В наш век активного роста новых открытий и технологий все чаще затрагивается вопрос о духовной жизни человека, его связи с Богом и дальнейшем духовном развитии. Связанно это с растрачиванием духовных сил на нахождение новых технических новшеств и обучение пользоваться этими самыми технологиями. Здесь стоит задать вопрос:

«Становится ли человек зависим от своих открытий и как это влияет на его духовную жизнь и будущее в целом?».

На этот вопрос попытался ответить в своей статье »Человек и машина» Николай Александрович Бердяев.

Рассматривая проблему человек и машина, Н. Бердяев переносит центр своего внимания на человека, процесс изменения его сознания под влиянием технического прогресса. Он отмечает, что изменение сознания произошло тогда, когда взгляды Коперника стали преобладающими, когда раскрылась бесконечность миров.

«От этого пока еще теоретического изменения испытал ужас Паскаль, его испугало молчание бесконечных пространств и миров.»

Тогда человек нашел компенсацию и точку опоры, перенеся центр тяжести внутрь человека, в я, в субъект. Перестал связывать себя с миром, потерял связь с окружающими его силами и сконцентрировался только на своих нуждах и желаниях.

«Машина имеет огромное не только социологическое, но и космологическое значение, и она ставит с необычайной остротой проблему судьбы человека в обществе и космосе. Это есть проблема отношения человека к природе, личности к обществу, духа к материи, иррационального к рациональному.»

Космос подразумевает собой некую оболочку где находятся высшие силы, потеря связи с которой повлечет за собой дальнейшее уничтожении этой особой оболочки и уничтожение духовного и душевного в самом человеке.

Бердяев отмечает, что человек как самостоятельный от мира элемент, способен разрушить свою душу, лишиться главного – духовности и доброты сердца.

«Но дух человеческий справится с грандиозной задачей в том лишь случае, если он не будет изолирован и не будет опираться лишь на себя, если он будет соединен с Богом. Только тогда сохранится в человеке образ и подобие Божие, т.е. сохранится человек.»

«Для нашей эпохи характерны процессы разрушения сердца, как ядра души.»

Несмотря на то что духовный и душевный аспект человека считаются неразделимы, у каждого живого существа есть душа, а силы духа может и не быть. Поэтому, в борьбе за свою самостоятельность в этом мире, человек рискует потерять свой духовный аспект и поддавшись собственной гордыни, быть покоренным собственными открытиями.

«Техника дает человеку чувство страшного могущества, и она есть порождение воли к могуществу и к экспансии.»

«Но когда человеку дается сила, которой он может управлять миром, и может истребить значительную часть человечества и культуры, тогда все делается зависящим от духовного и нравственного состояния человека, от того, во имя чего он будет употреблять эту силу, какого он духа.»

Николай Александрович Бердяев неоднократно затрагивает данную проблему,потери духовности, но более сильно его волнует вопрос душевный. По тому как духовный аспект может быть возобновляемым, даже если его и не было вовсе, а вот душевность, если ее потерять, уже не восстановить.

«В чем главная опасность, которую несет с собою машина для человека, опасность уже вполне обнаруживавшаяся? Я не думаю, чтобы это была опасность главным образом для духа и духовной жизни. Машина и техника наносят страшные поражения душевной жизни человека и прежде всего жизни эмоциональной, человеческим чувствам. Душевно-эмоциональная стихия угасает в современной цивилизации.»

«В действительности можно сказать, что мы живем в эпоху техники и духа, не в эпоху душевности.»

«Идеалистическая философия нового времени и есть эта компенсация за потерю космоса, в котором человек занимал свое иерархическое место, в котором он чувствовал себя окруженным высшими силами.»

С потерей космоса человек обречен на потерю связи с миром, потерю своих определяющих человечность свойств – душевность, силу духа, и эмоциональный аспект. Это повлечет за собой новую философию времени, где первичность бестелесного, бесчувственного, субъективного, оценочного и непространственного в любых явлениях и процессах над материальным, которому присущи объективность, телесность, чувственное ощущение без оценок.

«Техника имеет космогоническое значение, через нее создается новый космос.»

Массовое тиражирование техники, массовая техническая организация жизни уничтожает всякое своеобразие и оригинальность, индивидуальность человека. Вместе с тем появляются новые идолы, созданные человеком, которым человек начинает сам поклоняться. В пример можно привести новые модели мобильных телефонов которые появляются каждые пару месяцев. Которые сводят людей с ума в гонке на первообладание ими. Но люди создали сами эту технику, получается и сами ввели себя в эту зависимость. Как наркоманы которые сами могут нахимичить себе новую дозу, так и простые обыватели вгоняют себя в зависимость от техники, потому что им попросту страшно остаться наедине с собой и своими мыслями, страшно заглянуть вглубь себя. Потому что у многих там уже ничего нет. Но так же к причине этой гонки на «вооружение» можно отнести стадную особенность человека, которая была во все времена. Опять таки страшно остаться в стороне.

Не следовать за техническим прогрессом в наше время отчасти глупо, мы живем давно не в каменном веке, и невозможно мыслить возврат к старому натуральному хозяйству, патриархальному строю. Эта возможность не дана человеку.

Согласно Н. Бердяеву технологический прогресс влияет не только на человека, но и на все что его окружает, и что в дальнейшем создает человек, например искусство.

«…действительность, раскрывающаяся в искусстве, носит характер символический, она отображает идейный мир. Техника же создает действительность, лишенную всякой символики, в ней реальность дана тут непосредственно.»

И здесь возникает вопрос: «Какую идею может привнести в мир человек,лишенный духовности?»

Ведь духовность это не только связь с Богом, это в первую очередь связь с миром и то как человек отражает этот мир через самого себя.

Наше поколение стоит перед основным парадоксом: без технического прогресса невозможно дальнейшее развитие культуры человека, искусства, его нравственной стихии, потому как жизнь есть развитие во всем. Без техники было бы не возможно возникновение человеческой культуры. Но чрезмерное внедрение в жизнь человека технических новшеств тормозит этот прогресс в культуре, у человека пропадает стимул в дальнейшем развитии. Культура перестает развиваться и в окончательном вступлении в техническую эпоху может совсем погибнуть.

«Духовное ограничение власти техники и машины над человеческой жизнью есть дело духа, дело самого человека, зависит от напряжения его духовности. Машина может быть великим орудием в руках человека, в его победе над властью стихийной природы, но для этого человек должен быть духовным существом, свободным духом.»

Только в наших руках создать свое светлое будущее. Перестать относиться потребительски к окружающему нас миру. Снова начать ценить связь с духовными силами и душевность каждого человека.

Но несмотря на неоспоримость поднятых проблем и доводов к ним автора, я не со всем с ним согласна.

« Особенно жуткое впечатление производит советское техническое строительство. Но оригинальность его совсем не в самой технике, - в этом отношении там ничего особенного нет, все равно Америка ушла гораздо дальше, и ее с трудом можно нагнать. Оригинально в советской коммунистической России то духовное явление, которое обнаруживается в отношении к техническому строительству.»

Хочется отметить как строитель, что именно в советское время по крайней мере строительство было на высоте. Дома построенные в те времена стоят и по сей день, и люди выбирая между старым кирпичным пяти этажным советским домом и новостройкой –выбирают советский дом. Это обусловлено тем что, в отличии от сегодняшнего распорядка строительства, в те годы строительные нормы выполнялись. Строили полагаясь на свое аналитическое мышление, а не на современные компьютерные программы. И сказать что в советском строительстве ничего особенного нет очень просто, если ты не строитель. Сравнивать свою родину, при этом живя во Франции, с ее на тот момент главным соперником, да еще и не в ее пользу – откуда столько не любви к родине? Что касается Америки, то автор не учел что может Американская архитектура и разнообразнее – но строят там дома где климатические районы намного мягче и благоприятнее, чем резкие и суровые температурные перепады России.

Среди высланных был известный гистолог Александр Александрович Максимов (1874–1928 гг.). Уроженец Санкт-Петербурга, он является автором теории происхождения крови из одной лимфоцитоподобной клетки (унитарная теория кроветворения). Именно он впервые ввел в научный оборот понятие «стволовая клетка».

Владимир Кузьмич Зворыкин , известный изобретатель. С 1919 г. Владимир Кузьмич, переехав в США, работал в различных радиотехнических фирмах. Из множества его изобретений мировую славу принесло создание иконоскопа – первой передающей телевизионной трубки, прообраза современного кинескопа, за что его и считают «отцом телевидения».

Рассказать обо всех эмигрантах первой волны, оставивших след в истории медицины, невозможно, как нельзя оценить ущерб, нанесенный культуре и науке России вынужденной эмиграцией ученых. В США когда-то была популярна шутка, что Зворыкин является русским подарком Америке. Вероятно, это был наилучший выход из наихудшей ситуации.

Странно было прочитать этот абзац, полный агрессии к стране где родился автор, хотя сам писал как важны человеку духовность и душевность. Не духовненько выходит. И не понятно, как человек не обладающий техническими знаниями в строительстве смеет оценивать качество строительной деятельности в целом.

Что касается самой темы статьи о мрачном будущем человечества, порабощенным машинами – я в это не верю. Я верю в то что неодушевленный предмет никогда не сможет самостоятельно думать, а уж тем более поработить кого либо. Для этого нужно понимать то что ты собираешься поработить, а для этого опять таки надо уметь думать и рассуждать.

«Техническая цивилизация по существу своему имперсоналистична, она не знает и не хочет знать личности. Она требует активности человека, но не хочет, чтобы человек был личностью. И личности необыкновенно трудно удержаться в этой цивилизации.»

Как известно все научные открытия делаются людьми. Причем не стадом, а по крайней мере группой людей, которой руководит один самый умный и способный. Человек уникальный, расположенный не просто к науке, а еще и к руководству, знает чего хочет и добивается это, как по мне так настоящая –личность.

Марк Цукерберг – создатель всемирно известной сети в Интернете фейсбук.

Стив Джобс – создатель фирмы эпл, и если не он собирал выпускаемую им технику, то умело руководил командой инженеров.

Иными словами без этих самых личностей не было бы технического прогресса, а значит пока есть такие люди, пока человек любопытен и ему интересен окружающий ему мир – человечество контролирует технику. Но это не значит что человек не должен развивать в себе духовность, напротив. Без нее не развивается человек, а без человека нет и технического развития.

Человек и машина was last modified: Октябрь 12th, 2016 by Полина Дедюхова

Калининградский Государственный Технический Университет

Калининградский Институт Международного Бизнеса

Кафедра философии и культурологии

Человек и техника

Проверил: доцент, к.ф.н.

Архангельский. О.И.

Выполнил: ст.гр.01-ГМ

Соболев. А. В.

Калининград

Введение............................................................................................. 3

1 Развитие системы “Человек – техника”.......................................... 4

2 Проблема “человек – техника” на современном этапе.................. 9

2.1 Современное понимание термина "техника”........................... 9

2.2 "Человек - техника" с точки зрения "технологического
детерминизма”.............................................................................. 10

2.3 Влияние техники на человека................................................ 13

2.4 Перспективы развития системы "человек - техника”............ 16

Заключение....................................................................................... 19

Список литературы.......................................................................... 20

Введение

Экономисты и социологи именуют наше столетие веком научно-технической или второй промышленной революции. Физики - веком атома и космоса. Химики - веком синтетики. Кибернетики и техники - веком автоматики.

Когда-то алхимики тщетно пытались найти философский камень, а социальные пророки и предсказатели на протяжении целых веков были заняты поисками надежного ключа к предсказаниям будущего.

Ныне для многих исследователей в области общественных наук, представителей многих философских течений становится ясно, что таким ключом является анализ экономики и техники. Тот, кто хочет знать, какие принципиальные изменения произойдут в жизни человеческого общества в ближайшие годы, десятилетия, пытается понять тенденции экономического и научно-технического прогресса, характер его социальных последствий.

Атомная и термоядерная энергия, начало космической эры, автоматизация и кибернетизация производства, компьютеризация повседневной жизни - это такие достижения современной науки, которые говорят об оправданности ее претензий оказывать огромное и все возрастающее влияние на все сферы общественной жизни. Если раньше область техники ограничивалась сферой производства материальных благ, то ныне она пронизывает всю ткань общественной жизни.

Техника, основанная на современной науке, революционизировала транспорт, она властно вторглась в нашу культуру, быт, отдых.

Ныне нет такой крупной народнохозяйственной проблемы, решение которой не было бы так или иначе связано с тенденциями развития научно-технической революции. Но этого мало. Она оказывает все более заметное влияние на политику, идеологию, искусство, религию, на мировоззрение человека.

Произошел резкий, качественный скачек в развитии науки и техники, который заставляет по-новому осмыслить как весь предшествующий ход научно-технического прогресса, так и возможные перспективы в будущем. Кибернетика и бионика разрабатывают такие принципы техники будущего (безмашинная техника, например, или устройство, представляющее собой симбиоз живого организма с техникой), которые не укладываются в привычные представления. Революция в технике сопровождается и обуславливается революцией в науке, в инженерно-техническом мышлении. Техника оказывает влияние на общественные отношения, на идеологию, нравственные отношения, ставит новые проблемы перед обществом.

Проанализировать эти, а также другие проблемы взаимного развития отношений между человеком и создаваемой им техникой в трудах философов современности и классиков является целью представленного реферата.

1 Развитие системы “человек – техника”

Рассмотрение проблемы “человек – техника” тесно связано с определением самого понятия техника.

Тайна техники скрыта в труде, сущность ее может быть понята лишь в связи с сущностью труда. К. Маркс определяет труд как "процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой"/1/. В труде участвуют три компонента: человек, средство труда и предмет труда. Средство труда играет роль посредующего звена между человеком (обществом) и предметом труда (природой) это промежуточное положение техники обуславливает и соответствующий методологический подход к ее рассмотрению.

В социологическом анализе ее развитие должно быть соотнесенного не только с предметом труда, но и с человеком. Естественная сила человека, или, иначе говоря его собственные работающие органы, орудия труда с самого начала образуют единую работающую систему. "Труд - как отмечает Ф. Энгельс, начинается с изготовления орудий"/1/. Только в единстве человека и техники возможен труд. Это единство основывается, во-первых, на том, что назначение естественных работающих органов человека и его искусственных органов, т.е. орудий труда, в принципе совпадает (и те и другие служат средствами преобразования природы), а во-вторых, на том, что они друг друга дополняют. Прежде всего человек создает ударные, режущие инструменты, так как его естественные режущие органы – зубы и ногти – меньше всего приспособлены для обработки жесткого материала природы. Паровой а затем электрический двигатели позволили многократно увеличить движущую энергию человеческого организма и заменить ее как двигательную силу. Исторически техника формируется именно как дополнение естественных человеческих органов труда, а не как их копия. Однако не только техника дополняет и удлиняет несовершенные человеческие органы в процессе труда, но и сам человек в известной степени дополняет орудия труда своими руками, энергией, нервной системой, мозгом. Он дополняет их в силу того, что сами по себе эти орудия слишком несовершенны, чтобы автоматически осуществлять трудовые функции. Он дополняет их ровно на столько, чтобы такое функционирование стало возможным.

К. Маркс неоднократно подчеркивает аналогию между техникой и естественными органами деятельности человека и животных. Он сравнивает процесс возникновения и совершенствования технических орудий с "историей естественной технологии" по Ч. Дарвину, то есть с "образованием растительных и животных органов, которые играют роль орудий производства в жизни растений и животных"/1/. Прирученные человеком животные наряду с обработанным камнем, деревом, костями и раковинами, по мысли Маркса, являются основными средствами труда на первых ступенях общественной истории. Более того, при известных общественных условиях сам человек, подобно прирученному животному, выполняет роль средства, орудия труда.

Такое соотношение К. Марксом развития искусственных органов с естественными работающими органами не случайно. Анализ "Капитала" различными авторами показывает, что методологический подход К. Маркса к исследованию техники строится именно на рассмотрении диалектики вещных и личных элементов производства. В отличие от предшествующих экономистов К. Маркс анализирует развитие орудий труда не как самостоятельный процесс, протекающий наряду с процессами социальными, а как такой, который включен в целесообразную человеческую деятельность и вне ее не может быть понят. Он рассматривает развитие техники как исторический процесс последовательной передачи трудовых функций человека техническим средствам, процесс их овеществления. На всех этапах истории техники орудия труда вместе с человеком составляют совокупный рабочий механизм. Этот механизм можно рассматривать по сути дела как своего рода автомат, т.е. автоматическую систему в широком, "кибернетическом" смысле этого слова. Особенность такой системы, в отличие от электронного автомата, заключается только в том, что сам человек (а не те или иные технические, электронные) своим телом, руками, своей энергией, мозгом, нервной системой дополняют орудия труда до уровня автоматически действующего устройства. Древний человек, обрабатывающий с помощью топора какой-либо предмет, делает примерно то же самое, что и современный станок с числовым программным управлением. Однако древнему человеку в силу не развитости технического орудия приходится самому выполнять роль и источника энергии, и двигательной силы, и держателя инструмента, и контролирующего и программного устройства. В сущности, этот первобытный ремесленник вместе со своим каменным топором образует автоматически действующий рабочий механизм. В известной мере эта аналогия с автоматом относится и к рабочему капиталистического общества. К. Маркс не раз обращает внимание в "Капитале" на тот факт, что рабочий является по сути дела, "живым автоматом", что в мануфактуре он превращает свое тело в "автоматически односторонний орган", "в автоматическое орудие данной частичной работы"/1/. Чем более развитыми в техническом отношении становятся орудия труда, превращаясь из простых орудий в машины, а из этих машин в устройства с различной степенью автоматичности, тем большую роль играет в совокупном рабочем механизме вещный элемент, соответственно, меньшую роль - личный элемент.

Эта характеристика Маркса определяет существо техники в ее развитии, в ее соотношении, с одной стороны к природе(природный материал, превращенный в органы власти человеческой воли над природой), а с другой стороны, человеку (созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания).

Среди технических средств важнейшая роль принадлежит орудиям производства. Именно они прежде всего составляют материальную основу общества, являются показателем тех общественных отношений, при которых совершается труд/2/. Навыки, трудовой опыт, умение, т.е. то, что в некоторых определениях называется техникой в соответствии с энтомологическим значением этого слова - все это может быть названо потенциальной техникой. Тот трудовой навык, который рабочим отработан до автоматизма, рано или поздно, как показывает история техники, передается специально для этого созданному механизму, овеществляется в нем.

Трудовые функции рабочего, которые вследствие разделения труда выполняются чисто механически, однообразно, бездумно, стандартными движениями, постепенно становятся функциями технического механизма.

В машинном, фабричном производстве устраняются качественные различия труда, труд нивелируется, а разделение труда сводится к распределению рабочих между специфическими машинами. Работа на его автомате требует определенной квалификации, рабочий на всю жизнь становится частью частичной машины /1/.

Таким образом, в отличие от ремесленного, где человек является хозяином и творцом всего производственного процесса, для выполнения которого он применяет те или другие ручные инструменты и эпизодически машины, в машинном (фабричном) производстве рабочий не охватывает производственный процесс в целом, не владеет им и не выполняет его как художник, он является лишь необходимым придатком станка - машины, которая сама выполняет какую-то тысячную часть процесса.

Хотя в машинном производстве рабочие являются живыми придатками машины, тем не менее они - непременные участники производства без которых машины оказываются бесполезными - ржавеют, портятся и так далее. Живой труд, указывает Маркс,- "должен охватить эти вещи, воскресить их из мертвых, превратить из только возможных в действительные и действующие потребительские стоимости" /1/.

К. Маркс показал, что машинное, фабричное капиталистическое производство уродует и калечит рабочего как в социальном, так и в технологическом отношении (не он применяет машины, а машина его). Но вместе с тем Маркс видел прогрессивный характер машинного капиталистического производства. Фабричный труд основывался на использовании сил природы, а это предопределяло развитие естественных наук и превращение их в непосредственную производительную силу. Научные знания в известном смысле можно также рассматривать как потенциальную технику (технику - как "овеществленную силу знания"), ибо новые технические конструкции создаются на основе познания закономерностей и свойств природы, ибо наука становится непосредственной производительной силой, воплощаясь в технике.

Вскрытый Марксом принцип фабричного производства заключается в расчленении процесса производства на составляющие его и решении возникающих технических задач "посредством применения механики, химии и так далее, короче говоря, естественных наук, повсюду становится определяющим"/1/ тем самым открывается дорога "непрекращающимся переменам"/1/ т.е. постоянному развитию техники производства, а следовательно, ее совершенствованию.

К. Маркс изучил, проанализировал и описал технологию фабричного, машинного производства, которое он определил как производство, основанное на системе машин.

Система машин отличается от кооперации однородных машин. В противном случае работа производится одной и той же рабочей машиной, которая выполняет все операции, прежде выполнявшиеся ремесленниками (самостоятельными или рабочими мануфактур) при помощи различных инструментов. Иначе - процесс, который в мануфактуре был разделен и выполнялся в известной последовательности, теперь выполняется одной рабочей машиной, действующей посредством комбинаций различных орудий.

Каждая рабочая машина готовит для обработки на последующей машине сырой материал, а так как все машины работают одновременно, то "продукт непрерывно находится на различных ступенях процесса своего образования, постоянно переходит из одной фазы производства в другую"/1/. При этом требуется определенное соотношение между количеством машин, их размерами и быстротой действия.

К. Маркс указывал, что крупная промышленность технически уничтожает мануфактурное разделение труда, воспроизводит разделение труда в еще более чудовищном виде: на собственно фабрике - процессом превращения рабочего в наделенный сознанием придаток частичной машины"/1/.

Когда живой придаток нужен машине только для контроля, а "рабочая машина выполняет все движения, необходимые для обработки сырого материала, без содействия человека", в этих случаях пишет К. Маркс, "мы имеем перед собой автоматическую систему машин, которая, однако способна к постоянному усовершенствованию в деталях"/1/.

С техникой и технологией производства К. Маркс связывал крупные социальные изменения в обществе, а также перемены в характере, условиях и экономических показателях труда.

Капиталистическая конкуренция автоматически разъединяет и объединяет рабочих: в этом противоречивом процессе важную роль играет техника.

Введение машин разъединяет рабочих, усиливает конкуренцию между ними тем, что во-первых, машины упрощают разделение труда и всякая отрасль труда становится более доступной для каждого; во-вторых, рабочим приходится конкурировать с машинами, из-за машин они лишаются работы; в-третьих, "мелкие промышленные предприятия гибнут и не могут выдержать конкуренции с крупными. Целые слои класса буржуазии отбрасываются в ряды рабочего класса"/1/ что увеличивает предложение рабочей силы на ее рынке.

Объединению рабочих способствует прежде всего возникновение крупных промышленных центров, дешевых и быстрых средств сообщения.

Сама по себе машина удешевляет и увеличивает продукцию, сокращает рабочее время, облегчает труд и вообще знаменует победу человека над силами природы: но капиталистическое применение машин не позволяет простым труженикам использовать для себя все эти преимущества и даже часто приводит к отрицательным для них результатам/1/.

Во всяком капиталистическом производстве "рабочий применяет условия труда, а наоборот, условия труда применяют рабочего", т.к. это производство "есть не только процесс труда, но в то же время и процесс возрастания капитала"/1/. В машинном производстве это извращенное отношение получает не только социально-экономическое, но и техническое выражение. Человек становится рабом машины: господство прошлого труда над живым становится не только социальной, выраженной в отношении капиталиста и рабочего, но еще и технологической истиной.

2 Проблема “человек – техника” на современном этапе

2.1 Современное понимание термина "техника"

Для наиболее полного представления о рассматриваемой проблеме, важно обратить внимание на то, как в современных философских социологических теориях определяется термин "техника".

Сегодняшнее понимание термина "техника" имеет определенную преемственную связь с классическим его пониманием, с другой же стороны - оно в известной мере противоположно ему. Чтобы иметь четкое представление о сфере распространения технических явлений, более целесообразно поставить вопрос о тех сферах действительности, в которых может идти речь о технике сегодня.

"Та сфера действительности, которая может рассматриваться как область существования техники,- по мнению Хайнриха Бека /3/ - это неорганическая материя. Так, мы говорим о строительной технике, такой, например, как создание железобетонных сооружений или машиностроение, о деревообрабатывающей технике, электротехнике, теплотехнике, технике создания синтетических материалов или о технике производства материалов всякого рода, от стали до синтетического каучука, короче, о физико-химической технике." Многие подразделяют ее еще на энергетическую технику (технику превращения сил и энергии) и технику материалов (техника преобразования вещества). Во всех этих случаях речь идет о формах техники и физико-химически понимаемой области неорганического.

И все же это - не единственная область проявления технического. В более широком смысле термина "техника" говорят также и о технике овощеводства, животноводства, о технике преобразования органической жизни в новые ее функции и формы. Современное понятие "биотехнология" позволяет включать в предметное поле техники всю биологию.

"Мы знаем также - если продолжить эту мысль - и о "технике" мышления и дискутирования, изучения и памяти (мнемотехника) и даже о "технике любви". Говорят также о технике руководства людьми и государством, о технике живописи, рисунка, игры на фортепьяно и так далее. Эти примеры, а также такие обобщающие термины, как "психотехника" и "социотехника", свидетельствуют о том, что техника проникает даже в области психического, духовного и социального с целью внести в них изменения" /3/. Поэтому "техника" и в современном ее понимании не является чем-то ограниченным лишь сферой безжизненной материи. Она, напротив, охватывает все известные сферы бытия и отношений между людьми.

2.2 "Человек - техника" с точки зрения "технологического детерминизма"

Переход к этапу электронизации автоматических средств труда обуславливает начало революционных изменений в производительных силах, в технологическом способе производства. Прогресс человечества непосредственно связан с научно технической революцией. Налицо качественный скачек в производительных силах человечества.

Объективно протекающий процесс формирования системно автоматизированного способа производства получил отражение в многочисленных новейших модификациях концепции "технологического детерминизма".

Понятие "технократизм" наиболее точно определяет сущность того направления социальной мысли, которое оформилось на основе техники, абсолютизации ее роли в обществе и связано с попытками духовного освоения НТР. Важнейшим признаком социальной философии технократизма, обозначенным уже в самом его названии, является примат техники как всеопределяющего начала в истолковывании социальной жизни. Данная философия восходит к позитивистским представлениям о науке и технике, постулирует их саморазвитие как процесс, независимый от воли людей, всецело определяющий характер общественного развития, неизбежным социальным итогом которого явится власть "обладателей специального знания".

Существенным элементом данной идеологии, относящимся к способу построения ее теоретических форм, является метод технократического детерминизма. Технодетерминизм, особенно на начальных этапах формирования технократического направления, присутствовал, главным образом, как умонастроение, мировоззренческая установка, подход и лишь в современных развитых технократических теориях выступает как метод в собственном смысле слова. Его идентификация тем, что многочисленные модификации теорий, вызванные их внутренней противоположностью, сопровождаются приспособлением философско-методологической базы, ассимилированием других подходов, заимствованных из культурологии. Кроме того, рефлексия самих теоретиков технократизма по поводу применяемого ими метода, скорее комуфлирует, чем проявляет суть дела. Тем не менее "технократический детерминизм" остается для технократов универсальной формулой объяснения общественной жизни и методологическим принципом построения теорий. В этом качестве он задает параметры теоретического объяснения социальных проблем и способов их решения.

При всем внешнем многообразии рождающихся в русле данного направления теорий и проектов их объединяет взгляд на общественную жизнь сквозь призму "технологии", отождествления технического проекта с социальным, вера в то, что задачи социального и культурного порядка можно решить научно-техническими средствами. Теоретические построения технократов целиком направлены на доказательство зависимости различных сфер общественной жизни от техники, ее способности внести сугубо рациональное начало в стихию рыночного хозяйства.

В эскизе "постиндустриального общества" Дэниел Белл / 4/ стремится обосновать ценностный подход к проблемам техники и дать многостороннюю характеристику общественной жизни. Однако политическо-идеологические, духовно-ценностные явления истолковываются им в качестве автономных и рядоположенных "факторов", которые хотя и зафиксированы, но не включены в целостную, из единого принципа развитую систему понимания общественной жизни. Характерно, что потерпев неудачу в попытке создать законченную социологическую теорию, Белл в своих наилучших работах ставит под сомнение саму возможность целостного взгляда на общество и ограничивается описанием отдельных сфер и подсистем общественного организма.

В работах Д.Белла, Г.Канэ, Б.Брюса-Бричса, Э.Тофлера, Е.Моссуды, А.Турена /4/ и других западных ученых фиксируются современные достижения науки, техники и технологии и в то же время формируются утопические модели якобы вечного капиталистического общества. "Можно выйти за пределы индустриального общества, - отмечает, например А.Турен в книге "Пост социализм", - не выходя за рамки капитализма". Подобного рода суждения обуславливаются самой природой сильного мира капитализма, находящегося в зените своего развития.

Практически все современные капиталистические концепции будущего основаны на схеме постиндустриального общества Д.Белла. В серии работ он предлагает такую сравнительную схему, в которой в соответствии со способами производства (технологическими) определены сферы экономической деятельности, методы и так далее.

Он выделяет три типа технологического способа производства: доиндустриальный, индустриальный и постиндустриальный. Переход от индустриального к постиндустриальному обществу осуществляется в ходе микроэлектронной революции (иначе ее называют компьютерной, информационной). Преобразуемыми источниками выступают соответственно природные силы (ветер, вода и т.п.), вторичные, добываемые источники энергии(электричество, нефть, газ, уголь и т.п.) и информация, а видами технологии – ремесла, машинная технология(т.е. основанная на машинной технике) и интеллектуальная (информационная) технология. Экономический сектор постиндустриального общества включает третичную (услуги, транспорт, утилизация отходов), четвертичную (торговля, финансы, страхование) и пятиричную (здравоохранение, научные исследования, государственное управление) сферы деятельности как ведущие по отношению к добывающей и обрабатывающей деятельности.

Д.Белл и его последователи стоят не только за сохранение, но и за усовершенствование реального подчинения труда капиталу. Доминирующим в западных концепциях является взгляд на человека как на автоматизированную единицу постиндустриального общества, человека, даже в производственной деятельности обреченного на одиночество, поскольку центром работы и источником досуга в будущем окажется дом. "Концепция деятельности вокруг компьютера, - отмечает А.Кинг, - будет способствовать тому, что семья окажется прикованной к одному месту, как это сейчас имеет место во многих случаях с телевизором, однако в гораздо большей степени"/3/.

При анализе изменений, протекающих в материальном производстве, западная социологическая мысль в качестве предмета исследования берет лишь технологический способ производства. Вне поля ее исследований остается структура производственных отношений, образующих экономическую структуру любого доиндустриального, индустриального и постиндустриального общества.

На современном этапе развития материального производства многие буржуазные ученые осознают необходимость анализа происходящих социальных процессов и прогнозирования будущего. Однако, констатируя реально существующие проблемы, признавая необходимость качественных преобразований в социальном организме, они высказывают различные идеи, идущие в разрез с теоретическими условиями науки об обществе.

2.3 Влияние техники на человека

Н.Бердяев считает, что человечество стоит перед основным парадоксом: "без техники невозможна культура, с нею связано самое возникновение культуры, и окончательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели" /6/. В культуре всегда есть два элемента – элемент технический и элемент природно-органический. И окончательная победа элемента технического над элементом природно-органическим означает перерождение культуры во что-то иное, на культуру уже не похожее. "Романтизм есть реакция природно-органического элемента культуры против технического его элемента" /6/. Поскольку романтизм восстает против классического сознания, оно восстает против преобладания технической формы против природной. "Возврат к природе есть вечный мотив в истории культуры, в нем чувствуется страх гибели культуры от власти техники, гибели целостной человеческой природы" /6/. Техническая эпоха требует от человека фабрикации продуктов, и при том в наибольшем количестве при наименьшей затрате сил. Человек делается орудием производства продуктов. "Вещь ставится выше человека" /6/.

Техника раскрывает новую ступень действительности, и эта действительность есть сознание человека, результат прорыва духа в природу и внедрение разума в стихийные процессы.

И вот трагедия в том, что "творение восстает против своего творца, более не повинуется ему" /6/. Мы это видим во всех процессах рационализации в техническую эпоху, когда человек заменяется машиной. техника заменят органически-иррациональное организованно-рациональным. Но она порождает новые иррациональные последствия в социальной жизни. Так рационализация промышленности порождает безработицу, величайшее бедствие нашего времени. Труд человека заменяется машиной, что есть положительное завоевание, которое должно было бы уничтожить рабство и нищету человека. Но машина совсем не повинуется тому, что требует от нее человек, она диктует свои законы. "Человек сказал машине: ты мне нужна для облегчения моей жизни, для увеличения моей силы, машина же ответила человеку: а ты мне не нужен, я без тебя все буду делать, ты же можешь пропадать" /6/. Система Тейлора есть крайняя форма рационализации труда, но она превращает человека в усовершенствованную машину. Машина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие. "Но человек есть образ и подобие Бога и не может стать образом и подобием машины, не перестав существовать. Самый дух, создавший технику и машину, не может быть технизирован и машинизирован без остатка, в нем всегда останется иррациональное начало" /6/. Но техника, по мнению Н.Бердяева, хочет овладеть духом и рационализировать его, превратить в автомат, поработить его. И это "титаническая борьба человека и технизируемой им природы".

Сначала человек зависел от природы и зависимость эта была растительно-животной. Но вот начинается новая зависимость человека от природы, от новой природы, технически-машинная зависимость. В этом вся мучительность проблемы. Организм человека был приспособлен к старой природе. Это было приспособление растительно-животное. Но человек совсем еще не приспособился к той новой действительности, которая раскрывается через технику и машину, он не знает, в состоянии ли будет дышать в новой электрической и радиоактивной атмосфере, в новой холодной, металлической действительности, лишенной душевной теплоты. "Мы совсем еще не знаем, на сколько разрушительна для человека та атмосфера, которая создается его собственными техническими открытиями и изобретениями"/6/.

Техника дает человеку "чувство страшного могущества, и она есть порождение воли к могуществу и к экспансии" /6/. Новая форма массовой организации жизни, эта технизация жизни разрушает красоту старой культуры, старого быта. Массовая техническая организация жизни уничтожает всякую индивидуализацию, всякое своеобразие и оригинальность, все делается безлично-массовым, лишенным образа. Производство в эту эпоху массовое и анонимное.

Техника наносит удары гуманизму, гуманистическому миросозерцанию, гуманистическому идеалу человека и культуры. Машина о природе своей антигуманистична. "Техническое понимание науки совершенно противоположно гуманистическому пониманию науки и вступает в конфликт с гуманистическим пониманием полноты человека" /6/. Техника, по мнению Бердяева, менее опасна для духа, хотя это на первый взгляд может удивить. В действительности можно сказать, что мы живем в эпоху техники и духа. "Религиозный смысл современной техники именно в том, что она все ставит под знак духовного вопроса, а потому может привести и к одухотворению. Она требует напряжения духовности" /6/.

Техника перестает быть нейтральной, она делает человека космиургом. По сравнению с орудиями, которые современная техника дает в руки человека, прежние его орудия кажутся игрушечными. Это особенно видно на технике войны. Разрушительная сила прежних орудий войны была очень ограничена, все было очень локализовано. Старыми пушками, ружьями и саблями нельзя было истребить большой массы человечества, уничтожить большие города, подвергнуть опасности самое существование культуры. Между тем как новая техника дает ему эту возможность. И во всем техника дает человеку страшную силу, которая может стать истребительной. Скоро мирные ученые смогут производить потрясения не только исторического, но и космического характера. Небольшая кучка людей, обладающая секретом технических изобретений, сможет тиранически держать в своей власти все человечество. Это вполне можно себе представить. Но когда человеку дается сила, которой он может управлять миром и может истребить значительную часть человечества и культуры, тогда все делается зависящим от духовного и нравственного состояния человека, от того, во имя чего он будет употреблять эту силу.

Не остались в стороне от проблемы “человек–техника” и философы-экзистенционалисты. Так М. Хайдеггер в юбилейной речи “Отрешенность” /7/ развивает мысль об отношении человека, культуры и техники.

Радикальная революция мировоззрения в философии Нового времени привела к тому, что человек “оказался пересаженным в другую действительность”. Мир стал объектом, открытым для атак вычисляющей мысли. Природа стала “гигантской бензоколонкой, источником энергии для современной техники и промышленности”.

Величайшие достижения в развитии техники дают человеку возможность господства над природой. И темпы прогресса техники постоянно увеличиваются.

Во всех сферах своего бытия человек будет окружен все более плотно силами техники. Эти силы “ежеминутно требуют к себе человека, привязывают его к себе, тянут его за собой”.

Большую опасность представляет громадный объем доступной информации. Легкодоступность все больше отнимает у человека необходимость осмысливать то, что он услышал и прочитал.

Под угрозой находится “укорененность”, под которой подразумевается не только общекультурные понятия (Родина, традиционные семейные ценности и т.д.), но и сама сущность человека, его способность к осмысляющему мышлению.

Здесь же М. Хайдеггер указывает на пути выхода из складывающейся ситуации, которые он выражает в двух тезисах “отрешенность от вещей” и “открытость для тайны”.

“Отрешенность от вещей” Хайдеггер объясняет как особое отношение к миру вещей. “Мы можем сказать “да” неизбежному использованию технических средств и одновременно сказать “нет”, поскольку мы запретим им затребовать нас и таким образом извращать, сбивать с толку, опустошать нашу сущность”.

В то же время “смысл техники скрыт от нас”, но он постоянно нас затрагивает. Мы должны постоянно держать во внимании тот постоянно ускальзывающий смысл, который стоит за техникой. Это Хайдеггер и называет “открытостью для тайны”.

Таким образом Хайдеггер показывает, что нет смысла противопоставлять себя технике и, тем более, отказываться от нее. Но нельзя позволять технике проникать и искажать сущность человека.

2.4 Перспективы развития системы "человек - техника"

Сегодня - в отличие от периода индустриализации - в машиностроении должны создаваться главным образом не средства механизации производства, а средства его автоматизации и притом не частичной, а комплексной и не жесткой (трудоемкой в переналаживании), а гибкой. Сегодня машиностроение в состоянии удовлетворить таким требованиям. создание гибких автоматизированных производств, заводов-автоматов, работающих по так называемой безлюдной технологии,- таково магистральное направление технической реконструкции промышленности сейчас и в будущем /8/.

Какие же изменения ожидаются при этом в структуре распределения членов общества по основным видам производства средств жизни, по соответствующим сферам общественного разделения труда?

Понятно, что такие изменения зависят не только от того, какие пропорции сложились к настоящему времени, сколько от того, какие виды производства будут эффективнее обеспечивать удовлетворение развивающихся потребностей общества, Это зависит не только от развития структуры общественных потребностей, но и от того, какие виды производственной деятельности вносят и будут вносить наибольший вклад в повышение производительности общественного труда, т.е. в производство и функционирование высокопроизводительных (малолюдных или безлюдных) и эффективных (ресурсосберегающих и гибких) автоматических производственных систем.

Чтобы выявить эти виды производственной деятельности, необходимо принять во внимание функционально-технологическое содержание труда в нынешнем промышленном производстве и изменения в этом содержании, которые происходят при автоматизации современного типа.

Важно также учитывать, что в связи с автоматизацией производства встал вопрос об отнесении к числу самостоятельных производственных отраслей деятельность по переработке информации. Для дальнейшего повышения эффективности вещного производства требуются таким образом, как те его системы, которые Маркс называл костной, мускульной и сосудистой, так и искусственная "нервная" система производства, т.е. техническая система, которая осуществляла бы основную массу операций по регуляции его технологических процессов.

"Костно-мускульная" система производства создается в основном в процессе индустриализации, когда "с введением машин общественное производство в крупном масштабе обретает силу, для того, чтобы целиком вводить в процесс труда продукты, представляющие большое количество прошлого труда, целиком вводить их в процесс труда в качестве средств производства..." /1/.

Однако эти большие количества прошлого труда в подавляющей части представляют труд, затраченный на производство вещей, вещных средств к жизни. Для создания "нервной" системы производства этого уже не достаточно. Необходимы автоматические средства фиксации, хранения, переработки и выдачи информации - средства информатики, информационной автоматики. Их создание требует большого количества и того труда, который нужен в производстве информационных, знаковых средств к жизни. Обусловлено это не только тем, что технические средства информатики являются наукоемкой продукцией, для производства которой нужны большие объемы научно-технической информации, значительные затраты труда в сфере научных исследований и опытно-конструкторских разработок. В состав средств информатики всегда входят не только технические но и определенные математические и программные средства.

В то же время удельная трудоемкость технических (вещных) средств информатики благодаря автоматизации их производства значительно снижается. На определенном этапе развития этих тенденций производство знаковых компонентов информационно-вычислительных систем и устройств начинает превосходить по своим экономическим масштабам производство вещных компонентов этих же систем и устройств - информационно-вычислительной техники, ее периферийного оборудования, запасных частей, рабочих материалов и т.п. Так, если к началу 70-х годов расходы на программное обеспечение составляли не более 15% от общих затрат пользователей на информационно-вычислительные системы, то к началу 80-х годов эта доля составляла более 70%, а к середине 80-х годов доля затрат на производство и воспроизводство программных средств приблизилась к 80% /3/. Стоимостная масса продукции сферы математического программирования и общая численность работников, занятых в этой сфере экономики наиболее развитых в промышленном отношении стран, достигли масштабов, которые до того были характерны только для ведущей отрасли информационного производства - сферы научных исследований и научно-конструкторских разработок /3/.

Рост затрат общественного труда на информационное производство обусловливается, конечно, не только развитием производства средств информатики. Появление сравнительно дешевых средств хранения и автоматической переработки больших массивов информации создало лишь практическую возможность быстрого наращивания объемов информации. Само же наращивание этих объемов обусловлено ростом потребностей общества в информации по мере завершения промышленной революции в производственных силах и превращения вещного производства в преобладающую сферу производства средств к жизни и производства непосредственной жизни в целом.

Рост информационных потребностей общества, осуществившего индустриализацию, с одной стороны, и создание обществом объективных возможностей (средств информатики) для удовлетворения этих потребностей - с другой, сформировали необходимые предпосылки для перераспределения общественного труда в пользу сферы производства информации. Эти предпосылки стали достаточными, когда в совершенствовании средств машинной информатики был перейден определенный "рубеж" экономической эффективности их массового применения. Когда каждая единица больших масс труда, затрачиваемого в информационном производстве, приводит к экономии труда в вещном производстве в среднем более чем на одну единицу, становится целесообразным опережающий рост приложения труда в сфере информационного производства.

В свете приведенных данных и изложенных выше соображений ответ на вопрос о ближайшем изменении структуры распределения членов общества по видам производства, связанным с переходом производительных сил в качественно новое состояние, представляется сегодня достаточно очевидным и подтверждающим гипотезу-прогноз начала 70-х годов о том, что "в тенденции доминирующим оказывается производство информации" /3/.

Общественное производство информации всегда представляет собой материальный процесс - преобразование некоторого вещества или поля, придание ему определенной формы при помощи средств труда, органов человеческого тела. Соответственно в сферу производства информационных средств к жизни входят все процессы того совокупного совместного труда, как умственного так и физического, конечным продуктом которого, поступающим в обращение, являются знаковые системы. Труд в данной сфере производства как и в любой другой, являясь расходованием человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме конкретного труда, в то же время есть и абстрактный труд. Поэтому при известных социально-экономических условиях продукты этого труда - знаковые системы - выступают не только в качестве потребительных стоимостей, но и в качестве товаров, носителей стоимости - "сгустков" абстрактного человеческого труда. Это находит свое выражение в стоимостных формах оценки и товарных формах обмена продуктов информационного производства.

Заключение

В предложенном реферате рассмотрена проблема системы "человек-техника" в современных условиях.

Применяемая человеком техника находится в постоянном развитии, что приводит к постоянному вытеснению человека из производственного процесса. В своем развитии техника имеет ряд этапов: - домеханический (орудийный), механический, электрический и электронный, каждый из последующих этапов, качественно отличается от предыдущего, включает его в свой состав как неотъемлемый элемент. Начало механического этапа совпадает со становлением машинно-фабричного способа производства. Электрификация технических средств дает начало конвейерным формам труда. Начало электронного этапа автоматизации приходится на период становления качественно нового, системно-автоматизированного, способа производства.

Развитие системы "человек-техника" является условием коренных преобразований в содержании и характере труда. Широкое внедрение автоматизации порождает проблему "человек – техническая система". Роль человека в производственном процессе оценивается по тому, в какой степени он освобождается от рутинных однообразных операций, а его труд насыщается в широком смысле творческим содержанием. На механическом этапе автоматизации происходит технологическое (реальное по Марксу) подчинение человека техническим средствам труда. Человек здесь является придатком автоматической системы машин. Технологическое подчинение либо закрепляет социальное подчинение человека технике (труда-капиталу в условиях капиталистического способа производства), либо выступает сдерживающим фактором в том случае, когда техника социально подчинена человеку (иначе говоря, технические средства труда находятся в собственности всего общества).

Техника может и должна служить базой для гуманизации технической деятельности, для использования современных наукоемких технологий к качестве средства реабилитации и сохранения естественной среды и освобождения человека от тяжелого, рутинного, нетворческого труда. Быстрое развитие информационных технологий большие возможности повышения интеллектуального потенциала для каждого человека. В этом коренится возможность совсем иначе вписать технику в социально-культурный контекст, видоизменить само содержание технологии, соединить профессиональное, технологизированное мастерство с индивидуальным творчеством, гармонизировать и гуманизировать научно-технический прогресс.

Список литературы:

1 К. Маркс, Ф. Энгельс Сочинение. - 2-е М.Политиздат.

2 Кефели И. Ф. Автоматизация: методол. и социал. проблемы / И-во выс. и сред. спец. образование. – Сп-б: Изд-во ЛГУ,1997.

3 Бек Х. Сущность техники. В кн. Философия техники в Германии. М., Наука 1996.

4 Новая технократическая волна на западе: (Сб.ст.) / АН СССР, ин-т философии: (редкол.:П.С.Гуревич (отв.ред.) и др.) - М.Прогресс,1996.

5 Тоффлер Э. На пороге будущего // США 90-х: взгляд изнутри. "Американская модель": с будущим в конфликте. - М.,1994.

6 Бердяев Н. Человек и машина. / Вопросы философии №2. 1989.

7 Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Сборник: Пер. с нем./ Под ред. А. Л. Доброхвотова. – М.: Высш. шк., 1991 – 1992 с.

8 Абалкин Л.И. Диалектика социалистической экономики М.,
Наука, 1996.

Калининградский Государственный Технический Университет Калининградский Институт Международного Бизнеса Кафедра философии и культурологииРЕФЕРАТ Человек и техника

Люди викторианской эпохи представляли, что через 100 лет в городах появятся движущиеся тротуары, дома, которые можно передвигать по рельсам, навесы от плохой погоды, личные дирижабли и другие буржуазные изыски. Дальше подобных урбанистических усовершенствований фантазии викторианских романтиков не простирались, хотя многие идеи нашли своё воплощение в течение XX века.

Но что нас ждёт в XXI веке? И о чём можем фантазировать мы, жители цифровой эпохи, для которых искусственный интеллект и «умные технологии» стали обычным делом? О сверхспособностях? О ещё более «умных технологиях»? Или о возвращении старых добрых изобретений — вроде дирижабля?

Источник: Flickr.

Гадать можно бесконечно, а можно просто изучить наиболее полный футурологический прогноз Рэймонда Курцвейла, технического директора Google. Он публикует свои прогнозы технических достижений современной цивилизации с 1990-х гг., и если попробовать собрать все предсказания, сделанные им за 25 лет в интервью, лекциях, книгах и блогах, можно проследить историю вероятного будущего с 2019 года по 2099 г. Итак, будущее глазами Рэя Курцвейла.

2019 – Провода и кабели для персональных и периферийных устройств любой сферы уйдут в прошлое.

2020 – Персональные компьютеры достигнут вычислительной мощности, сравнимой с человеческим мозгом.

2021 – Беспроводной Интернет покроет 85% поверхности Земли.

2022 – В США и Европе начнут принимать законы, регулирующие отношения людей и роботов. Права и обязанности роботов, их деятельность и любые ограничения будут строго регламентированы.

Источник: Flickr.

2024 – Элементы компьютерного интеллекта станут обязательными в автомобилях, а людям будет запрещено садиться за руль машины, не оборудованной компьютерным помощником.

2025 – Появление и развитие массового рынка гаджетов-имплантатов.

2026 – Благодаря научному прогрессу, за единицу времени мы будем продлевать свою жизнь на больше времени, чем прошло.

2027 – Персональный робот, способный выполнять сложные действия, станет такой же привычной вещью, как посудомоечная машина или кофеварка.

2028 – Солнечная энергия станет настолько дешёвой и распространенной, что будет удовлетворять всей суммарной энергетической потребности человечества.

2029 – Компьютер сможет пройти тест Тьюринга, доказывая наличие у него разума в человеческом понимании этого слова. По мнению Курцвейла, это будет достигнуто благодаря компьютерной симуляции человеческого мозга.

2030 – Благодаря расцвету нанотехнологий в промышленности производство продуктов значительно подешевеет.

2031 – 3D-принтеры для печати человеческих органов будут использоваться в любых больницах.

2032 – Нанороботы начнут использовать в медицинских целях: они смогут доставлять питательные вещества к клеткам человека, удалять отходы и проводить детальное сканирование человеческого мозга, что поможет лучше понять детали его работы.

Источник: Flickr.

2033 – На дорогах появятся самоуправляемые автомобили.

2034 – «Первое свидание человека с искусственным интеллектом» — своеобразное продолжение фильма «Она», но только с небольшими поправками: виртуальную возлюбленную можно оборудовать «телом», проецируя изображение на сетчатку глаза, – например, с помощью контактных линз или очков виртуальной реальности.

2035 – Космическая техника станет достаточно развитой, чтобы обеспечить надёжную защиту Земли от угрозы столкновения с астероидами.

2036 – Используя такой же подход к биологии, как к программированию, человечеству впервые удастся запрограммировать клетки для лечения болезней, а использование 3D-принтеров позволит выращивать новые ткани и органы.

2037 – Гигантский прорыв в понимании тайны человеческого мозга: будут определены сотни различных субрегионов со специализированными функциями, а некоторые алгоритмы, которые кодируют развитие этих регионов, будут расшифрованы и включены в нейронные сети компьютеров.

2038 – Появление роботизированных людей, продуктов трансгуманистичных технологий. Эти «новые Франкенштейны» будут оборудованы дополнительным интеллектом (например, ориентированным на конкретную узкую сферу знаний) и разнообразными имплантатами – от глаз-камер до дополнительных рук-протезов.

Статья Бердяева Н.А. «Человек и машина» бесспорно, актуальна и по сей день, представляя свою остроту проблематики техники в свете современности.

Работа изумляет своей новизной и безусловной причастностью к современному обществу, где технический аспект набирает обороты в своем влиянии и тотальном овладении сознанием индивидов. Здесь раскрывается личное понимание Бердяева на проблемы, связанные напрямую с техникой и современностью. Создается впечатление, что работа посвящена нашим дням, хотя написана в начале ХХ в.

Появление машины оценивается Бердяевым как проявление традиционного гуманизма и его ценностей, где человек выступает в подчиненности технике. Средство превращается в цель, тем самым перестраивается не только социальная структура общества, но также и сознание, приобретая свое новое качество. Идеи философа проникнуты беспокойством о будущем человечества, и, надо сказать, они на данный момент воспринимаются как вполне допустимые, т.к. техника с начала ХХ в. действительно обрела господство над человеком (взять хотя бы феномен компьютерной зависимости).

В своей статье Бердяев оценил особо взгляд на проблему кризиса человека и общества, вызванного бурным развитием техники и натиском сциентистско-технократической идеологии представленной с безусловной последовательностью, хотя тема, конечно, достаточно противоречива, т.к. общество не может не развиваться, а развитие, в свою очередь, неизбежно приводит к цивилизационным «плюсам и минусам».

Именно изучению статьи Н.А. Бердяева «Человек и машина» посвящена данная работа.

В работе «Человек и машина» Бердяев пытается сопоставить эсхатологическую и техническую проблематики, рассматривая технику как «освобождающее дух человека начало». Его видение простирает свой взгляд в будущее, где человек через духовную доминанту возвысится вновь над своим творением, подчинив его во благо человечеству.

Бердяев выделяет три стадии в человеческой культуре: природно-органическую, культурную, технически машинную, где он вкратце описывает каждую из них на основании истории, а также дает сравнительную характеристику «организма» и «механизма» как противостоящих друг другу субъекта и объекта, их взаимное влияние и трагедию противостояния.

В статье прослеживается идея сопоставления «органического» и «технического». Это сопоставление он приводит едва ли ни с первых строк, где сравнивает предыдущую организацию общества и новую, оснащенную техникой. Прежний индивид был ближе к природе, а значит, по мнению Бердяева, и ближе к духовности. Существовала непосредственная связь человека и природы. Появление машин во многом облегчило труд людей, они получили большую свободу и сделали минимальными затраты физического труда. Но это же обстоятельство коренным образом повлияло не только на их быт, организацию труда, но также и на их мышление и мироощущение.

Нельзя недооценивать возможностей техники и ее безусловного влияния на организацию нашей действительности. Жизнь с машинами стала намного проще, они во многом облегчили наш труд. Но Бердяев заостряет проблему именно на власти технизации. «Техника перестает быть нейтральной…» И в этом смысле она представляет опасную зависимость для человека. Бердяев говорит, что техника убивает, поглощает душу, она безжалостна к человеку, наше сознание становится прикованным к техническому и рациональному. Технику не интересует душа, это сфера механизмов, реальность машин. Без сомнения, она привносит в нашу жизнь комфорт, но она же и влияет на наше бытие, занимая главенствующее положение в нашем образе мышления, что влияет на нашу душу.

Глобализм не может не формировать новой реальности, где человек становится богом для себя и для космоса. Пустота духа компенсируется властью изобретательности, где живет новая вселенная человеческих достижений.

Бердяев говорит еще об одной проблеме – опасности подчинения сферы науки и ее открытий, что взаимосвязано с техникой определенной, небольшой группой людей, заинтересованных в их проектах воплощений научных открытий, что так же совсем не утопично, а, напротив, может быть весьма реальным.

В связи с этим Бердяев говорит о сторонниках и противниках «усовершенствования жизни» благодаря технике. Рассматривают технику как нечто нейтральное и безразличное, объявляя ее делом инженеров, другие же «переживают технику апокалиптически испытывая ужас перед ее возрастающей мощью над человеческой жизнью, видя в ней тождество духа антихриста. Подобное отношение к технике исходит из того простого принципа, согласно которому «все, что не нравится, все, что разрушает привычное, объявляется злом». Но Бердяев, как философ выступает именно против экспансии техники в современном обществе. Можно сколько угодно говорить на эту тему, но, бесспорно, техника позволяет достигать наибольшего результата при наименьших затратах, это факт, с которым нельзя не согласиться.

Бердяев, вероятно, хотел примирить две реальности «техническую» и «органическую». Конечно же, т.к. техника является творением человека, она не может выступать причиной духовных проблем человечества. В них человек повинен сам. Но техника может коренным образом повлиять на сознание масс, и ввиду незащищенности человека от глобальности проблем он имеет то, что он имеет. В его воле изменение действительности. И если Бог умер, как утверждал Ницше, Сартр и многие другие, вся ответственность лежит на человеке, другое дело, что этот груз ему не по силам.

Бердяев предлагает выход из этой проблемы, предвидя будущие метаморфозы; он верит, что дух подчинит царство машин на благо человечеству, но человеку придется обратиться в интроспекцию , чтобы вновь обрести свое духовное начало. Только это может спасти его и освободить от зависимости машин.

Можно сделать вывод о том, что техника будет вновь подчинена человеку. В этом прослеживается ностальгия об утерянном рае, что соответствует христианскому видению Бердяева. Мечта об обретении утраченного неизбежно закончится победой духа в человеческой истории. Цель прогресса, по мнению Бердяева, состоит именно в этом.

Трагедия состоит в том, что человек стал настолько зависим от машин, которые он же создал, что он предпочитает более комфорт, нежели сближение в социальной среде, где он чувствует себя достаточно одиноким. Машины постепенно вытесняют индивида, и в этом виден необратимый процесс цивилизации. Только духовный потенциал может вновь вернуть человека к свободе. «Путь окончательного освобождения человека и окончательного осуществления его призвания есть путь к Царству Божьему, которое есть не только Царство Небесное, но царство преобразованной земли, преобразованного космоса».

Н. А. Бердяев, бесспорно, один из наиболее оригинальных русских философов XX в. Но и в стиле его мысли, и в его проблематике легко различимы черты внеакадемического философствования, характерные для многих русских мыслителей: безразличие к методологии философского дискурса, безоглядное, почти экстатическое устремление к решению «последних вопросов», некритически воспринятых из теологии, «слипание» метафизики с натурфилософией, мышление в категориях «спиритуалистического материализма», моралистическое приписывание предметам «изначально присущих» им качеств и вера в учительское назначение философии.

Как и многие русские философы, Бердяев не создал философской системы; все им написанное объединено не системой, но общим религиозно-философским мировоззрением с большей или меньшей проработанностью отдельных частей и аспектов.

О чем бы Бердяев ни писал, он всегда оставался публицистом: всегда с кем-то спорил, кого-то обличал, кого-то опровергал, кому-то подсказывал правильные ответы. При этом неизбежно сбивался на монологическую тональность пророчествующего учителя; охлаждение страсти мнилось ему мертвящей обыденностью.

Безусловно, и проблематика, и жизнеощущение, и стиль мысли Бердяева всецело принадлежат культуре модернизма и вне модернизма остаются непонятными. Сам Бердяев называл свою философию экзистенциальной, или философией духа, подчеркивая при этом, что его философия есть по преимуществу философия антропологическая; постановка проблемы человека означала для него постановку проблемы свободы, творчества, личности, духа, истории.

Его статья «Человек и машина» посвящена проблеме социологии и метафизики техники. Появление этой статьи было в основном связано с почти полным отсутствием философских разработок по данной теме, тем, что до сих пор не была создана философия техники. Для создания такой философии необходимо было, прежде всего, осознать что это проблема духовная «изнутри она есть тема философии человеческого существования».

Н.А. Бердяев подчеркивает, что вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. «В век маловерия, в век ослабления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры XIX века единственной сильной верой современного цивилизованного человека остается вера в технику, в ее бесконечное развитие. Техника есть последняя любовь человека, и он готов изменить свой образ под влиянием предмета любви».

Прочитав статью Н.А. Бердяева, действительно первые мысли о том насколько она современна и актуальна по сей день.

В начале статьи Бердяев замечает, что речь идет не только о технике, позволяющей улучшить условия жизни, но и о технике мышления, живописи, танца и др. Но далее на протяжении всей статьи человеку противопоставляется именно техника в первоначальном значении, как техническое орудие, как средство жизни. И именно о «подмене целей жизни средствами жизни» так жалеет Бердяев, говоря, что такая подмена уничижает человека, делает его бездушным.

Бердяев считает, что человечество стоит перед основным парадоксом: «без техники невозможна культура, с нею связано самое возникновение культуры, и окончательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели». Невозможно с этим полностью согласиться, поскольку в других случаях техника позволяет донести эту самую культуру в массы (радиоустройства, телевизоры, MP3 плееры), являясь тем самым неким проводником или посредником. С помощью техники создается музыка, воспроизводится отснятое кино, создается атмосфера в театре, издаются газеты, журналы и т.д.

Раньше все боялись хищных зверей. Сегодня за ними наблюдают в зоопарках. Люди боялись голода, они были вынуждены заниматься тяжелым и неблагодарным трудом. Сегодня эти задачи выполняют роботы и компьютеры. У человека появляется все больше и больше свободного времени, чтобы думать. А когда человек думает, он задает себе вопросы. Задавая вопросы, пытается найти ответы, тем самым развиваясь духовно и повышая свой уровень знаний.

Но рано или поздно «творение восстает против своего творца, более не повинуется ему. Мы это видим во всех процессах рационализации в техническую эпоху, когда человек заменяется машиной, техника заменят органически-иррациональное организованно-рациональным. Но она порождает новые иррациональные последствия в социальной жизни. Так рационализация промышленности порождает безработицу, величайшее бедствие нашего времени».

Труд человека заменяется машиной, что есть положительное завоевание, которое должно было бы уничтожить рабство и нищету человека. Но машина не повинуется тому, что требует от нее человек, она диктует свои законы. «Человек сказал машине: ты мне нужна для облегчения моей жизни, для увеличения моей силы, машина же ответила человеку: а ты мне не нужен, я без тебя все буду делать, ты же можешь пропадать».

Еще один аспект современности из статьи, ведь сегодня безработица со своими последствиями стоит в одном ряду с бедностью и социальной нестабильностью, как самые острые проблемы глобального и национального масштабов.

Система Тейлора есть крайняя форма рационализации труда, но она превращает человека в усовершенствованную машину. Машина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие. «Но человек есть образ и подобие Бога и не может стать образом и подобием машины, не перестав существовать. Самый дух, создавший технику и машину, не может быть технизирован и машинизирован без остатка, в нем всегда останется иррациональное начало». Но техника, по мнению Н.Бердяева, хочет овладеть духом и рационализировать его, превратить в автомат, поработить его. И это «титаническая борьба человека и технизируемой им природы».

Эта «титаническая борьба» человека и техники прослеживается во всей статье: «техника отрывает человека от земли», «техника есть порождение воли к могуществу и к экспансии», «техника наносит страшные удары гуманизму, гуманистическому миросозерцанию, гуманистическому идеалу человека и культуры» и т.д. Автор как будто каждый раз обвиняет человека в его зависимости от техники и пытается с помощью данной статьи донести суть происходящего, а происходит постепенная технизация всего человечества. И хотя, технизация сама по себе неизбежное явление, но человек забывает свою культуру, духовность, цели, все больше увлекаясь средствами жизни.

Увлекшись рассуждениями о пагубном влиянии техники на человека, автор углубляется в философские размышления о времени и его значении для человека: «Нет времени у человека для вечности. От него требуют скорейшего перехода к последующему времени. Это совсем не значит, что мы должны в прошлом видеть только вечное, которое разрушается будущим. Прошлое нисколько не больше принадлежит вечности, чем будущее, и то и другое принадлежит времени...». И в целом статья, посвященная идее борьбы человека и техники, насыщенна множеством философских терминов, как бы еще раз подчеркивая, что вопрос о технике стал в начале XX в. неразделимым вопросом о судьбе человека и судьбе культуры.

На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что Бердяев говорит о том, что человек может быть поглощен все более и более раскрывающейся космической бесконечностью. Христианство освободило человека от власти космической бесконечности, в которую он был погружен в древнем мире, от власти духов и демонов природы. Оно поставило его на ноги, укрепило его, поставило его в зависимость от Бога, а не от природы. Но на вершинах науки, которые только и стали достижимы при независимости человека от природы, на вершинах цивилизации и техники человек сам открывает тайны космической жизни, раньше от него скрытые, и обнаруживает действие космических энергий, раньше как бы дремавших в глубинах природной жизни. Это свидетельствует о мощи человека, но это же ставит его в новое, опасное положение по отношению к космической жизни.

Проявленная человеком способность к организации дезорганизует его внутренне. Для христианского сознания ставится новая проблема. Техника разрушила старый порядок вещей, который начался еще в ХVIII в. На его место пришло новое понимание действительности во всех сферах человеческой деятельности. Наука и техника сделали революционный скачок в векторной истории, явив титанизм человека как господина Вселенной. Но техника не может решить простых насущных вопросов индивида. В этом она ему помочь никак не может. И все же, обращая свой взор к небу, человек чувствует свою дуальность: он осознает свое величие и ощущает свою слабость перед необъятной Вселенной. Осознавая масштабы, человек понимает, как мало он еще сделал и как много ему еще хочется успеть. Техника является для человека компенсацией того, что в данный момент пока недостижимо. Трагедия состоит в том, что человек стал настолько зависим от машин, которые он же создал, что он предпочитает более комфорт, нежели сближение в социальной среде, где он чувствует себя достаточно одиноким. Только духовный потенциал может вновь вернуть человека к свободе.

Писок литературы

1. Бердяев Н. Человек и машина. (Проблема социологии и метафизики техники) // «Путь». – Май 1933. – №38. – с. 3-38.

2. Горохов В.Г., Розин В.М. Введение в философию техники. – М.: 1998.

3. Негодаев И.А. Философия техники: Учеб. пособие: [Для техн. вузов] / И. А. Негодаев. – Ростов н/Д.: ДГТУ, 1997 г.

Идеология, в которой утверждается основополагающая роль науки как источника знаний и суждений о мире, где власть принадлежит научно-техническим специалистам

Эсхатология – это система религиозных взглядов и представлений о конце света, искуплении и загробной жизни, о судьбе Вселенной или её переходе в качественно новое состояние.

Интроспекция (лат. introspecto, смотрю внутрь) – метод, позволяющий иметь представления о своей сущности: структуре, организации и т.п.

Экстатическое - восторженное, находящееся в состоянии экстаза

Человек и машина

(Проблема социологии и метафизики техники)

Н. А. БЕРДЯЕВ

(«Вопросы философии» 1989 № 2 С. 147-162)

Не будет преувеличением сказать, что вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. В век маловерия, в век ослабления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры XIX века единственной сильной верой современного цивилизованного человека осталась вера в технику в ее мощь и ее бесконечное развитие. Техника есть последняя любовь человека, и он готов изменить образ под влиянием предмета своей любви.

И все, что происходит миром, питает эту новую веру человека. Человек жаждал чуда для веры, и ему казалось, что чудеса прекратились. И вот техника производит настоящие чудеса. Проблема техники очень тревожна для христианского сознания, и она не была еще христианами осмыслена. Два отношения существуют у христиан к технике, и оба недостаточны. Большинство считает технику религиозно нейтральной и безразличной. Техника есть дело инженеров. Она дает усовершенствования жизни, которыми пользуются и христиане. Техника умножает блага жизни. Но эта специальная область, не затрагивающая никак сознания и совести христианина, не ставит никакой духовной проблемы. Христианское же меньшинство переживает технику апокалиптически. испытывает ужас перед ее возрастающей мощью над человеческой жизнью, готово видеть в ней торжество духа антихриста, зверя, выходящего из бездны. Злоупотребление апокалипсисом особенно свойственно русским православным. Все, что не нравится, все, что разрушает привычное, легко объявляется торжеством антихриста и приближением конца мира. Это есть ленивое решение вопроса. В основании его лежит аффект страха. Впрочем, первое

решение в смысле нейтральности тоже ленивое, оно просто не видит проблемы.

Технику можно понимать в более широком и в более узком смысле. Tēchne

значит и индустрия, и искусство. Technāxa значит фабриковать, создавать с искусством. Мы говорим не только о технике экономической, промышленной,

военной, технике, связанной с передвижением и комфортом жизни, но и о технике мышления, стихосложения, живописи, танца, права, даже о технике духовной жизни, мистического пути. Так, напр., йога есть своеобразная духовная техника.

Техника повсюду учит достигать наибольшего результат при наименьшей трате сил. И такова особенно техника нашего технического, экономического века. Но в нем достижения количества заменяют достижения качества, свойственные технику-мастеру старых культур. Шпенглер в своей новой небольшой книге «Der Mensch und die Technik» определяет технику как борьбу, а не орудие. Но,

бесспорно, техника всегда есть средство, орудие, а не цель. Не можѐт быть технических целей жизни, могут быть лишь технические средства; цели же жизни всегда лежат в другой области, в области духа. Средства жизни очень часто подменяют цели жизни, они могут так много занимать места в человеческой жизни, что цели жизни окончательно и даже совсем исчезают из сознания человека. И в нашу техническую эпоху, это происходит в грандиозных размерах.

Конечно, техника для ученого, делающего научные открытия, для инженера,

делающего изобретения, может стать главным содержанием и целью жизни. В

этом случае техника, как познание и изобретение, получает духовный смысл и относится к жизни духа. Но подмена целей жизни техническими средствами может означать умаление и угашение духа, и так это и происходит. Техническое орудие по природе своей гетерогенно как тому, кто им пользуется, так и тому,

для чего им пользуются, гетерогенно человеку, духу и смыслу. С этим связана роковая роль господства техники в человеческой жизни. Одно из определений человека как homo faber - существо, изготовляющее орудие, которое так распространено в историях цивилизаций, уже свидетельствует о подмене целей жизни средствами жизни. Человек, бесспорно, инженер, но он изобрел инженерное искусство для целей, лежащих за его пределами. Тут повторяется то же, что с материалистическим пониманием истории Маркса. Бесспорно, экономика есть необходимое условие жизни, без экономического базиса невозможна умственная и

духовная жизнь человека, невозможна никакая идеология. Но цель и смысл человеческой жизни лежит совсем не в этом необходимом базисе жизни. То, что является наиболее сильным по своей безотлагательности необходимости, совсем не является от этого наиболее ценным. То же, что стоит выше всего в иерархии ценностей, совсем не является наиболее сильным. Можно было бы сказать, что наиболее сильной в нашем мире является грубая материя, но она же и наименее ценна, наименее же сильным в нашем грешном мире представляется Бог, Он был распят миром, но Он же является верховной ценностью1 . Техника обладает такой силой в нашем мире совсем не потому, что она является верховной ценностью.

Мы стоим перед основным парадоксом: без техники невозможна культура, с

нею связано самое возникновение культуры, и окончательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели. В

культуре всегда есть два элемента – элемент технический и элемент природно-

органический. И окончательная победа элемента технического над элементом природно-органическим означает перерождение культуры во что-то иное, на культуру уже не похожее. Романтизм есть реакция природно-органического элемента культуры против технического ее элемента. Поскольку романтизм восстает против классического сознания, он восстает против преобладания технической формы над природой. Возврат к природе есть вечный мотив в истории культуры, в нем чувствуется страх гибели культуры от власти техники,

гибели целостной человеческой природы. Стремление к целостности, к

органичности есть также характерная черта романтизма. Жажда возврата к природе есть воспоминание об утраченном рае, жажда возврата в него. И всегда доступ человека в рай оказывается загражденным. Французские томисты любят делать различие между agir (ргасtōn) и faire (poietōn)2 . Это старое схоластическое различие. Agir значит свободное упражнение человеческих сил, faire же значит создание продуктов, фабрикование. В первом случае центр тяжести лежит в человеке, в творящем, во втором же случае - в продукте. Техническая эпоха требует от человека фабрикации продуктов, и притом в наибольшем количестве

1 О том, что высшие ценности являются наименее сильными, хорошо говорит Н. Гартман в своей «Этике» 2 см. например, книгу Маритена «Art et scolastique»

при наименьшей затрате сил. Человек делается орудием производства продуктов.

Вещь ставится выше человека.

Можно установить три стадии в истории человечества - природно-органическую,

культурную в собственном смысле и технически-машинную. Этому соответствует различное отношение духа к природе - погруженность духа в природу; выделение духа из природы и образование особой сферы духовности; активное овладение духом природы, господство над ней. Стадии эти, конечно, нельзя понимать исключительно как хронологическую последовательность, это прежде всего разные типы. И человек культуры все еще жил в природном мире, который не был сотворен человеком, который представлялся сотворенным Богом. Он был связан с землей, с растениями и животными. Огромную роль играла теллурическая мистика, мистика земли. Известно, какое большое значение имели растительные и животные религиозные культы. Преображенные элементы этих культов вошли и в христианство. Согласно христианским верованиям, человек из земли вышел и в землю должен вернуться. Культура в период своего цветения была еще окружена природой, любила сады и животных. Цветы, тенистые парки и газоны, реки и озера, породистые собаки и лошади, птицы входят в культуру. Люди культуры,

как ни далеко они ушли от природной жизни, смотрели еще на небо, на звезды, на бегущие облака. Созерцание красот природы есть даже по преимуществу продукт культуры. Культуру, государство, быт любили понимать органически, по аналогии с живыми организмами. Процветание культур и государств представлялось как бы растительно-животным процессом. Культура полна была символами, в ней было отображение неба в земных формах, даны были знаки иного мира в этом мире. Техника же чужда символики, она реалистична, она ничего не отображает, она создает новую действительность, в ней все присутствует тут. Она отрывает человека и от природы и от миров иных.

Основным для нашей темы является различение между организмом и организацией. Организм рождается из природной космической жизни, и он сам рождает. Признак рождения есть признак организма. Организация же совсем не рождается и рождает. Она создается активностью человека, она творится, хотя творчество это и не есть высшая форма творчества. Организм не есть агрегат,

он не составляется из частей, он целостен и целостным рождается, в нем целое

предшествует частям, и присутствует в каждой части3 . Организм растет,

развивается. Механизм, созданный организационным, процессом, составляется из частей, он не может расти и развиваться, в нем целое не присутствует в частях и не предшествует частям. В организме есть целесообразность,

имманентно ему присущая, она вкладывается в него Творцом или природой,

она определяется господством целого над частями. В организации есть целесообразность совсем другого рода, она вкладывается в нее организатором извне. Механизм составляется с подчинением его определенной цели, но он не рождается с присущей ему целью. Часы действуют очень целесообразно, но эта целесообразность не в них, а в создавшем и заведшем их человеке.

Организованный механизм в своей целесообразности зависит от организатора. Но в нем есть инерция, которая может действовать на организатора и даже порабощать его себе. В истории были организованные тела, подобные жизни организмов. Так, патриархальный строй, натуральное хозяйство представлялись органическими и даже вечными в своей органичности. Органический строй обычно представлялся созданным не человеком, а или самой природой, или Творцом мира. Долгое время была вера в существование вечного,

объективного порядка природы, с которым должна быть согласована и которому должна быть подчинена жизнь человека. Природному придавался как бы нормативный характер. Согласное с природой представлялось и добрым и справедливым. Для древнего грека и для средневекового человека существовал неизменный космос, иерархическая система, вечный ordo. Такой порядок существовал и для Аристотеля и для св. Фомы Аквината. Земля и небо составляли неизменную, иерархическую систему. Самое понимание неизменного порядка природы было связано с объективным теологический принципом. И вот техника в той ее форме, которая торжествует с конца XVIII

в. разрушает эту веру вечный порядок природы и разрушает в гораздо более глубоком смысле, чем это делает эволюционизм. Эволюционизм признает изменения, но эти изменения происходят в той же ступени природной действительности. Эволюционизм возник главным образом из наук биологических,

и поэтому самое развитие было понято как процесс органический. Но мы не

3 См.Driesch. «La philosophie de l,organisme»

живем в век наук биологических, мы живем в век наук физических, в век Эйнштейна а не век Дарвина. Науки физические не так благоприятствуют органическому пониманию жизни природы, как науки биологические. Биология сама была механистической во второй половине XIX века, но она благоприятствовала органическому пониманию в других областях, напр., в

социологии. Натурализм, как он сложился во второй половине прошлого века,

признавал развитие в природе, но это развитие происходило в вечном порядке природы. Поэтому он особенно дорожил принципом закономерности процессов природы, которым гораздо меньше дорожит современная наука. (…) С этим связан смысл всей технической эпохи. Господство техники и машины есть прежде всего переход, от органической жизни к организованной жизни, от растительности к конструктивности. С точки зрения органической жизни техника означает развоплощение, разрыв в органических телах истории, разрыв плоти и духа. Техника раскрывает новую ступень действительности, и эта действительность есть создание человека, результат прорыва духа в природу и внедрение разума в стихийные процессы. Техника разрушает старые тела и создает новые тела, совсем не похожие на тела органические, создает тела организованные.

И вот трагедия в том, что творение восстает против своего творца, более не повинуется ему. Тайна грехопадения - в восстании твари против Творца. Она повторяется и во всей истории человечества. Прометеевский дух человека не в силах овладеть созданной им техникой, справиться с раскованными,

небывалыми энергиями. Мы это видим во всех процессах рационализации в техническую эпоху, когда человек заменяется машиной. Техника заменяет органически-иррациональное организованно-рациональным. Но она порождает новые иррациональные последствия в социальной жизни. Так рационализация промышленности порождает безработицу, величайшее бедствие нашего времени. Труд человека заменяется машиной, это есть положительное завоевание, которое должно было бы уничтожить рабство и нищету человека.

Но машина совсем не повинуется тому, что требует от нее человек, она диктует свои законы. Человек сказал машине: ты мне нужна для облегчения моей жизни, для увеличения моей силы, машина же ответила человеку: а, ты

мне не нужен, я без тебя все буду делать, ты же можешь пропадать.

Система Тейлора есть крайняя форма рационализации труда, но она превращает человека в усовершенствованную машину. Машина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие. Но человек есть образ и подобие Бога и не может стать образом и подобием машины, не перестав существовать. Здесь мы сталкиваемся с пределами перехода от органически-иррационального к органически-рациональному. Организация, связанная с техникой, предполагает организующий субъект, т.е. организм, и он сам не может быть превращен в машину. Но организация имеет тенденцию и самого организатора превратить из организма в машину. Самый дух, создавший технику и машину, не может быть технизирован и машинизирован без остатка, в нем всегда останется иррациональное начало. Но техника хочет овладеть духом и рационализировать его, превратить в автомата, поработить его. И это есть титаническая борьба человека и технизируемой им природы. Сначала человек зависел от природы, и

зависимость эта была растительно-животной. Но вот начинается новая зависимость человека от природы, от новой природы, технически-машинная зависимость. В этом вся мучительность проблемы. Организм человека, психо-

физический организм его сложился в другом мире и приспособлен был к старой природе. Это было приспособление растительно-животное. Но человек совсем еще не приспособился к той новой действительности, которая раскрывается через технику и машину, он не знает, в состоянии ли будет дышать в новой электрической и радиоактивной атмосфере, в новой холодной, металлической действительности, лишенной животной теплоты. Мы совсем еще не знаем,

насколько разрушительна для человека та атмосфера, которая создается его собственными техническими открытиями и изобретениями. Некоторые врачи говорят, что эта атмосфера опасна и губительна. И изобретательность человека в орудиях разрушения очень превышает изобретательность в технике медицинской, целительной. Легче оказалось изобрести удушливые газы,

которыми можно истребить миллионы жизней, чем открытия, связанные с органической жизнью гораздо более трудны, чем открытия, связанные с миром неорганическим, где мы вступаем в мир чудес.

Господство техники и машины открывает новую ступень действительности, еще не предусмотренную классификацией наук, действительность совсем не тождественную с действительностью механической и физико-химической. Эта новая действительность видна лишь из истории, из цивилизации, а не из природы.

Эта новая действительность развивается в космическом процессе позже всех ступеней, после сложного социального развития, на вершинах цивилизации, хотя в ней действуют механико-физико-химические силы. Искусство тоже создавало новую действительность, не бывшую в природе. Можно говорить о том, что герои и образы художественного творчества представляют собой особого рода реальность. Дон-Кихот, Гамлет, Фауст, Мона Лиза Леонардо или симфония Бетховена - новые реальности, не данные в природе. Они имеют свое существование, свою судьбу. Они действуют на жизнь людей, порождая очень сложные последствия. Люди культуры живут среди этих реальностей. Но действительность, раскрывающаяся в искусстве, носит характер символический,

она отображает идейный мир. Техника же создает действительность, лишенную всякой символики, в ней реальность дана тут, непосредственно. Это действует и на искусство, ибо техника перерождает самое искусство. Об этом свидетельствует кинематограф, вытесняющий все более и более старый театр. Сила воздействия кинематографа огромна. Но он стал возможен благодаря техническим открытиям, главным образом изумительным открытиям в области света и звука,

которые на людей прежних эпох должны были бы произвести впечатление настоящих чудес. Кинематограф овладевает пространствами, которыми совершенно бессилен был овладеть театр, - океанами, пустынями, горами, так же как овладевает и временем. Через говорящий кинематограф и Т. S. F. актер и певец обращаются не к небольшой аудитории старых театров, в которых небольшое количество людей соединялось в определенном месте, а к огромным массам всего человечества, всех частей света, всех стран и народов. Это и есть самое сильное орудие объединения человечества, хотя им могут пользоваться для самых дурных и вульгарных целей. Кинематограф свидетельствует о силе реализации, присущей современной технике. Тут приоткрывается новая

действительность. Но эта действительность, связанная с техникой, радикально меняющая отношение к пространству и времени, есть создание духа, разума человека, воли, вносящей свою целесообразность. Это действительность сверхфизическая, не духовная и не психическая, а именно сверхфизическая.

Есть сфера сверхфизического, как и сфера сверхпсихического.

Техника имеет космогоническое значение, через нее создается новый космос.

Lafitte в недавно вышедшей книге «Reflexions sur la science des machines» говорит, что наряду с неорганическими и органическими телами есть еще тела организованные - царство машин, особое царство. Это есть новая категория бытия. Машина действительно не есть ни неорганическое, ни органическое тело.

Появление этих новых тел связано с различием между органическим и организованным. Совершенно ошибочно было бы отнести машину к неорганическому миру на том основании, что для ее организации пользуются элементами неорганических тел, взятых из механико-физико-химической действительности. В природе неорганической машин не существует, они существуют лишь в мире социальном. (…) Машина имеет огромное не только социологическое, но и космологическое значение, и она ставит с необычайной остротой проблему судьбы человека в обществе и космосе. Это есть проблема отношения человека к природе, личности к обществу, духа к материи,

иррационального к рациональному. Поразительно, что до сих пор не была создана философия техники и машины, хотя на эту тему написано много книг. Для создания такой философии уже многое подготовлено, но не сделано самое главное, не осознана машина и техника как проблема духовная, как судьба человека. Машина рассматривается лишь извне, лишь в социальной проекции.

Но изнутри она есть тема философии человеческого существования

(Existenzphilosophie). Может ли человек существовать лишь в старом космосе,

физическом и органическом, который представлялся вечным порядком, или он может существовать и в новом, ином, неведомом еще космосе? Христианство, с

которым связана судьба человека, поставлено перед новым миром, и оно еще не осмыслило своего нового положения. От этого зависит и построение философии техники, ибо вопрос должен быть прежде решен в духовном опыте, чем он решается в философском познании. Так всегда бывает, хотя бы философское

познание этого не замечало4 .

Что означает техническая эпоха и появление нового космоса в судьбе человека,

есть ли это материализация и смерть духа и духовности, или это может иметь и иной смысл? Разрыв духа со старой органической жизнью, механизация жизни производит впечатление конца духовности в мире. Никогда еще не был так силен материализм. Сращенность духа с историческими телами, которая уничтожается техникой, представлялась вечным порядком, и для многих дух исчезает после его отделения от плоти. И техническая эпоха действительно многому несет с собой смерть. Особенно жуткое впечатление производит советское техническое строительство. Но оригинальность его совсем не в самой технике,- в этом отношении там ничего особенного нет, все равно Америка ушла гораздо дальше,

и ее с трудом можно нагнать. Оригинально в советской коммунистической России то духовное явление, которое обнаруживается в отношении к техническому строительству. Тут действительно есть что-то небывалое, явление нового духовного типа. И это-то и производит жуткое впечатление своей эсхатологией, обратной эсхатологии христианской. Техника и экономика сами по себе могут быть нейтральными, но отношение духа к технике и экономике неизбежно становится вопросом духовным. Иногда представляется, что мы живем в эпоху окончательного преобладания техники над мудростью в древнем,

благородном смысле слова. Технизация духа, технизация разума может легко представиться гибелью духа и разума. Эсхатология христианская связывает преображение мира и земли с действием Духа Божия. Эсхатология техники ждет окончательного овладения миром и землей, окончательного господства над ними при помощи технических орудий. Поэтому ответ на вопрос о смысле технической эпохи с христианской и духовной точки зрения может представиться очень ясным и простым. Но в действительности проблема гораздо сложнее. Техника так же двойственна по своему значению, как все в этом мире.

Техника отрывает человека от земли, она наносит удар всякой мистике земли,

мистике материнского начала, которая играла такую роль в жизни человеческих обществ. Актуализм и титанизм техники прямо противоположен всякому пассивному, животно-растительному пребыванию в материнском лоне, в лоне

4 Опыт философии техники представляет книга Fridrich Dessauer. «Philosophie der Technik»