Архимандрит порфирий успенский. Значение порфирий (успенский) в православной энциклопедии древо

Развитие коптско-русских церковных связей началось благодаря деятельности архимандрита (с 1865г. - епископа) Порфирия (Успенского); первые контакты с эфиопскими христианами довелось осуществить этому выдающемуся выпускнику Санкт-Петербургской Духовной академии (1829 г.).

Находясь в Иерусалиме в должности начальника Русской Духовной миссии, архимандрит Порфирий уделял большое внимание изучению истории и литурги­ческого наследия Эфиопской Церкви. По его указанию сотрудники миссии Петр Соловьев и Николай Крылов занимались переводами на русский язык тех со­чинений западных исследователей, в которых содержались све­дения об Эфиоп­ской Церкви. Так, в 1849 году П. Соловьев перевел с французского языка сочи­нение под названием “Гео­гра­фия и статистика христианского царства Шайского (Шоа - а. А .) в Африке”. Что касается Н. Крылова, то он в том же году пере­вел с французского языка два сочинения об Эфиопии: “История сего царства с ХVI века по 1840 год” и “История Абиссинии от Савской царицы Македы, посещавшей Соломона, до нашего века, и описание верований, обрядов, нравов и обы­чаев абиссинцев”. Он же перевел с латинского языка “Литургию абиссинцев” (по тексту французского ориенталиста Ренодота) .

В 1845 году, во время своего первого пребывания на Ближнем Востоке, архимандрит Порфирий посетил древнюю Синайскую обитель, где в монастырском книгохранилище обнаружил знаменитую Синайскую Библию - рукописный кодекс IV века, содержащий книги Ветхого и Нового Завета. Во время своего второго посещения Синайского монастыря отец Порфирий смог уделить внимание более по­дробному изучению ризницы обители; здесь он столкнулся с тем обстоятельством, что эфиопские христиане, подобно паломникам из европейских стран, посещали эту древнюю обитель. “В Синайском монастыре открыты мною святые обра­за негров, которых черные лики татуированы, - отмечал отец Порфирий. - Очевидно, что туда приходили богомольствовать эти христиане из Африки и с остро­вов Тихого океана, где их видел Козьма Индоплаватель в конце V или в нача­ле VI века. Когда мои спутники увидели эти образа, остолбенели и не знали, что подумать. Едва я растолковал им дело. Эти редкости хранятся у меня вместе с прочими иконами грузинского и абиссинского письма” .

Впоследствии, когда архимандрит Порфирий приступил к изданию своих сочи­нений “Первое путешествие в Синайский монастырь в 1845 году” (СПб., 1856) и “Путешествие по Египту и в монастыри святого Антония и преподобного Пав­ла Фивейского в 1850 году”(СПб., 1856), он решил использовать в качестве иллюстраций некоторые материалы, относящиеся к истории Эфиопии. “Приступая к изданию своих сочинений, путешествий по Египту и Синайскому полуострову с разными чертежами и рисунками, надписями и видами, коих очень много, я же­лаю присовокупить к ним портрет шойского царя Сале-Са­лас­си” , - сообщал отец Порфирий в 1855 году.

В те годы отец Порфирий мечтал об установлении вероисповедного единства между Эфиопской Церковью и Православным Востоком. И, быть может, имея в виду, что Синайская обитель издревле была местом, куда с благоговением прихо­дили христиане-паломники из Эфиопии, архимандрит Порфирий высказал мысль о том, что именно здесь может быть начато долгое и трудное дело по воссоз­данию церковного общения. В своем письме Синайскому архиепископу Констанцию от 2 апреля 1851 года, отец Порфирий отмечал: “Недаром она (Синайская оби­тель - а. А .) стоит на рубеже Африки и Азии. Из нее со временем может про­литься свет Православия в царство Абиссинское и Шойское и в страны омиритов, где некогда прославилось имя Христово. Нигде, кроме сей обители, нет лучше места, как для учреждения училища благовестников, долженствующих воск­ресить Православие в Египте, Абиссинии и далее, так и для принятия и руко­водства иноков из этих стран. Доселе эта обитель была врачебницей покаяния; пора ей быть вместе и училищем истины и светом для языков, сидящих во тьме. Еще раз да изыдет закон, но уже новозаветный, от Си­ная, и слово Господне от Хорива. Таковы помышления сердца моего” .

Высказывая эту идею, отец Порфирий имел в виду то обстоятельство, что Синайский монастырь в течение нескольких столетий имел тесные отношения с Россией, которая регулярно посылала этой обители щедрые пожертвования. Свою мысль отец Порфирий развил в 1851 году, отметив, что “на Абиссинию надобно бы нам обратить внимание и начать влияние на нее посредством Синайской оби­тели. Ибо в тамошней стране есть исходная точка для наших действий во славу Божию и в пользу святого Православия. О сем давно я помышляю, но выска­зать свои помыслы довелось мне только теперь” .

Далее отец Порфирий кратко изложил историю первых контактов православных греков и эфиопских христиан, восходящих к концу ХVIII века, когда греческие купцы прибыли в столицу Эфиопии Гондар. Испытывая нужду в духовном окормлении, они в 1818 году обратились в Константинополь с просьбой о присылке им православного священника. Но из-за крайне тяжелых условий посланные к ним духовные лица вскоре скончались. В 1820 году греческая православная община направила из Эфиопии в монастырь Саввы Освященного (близ Иерусалима) несколько абиссинских монахов с тем, чтобы они выучили там греческий язык и получили рукоположение перед возвращением в Эфиопию. Эфиопские ино­ки прибыли в обитель святого Саввы; здесь их крестили, но, к сожалению, вскоре они скончались здесь вдали от родины. Однако один из насельников монастыря святого Саввы - иеромонах Иоасаф, научился у них говорить по-эфиопски. Вскоре он решил отправиться в Гондар для духовного окормления греческой общины, но был вынужден вернуться назад еще из Египта, так как он ослабел от лихорадки. Проходили годы, и православные греки в Гондаре оставались без священника.

В 1849 году на Синай из Индии возвращался иеромонах Иосиф, который в течение ряда лет окормлял там греческие общины, имевшиеся в Бомбее и Каль­кутте. Пароход по пути зашел в один из эфиопских торговых портов. Здесь иеромонах Иосиф встретил православных купцов-греков, которые просили его ос­таться у них, обещая ему достаточное содержание. Но отцу Иосифу необходимо было вернуться в свою обитель.

Будучи в 1850 году на Синае, отец Порфирий встретился с иеромонахом Иосифом, который сообщил ему, что он охотно отправился бы в Эфиопию для духов­ного окормления своих соотечественников - православных греков, если синайский архиепископ даст ему на это благословение. Изложив эту историю, архимандрит Порфирий выразил далее свою сокровенную мысль, обращаясь к своему знакомому в Россию: “Признаюсь Вам, милостивый государь, что я охотно съез­дил бы в Абиссинию с отцом Иосифом в качестве путешественника и наблюдателя сей страны, если бы то угодно было моему начальству, и если бы дали мне весьма большие средства к совершению такого путешествия. Может быть, Господь помог бы нам устроить духовное тамошнее православное общество и по­ложить ту закваску, которой в Евангелии уподобляется распространяющееся Царство Божие или, что то же, Церковь Православная” .

Но отец Порфирий не смог осуществить свою мечту, поскольку синайский архи­епископ не благословил иеромонаха Иосифа на поездку в Эфиопию, а предпри­нимать такое длинное и опасное путешествие в одиночку отец Порфирий не решился. Но он по-прежнему испытывал большой интерес к Эфиопии и изыскивал пути для установления догматического единства между Эфиопской Церковью и Пра­вославием, подобно тому, как он успешно начал осуществлять эту деятельность в отношении Коптской Церкви. В 1851 году (16 августа) архимандрит Порфи­рий выкупил из рабства 11-летнего эфиопского отрока “у бетжальских хрис­тиан православных за 125 рублей серебром с намерением крестить его, обучить и, если Богу будет угодно, отправить в Абиссинию священником для та­мошних православных купцов из греков, уже давно лишившихся своего пастыря” .

Отец Порфирий трогательно рассказал о печальной судьбе эфиопского мальчика, отметив, что около 1847 года “его похитили с родины торговцы неграми вместе с тремя сверстниками, с которыми он играл на поле, и увезли сперва в Джидду, потом в Суэц и оттуда в Газу. Здесь купили его бетжальские хрис­тиане для перепродажи. Злополучный отрок не знает, где он родился, но пом­нит, что отец его умер, а мать жива. Родной язык он забыл и говорит по-арабски. По одной насечке на теле его игумен абиссинский заключил о происхож­дении его от христианских родителей, а узнав, что он не обрезан, усомнился в крещении его. Родители звали его Халилом, мусульмане - Сруром, а я дал ему имя Фрументий, в память первого насадителя веры христианской в Эфио­пии, который был также купленный раб”, - так сообщал отец Порфирий о своем решении принять на воспитание в православной вере эфиопского отрока, “испросив тайно благословение у Спасителя, пославшего нерукотворенный образ свой Авгарю и просветившего Эфиопию посредством невольника, святого Фрументия” .

Отец Порфирий намеревался отдать Фрументия в Иерусалимскую патриаршую школу с тем, чтобы впоследствии отправить его в Эфиопию в сане священника. Но перед тем, как осуществить это намерение он решил преподать Фрументию начатки христианского учения, и “просил переводчика сообщать ему понятия о вере христианской, внушать страх Божий и насаждать и укоре­нять в нем благие нравы, а абиссинского игумена пригласил учить его родному языку и церковной грамоте, употребляемой в Эфиопии” .

Более полутора лет архимандрит Порфирий воспитывал Фру­ментия в право­славном духе. Через год тот уже мог читать и писать на родном “аксумитском” (амхарском - Ред .) языке; это было необходимо для того, чтобы впоследствии “образовать из него переводчика сего наречия и приготовить его в священника для пра­вославных абиссинцев” . 9 апреля 1853 года отец Порфирий присоединил Фру­ментия к Православной Церкви через таинство крещения и миропомазания. Прибыв на берег Иордана, отец Порфирий крестил своего воспитанника: “Сам я трижды погружал его в воду, говоря: аще не крещен, крещается раб Божий (имя рек) во имя Отца и Сына и Святого Духа” , - отмечал отец Порфирий в своем дневнике.

Вскоре отец Порфирий был вынужден покинуть Палестину из-за начавшейся русско-турецкой войны. Отправляясь в Россию, он взял с собой и Фрументия, по-прежнему намереваясь под­готовить его к священническому служению в Эфиопии. “Те­перь мне служит юный абиссинец Фрументий, черный телом, но белый душой, - писал отец Порфирий в 1854 году из Александро-Невской Лавры, - Бог послал мне его для того, чтобы я воспитал, образовал и отправил его в Абиссинию в сане священника” .

Отец Порфирий отдал Фрументия для дальнейшего обучения в духовное училище при Александро-Невской Лавре, где юный эфиоп находился в течение двух лет. За это время он научился говорить, читать и писать по-русски и усвоил ос­новы христианского учения. Архимандрит Порфирий старался чаще видеться со своим воспитанником; так, например, когда он намеревался поехать в пригород Санкт-Петербурга Ораниенбаум для продолжения своих научных занятий вдали от столичной суеты, он решил взять с собой Фрументия, что следует из содержа­ния его письма, отправленного на имя митрополита Санкт-Петербург­ского Никанора: “Прошу предписать кому следует, - просил отец Порфирий, - выдать мне билет на пребывание там (в Ора­ниенбауме - а. А .) с прописанием в нем находящего­ся при мне абиссинца Фрументия Иорданского, который приватно обучается в здешнем уездном духовном училище” .

Объективности ради следует отметить, что надежды отца Порфирия, мечтавшего дать Эфиопии нового просветителя из России, не оправдались. Но это не явля­лось виной отца Порфирия, а объяснялось лишь только личными качествами и склонностями его воспитанника. Со скорбью архимандрит Порфирий отмечал, что Фрументий “с 1857 года перестал учиться, поняв, что я готовлю его в духов­ное звание для Абиссинии, где есть православные христиане, и объявил мне, что оно ему не нравится” .

В своем письме обер-прокурору Святейшего Синода А. П. Тол­­­стому архимандрит Порфи­рий более подробно описывал свои трудности, связанные с воспитанием Фру­ментия. “В столице (Санкт-Петербурге) нашлись какие-то люди, которые не­давно стали принимать его к себе и даже иногда оставлять у себя на ночь. Никаким образом я не мог выпытать у него ни имени, ни звания этих людей, ни места их жительства. Истощились все духовные меры мои к вразумлению; и потому я покорнейше прошу Ваше сиятельство или помочь мне в достижении благой цели моей и учинить милостивое распоряжение о помещении и содержа­нии воспитанника моего Фрументия Иорданского в здешнем духовном училище на мой счет, или передать его гражданскому начальству как выкуплен­ного мною из рабства и не желающего вступить в духовное звание, для изб­рания рода жизни по желанию его. От роду ему 16 или 17 лет; родины своей он не помнит, потому что торговцы невольниками отторгли его от отца и ма­тери в раннем детстве” , - писал отец Порфирий в январе 1857 года.

Но эта неудача, постигшая отца Порфирия, не ослабила его усилий по изучению Эфиопии и поиску путей сближения Эфиопской Церкви с Православием. Возвращаясь к тому времени, когда отец Порфирий был начальником Русской Духовной миссии в Иерусалиме, можно отметить, что у него были возможности общения с теми представителями Эфиопской Церкви, которые постоянно находились в Палестине. Так, в 1851 году отец Порфирий встречался с игуменом эфиопских монахов, подвизавшихся у Гроба Господня, и имел с ними беседы. Интересно отметить, то в те годы ряд святых мест в Палестине, некогда принадлежавших Эфиопской Церкви, перешел во владение армян и греков, причем армяне взяли на себя обязательство помогать эфиопским инокам. Но, как отмечал отец Порфирий, эфиопский игумен жаловался ему “на армян, худо питающих единоверцев своих из Эфиопии, и то не всех сорок, а только 25” .

Отец Порфирий в своих записях упомянул еще об одной встрече с эфиопским игуменом (4 сентября 1852 г.), на которой также присутствовал Абед-Мариам, привратник эфиопского царя Иоанна. Этот привратник, оставив семью, прибыл в Палестину, чтобы покаяться и умереть на Сионе. По словам Абед-Мариама, в Эфиопии в то время проживало около 60 православных греков а римо-католиков монахов не было вообще . Архимандрит Порфирий и в даль­нейшем интересовался сведениями о церковной жизни в Эфиопии. Так, после очередной встречи с эфиопским игуменом он сделал следующую запись: “В ца­рстве Шова первый знаменитый монастырь называется Девра-Ливанос, а в Абис­синии - Сон или Аксом. В Аксомском монастыре хранится тот ковчег Завета, который подарен был абиссинской царице Македе и сыну ее Менилеку еще иу­дейским царем Соломоном” .

О том, что такие встречи носили регулярный характер, свидетельствует еще одна запись, сделанная отцом Порфирием: “6 марта и 4 апреля 1854 г. Пил у меня чай игумен здешних абиссинских монастырей и рассказывал про обычаи мест­ных жителей” . Отец Порфирий не только интересовался историей Эфиопской Церкви и сохранившимися в ней традициями, но по-прежнему возвращался к идее о сближении Эфиопской и Русской Православной Церквей. Этому способст­вовало и то обстоятельство, что ему приходилось сталкиваться с некоторыми случаями перехода эфиопских христиан в Православие. Так, в записи от 18 мая 1852 года отец Порфирий упомянул о том, что “саввинский монах (из обители Саввы Освященного - а. А .) из русских, отец Савва, ветхий ста­рец <…> говорил, что в святую обитель его присланы четыре абиссинца для крещения” .

В конце 1860 - начале 1861 гг. по поручению Святейшего Синода архимандрит Порфирий предпринял активные усилия по сближению Коптской и Русской Право­славной Церквей. Но поскольку издавна Эфиопская Церковь находилась в канонической зависимости от Коптской Церкви, то деятельность отца Порфирия косвенно затрагивала и эфиопских христиан.

При встрече с русским консулом А. Е. Лаговским, которая состоялась 25 де­кабря 1860 г. в Каире, отец Порфирий представил детальный план предстоя­щей деятельности. По идее отца Порфирия, в Египет должен быть послан от Рус­ской Церкви так называемый апокрисиарий в сане архимандрита, который бы взял на себя все заботы по подготовке коптских христиан к соединению с Русской Православной Церковью. Следует отметить, что отец Порфирий сам желал быть таким апокрисиарием, отмечая, что “о водворении его в Каире уже пого­варивали в Петербурге в 1858 году, имея в виду меня” .

Что же касается Эфиопской Церкви, то по мысли отца Порфирия, “наш каирский апокрисиарий, держа у себя дома двух абиссинцев и хорошо выучив их русско­му языку, ездит с ними в Абиссинию и там подготовляет воссоединение христиан с Православием и, если будет надобно, самостоятельность тамошней Церкви посредством посвящения туда нескольких епископов коптским архиепископом, тогда как теперь там епископ один, вполне зависящий от названного архиепи­скопа. Таково дело нашего апокрисиария” . И для того, чтобы апокрисиарий от Русской Православной Церкви мог действовать в Эфиопии более успешно, архимандрит Порфирий тогда же предлагал А. Е. Ла­говскому послать в Эфиопию студента Русской Духовной миссии Якимовича “для предварительных разведок о тамошних делах церковных и гражданских” .

Усилия архимандрита Порфирия в те далекие годы не могли увенчаться ус­пехом, но прямым результатом его деятельности было то, что началось устано­вление церковных связей между Россией и Эфиопией. Так, например, уже в 1865 году в Санкт-Петербургской Духовной академии обучался эфиоп Абдул Масах, “монофизитского исповедания”; для наставления в Православии он был поручен ду­ховному попечению иеромонаха сирийца Агапия Ставроса .

Большой интерес представляет сочинение архимандрита Пор­фирия, посвященное Эфиопской Церкви и озаглавленное: “Абиссиния. Церковное и политическое состояние Абиссинии с древнейших времен до наших дней”. Оно было опубликовано в “Трудах Киевской Духовной академии” за 1866 год . Эта работа была одним из первых исследований на русском языке, посвященным Эфиопии. “Кто прочтет это изложение мое, - писал архимандрит Порфирий, - тот поймет, достойна ли Абиссиния побрататься с христианскими государствами Европы”. Вряд ли не­обходимо доказывать, что под словами “государства Европы” он в первую оче­редь имел в виду Россию.

В отношении Эфиопской Церкви отец Порфирий высказывался так же, как и в от­ношении Коптской Церкви. “Абисси­ны - не еретики. Напротив, они проклинают ереси Ария, Македония, Нестория и Евтихия и содержат веру святителя Афанасия и святителя Кирилла. В богослужениях и обрядах их видно чистое Православие, как в абиссинских озерах видно чистое небо” , - утверждал отец Порфирий.

Этот труд архимандрит Порфирий составлял с 19 февраля по 6 апреля 1862 года, находясь в Санкт-Петербурге. В самый разгар этой работы он отмечал: “С 19 февраля я пишу сочинение об Абиссинии и пишу усердно, дабы нашему правительству осветить и эту неведомую для него страну” . Следует отметить, что свое сочинение об Эфиопии отец Порфирий написал по поручению Святейшего Синода Русской Православной Церкви в связи с тем, что в Синод поступило письмо епископа Кирилла (Наумова), преемника архимандрита Порфирия на посту началь­­ника Русской Духовной миссии в Иерусалиме (1858–1864 гг.). Сообщая о поли­тических и церковных событиях в Эфиопии, епископ Кирилл считал, что они благоприятны “для того, чтобы начать нам действовать на Абиссинию с целью сближения с ее Церковью Православной” .

Как было отмечено выше, архимандрит Порфирий собирал разнообразные све­дения об Эфиопии еще в 1848–1854 гг. во время пребывания на посту нача­льника Русской Духовной миссии. Он дополнил эти материалы во время посе­щения Египта в 1860–1861 гг. Направляя свое сочинение в Киевскую Духов­ную академию, он подробнее говорил об этом периоде своей научной деятель­ности. «Долго живя на Востоке, - отмечал архимандрит Порфирий, - я прилежно изучал как настоящее, так и прошедшее состояние тамошних христианских Церквей. Особенное внимание мое по требованиям службы обращено было и на христианскую Абиссинию, которая для нас русских почти то же, что “терра инкогнита”. Я описал церковный и политический быт этой отдаленнейшей страны и сношения ее с Европой, имея под руками, кроме печатных путешест­вий по Абиссинии, летописи этого государства, переведенные с эфиопского языка на латинский известным ориенталистом Людольфом, и узнавая тамошние современные нам события от абиссинских монахов, живущих в Иерусалиме, и от других лиц, которые поименованы в этом описании моем» .

Представляя свою работу для публикации в Трудах Киевской Духовной академии, архимандрит Порфирий обращался со следующими словами к ректору КДА архимандриту Филарету: “Представляю сей ученый труд мой просвещенному вниманию Вашего Высокопреподобия и членов конференции Киевской Духовной академии, включившей меня в число корреспондентов своих, и прошу Вас напе­чатать его сполна в издаваемом при сей Академии ученом журнале. Посредст­вом печати пора же нам, наконец, познакомиться с христианской Абиссинией, которая в наше время простирает руки к Европе. От Вас и от конференции зависит сообщить студентам вверенной Вам Академии существенные понятия о церковном и политическом состоянии сего государства. А я желаю одного, желаю расширить круг наших познаний о христианском Востоке, где Абиссиния занимает видное место, и подготовить союз наш с ней, который рано или поздно установится” .

И в дальнейшем архимандрит Порфирий публиковал свои исследования об Эфиопской Церкви на страницах Трудов КДА. Ему принадлежат такие статьи, как “Восток христианский. Богослужение абиссинов. Чин крещения и миропома­зания в эфиопском требнике” , “Апостольская литургия Александрийской Церкви, сохранившаяся у эфиопов в Апостольских постановлениях и изданная Людольфом, в примечаниях эфиопской истории, на языке латинском” .

Но особого внимания заслуживают записки отца Порфирия под названием: “Восток христианский. Участие России в судьбе Абиссинии” , где он сделал по­пытку наметить пути сближения Русской и Эфиопской Церквей. Это сочинение архимандрит Порфирий, как и прежде, написал по просьбе обер-прокурора Святейшего Синода А. П. Толстого. Оно представляло собой комментарии на ряд служебных записок, переданных отцу Порфирию из Министерства иностранных дел для отзыва.

Это сочинение было закончено в Петербурге, “1862 года 29 мая, в полночь, в Александро-Невской Лавре” , и на следующий день, 30 мая отец Порфирий пред­ставил свои материалы новому обер-прокурору Святейшего Синода А. П. Ахматову. По словам отца Порфирия, в этой записке были “выражены начала Православия, дающие правильный ход церковному управлению и церковной дипломатии” .

Отвечая на вопрос о том, как Русская Православная Церковь может достиг­нуть большего единства с Эфиопской Церковью, отец Порфирий обратил внимание на то обстоятельство, что в ло­не Эфиопской Церкви зрело стремление к получению автокефалии. “Крещенный во имя Христово, царь Феодор (Теод­рос - а. А .) видимо желает утвердить независимость Абиссинской Церкви от коптского патриарха в Каире и учредить новую иерархию, - писал отец Порфирий и развивал далее свою мысль. - Когда это желание созреет в нем, тогда он обратится или к римскому папе, или к православным патриархам, или к эллинскому и нашему Синоду, или к Кентерберийскому архиепископу, и будет просить кого-либо из них рукопо­ложить епископов в Аксум, Гондар, Тегулет и в другие города свои. Это обстоятельство, само по себе важное, так благоприятно для воссоединения Абиссинской Церкви с нашей, что нам надобно воспользоваться им без отлагательст­ва, в видах расширения и прославления нашей святой Церкви и укоренения благотворных начал ее в абиссинском народе” .

Отец Порфирий настаивал на том, что необходимо постоянно иметь в виду это стремление Эфиопской Церкви к независимости, причем здесь же он отмечал то влияние, которое могла бы иметь Русская Православная Церковь на дальнейший ход событий в Эфиопии в сравнении с миссиями из западноевропейских стран. “Перевес нашего влияния на Абиссинскую Церковь будет на нашей сто­роне по причине единоверия и одинаковых начал церковного управления, - считал отец Порфирий. - Папистам и протестантам пришлось там многое отрицать, иное разрушать, нечто переделывать насильно, лукаво, лицемерно; а нам следу­ет только охранять одинаковые с нами учения, чиноположения, правила церков­ные и уставы монашеские. Мы не будем там ни перекрещивать крещенных правильно, ни вновь рукополагать посвященных законным епископом иереев и диаконов, ни неволить клир и народ к дополнению Никео-Царе­градского символа веры, что делали португальские и французские иезуиты, и чем смутили всю Абиссинию. Мы не будем там ни опровергать учения о почитании святых, ни глумиться над постами, что делал английский миссионер Гоба, и за что нав­сегда откланялся ему собеседник его - абиссинский диакон и ушел к аллакасу слушать богословие, призвав в помощь архангелов Михаила и Уриила против этого еретика и искусителя. Мы не будем проповедовать там Христа московского, как другие проповедуют Иисуса шотландского или кентерберийского, потому что Он у нас и у абиссинцев Христос общий, вселенский, возвещенный учителями и Соборами вселенскими” .

Далее отец Порфирий снова возвращается к идее об отправлении в Эфиопию апокрисиария от Русской Православной Церкви, и в связи с этим намечает некоторые перспективы в деятельности такого посланца из России: “Мы делом докажем абиссинцам, что не менее их уважаем не только личность свободного человека и решимость его жить и спасаться по своему выбору или вкусу, - в миру или в пустыне, в кругу семейном или в общине монашеской, - отмечал отец Порфирий. - После всего этого без особенной дальновидности можно предсказать, что коль скоро наша Церковь вступит в союз с Церковью Абиссинской посредством своего апокрисиария (отвечающего) и духовных сподвижников его, то эти посредники ее будут иметь там почет преимущественно перед прочими миссионерами как представители единоверия, одинаковых начал духовного уп­равления и одинаковой свободности жизни по Евангелию, а при почете будут пользоваться и доверием абиссинцев, при доверии же могут быть душой их клира, светом их школ и силой, развивающей в них вкус к лучшему зодчеству и иконописанию церковному, и подготовляющею им благотворительные и бого­угодные заведения. Так это говорю я не наобум, - заканчивал свою мысль отец Порфирий, - а по опытному сознанию многосторонней благотворности того доверия, какое имели ко мне в Иерусалиме греко-арабы, армяне, сириано-яковиты и копты” .

Отец Порфирий сформулировал те задачи, которые можно было бы поставить перед представителями Русской Православной Церкви в случае успешного развития отношений с Эфиопской Церковью. Среди них можно выделить наиболее важные:

а) возобновление догматического союза Абиссинской Церкви с нашей и через нее со всею православно-кафолической Церковью при неизменяемости наруж­ного богослужения, какое где есть;

б) учреждение независимой эфиопской иерархии посредством единовременного рукоположения двух-трех абиссинцев в сан епископский в одном из епархи­альных городов России, дабы Абиссинская Церковь не стесняема была неве­жеством и корыстолюбием коптского архиепископа, который есть раб египет­ского паши и игрушка европейских консулов, состоящих при этом наместнике турецкого султана;

в) преобразование существующих в Абиссинии семинарий и открытие новых училищ для распространения просвещения в тамошнем клире и народе в духе Православия и самодержавия и для развития в них вкуса к изящным искусствам, воспринятым Православной Церковью;

г) содействие к распространению христианства в сопредельных с Абиссинией странах, именно в Нубии, Сеннааре, Кордофане, Дарфуре, Камбате, Аделе и далее посредством абиссинских миссионеров и диаконисс;

д) поощрение к устроению благотворительных и богоугодных заведений;

е) наконец, приготовление африканских племен крещенных к совместному с про­чими христианскими народами соборованию в Константинополе, который рано или поздно будет свободным градом Божиим и местом нового, постоянного собора вселенского, необходимого для оживления божественного чувства в народах и для возжжения света истины, там, где его нет еще .

Следует отметить, что в первом же пункте своего плана по воссоединению двух Церквей отец Порфирий утверждает, что этот процесс должен происходить “при неизменяемости наружного (внешних форм - а. А .) богослужения”. Эту важную мысль в своих записках он развивает далее, поскольку ему представлялось чрезвычайно важным, чтобы никакие разности культурно-исторических и наци­ональных традиций не смогли бы стать препятствием на пути к сближению Церквей. Отец Порфирий подчеркивал, что по отношению к Эфиопской Церкви и ее чадам мы “не обяжем их исполнять афонские и иерусалимские уставы церков­ные и монашеские, не приложимые ко всему миру, не станем заменять святого Яреда Абиссинского Романом Сладкопевцем или Иоанном Дамаскиным, не будем вводить у них византийских новелл и дигест , коль скоро они неудобоиспол­нимы, и с радостью дадим им то, что имеем сами, то есть независимую иерархию, туземно-народное просвещение, изящные искусства, соборное равенство и братство. Таким отдельным воздействием своим на Абиссинскую Церковь мы не нарушим прав ни Константинопольского патриарха и Синода его, от которого никогда не зависела Абиссиния, ни Александрийского архиепископа коптского, от которого Абиссинская Церковь хочет отчиниться так же добровольно, как добровольно подчинилась ему во второй половине ХIII века” .

Но, с другой стороны, отец Порфирий, долгое время подвизавшийся на Ближнем Востоке, понимал, что при осуществлении предполагавшегося церковного единства неизбежно возникнут церковно-практические вопросы. Поэтому он не советовал членам Русской Духовной миссии действовать слишком активно в отношении Эфиопской Церкви. “У нас не решены следующие вопросы, - отмечал он, - достаточно ли одно догматическое воссоединение разноверцев с нами, или нужно воссоединение и обрядовое, с принятием и Кормчей книги нашей? Какую литургию надобно совершать при рукоположении воссоединенного епископа, абиссинского например? Златоустову или абиссинскую? И ежели Златоустову, то можно ли на другой день, после рукоположения его, дозволить ему отслужить свою народную литургию в нашем кафедральном соборе? А до реше­ния этих важных вопросов нельзя и отправлять нашего миссионера ни в Абиссинию и никуда. Ибо он станет в тупик всякий раз, когда ищущие воссоедине­ния пожелают знать те условия, на каких мы хотим принять их в ограду на­шей Церкви”

Епископ Порфирий (Успенский) - русский востоковед, византолог и археолог, известный также как непримиримый критик недостоверных фактов, имеющих место в популярной афонской истории. Он был одним из первых русских ученых, которым удалось проникнуть в архивы афонских монастырей и ознакомиться с древними актами греческих и славянских обителей. Доктор исторических наук протоиерей Алексий Марченко анализирует использованный епископом критический метод исследования.

«Без правды история есть потешная сказка,
а с нею она - дельное и полезное знание».

Епископ Порфирий (Успенский)

• Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.С.367.
• Полунов А.Ю.; Соловьев И.В.Жизнь и труды академика Е.Е.Голубинского. М.,1998.С.10-11.
• Азария, монах. Вышний покров над Афоном, или Сказания о святых чудотворных, в Афоне прославившихся, иконах Божией матери и других святых. СПб.,1860; Он же: Афонский Патерик, или Жизнеописания святых, во Святой Афонской Горе просиявших, в двух книгах. СПб.,1860; сказание о земной жизни Пресвятой Богородицы с изложением учения Церкви, прообразований и пророчеств о Ней и Чудес Ее. СПб.,1869.
• Сергий (Веснин), иеросхимон. Письма к друзьям о Святой Горе Афонской. СПб.,1856; Он же: Путеводитель по Св. Афонской горе и указатель ее святынь и прочих достопамятностей. М.,1854; Он же: Нынешний Русский Пантелеимонов монастырь на Св. Горе Афонской. СПб.,1854; Сочинения и письма Святогорца, собранные после его смерти. СПб.,1858.
• Порфирий (Успенский), епископ. История Афона. М.,2007.Т.1.Ч.III. Афон монашеский. С. 1013
• Порфирий (Успенский), архим.- епископ. Указатель актов, хранящихся в обителях Святой Горы Афонской. СПб.,1847; Он же: Описание монастырей афонских в 1845-1846 гг. СПб.,1848; Он же: Первое путешествие в афонские монастыри и скиты архимандрита, ныне епископа Порфирия (Успенского) в 1845 и 1846 году. Ч.I-II. Киев, 1877; Он же: Второе путешествие по Святой Горе Афонской в годы 1858, 1859 и 1861 и описание скитов афонских. М.,1880.
• Порфирий (Успенский), епископ. История Афона. М.,2007.Т.1.Ч.1.Афон языческий. С.33-34.
• Порфирий (Успенский), епископ. История Афона. М..,2007.Т.1.Ч.2.Афон христианский, мирской. С.201-202.
• Там же. С.214-216
• Там же. С.210-211, 213
• Там же. С.212
• Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. М., 1997.Т.1.С.30.
• Порфирий (Успенский), епископ. История Афона. Ук. соч.С.222-223.
• Там же. С.222-258.
• Там же. С.225-230.
• Там же. С.329-330
• Там же. С.258-261.
• Там же. С.217-218.
• Там же. С.220.
• Там же. С.198.
• Там же. С.197.

Когда 8 сентября 1804 года в Костроме, в приходе Успенского кафедрального собора появился на свет мальчик, в святом крещении нареченный Константином, вряд ли кто увидел в этом событии что-либо необыкновенное. Мальчик родился в семье скромного псаломщика при упомянутом соборе Александра Матвеевича Успенского. Впоследствии он с особой теплотой вспоминал свою мать, Дарью Степановну: "Моя родная мать, будучи весьма благочестива, и меня с малолетства воспитала в строгом благочестии и научила молиться Богу, как молилась сама, сердечно и благоговейно. Сладость молитвы была любимой сладостью души моей".
Дарья Степановна, женщина простая, но глубоко религиозная, брала сына с собой, когда ей случалось ходить по святым местам. Частые посещения монастырей и храмов заронили в сердце отличавшегося любознательностью и сметливостью юного паломника любовь к живописи и архитектуре. И при том, что на эти зачатки "научности", исследовательского духа не бесплодно падали слова матери, учившей сына доброте, терпению, любви к Творцу и людям, сложилась почва, на которой и вырос в конце концов епископ Порфирий (Успенский) - один из тех великих русских мужей ХIХ века, которые на пути истинной веры и научного подвижничества не только заложили основы русской церковной науки, но и ознаменовали ее огромными достижениями. Имя Порфирия (Успенского) стоит в одном ряду с такими именами, как протоиерей Александр Горский, митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов), архиепископ Филарет (Гумилевский) и другие.
Предствить себе хоть отчасти, что способна была вложить костромская жизнь в душу будущего епископа, поможет автобиографический рассказ критика и философа Н. Н. Страхова, который, как и Константин Успенский, учился в тамошней семинарии, только 16-ю годами позже. Семинария располагалась в костромском Богоявленском монастыре. "Это был беднейший и почти опустевший монастырь: в нем было, кажется, не более восьми монахов, но это был старинный монастырь, основанный еще в ХV веке. Стены его были облуплены, крыши по местам оборваны, но это были высокие крепостные стены, на которые можно было выходить, с башнями по углам, с зубцами и бойницами по всему верхнему краю. Везде были признаки старины: тесная соборная церковь с темными образами, длинные пушки, лежавшие кучей под низким открытым сводом, колокола со старинными надписями. И прямое продолжение этой старины составляла наша жизнь: и эти монахи со своими молитвами, и эти пять или шесть сотен подростков, сходившиеся сюда для своих умственных занятий. Пусть все это было бедно, лениво, слабо; но все это имело совершенно определенный смысл и характер, на всем лежала печать своеобразной жизни. Самую скудную жизнь, если она, как подобает жизни, имеет внутреннюю цельность и своеобразие, нужно предпочесть самому богатому накоплению жизненных элементов, если они органически не связаны и не подчинены одному общему началу".
Скитаясь затем по миру, епископ Порфирий (Успенский) вспоминал родной город с неизменной любовью. Значительные способности к учению помогли ему уже на девятом году жизни поступить в Духовное училище, а в 1824 году он окончил семинарию, где вскоре проявилась его склонность к философии, а также к греческому и латинскому языкам. На латыни же он продолжал изучать философию и в Санкт-Петербургской Духовной академии, однако позже признавался в дневнике: "Некогда я любил философию, но покинул ее, потому что она бестолкова, мятежна и вредна. Теперь люблю веру. Эта красная девица весьма степенна, строга, целомудренна и возвышенна. Житье с ней спокойно, приятно и полезно". Что касается языков, то за свою жизнь епископ Порфирий, кроме греческого и латыни, овладел французским, итальянским, немецким. К числу его любимейших занятий относилась церковная археология.
По окончании в 1829 году академического курса Константин Успенский удостаивается степени старшего кандидата, дававшей право на получение степени магистра после года преподавательской деятельности. За несколько дней до выхода из Академии он принял монашество с именем Порфирий - в честь мученика Порфирия. Это случилось 15 сентября 1829 года. Уже 20 сентября новопостриженного инока рукоположили во иеродиакона, а 25-го - во иеромонаха.
Учительствовал Порфирий в петербургском 2-м кадетском корпусе, после чего и был удостоен степени магистра богословия. В 1831 году он оказывается в Одессе - законоучителем Ришельевского лицея. Одесса, тогда еще совсем юная и построенная, можно сказать, на иностранный лад, совершенно не похожа ни на Кострому, ни на другие старинные русские города. Поражает ли она, очаровывает ли молодого законоучителя, сказать трудно, во всяком случае, в своем дневнике он затем напишет: "Этот город - есть как бы солнце, около которого суждено мне вращаться". Его образованность и хорошее воспитание не проходят мимо внимания местного общества, виднейшими представителями которого в ту пору были общественный деятель А. С. Стурдза, княгиня Потемкина, баронесса Фридерикс, профессор Новороссийского университета протоиерей М. К. Павловский. Детей генерал-губернатора Новороссийского и Бессарабского Воронцова Порфирий обучал Закону Божию. К тому времени он уже возведен в сан архимандрита, назначен настоятелем Одесского второклассного Успенского монастыря, награжден золотым наперстным крестом от Кабинета Его Величества. Киевская Духовная Академия избирает его членом-корреспондентом, а в 1835 году архимандрит Порфирий становится членом Одесского Статистического комитета - одного из тех, которые в ту пору стали вводить по всей империи для лучшего ознакомления с положением дел на местах.
Год спустя Ришельевский лицей преобразовывают в высшее учебное заведение, и архимандрита Порфирия избирают профессором богословия церковной истории и церковного права. Он остался в этом звании и после того, как его в том же году назначили ректором вновь открытой Херсонской, а впоследствии Одесской, семинарии. За несколько лет неустанных трудов Порфирий превратил семинарию в образцовую духовную школу, вскоре получившую право посылать своих лучших воспитанников в Санкт-Петербургскую Духовную академию для продолжения образования.
В 1841 году архимандрита Порфирия (Успенского) назначают настоятелем Русской духовной миссии в Вене, а два года спустя, согласно решению Святейшего Синода, направляют в Иерусалим для ознакомления с жизнью православных христиан в Палестине и Сирии. За время пребывания в Вене он овладел немецким языком, организовал научную экспедицию в Далмацию, посвященную изучению быта и письменности юго-западных славян. На Востоке Порфирий скоро пришел к мысли о необходимости создания постоянной миссии в Иерусалиме, и хотя официальный Петербург весьма прохладно отнесся к этой идее, добился своего: в 1847 году первая Русская Духовная миссия в Палестине была учреждена. Порфирий возглавлял ее до 1854 года, когда начавшаяся Крымская война вынудила его вернуться в Россию.
"Восточные" годы ознаменовались новыми научными исследованиями: написаны такие труды, как "Синайская обитель", "Указатель актов, хранящихся в обителях св. Горы Афонской", "Сирийская церковь", "Письмена на Синайских утесах" и другие. Начальника Иерусалимской миссии награждают орденом Святого. Владимира III степени, избирают членом-корреспондентом Императорского Русского археологического общества в Петербурге.
Вновь на Восток архимандрит Порфирий уезжает в 1858 году - в составе экспедиции, завершившейся в 1861 году. Вернувшись в Россию, он за границу никогда более не выезжал. Великая княгиня Елена Павловна выбрала его своим духовником. Учеными познаниями архимандрита пользовались и Святейший Синод, и правительство. 14 февраля 1865 года он был рукоположен во епископа Чигиринского с назначением первым викарием Киевской митрополии, в каковой должности оставался до 1878 года, когда его назначили членом Московской Синодальной конторы, а вскоре и настоятелем ставропигиального Новоспасского монастыря. В этой московской обители он и скончался 12 апреля 1885 года. Его погребли у стены при входе в усыпальницу бояр Романовых под Преображенским собором. На плите памятника была сделана надпись: "Здесь возлег на вечный покой преосвященный епископ Порфирий (Успенский), автор многих сочинений о христианском Востоке. Молитесь о нем".
Творческое наследие владыки Порфирия воистину необъятно. Еще при его жизни часть собранной им огромной коллекции древних рукописей и книг на церковно-славянском, греческом и разных восточных языках приобрела Императорская Публичная библиотека, другую часть он завещал Академии наук, причем на их издание завещал последней также 24 тысячи рублей. По словам специалистов, собрание Порфирия столь велико, что "целой четверти столетия мало для простого их описания". Многие труды самого епископа до сих пор остаются неизданными. Известный церковный историк профессор А. П. Лебедев в посвященной 100-летию со дня рождения преосвященного Порфирия статье писал: "Едва ли когда увидит свет все то, что собрал он в книжных сокровищницах Востока и что он же написал: всего этого так много, что можно только удивляться, каким образом один человек, без всяких помощников, со скудными материальными средствами успел столько поработать".
В ХIХ веке были опубликованы такие имеющие огромное значение для церковной истории труды епископа Порфирия (Успенского), как "Восток христианский: Афон", "Первое путешествие в Синайский монастырь", "Первое (а затем и второе. - М. Л.) путешествие в Афонские монастыри и скиты", "Афонские книжники" и другие. В прощальном слове над его гробом настоятель Симонова монастыря епископ Иоанн сказал: "Кто читал многообъемистые сочинения почившего архипастыря, тот может сам приметить, как чрез все его сочинения тонкой золотой нитью проходит его полнейшая неослабная любовь к Родине как гражданина России и любовь к восточному православию как сына Восточной Православной Церкви. Где бы он ни был, чем бы он ни был занят, его жизнь, его мысль, его душа живет в России и для России, и для Церкви Российской собирает, как пчела с цветов, питательный и усладительный сок богословской учености".
А вот как сам Порфирий описал свой отъезд из Петербурга в Вену: "Утром лаврский старец служил мне молебен в путь пред ракою св. Александра Невского. Я молился усердно. Слезы капали с ресниц моих. В душе моей горел пламень веры и преданности воле Божией". Цитата взята из дневников, опубликованных в 1894-1902 годах в восьми томах под названием "Книга бытия моего". Эта книга является, может быть, одной из главнейших в наследии епископа Порфирия (Успенского). В ней он подробно описал свои странствования, впечатления, думы. Неумная жажда познания ведет его и в Грецию, и в греческие общины Италии, и в римские катакомбы, где совершали свои богослужения и хоронили покойных первые христиане, и в древний Египет. 14 октября 1847 года он записал: "Наконец-то я с моими присными отъезжаю из Петербурга в святой град Иерусалим. В душе моей царят радость, преданность воле Божией и надежда на успешную деятельность мою в пользу Церкви Палестинской". Пребывая в Святой Земле, Порфирий прекрасно ладил и с русским генеральным консулом в Бейруте, и с греческим духовенством, и с "туземным арабским племенем", которое "за уши тянул к светлому верху", и только латинам оказался не по нутру. Итогом его изучения истории Восточных Патриархатов стал капитальный труд "Вероучение, богослужение, чиноположение и правила церковного благочиния египетских христиан (коптов)", в 1856 году изданный в Петербурге. Как уже говорилось, начало Крымской войны прервало деятельность Порфирия в Иерусалиме. В Россию он возвращался через Италию и Австрию. Уже в пути, в Яффе, где Порфирий остановился в большом греческом монастыре, ранним майским утром он долго "стоял на краю монастырской длинной и широкой террасы и задумчиво смотрел на море. Оно было тихо. Мысль моя, как светлый луч, неслась по этому морю и искала на нем следа плавания св. апостола Павла в Рим. След сей она усмотрела и сама превратилась в пламенное желание побывать в этом вечном граде и видеть там место мученической кончины двух первоверховных апостолов, а еще что? Художественные произведения кисти и резца и карандаша итальянских живописцев, ваятелей и зодчих. Счастливая мысль! Святое желание! Осуществлю первую, исполню второе. Я человек не половинчатый, не только верую, но и люблю и надеюсь; слово у меня - дело; святая мысль и святое желание приводят мою волю в соответственное им движение. Я человек цельный: ставлю себе цель и иду к ней бодро. На пути сопровождает меня Бог глаголом Своим: не бойся, отрок Мой, Я с тобою". И действительно, он осмотрел все, какие только успел, сокровища и святыни Италии, подивился искусству ее живописцев и зодчих, бросил независтливый взгляд на папскую роскошь. Описание "земли италийской" занимают целый том, искусно сочетая в себе исследовательскую дотошность, внимание к деталям и самым, на первый взгляд, несущественным подробностям с изящной легкостью художественного повествования. При этом Порфирий нимало не забывает о разделении Церквей, и вопросы веры у него на первом месте. В городе Лорето он видел в храме статую Девы Марии с Младенцем на руках: "На Ней и на Нем драгоценные короны; кроме сего, Она одета в длинное платье особого покроя, постепенно расширяющееся книзу; одета так, что не видеть рук Ее, как будто кто спеленал Ее. Это платье унизано жемчугами, драгоценными камнями, бриллиантовыми ожерельями и дорогими привесками. Все это - вклады королей, князей, богачей. Сюда-то приходят сотни тысяч католиков из всех государств и тут молятся перед черной статуей, в виду которой я и перекреститься не мог, как православный христианин, чествующий живописные иконы Богоматери, но не статуи ее".
Еще до поездки в Италию, в Иерусалиме Порфирий записал такие свои размышления: "Рим подобен умирающему грешнику, который не может жить жизнью колыбели, а гроба боится. <...> Рим не в силах уничтожить Св. Писание и соборные определения, а его превратному изъяснению их ныне верят одни женщины и дети до выхода из школ иезуитских. Что ж остается ему делать? Переродиться и достигнуть в возраст первобытного христианства. А что значит переродиться? Переменить черноту эфиопа на белизну европейца? Ох более! Переродиться значит умереть и воскреснуть. А если так, то колыбель христианства должна быть страшна для Рима так же, как и гроб. <...> Рим согрешил перед Богочеловеком, гордо усвоив себе Его непогрешимость". Не повлияли на эти воззрения Порфирия ни увиденные им святыни Италии, ни встреча с папой Римским, поведавшем ему о своем стремлении к соединению церквей.
Гораздо большее внимание путешественника привлекли первохристианские катакомбы, и он составил их описание, до сих пор не утратившее своей научной ценности. Кстати, ученому миру Европы имя епископа Порфирия было известно еще при его жизни и не получило настоящей европейской славы только потому, что главные его труды увидели свет через 20-30 лет после их написания, когда появились подобные работы европейцев.
Вернемся, однако, к временам, когда еще будучи архимандритом Порфирий возглавлял Русскую Духовную миссию в Иерусалиме и предпринял путешествие в Египет, взрастивший в древности многих христианских подвижников. В ту пору Египет уже давно исповедовал ислам, а часть населения, оставшаяся верна православию, называлась коптами. Коптские монастыри и стали целью этого путешествия. Укажем лишь на некоторые из тех, где побывал начальник Иерусалимской миссии. Так, он посетил одну из наиболее известных христианских святынь Каира - расположенный в старой части города монастырь великомученика Георгия Победоносца. Обитель, представляющая собой чрезвычайно сложное шестиярусное сооружение, по словам Порфирия, "столько же мудрено описывать и рисовать, сколько трудно обозревать". По его предположениям, она возникла в ХV веке. К ее особенностям принадлежала та, что христиане, а нередко и мусульмане привязывали здесь цепью к мраморной колонне одержимых и больных падучей. После совершения молитвы их оставляли в таком положении на несколько дней. "При мне один умалишенный армянин сидел мрачно в этой цепи, а на другой день уже ходил весело. Св. Победоносец помиловал его".
Добрался Порфирий даже до обители преподобного Антония Великого, а путь к ней тогда был долгим, трудным и небезопасным. Три дня плыли по Нилу на парусном суденышке, после отправились через пустыню на верблюдах. Коптские монастыри той поры жили в постоянном опасении вооруженного нападения бедуинов, поэтому обитель представляла собой в некотором роде крепость. Ворот в ее высоких стенах, сложенных из тесаных камней, не имелось, и посетителей, убедившись, что те пришли с добрыми намерениями, поднимали на веревках. "Наш переводчик первый ступил в эту петлю левою ногою, схватился обеими руками за веревку и так на одной ноге был поднят наверх воротом, утвержденным на толстой стене под навесом. Потом таким же способом подняли дружину мою и наконец меня". В описываемом случае путешественников встречали как дорогих гостей. У подъемника выстроилась вся братия во главе с игуменом; для Порфирия поставили специальное кресло, в которое он и сел, приняв поданный ему игуменом медный крест. Затем начался крестный ход. "Все монахи в темно-синих рясах и черных завивалах на голове, с предлинными ветвями масличными и финиковыми, пошли вперед попарно и, спустившись со стены по уступам лестницы, продолжали шествие до церкви, воспевая какой-то священный стих. За ними и мы в облаках фимиама, воскуряемого молодыми иподиаконами, шли между тесными зданиями монастырскими. Когда крестный ход наш приблизился к церквам, начали благовестить в колокол. От чистых звуков его зазвучала в нас чистая радость". Особая торжественность встречи объясняется еще и тем, что Порфирий и его спутники были первыми русскими, посетившими эту землю, прославленную подвигами Антония Великого.
Епископ Порфирий (Успенский) прожил долгую жизнь, наполненную трудами и свершениями во имя веры, любви к Богу и людям. И совсем не самопревозношением выглядит сказанное им о себе в "Книге бытия моего": "Никто не скажет обо мне: он праздно прошел по земле".

"Никто не скажет обо мне:
он праздно прошел по земле".

"Для чего я странствую так долго?
Для того, чтобы подобно пчеле
принести прекрасный мед в родной улей,-
я пчела Божия, а Россия - мой улей".

еп. Порфирий (Успенский)

Порфирий (Успенский) (8 сентября 1804 - 19 апреля 1885) - епископ Чигиринский, викарий Киевский, инициатор и организатор первой Русской Духовной миссии в Иерусалиме, выдающийся русский востоковед, византинист, славист, археолог, этнограф, археограф, текстолог, палеограф, историк, искусствовед, доктор эллинской словесности и богослов, автор множества научных трудов.

Отношение к этому удивительному человеку и исследователю, ценителю древностей и бессребреннику, всецело преданному истине, было неоднозначным и среди его современников, и у последующих поколений российских и зарубежных ученых. Его жизненный путь был долгим и тернистым, но одновременно это был счастливый и плодотворный путь духовного и научного подвижничества.

Константин Александрович Успенский родился 8 сентября 1804 г. в "смиренной" Костроме, в семье скромного псаломщика Александра Матвеевича и его жены Дарьи Степановны. Впоследствии еп. Порфирий с неизменной сыновней любовью и благодарностью вспоминал родительский дом и "светелку", а прежде всего - свою мать, которая сумела привить юному Константину "страх Божий, целомудрие, незлобие и терпение".

В 1818 г. он окончил Костромское Духовное училище, а в 1824 г. - Костромскую Духовную семинарию.

В 1825 г. поступил в Санкт-Петербургскую Духовную академию, которую закончил в 1829 г. со степенью кандидата богословия. 15 сентября того же года он был пострижен в монашество, 20 сентября рукоположен во иеродиакона, а 25 сентября - во иеромонаха.

1 июля 1831 г. получил степень магистра и 2 июля был назначен законоучителем Ришельевского лицея в г. Одессе.

1 мая 1834 г. стал настоятелем второклассного Успенского монастыря в Одессе, а 20 мая был возведен в сан архимандрита. Служба в Одессе сыграла важную роль в судьбе Порфирия Успенского. Именно здесь пробудился его интерес к христианскому Востоку и здесь же он изучил новогреческий и итальянский языки, которые в будущем принесли ему огромную пользу.

15 ноября 1840 г. назначен настоятелем Русской духовной миссии в Вене. За время пребывания там архим. Порфирий овладел немецким языком и организовал научную экспедицию в Далмацию с целью изучению быта и письменности юго-западных славян.

14 ноября 1842 г., согласно решению Святейшего Синода, "по довольному им знанию греческого языка и по опытности в обращении с заграничными единоверцами нашими", о. Порфирий был отправлен в Иерусалим для ознакомления с жизнью православных христиан в Палестине и Сирии.

Пребывая на Востоке, он получил счастливую возможность путешествовать, работать в монастырских библиотеках и изучать древности.

В 1845-1846 гг. Порфирий Успенский предпринял первое путешествие. С января по июнь 1845 г. им была осуществлена экспедиция в Египет, на Синай, в монастыри Нитрийской пустыни. С августа 1845 г. по январь 1846 г. и с марта по конец июня 1846 г. обследованы богатейшие сокровищницы христианских древностей на Святой Горе Афон.

Особо притягательным для отца Порфирия был Синай. В отличие от большинства древних обителей, монастырь Св. Екатерины никогда не подвергался разграблению. Он представлялся учёному неисчерпаемым кладезем древностей. Именно здесь в 1845 г., за 15 лет до К. Тишендорфа, Порфирием Успенским была обнаружена и описана основная часть рукописной греческой Библии - знаменитый Синайский кодекс (Codex Sinaiticus) IV в. (в 1844 г. немецкий ученый видел лишь 129 листов).

Порфирий Успенский занимал категоричную позицию в отношении Синайского кодекса и вел полемику с К. Тишендорфом. Несмотря на это, он испытывал уважение к своему ученому оппоненту, поддерживал с ним контакт и неоднократно посылал ему собственные сочинения и древние манускрипты. В частности, известно, что он предоставил К. Тишендорфу из своей коллекции для издания синайский палимпсест (РНБ, Греч. 225). А Тишендорф подарил отцу Порфирию несколько листов из издания Синайского кодекса, на одном из которых сохранилась дарственная надпись.

В Палестине о. Порфирий пришел к мысли о необходимости создания Духовной миссии в Иерусалиме как постоянного представительства Русской Православной Церкви при Патриархатах Востока, о чем сделал запись в своем дневнике 7 января 1844 г. Его идея не сразу нашла поддержку официальных российских властей, однако он самоотверженно отстаивал свою точку зрения и спустя несколько лет добился цели. Первая Русская Духовная миссия в Иерусалиме была учреждена резолюцией Николая I от 11 (23) февраля 1847 г. Порфирий Успенский возглавлял ее до 1854 г.

За годы работы в Миссии архим. Порфирий со своими сотрудниками объездил все святыни Востока. С 18 марта по 17 августа 1850 г. им было предпринято второе путешествие по Египту, во время которого участники экспедиции посетили монастырь Саввы Освященного в Александрии, Новую Патриархию и Никольский храм в Каире, древние монастыри преп. Антония Великого и Павла Фивейского на Красном море, монастырь Св. Екатерины на Синае.

В монастыре Святой Екатерины (июнь-август 1850 г.) Порфирий по просьбе братии составляет каталог греческих рукописей монастырской библиотеки. Это был первый научный каталог самой древней и богатой библиотеки православного Востока. Активное участие в его создании принимали, под руководством своего начальника, все члены Миссии, которых архим. Порфирий вовлекал в свои научные занятия. Лишь спустя 60 лет этот каталог издал другой известный византинист В. Н. Бенешевич. Несмотря на вековую давность, Порфириевский каталог и сегодня во многом сохраняет свое научное значение.

Среди сотрудников Миссии состоял студент Петр Соловьев, который был одним из постоянных спутников архим. Порфирия в его поездках. Главная обязанность П. Соловьева состояла в рисовании: "рисовал ему все, что приказывалось" и "вел себя, как праведник". Рукой этого молодого художника-самоучки созданы многочисленные копии икон, миниатюр, пейзажные и архитектурные зарисовки, часть которых опубликована в книгах и альбомах Порфирия Успенского. Многие синайские рисунки датированы 1850 годом. По возвращении из Палестины в Петербург Петр Алексеевич Соловьев (1825-1898) стал сначала служить в Малоохтинской Мариинской церкви, а в 1855 г. получил сан протоиерея и был переведен в Покровскую церковь в Большой Коломне. Приходским священником он оставался до конца своих дней. Погребен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

8 мая 1854 г. Порфирий Успенский покинул Иерусалим в связи с начавшейся Русско-турецкой войной, оставив, в надежде на скорое возвращение, в монастыре Св. Архангелов собственную научную библиотеку и все имущество Миссии.

Но вернулся он на Восток только через 4 года. 24 февраля 1858 г. особое совещание по улучшению быта русских паломников в Святой Земле, под председательством великого князя Константина Николаевича, приняло решение отправить на Восток специальную экспедицию и в число ее членов включить "с набожными и учеными целями и для взятия из Иерусалима оставшегося там его имущества и библиотеки" архим. Порфирия. Командировка продлилась 3 года. За это время Порфирий Успенский вновь посетил Афон, а затем знаменитые Метеоры. В 1861 г. он вернулся в Россию и никогда больше ее не покидал.

Петербург встретил его как учёного с мировым именем. И правительство, и Святейший Синод обращались к нему за консультациями как к знатоку христианских древностей. Разные научные и благотворительные общества приглашали в почётные и действительные члены; великая княгиня Елена Павловна выбрала его своим духовником.

Тем не менее в течение 11 лет после возвращения из Иерусалимской миссии Святейший Синод не мог принять решение о месте назначения архим. Порфирия, что вызывало у него беспокойство. Вот его собственные слова: "Я напоминаю, кому надобно, что свыше повелено дать мне должность и что я не знаю, где преклонить главу свою, а мне отвечают похвалами моим дарованиям и познаниям, как будто из них я могу сшить палатку для кочевания у ворот Александро-Невской Лавры или Синода, и вдобавок говорят, что судьба моя требует особых соображений".

Лишь 14 февраля 1865 г. он был рукоположен во епископа Чигиринского с назначением первым викарием Киевской митрополии, "под крыло" своего бывшего учителя в Костромском Духовном училище, митр. Киевского Арсения (Москвина). Еп. Порфирий был рад этому назначению, и служебные обязанности его не обременяли: "Хвала и благодарение Ему, праведному и милостивому. Я весьма доволен своею судьбою. В душе моей царит спокойствие неба. Жизнь моя течет плавно, как течет тихий Днепр. Дело у меня есть. Науке служу, как могу". Киевский период можно считать самым плодотворным в творческой биографии еп. Порфирия. Большое количество времени он проводил за разбором и анализом многочисленных материалов, привезенных с Востока. К этому времени относится большая часть его научных публикаций.

В должности викария Киевской митрополии еп. Порфирий оставался до 1878 г., когда его назначили членом Московской Синодальной конторы и настоятелем ставропигиального Новоспасского монастыря. Переезд не был радостным событием для еп. Порфирия, но и в этой ситуации его спасали любимые "восточные штудии": "Долго снедала меня печаль о том, что судьба перебросила меня из Киева в Москву, в которой я очутился, как немалая птица в маленькой клетке. Не умей я петь в ней о христианском Востоке, меня окаменила бы скорбная скука. Но в минуты, часы, дни этого непрерывного и неустанного пения я забывал всякую скорбь свою".

Московский период жизни еп. Порфирия - это время подведения итогов. Чувствуя, что силы убывают, а неосуществленного осталось слишком много, в день своего 77-летия, он делает в дневнике молитвенную запись: "Боже, подари мне еще двадцать лет. У меня ученого дела много. Продли мою жизнь, да кончу все, что задумано мною".

В Москве еп. Порфирий заканчивает работу над своими многотомными мемуарами, написанными живым поэтичным языком, которые он вдохновенно назвал "Книга бытия моего". Одновременно ученый начинает искать "пристанище" для 2-х своих уникальных коллекций: рукописной и печатной.

Сам собиратель прекрасно понимал ценность своих реликвий и был для них заботливым хозяином. Он заказывал паспорту и переплеты, занимался каталогизацией и описанием рукописей; даже для листового материала с копиями миниатюр и фрагментов древних манускриптов были изготовлены изящные картоны с золотым тиснением и составлены реестры.

В 1883 г. собрание рукописей еп. Порфирия было приобретено Императорской Публичной библиотекой за 15 тысяч рублей. В составе этой коллекции находятся ценнейшие древние манускрипты на греческом, славянских и восточных языках, привезенные им из путешествий. Это и по сей день делает собрание одним из самых востребованных у исследователей всего мира.

Отметим, что в одном из писем к обер-прокурору Святейшего Синода А. П. Толстому еп. Порфирий изложил свой план по приобретению рукописей на Востоке, считая, что оно должно быть целенаправленным и руководствоваться интересами Русской Православной Церкви. Он был убежден, что приобретать рукописи можно только у частных лиц, а из монастырских библиотек их только следует брать во временное пользование, для изучения и копирования. Сам он не всегда следовал этому правилу, так как отчаянно боялся, что бесценные христианские книги попадут "не в те руки" или пропадут совсем. Им всегда руководили горячее сердце и неутолимая жажда знания.

Если рукописи еп. Порфирия обрели новую жизнь на полках Императорской Публичной библиотеки, то судьба его бесценной научной библиотеки, в которой насчитывалось более 7000 книг, оказалась трагичной. Он так и не нашел для нее покупателя, а делить на части категорически отказывался. Еп. Порфирий завещал свою библиотеку Святейшему Синоду. Однако Синод, к сожалению, так и не смог правильно распорядиться этим наследством. 41 ящик аккуратно упакованных книг, снабженный этикетками, долгое время оставался в подвалах Новоспасского монастыря, где, вероятно, и погиб после 1917 г. От библиотеки сохранился лишь каталог, составленный ее владельцем, который сейчас хранится (вместе со всем архивом еп. Порфирия) в Санкт-Петербургском филиале Архива Российской Академии наук (ф. 118, оп. 1, №39).

Еп. Порфирий (Успенский) скончался 19 апреля 1885 г. Он умер спокойно и достойно, сидя в кресле лицом на восток и держа в руках кипарисовый крест, привезенный из экспедиций. Завершая земной путь, еп. Порфирий отправлялся в новое, вечное путешествие, к которому он был готов. Еп. Порфирий был погребён в Новоспасском монастыре. На его мраморном надгробии начертаны слова эпитафии, сочиненной им самим:

"Здесь возлег на вечный покой преосвященный епископ Порфирий Успенский, автор многих сочинений о христианском Востоке. Молитесь о нем".

Основные труды Порфирия Успенского о Синае:

1. Синайский полуостров // ЖМНП. 1848. № 11 (отд. отт.: СПб., 1848)
2. Второе путешествие в Синайский монастырь в 1850 году. СПб, 1856.
3. Первое путешествие в Синайский монастырь в 1845 году. СПб, 1856.
4. Восток христианский: Египет и Синай. СПб, 1857.
5. Письмена Кинея Манафы на Синайских утесах. СПб, 1857.
6. Известие о глаголической Псалтири, хранящейся в библиотеке Синайского монастыря //
7. Известия Императорского Археологического общества. 1863. Т. 5, вып. I.

Ж. Л. Левшина,
старший научный сотрудник
сектора древнерусских фондов ОР РНБ

Году со степенью кандидата богословия и в том же году 15 сентября был пострижен в монашество , 20 сентября рукоположен во иеродиакона , а 25 сентября - во иеромонаха .

Это был счастливый жребий: оказавшись за границей, отец Порфирий получил возможность путешествовать по миру, работать в библиотеках, изучать древности. Это позволило ему стать одним из первооткрывателей христианской истории для нового времени и принесло славу российской науке. Все свои путешествия он подробно описал в восьмитомном дневнике, названном "Книга бытия моего".

Первое путешествие на Восток

В руки отца Порфирия попадали древние рукописи, хранящиеся в монастырских библиотеках. В отчёте о посещении Афона, который он составил для Синода , говорится о 200 документах, которые представляют большую ценность для истории Святой Горы. Сколь значительны были его находки, показывает хотя бы вывезенная им с Афона "Ерминия, или Наставление в живописном искусстве, составленное иеромонахом и живописцем Дионисием Фурнографиотом (1701-1755)" - ценное пособие для иконописцев. Перевод на русский язык и публикация в России этой рукописи имели огромное значение. Тогда в нашей стране начинал возрождаться интерес к традиционной канонической иконописи , и благодаря "Ерминии" отечественные мастера заново открывали иконописные каноны, забытые под воздействием западноевропейских стилей - барокко, классицизма, академизма. До сих пор иконописцы пользуются "Ерминией", в которой раскрываются технические секреты иконописного ремесла и смысловое значение образа.

Особо притягательным для отца Порфирия был Синай. В отличие от большинства древних обителей, синайский монастырь святой Екатерины никогда не подвергался разграблению. Он представлялся учёному настоящей сокровищницей древностей. Именно здесь немецким ученым Тишендорфом была обнаружена рукопись греческой Библии века, сохранившая самый древний из полных текстов Евангелия. Сегодня эта рукопись известна как "Синайский кодекс ".

Можно вспомнить ещё одну, не менее ценную находку. Как-то, осматривая на Синае монастырские помещения, отец Порфирий увидел в ризнице среди старого хлама несколько досок небольшого размера, на которых едва проступали иконописные изображения. Судя по всему, монахи не слишком ими дорожили, и он выпросил у ризничего эти доски. Научное чутьё в который раз не подвело архимандрита. Старые надтреснутые доски оказались раннехристианскими иконами, написанными в технике энкаустики (восковой живописи), и датировались -VII веками. Таких икон в мире единицы. Четыре из них, те, на которых изображены Богоматерь с Младенцем, святые Сергий и Вакх , святой Иоанн Предтеча , святой Платон и неизвестная святая, стали собственностью отца Порфирия, затем он завещал их музею Киевской духовной академии . Ныне они находятся в Киевском музее восточного и западного искусства.

Начальник Иерусалимской Духовной Миссии

За годы работы в Русской Духовной Миссии Порфирий (Успенский) объездил весь Восток, побывал также в Греции , Италии - местах, связанных с ранним христианством. Эта эпоха интересовала его более всего, и многие его открытия проливают свет на историю первоначального христианства.

"Чем более знакомишься с Востоком, тем более раздражаешься любознательностью, тем сильнее становится сокрушение о том, что короткое время не позволяет путешественнику перечитать все рукописи, тем глубже поселяется убеждение, что лучшая история всей Православной Церкви, исключительно с Российскою, может быть написана только тогда, когда будут исследованы все древлехранилища на всём Востоке" , - отмечал Успенский в дневниках.

Но и Запад, особенно Италия, Рим как колыбель христианства, весьма интересовал архимандрита Порфирия. Его книга "Святыни земли Италийской", представляющая собой путевые записки года, - яркое тому свидетельство. Его живая вера не дала ему ограничиться посещением катакомб и раннехристианских базилик в Риме; он добивается аудиенции у папы . Разговор коснулся и темы воссоединения Церквей. В итальянских заметках отца Порфирия есть отголоски этого разговора: автор излагает свои претензии к Риму, обвиняет его в гордыне, в грехе против Восточной Церкви, против христианского единства и т. д. Но всё же он приходит к светлому и оптимистичному выводу: "Старый Рим обновится, и слава Господня воссияет над единой Италией".

Мысль о единстве христиан, видимо, волновала архимандрита Порфирия. Изучая древние корни христианства, он внимательно относился к особенностям богослужебной и богословской практики разных Церквей. Он изучал Грузинскую , Синайскую , Иерусалимскую а также Коптскую Церкви, особенности их уставов. Интересен в этом плане его труд "Вероучение, богослужение, чиноположение и правила церковного благочиния египетских христиан (коптов)", опубликованный в Петербурге в году.

Возвращение в Россию

К киевскому периоду относится расцвет его литературной деятельности: у него наконец появилось время привести в порядок и издать свои многочисленные путевые, учёные и дневниковые записи. На этот период приходится и присвоение ему большинства учёных степеней и наград.

Епископ Порфирий также известен как отрицатель сказания о чудесном явлении Богородицы на Афоне , считая, будто афонские монахи выдумали эту историю ради того, чтобы, обманывая паломников, увеличить доходы своего монастыря. Святителя Филарета Московского , который защищал афонцев, Порфирий пытался убеждать в том, что греческие новомученики являются «самозванными мучениками», и что будто бы их специально готовят Афонские монахи к мученичеству ради того, чтобы потом иметь у себя мощи. Наконец, он известен пересказом историй о якобы нечудесном происхождении Благодатного Огня в кувуклии Святого Гроба. В целом, можно сказать что епископ Порфирий относился с предубеждением к чудесам вообще и с большой предвзятостью к греческому благочестию .

Награды, степени, членства

• орден св. блгв. кн. Владимира 3-й степени (за ученые заслуги)
• орден св. Анны 1-й степени (за заслуги перед Отечеством)
• член-корреспондент Императорского археологического общества
• доктор honoris causa и доктора эллинской словесности и греческой философии.
• почётные должности в университетах, духовных академиях, церковных и иных обществах - вплоть до Московского общества садоводства

Труды

• Книга бытия моего (Дневник и автобиографические записки) в 8-ми частях (извлечение из книги, изданной имп. Палестинским общ.). СПб, 1894, 1895, 1896 (2 ч.), 1899, 1900, 1901.
• Восток христианский: а) История Афона (в 3-х книгах); б) Первое и второе путешествие в Афонские скиты и монастыри и описание скитов Афонских (в 6-ти книгах).
• Восток христианский: Путешествие в Метеорские и Особолимпийские монастыри в Фесалии в 1859 г. СПб, 1896.
• Восток христианский: Александрийская патриархя (сборник материалов, исследований и записок, относящихся до истории Александрийской епархии, т. I. СПб, 1898.
• Четыре беседы Фотия, святейшего архиепископа Константинопольского и рассуждение о них. СПб, 1864.
• О св. Кирилле - просветителе славян.
• Рас-эль-Айнские колодцы у города Тира (Журнал мин-ва нар. просв., ч. 87, кн. 7).
• Важное изобретение петерб. иконописца Алекс. Ив. Травина (Дух. беседа, 1864, т. 20, № 8).
• Сказание о православной Амидийской митрополитии в Месопотамии (Дух. беседа, 1863, т. 19, № 37).
• Священное писание у христ. женщин и библейская редкость у имп. Марии Феодоровны. СПб, 1864.
• Известие о глаголической псалтири, хранящейся в библ. Синайского м-ря (Изв. имп. археолог. общ., 1863, т. 5, в. I).
• Афон языческий. Киев, 1847.
• Восток христианский: Афн, Киев, 1877.
• Исповедь кающегося грешника. СПб, 1878.
• Стихирарные пииты (Труды К. Д. А., 1878, кн. 4-7).
• Святый Дионисий Ареопагит и творения его (Чтен. в общ. люб. дух. просв., 1879)
• Новое слово об Афоно-Иверской иконе Богоматери (Чтен. в общ. любит. дух. просв., 1879)
• Афонские книжники: греческие писатели, переводчики и издатели (Там же, 1883, кн. 2 и 3)
• Сказание о Сирийской унии (Труды К. Д. А., 1874, кн. 9)
• Восток христианский. Сирия. Список антиохийский патриархов (Труды КДА, 1875, ноябрь, с. 71-80)
• История Афона (Труды К. Д. А., 1871, кн. 8)
• Абиссинцы, их церковь и религиозные обряды (Там же, 1866, кн. 3-5, 7 и 8).
• Послание иерусалим. патриархов в Грузию (Там же, 1866, кн. 1).
• Сирийская церковь (Журнал мин. народн. просвещ., 1850, ч. 56).
• Синайская обитель (Там же, 1847, ч. 55).
• Синайский полуостров (Там же, 1847, ч. 60).
• Описание монастырей Афонских в 1845-1846 гг. (Там же, 1848, ч. 55, 58).
• Указатель актов, хранящ. в обители св. горы Афонской (Там же, 1847, ч. 55).
• Взгляд на плавание наших пароходов к берегам Афона (Листок рус. общества пароходства и торговли, 1860, № 78 и 77).
• Александрийский том о праздновании Пасхи (перепеч. в журн. мин-ва нар. просвещ., 1860, ч. 106).
• Извлечение из письма с Афона: о греческих и славянских старинных рукописях (Дух. беседа, 1859, т. VII, № 33).
• Извлечение из письма с Востока (о приобрет. 11 рукописей на пергаменте). Дух. беседа, 1859, т. VII, № 30.
• Восток христианский: Египет и Синай. СПб, 1857.
• Письмена Кинея Манафы на Синайских утесах. СПб, 1857.
• Вероучение, богослужение, чиноположение и правила церковного благочиния египетских христиан (контов). СПб, 1856. Книга издана под инициалами А. П. У.
• Путешествие по Египту и в м-рь в 1845 г. СПб, 1856 (?).
• Второе путешествие в Синайский монастырь в 1850 г. СПб, 1856.
• История Афона. В 2 т. М.: Даръ, 2007. (Т. 1. 1088 с., Т. 2. 656 с.).

Литература

• Дмитриевский А. Еп. Порфирий Успенский, как инициатор и организатор первой рус. дух. миссии в Иерусалиме. СПб, 1906.
• Его же Еп. Порфирий (Успенский) по поводу 100-летия со дня его рождения. СПб, 1906.
• Его же Поминки преосвящ. Порфирия Успенского. Киев, 1887.
• Михнович Историч. обзор сорокалетия Ришельского лицея. Одесса, 1857, с. 70.
• Масанов Словарь псевдонимов, т. I, с. 55.
• Захарченко М. М. Киев теперь и прежде. Киев, 1888, с. 287.
• Лебедев А. Преосвящ. Порфирий (Успенский). Серг. Посад, 1904.
• Сырку П. Описание бумаг еп. Порфирия (Успенского), пожертвованных имп. акад. наук по завещанию. СПб, 1891.
• Селиванов Н. Ф. Монашеская республика (письма с Афона). СПб, 1900, с. 4.
• Языков Д. Жизнь и труды покойных русских писателей, вып. V.
• Его же Писатели, умершие в 1885 г.
• Чистович И. История СПб дух. семинарии. СПб, 1857, с. 381, 382, 447.
• Лесков Н. С. Мелочи архиерейской жизни (Собр. соч. 1957, т. 6, с. 440-446).
• Костров В. Еп. Порфирий (Успенский), его деятельность и ученые труды по изучению христ. Востока (кандидатское сочинение). Прав. собес., 1914, январь, с. 28. Отзыв об этом сочинении проф. Протасова В. И. см. Прав. собес., 1916, май-июнь, с. 170.
• Корольков, прот. Суждение еп. Порфирия о переводе свящ. Писания на рус. язык (Труды К. Д. А., 1915, сентябрь).
• Мацеевич Л. Письма архим. (впоследствии еп.) Порфирия (Успенского) к Александру Скорлатовичу (1842-1844 гг.). Прав. собес., 1916, январь, с. 365.
• Титов А. Из книги бытия моего, еп. Порфирия Успенского, из писем его к разным лицам.
• Карасев Еп. Порфирий Успенский (краткий очерк его жизни).
• Савва, архиеп. Хроника моей жизни. Св.-Троицк.-Серг. Лавра, 1901, т. II, с. 381, 382; т. III, с. 203; 1902, т. IV, с. 333, 344, 345, 358; 1904, т. V, с. 578, 759, 900; 1906, т. VI, с. 72-77, 736-739, 849-850, 858.
• Дмитриев Моск. Новоспасский монастырь в его прошлом и настоящем. М., 1909, с. 114, 115.
• Болдырев М., врач Замечательная кончина (Душеп. чтен., 1909, с. 685-688).
• Родосский А. Слов. восп. СПб дух. акад., с. 376-378.
• Булгаков, с. 1403.
• Толстой Ю., № 384.
• Строев П., с. 11, 491.
• Петров Л. Словарь, с. 203.
• Списки архиереев, № 384.
• Летопись Е. А., с. 865.
• Церк. вопросы в России или рус. дух. вед. Браила, 1896, с. 115, 137.
• Письма Филарета, митр. Московского к высоч. особам и др. лицам. Тверь, 1888, ч. I, с. 84 прим. 1; ч. II, с. 160 прим. 2; 187, прим. 4 и 5; прим. 1; 271 прим. 4.
• Историческая записка о деятельности импер. Моск. археолог. общ. за 25 лет, с. 167-171.
• Материалы для биогр. еп. Порфирия (Успенского) - два тома, официальн. документы. Переписка изд. имп. Акад. Наук, под ред. П. В. Безобразова. СПб, 1910.
• М. Нкр., т. II, с. 453.
• Юбилейный сборник, с. 249.
• Киево-Златоверхий Михайловский монастырь. Киев, 1889, с. 137.
• Труды К. Д. А., 1870, ноябрь, с. 2, 1873, март, с. 208; октябрь, с. 465, 1875, март, с. 385-480, 1876, август, с. 335, 336; сентябрь, с. 359, 1877, январь, с. 283; март, с. 648, 1879, февраль, с. 255, 279, 1885, ноябрь, с. 505-509; март, с. 331, 1886, февраль, с. 271, 281; март, с. 331-391, сентябрь, с. 163, 1878, июнь, с. 502.
• Душеп. собесед., 1892, с. 24, 25, 1896, с. 50, 1897, с. 24, 1906, с. 119, прим. Афон. лет., с. 183.
• Рус. старина, 1880, февраль, с. 443, 444; июнь, с. 219, 1887, июнь, с. 656, 658, 659, 1910, декабрь, с. 676.
• Рус. палом., 1908, № 3, с. 46.
• Изв. Казан. еп., 1878, № 3, с. 57, 1894, № 11, с. 326.
• Самар. еп. вед., 1868, № 10, с. 214, 215.
• Прав. обозрен., 1873, январь-декабрь, с. 372, 1876, май-август, с. 382, 383, 1885, сентябрь-декабрь, с. 396.
• Христ. чтен., 1868, май, с. 729, 1872, июнь, с. 342-345, 1874, июль-сентябрь, с. 888, 1891, январь, с. 188-201 (январь-февраль).
• Истор. вестн., 1888, декабрь, с. 123 п/с. 2, с. 124, 1896, июль, с. 219-221; октябрь, с. 322-324, декабрь, с. 1060-1062, 1900, июль, с. 282, 1915, октябрь, с. 232.
• Церк. общ. вестн., 1885, № 37.
• Новь, 1885, кн. 13, с. 62.
• Моск. еп. вед., 1873, № 34.
• Подол. еп. вед., 1885, № 19.
• Смол. еп. вед., 1885, № 11.
• Костр. еп. вед., 1885, № 19.
• Киев. еп. вед., 1885, № 10.
• Донск. еп. вед., 1885, № 10.
• Ворон. еп. вед., 1885, № 11.
• Волын. еп. вед., 1885, № 14.
• Моск. церк. вед., 1885, № 18 и 27.
• Моск. вед., 1885, № 108 и 110.
• Херсон. еп. вед., 1885, № 9.
• Ж. М. П., 1954, № 2, с. 66, 1957, № 8, с. 66-72, 1959, № 4, с. 61-70; № 10, с. 16, № 11, с. 49.
• Рус. архив, 1887, кн. 3-я, с. 351 (Филарет, архиеп. Черниговский), 1895, кн. 1-я, № 2, с. 253; кн. 2-я, № 5, с. 63; № 6, с. 178; № 7, с. 274, 288, 1897, кн. 1-я, с. 65, 66 (Из дневников В. А. Муханова 1862 г.), 1910, кн. 1-я, № 1, с. 105; № 3, с. 401-418; кн. 2-я, № 8, с. 525 п/с., с. 569; кн. 3-я, № 11, с. 493-512.
• Богосл. вестн., 1894, сентябрь, отд. IV.
• Н. Д., с. 17.
• БЭЛ, т. X, с. 620.
• БЭС, т. II, с. 1855.
• БЭЮ, т. XV, с. 486.
• ЭС, т. доп. II, с. 461.
• РБС, т. XIV, с. 593-596.