зеньковский. История русской философии. Т.1-2. Р.:1991.
9) В.В. Зеньковский. Русские мыслители и Европа. М.:1997.
10)Б. Башилов. История русского масонства. М.: 2003.
11)К.В. Мочульский. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. М:1995.
12)В. Глянц. Гоголь и апокалипсис. М.:2004.
13)М.О. Меньшиков. Письма к русской нации. М.:1999.
14)М.О. Меньшиков. Национальная империя. М.:2004.
15)В.В. Розанов. О писательстве и писателях. М.:1995.
16)В.В. Розанов. Легенда о Великом Инквизиторе Достоевского. М.:1996.
17)И. Золотусский. Гоголь. (Серия ЖЗЛ). М.:1998.
В истории каждой культуры есть свои знаковые фигуры — выразители самой сути той «общности», к которой они принадлежат. Гоголь принадлежит к «общности», которую правильней назвать и не Украиной, и не Россией, а — Святой Русью. Термин этот от неправильного употребления, к сожалению, затаскан и стал уже штампом. Когда духовное пытаются низводить до земного, ясно, что ничего хорошего из этого не получится. В сущности, Святая Русь — это как «идеальная жидкость» или «идеальный газ»: вроде, есть, а в природе никто не видел... а всё равно без неё никуда!
Гоголь — видел, причём без всяких усилий. Когда его запорожские казаки умирают со словами: «Пусть же красуется вечно любимая Христом Русская земля», — в этом нет ни капли натяжки, исторической неубедительности — ничего того, что я назвал бы «языческим патриотизмом» (проще говоря — шовинизмом).
«Патриотизм» без Бога — не патриотизм, а язычество... как правило, озлобленное из-за потаённого чувства собственной ущербности. Страна без Бога — не страна, а географическое пространство. Пустое.
Именно естественное — то есть когда без малейшей натяжки! — употребление словосочетания «Любимая Христом Русская земля» (причём, только если все четыре слова — ключевые) и может служить определением, что такое Святая Русь. Это, если угодно — символ веры Гоголя.
Думаю, в жизни и творчестве Гоголя был период, когда он это «знал, не зная» (все дышим воздухом, не задумываемся — а получается, вроде, замечательно!), и период осмысления того, что знал давно. С художественной точки зрения, последнее — не только не обязательно, но даже... заведомо проигрышно. Стоит ли под любовь подводить теорию? Стоит ли теоретически — о дыхании?
«Выбранные места из переписки с друзьями» — книга, заранее обречённая на то, чтоб ей интересовались — единицы. Но мир — из единиц состоит! Одной из этих единиц был сам Гоголь. Похоже, книга была нужна, в первую очередь, ему самому, а уже потом... всем, кто захочет понять.
Белинский — не захотел, только сильно разругался... ну, и Бог с ним. Мы, в отличие от «неистового Виссариона», о счастливых революциях и прекрасных гильотинах уже не мечтаем (Иосиф Виссарионович, наверное, сделал прививку), поэтому хотя бы выбранные места из «Выбранных мест» можем рассмотреть непредвзято.
Надо представлять себе, что это была за эпоха! Против чего, предвидя беду над всем миром, наивно, но решительно выступил почти никем тогда не понятый Гоголь! Почти год в год с его «Выбранными местами...» писался «Манифест коммунистической партии». «Призрак», и правда, бродил по Европе — пострашнее гоголевских виев. Зомбированная революционно-демократическая интеллигенция во всех странах бредила революцией, готовясь принести в жертву Молоху «прогресса» миллионы жизней... Церковь и вера были изначально главной мишенью псевдо-гуманистов. Идее разрушения всего и вся, но в первую очередь Христианства (а вовсе не крепостного права, которое было лишь поводом!) Гоголь пытался противопоставить простейший принцип: «Каждому на своём месте делать добро».
«Всякому теперь кажется, что он мог бы наделать много добра на месте и в должности другого, и только не может сделать его в своей должности. Это причина всех зол» (см. «Выбранные места», письмо II).
Рецепт христианского смирения не работает, если предлагать его людям заведомо несмиренным. Наивность «Выбранных мест», ставшая причиной трагического непонимания Гоголя современниками и потомками — вовсе не в самом рецепте, а в том, кому и когда он его предлагал. Гоголь был тогда уже человеком «не от мира сего» (сравн.: «Царство Мое не от мира сего» — Ин. 18, 36), и «мир» это могло только раздражать, а не вразумлять. «Если бы вы были от мира, то мир любил бы своё; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15, 19).
О «Выбранных местах...» мы ещё поговорим попозже.
Всё же Гоголь, в первую очередь — не теоретик, а художник. Великий художник — а значит, верующий художник: это почти синонимы. Как любил говорить мудрейший человек из моих знакомых, поэт, философ Виль Мустафин (недавно скончавшийся, Царство ему Небесное!): «Подлинная, глубокая литература рождается только в лоне веры». Творчество Гоголя — ярчайшая иллюстрация этого постулата, этой максимы.
Был ли Гоголь верующим всегда — или только к концу жизни? Почти исчерпывающий ответ: он родился на Украине. Кто хоть немного представляет себе историю и культуру этого края, поймёт всё с одной фразы.
Гоголь — плоть от плоти той «Украйны», которая родилась, осознала себя и с кровью выделилась из Речи Посполитой по единственной причине, имя которой — Православие. Если бы этим людям дали спокойно пребывать в Православии — без католического и униатского произвола, без издевательства над их верой, — Речь Посполитая, несомненно, осталась бы цела, а запорожское казачество так же служило бы польскому «кралю», как донское, кубанское или уральское — русскому царю.
Гоголь чувствовал эту трепетную, живую связь своей «малой» родины с Православием особенно остро — и в течение всей жизни. «Тарас Бульба» — это, в отличие от «Выбранных мест» уже (ещё) не теория, а живая картина его мировоззрения, впитанного с молоком матери. От самого Николая Васильевича, в отличие от поколений XVII века, уже не требовалось умирать за веру — а вот жить верой... ею жил весь его народ! Веровать потому, что ты живёшь — самая простая и одновременно самая сложная вещь. Как мы сказали бы сейчас: «феномен народного сознания».
Я не пытаюсь что-либо идеализировать. Разумеется, народная вера никогда не обходится без примеси язычества (собственно, это даже почти тавтология: «язык» и есть «народ»). Эта православно-языческая смесь ярчайшим образом, как ни у кого другого в литературе, проявляется во всём раннем творчестве Гоголя.
Он с детства панически боялся нечистой силы... но кто же её не боялся! Есть Бог — есть и лукавый. Интеллигентско-гуманистические умозрительные рассуждения «есть ли в мире персонифицированное зло?» — актуальны для кого угодно, только не для Гоголя. Он с детства знал на практике, что — есть... как знал это любой хуторянин... как знает это любой деревенский житель в наше время.
Болезненный интерес к тому, чего боишься — тоже особенность народного сознания. Правда, у Гоголя, к большому несчастью для его личной судьбы, этот интерес приобрёл гипертрофированный характер... несомненно, под влиянием болезни — особого креста, который он нёс всю жизнь.
И всё же не «Вий», не «Пропавшая грамота», не «Заколдованное место», не «Ночь перед Рождеством» сыграли роковую и трагическую роль в судьбе Гоголя. Самое нехристианское и, пожалуй, единственное действительно страшное его произведение — «Страшная месть». Сказ о великом грешнике, колдуне... а в сущности, вовсе не о нём, а о боге-чудовище, предопределившем и появление этого грешника в конце жуткой цепочки воздаяний, и — его конечную участь, которой тот не мог отвратить даже отчаянной попыткой покаяния...
Но и к этому безотраднейшему произведению мировой литературы можно, взглянув под иным углом, отнестись как к бессознательному доказательству от противного, что Бог есть Любовь. Если бы Он не был Любовь... то был бы вот таким — а таким не принимает его наше сердце! Значит, это не Бог, а — сатана, принятый какими-то неумными людьми за бога. «Страшная месть» — это точный художественный портрет протестантского учения о «предопределении», только доведённого до абсурда, то есть до логически последовательного конца.
Настоящий гений, по определению, всегда перерастает себя: в произведениях его присутствует более глубокий смысл, чем он сам сознательно вкладывал...
И всё же такие «шутки» с нечистой силой всегда чреваты... так что под конец жизни Гоголю и вправду было в чём каяться. «Соотечественники! страшно!..» — эти слова недаром вырвались у него в духовном завещании при мысли о близости кончины и суда Божьего. Чувство страшной ответственности Писателя за каждое слово явилось к нему с годами, с обретением мудрости — было глубоко выстрадано, в самом прямом смысле. В сущности, не только его творчество, но и сама жизнь (которая есть сотворчество Бога и человека) — ярчайшее «опровержение заранее» современной литературной ереси постмодернизма. Согласно ей, нравственность в искусстве якобы не играет никакой роли — было бы стильно... Гоголь, более чем кто-либо другой, ещё при жизни пострадал за грехи против Слова. Сожжённые рукописи — плод его покаяния, а завещание всем творческим людям — письмо «О том, что такое слово» (гл. IV «Выбранных мест из переписки с друзьями»): «Слово гнило да не исходит из уст ваших...»
С «народной» веры предстояло ещё счищать и счищать шелуху, чтобы в итоге явилась и кристаллизовалась вера подлинная. Нужно было искушение «мышиной вознёй» чиновничества, рано пришедшей славой, высшим светом, Петербургом... Петербургом в смысле нарицательном: Петербургом — как образом жизни. От острого ощущения фальши, этого искусственного мира, «нового Вавилона», сугубого удела князя мира сего, — рождаются новые гоголевские фантасмагории: здесь носы важнее их носителей, портреты «живее» людей, люди, теряя шинель, теряют смысл жизни, а осознав себя королями, попадают в единственно доступное им королевство — сумасшедший дом...
Возвращение Человека из этого иллюзорного сатанинского мира к своему подлинному я («возвращение в свою Италию») явственно просматривается в повести «Рим» (1841 г.) Это начало духовного обновления Гоголя, воскрешения его души. «Тихо вошёл он и стал в молчании на колени у великолепных мраморных колонн и долго молился, сам не зная за что: молился, что его приняла Италия, что снизошло на него желание молиться, что празднично было у него на душе, — и молитва эта, верно, была лучшая»...
Так вот что это такое — Церковь: подлинная Родина, куда возвращаются заблудшие люди после долгих скитаний! До публикации «Выбранных мест» остаётся ещё несколько лет, но перед нами в «Риме» — уже вполне сложившийся мыслитель: не просто глубоко верующий, но глубоко осознавший, осмысливший свою веру человек... практически в возрасте Христа.
«Пребывание вне Италии, ввиду шума и движения действующих народов и государств, служило ему строгою поверкою всех выводов, сообщило многосторонность и всеобъемлющее свойство его глазу» (эти слова, написанные о герое — молодом итальянском князе, возвращающемся на древнюю Родину из «модной» Франции, — более, чем к кому-либо, можно отнести к самому Гоголю). Вера Народа способна воскрешать к жизни заблудившегося Человека. Счастье, что Народ ещё сохранил Веру: «Самые поступки духовенства, часто соблазнительные, произведшие бы в других местах разврат, почти не действуют на него: он умеет отделить религию от лицемерных исполнителей и не заразиться холодной мыслью неверия». (Забегая в наше время, как хотелось бы от себя помолиться, чтоб простейший «рецепт Гоголя» дошёл до наших искушённых душ. Действительно, что может быть важнее сейчас — средь девятого вала растиражированных в прессе материалов о подлинных и мнимых «грехах» Церкви, — чем сохранить это «умение отделить религию от лицемерных исполнителей» и не впасть в неверие. Увы, эта самоочевидная мудрость не доходит до умов «мудрых»!).
Гоголь в своём «Риме» поднимается местами — может быть, неожиданно для себя, — до уровня пророка: «Не оттого ли сей равнодушный хлад, обнимающий нынешний век, торговый, низкий расчёт, ранняя притуплённость ещё не успевших развиться и возникнуть чувств? Иконы вынесли из храма — и храм уже не храм, летучие мыши и злые духи обитают в нём». Великолепно сказано... вспоминается гоголевский же «Вий» (и там чудища в храме — не сокрытый ли прообраз чего-то грядущего, страшного?). Осквернены уже «летучими мышами и злыми духами» храмы наших душ: икону Христа вынесли из них...
Гоголь предвосхитил свой век. В западноевропейской художественной литературе сказал о том же — почти теми же словами, тоже исключительно часто обращаясь к символике осквернённого храма, — лишь Сент-Экзюпери столетие спустя. Кстати, очень советую всем желающим для интереса сравнить их философские тексты — обнаружите поразительные параллели, которые могут очень подивить и знатоков творчества Гоголя, и знатоков наследия Экзюпери (см. у последнего «Цитадель», «Планета людей» и особенно — философские выводы в конце повести «Военный лётчик»).
Гоголь: «В такую торжественную минуту он [князь] примирялся с разрушением своего отечества, и зрелись тогда ему во всём зародыши вечной жизни, вечно лучшего будущего, которое вечно готовит миру его вечный Творец» (сколько раз повторено одно ключевое слово!.. разумеется, не от небрежности величайшего стилиста во всей русской литературе). Опять-таки совпадение: Экзюпери главные философские выводы делает именно на фоне «разрушения своего отечества» — катастрофы Франции 1940 года, — через осмысление духовных и только духовных причин этой катастрофы. И в его «Военном лётчике» красной нитью — прозрение всё тех же «зародышей вечной жизни»... Нет, это, разумеется, не влияние Гоголя на Сент-Экзюпери. Это — влияние на них обоих Христианства именно как религии Воскресения.
Думаю, нет и нужды говорить, что Италия в «римских» откровениях Гоголя — эвфемизм: речь идёт о России, а ещё точнее — о Святой Руси.
Вера «позднего» Гоголя многим кажется со стороны фанатичной, суровой, какой-то почти ветхозаветной — верой без любви... И это думают — о человеке, который написал в завещании:
«Соотечественники!.. не знаю и не умею, как вас назвать в эту минуту. Прочь пустое приличие! Соотечественники, я вас любил; любил тою любовью, которую не высказывают, которую мне дал Бог, за которую благодарю его, как за лучшее благодеяние, потому что любовь эта была мне в радость и утешение...» (Сравните со знаменитыми словами Бульбы перед боем: «Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе... Нет, так любить никто не может!»).
Любовь эта простирается на весь мир и всему миру желает спасения:
«Итак, выпьем, товарищи, разом выпьем поперёд всего за святую православную веру: чтобы пришло наконец такое время, чтобы по всему свету разошлась и всюду была бы одна святая вера, и все, сколько ни есть бусурманов, все бы сделались христианами!» («Тарас Бульба»).
Герои Гоголя, даже, казалось бы, самые «непохожие» на него... всё же в чём-то сокровенном на него похожи. Это — один из секретов того, почему ни один из них не вызывает настоящей антипатии.
Да, одна из главных особенностей творчества Гоголя — отсутствие персонажей глубоко отвратных, то есть вызывающих резко негативные эмоции у читателей. Формально-то отрицательных персонажей — пруд пруди, перечислять устанешь! И души их, действительно, «мертвы»... А ведь все — настолько колоритны, что в этой самой колоритности... почти симпатичны. Даже Ноздрёв, даже Собакевич... ну, само собой разумеется, симпатичны на расстоянии — а не то, что хочется с такими вот в жизни подружиться! Разительный контраст со всей современной Гоголю и «романтической», и «реалистической» литературой. Уж там-то злодеи — так злодеи («Придушить хочется!» — как кто-то из знакомых выразился по поводу... по-моему, отрицательных персонажей Диккенса... или — «Расстрелять!» — как сказал Алёша Карамазов про генерала, затравившего ребёнка собаками).
Перед нами — чудо, сотворённое глубоко верующим художником: чудо христианского неосуждения. Показать грех, показать, что это — именно грех и ничто другое и при этом... не осудить самого человека. Враг — грех в человеке, но не сам человек!
Именно это — ключ к пониманию «Ревизора», и недописанных «Мёртвых душ», замысел которых, как свидетельствовал Гоголь, никто из современников не понял! Это — ключ к постижению глубокого покаянного чувства самого Николая Васильевича, прямым текстом написавшего в «Выбранных местах», что во всех персонажах он выводил самого себя со своими грехами и страстями... Такое признание до сих пор кажется многим (даже совсем неглупым людям, даже — знатокам гоголевского творчества) самобичеванием уже глубоко больного писателя — человека, пребывающего «не в себе». Но поразительная здравость и глубина суждений автора «Выбранных мест» по всем вопросам (кроме сугубо хозяйственных и сугубо политических... в них он как идеалист, действительно маловато смыслил) начисто опровергает мнение, будто бы «это писала болезнь Гоголя, а не сам Гоголь».
Когда человек (не преступник, не имеющий ярко, внешне выраженных грехов) приходит к искреннему и глубокому покаянию, людям, далёким от Церкви, это почти всегда представляется нелепым и диким. Им это кажется «религиозной манией» (Белинский) или «комплексом вины» (этот забавный, неуклюжий термин больше в ходу в наше время, когда все считают себя подкованными в психологии и очень гордятся этим). Ограниченность критиков Гоголя — в том, что они не понимали самого предмета, за который его критикуют. Покаяние — как единственный путь преображения человека и воссоединения с Богом, — остаётся для них тайной за семью печатями. Между тем, оно — «лакмусовая бумажка» подлинности и глубины религиозного опыта.
Внешним поводом — но только поводом! — к переосмыслению Гоголем всей своей жизни могла быть близость смерти, о которой он пишет в первых же строках предисловия к «Выбранным местам»:
«Я был тяжело болен; смерть уже была близко. Собравши остаток сил своих и воспользовавшись первой минутой полной трезвости моего ума, я написал духовное завещание...»
В наше время некоторые склонны считать, что это была просто ипохондрия... Но если и так, то ипохондрия — тоже болезнь, а жить Николаю Васильевичу и вправду оставалось считанные годы. Так что, в любом случае опыт близости смерти был совершенно реальным. «Память смертная» вызывает покаяние... не надо быть богословом, чтобы понять эту очевидную вещь. Перед лицом Вечности человек переосмысливает в себе всё не-вечное, наносное, преходящее...
«Не унынью должны мы предаваться при всякой внезапной утрате, но оглянуться строго на самих себя, помышляя уже не о черноте других и не о черноте всего мира, но о своей собственной черноте», — пишет Гоголь в «Завещании». — «За всё, что ни встречается в них [моих книгах] умышленно-оскорбляющего, прошу простить меня с тем великодушием, с каким только одна русская душа прощать способна».
И всё же — не одним только «самобичеванием» и отвержением всего собственного наследия жил Гоголь в последние годы. Для него это — как раз не эпоха отрицания, а эпоха созидания.
Суть и смысл жизни любого человека на любом поприще он видел в том, чтоб развить в себе «жажду добра», недаром данную Богом. А роль писателя — «напомнить человеку лучшее и святейшее, что есть в нём».
«Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними, иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят. Не столько зла произвели сами безбожники, сколько лицемерные или даже просто не приготовленные проповедники Бога. (...) Беда, если о предметах святых и возвышенных будет раздаваться гнилое слово, пусть уж гнилое слово лучше раздаётся о гнилых предметах».
Именно этой боязнью сказать по ошибке «гнилое слово» (или неточное слово от себя) объясняется компилятивность одной из лучших книг во всём творчестве Гоголя — «Размышлений о Божественной Литургии». Он суммирует в ней в кратчайшем и доступнейшем виде литургическое богословие Святых Отцов. В чём же, спрашивается, его заслуга как автора? В отношении к тому, о чём пишет. В этом отношении — он весь! Гоголь как бы сам растворяется душой в Таинстве Жертвы Христовой, в любви к Тому, о Ком пишет. Это уже — высшая ступень творчества!
Другая «вещь», не прочитав и не усвоив которую, на мой взгляд, нельзя даже думать, будто хоть чего-нибудь о Гоголе знаешь — «Несколько слов о Церкви нашей и духовенстве» (письма VIII — IX «Выбранных мест из переписки с друзьями»). Цитата из этой основополагающей работы Гоголя-философа пусть послужит эпилогом и нашей статьи о нём:
«Церковь наша должна святиться в нас, а не в словах наших. Мы должны быть Церковь наша и нами же должны возвестить ее правду. Они [критики] говорят, что Церковь наша безжизненна. — Они сказали ложь, потому что Церковь наша есть жизнь; но ложь свою они вывели логически, вывели правильным выводом: мы трупы, а не Церковь наша, и по нас они назвали и Церковь нашу трупом.(...)
Владеем сокровищем, которому цены нет, и не только не заботимся о том, чтобы это почувствовать, но не знаем даже, где положили его. У хозяина спрашивают показать лучшую вещь в его доме, и сам хозяин не знает, где лежит она. Эта Церковь, которая, как целомудренная дева, сохранилась одна только от времен апостольских в непорочной первоначальной чистоте своей, эта Церковь, которая вся с своими глубокими догматами и малейшими обрядами наружными как бы снесена прямо с неба для русского народа, которая одна в силах разрешить все узлы недоумения и вопросы наши, которая может произвести неслыханное чудо в виду всей Европы, (...) и, не изменив ничего в государстве, дать силу России изумить весь мир согласной стройностью того же самого организма, которым она доселе пугала, — и эта Церковь нами незнаема! И эту Церковь, созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь!
Нет, храни нас Бог защищать теперь нашу Церковь! Это значит уронить ее. Только и есть для нас возможна одна пропаганда — жизнь наша».\
Дух гуманности, отличающий произведения Достоевского и других писателей после Гоголя, уже ярко раскрывается в гоголевской прозе, например, в «Шинели», «Записках сумасшедшего», «Мёртвых душах». Первое произведение Достоевского примыкает к Гоголю до очевидности. Точно так же изображение отрицательных сторон помещичьего быта, взятое на вооружение писателями «натуральной школы», обычно возводят к Гоголю. В дальнейшей работе новые писатели совершали уже самостоятельный вклад в содержание литературы, так как жизнь ставила и развивала новые вопросы, - но первые мысли были даны Гоголем.
Произведения Гоголя совпадали с зарождением социального интереса, которому они сильно послужили и из которого литература не выходила вплоть до конца XIX века. Но эволюция самого писателя происходила куда сложнее, чем формирование «натуральной школы». Сам Гоголь мало совпадал с «гоголевским направлением» в литературе. Любопытно, что в 1852 году за небольшую статью в память о Гоголе Тургенев был подвергнут аресту в части и месячной ссылке в деревню. Объяснение этому долгое время находили в нерасположении николаевского правительства к Гоголю-сатирику. Позднее было установлено, что истинным мотивом запрета было желание правительства наказать автора «Записок охотника», а запрещение некролога по причине нарушения автором цензурного устава (печать в Москве статьи, запрещённой цензурой в Петербурге), было лишь поводом пресечь деятельность социально-опасного с точки зрения николаевской цензуры литератора. Единой оценки личности Гоголя в качестве проправительственного или антиправительственного писателя среди чиновников Николая I не существовало. Так или иначе, второе издание «Сочинений», начатое в 1851 году самим Гоголем и не оконченное вследствие его преждевременной смерти, могло выйти только в 1855-1856 годах. Но связь Гоголя с последующей литературой не подлежит сомнению.
Связь эта не ограничилась XIX веком. В следующем веке освоение творчества Гоголя происходило на новом этапе. Многое для себя нашли в Гоголе писатели символисты: образность, чувство слова, «новое религиозное сознание» - Ф. К. Сологуб, Андрей Белый, Д. С. Мережковский и т. д. Позднее свою преемственность с Гоголем установили М. А. Булгаков, В. В. Набоков.
Гоголь и православие
Личность Гоголя всегда выделялась особой таинственностью. С одной стороны он являл собой классический тип писателя-сатирика, обличителя пороков, общественных и человеческих, блестящего юмориста, с другой - начинателя в русской литературе святоотеческой традиции, религиозного мыслителя и публициста и даже автора молитв. Последнее его качество до настоящего времени недостаточно изучено и нашло отражение в работах доктора филологических наук, профессора МГУ им. Ломоносова В. А. Воропаева, который убеждён, что Гоголь был православным христианином, и его православие было не номинальным, а действенным, полагая, что без этого невозможно что-либо понять из его жизни и творчества.
Гоголь получил начатки веры в кругу семьи. В письме к матери от 2 октября 1833 года из Петербурга Николай Гоголь вспоминал следующее: «Я просил вас рассказать мне о страшном суде, и вы мне ребёнку так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне всю чувствительность. Это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли».
С духовной точки зрения, раннее творчество Гоголя содержит не просто собрание юмористических рассказов, а обширное религиозное поучение, в котором происходит борьба добра со злом и добро неизменно побеждает, а грешники наказываются. Глубокий подтекст содержит и главное произведение Гоголя - поэма «Мёртвые души», духовный смысл замысла которого раскрыт в предсмертной записи писателя: «Будьте не мёртвые, а живые души. Нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом…»
По мнению В. А. Воропаева, сатира в таких произведениях, как «Ревизор» и «Мёртвые души» - это лишь их верхний и неглубокий пласт. Главную идею «Ревизора» Гоголь передал в пьесе под названием «Развязка „Ревизора“», где есть такие слова: «… страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба». В этом, по мнению Воропаева, заключена главная идея произведения: бояться нужно не Хлестакова и не ревизора из Петербурга, а «Того, кто ждет нас у дверей гроба»; это идея духовного возмездия, а настоящий ревизор - наша совесть.