Афоризмы, цитаты, статусы и высказывания про женщин. Напора красоты не сдержать
«Верующему все возможно», — сказал Сам Господь Иисус Христос. И еще сказал: «Имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет». У читающего Евангелие может сложиться впечатление, что для верующего возможно все, чего бы он ни пожелал. Нужно передвинуть гору — помолись с верой, и гора подвинется. Нужна работа — помолись, и она непременно появится. Хочется избавиться от надоевшей болезни — только помолись... Однако горы почему-то переставляются очень редко — всего несколько примеров есть в житиях святых. И молитвенные просьбы Господь не всегда исполняет...
В чем дело? Разве Спаситель сказал неправду? Или вера наша не такая?
Обладаем ли мы знанием, что для нас — добро, а что — во вред нам? Очевидно, что утвердительный ответ на этот вопрос будет слишком самоуверенным. Мои мысли — не ваши мысли, говорит Господь (Ис. 55, 8). Так, задача молящегося — стремиться узнать Его мысли, Его о себе волю, а не навязывать Богу собственный сценарий. Одной твердокаменной уверенности, что Он может всё, для молитвы недостаточно.
Знание воли Божией не означает прозрений будущего. Скорее, речь о том, чтобы стать истинно Божиим человеком и предаться в Его руки настолько, чтобы действовать согласно с Его волей. Апостол Павел писал: Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная (Рим. 12, 2). Значит, чтобы познавать волю Божию, нужно жить не так, как мир велит, но как Бог велит. Нужно преобразоваться обновлением ума, то есть так укоренить себя в Боге постом, молитвой, любовью, милосердием к ближним, чтобы сам ум у нас уже был новый — ум Христов. Тогда и сможем всегда просить у Бога только того, что согласно с Его волей.
Чего же хочет от нас Христос? Пусть не в полноте, пусть и не о каждом событии в нашей жизни, но всё таки в самых важных вопросах из Священного Писания мы можем узнать, чего Он ждёт от нас.
В Писании мы не найдём указаний двигать горы. Разве не Сам Господь создал весь мир, возвысил горы, насадил леса, разлил моря? Нужно ли Ему теперь переставлять горы туда-сюда с нашей помощью? Богу ведь и Самому ничего не стоит совершить такое чудо, но куда более значительным чудом было то, что Он всю неимоверную гору грехов человеческих поднял и утопил в водах Крещения. Более значительным чудом было то, что Бог всю гору Своего непостижимого Божества подвинул с Небес и вместил на земле в теле человека. Вот где настоящее чудо, свершившееся по воле Божией.
Мало кто может сказать о себе, что он преобразовал свой ум и познал волю Божию, а потому всегда просит только блага, только того, что угодно Богу. Что же делать человеку, который не получает просимого, а просит у Бога того, что по его человеческому рассуждению кажется добрым и духовным? Я прошу у Бога здоровья своему больному другу, друг никак не выкарабкается из болезни, а я лишь теряюсь в догадках о воле Божией... У святых отцов можно встретить совет не оставлять молитвы в таком случае. Даже если я искренне заблуждаюсь, даже если телесное здоровье моего друга станет ядом для его бессмертной души и нет воли Божией исполнить мою просьбу — всё равно нужно молиться. Если человек просит не угодного Богу, но просит не для того, чтобы употребить это для своих страстей, то Бог подаст не то, что человек просит, а то, что на самом деле нужно. В этом не может быть никаких сомнений: Если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него (Мф. 7, 9-11).
В Евангелии есть притча о ситуации, когда просьба долго не исполняется. В одном городе был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился. В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: защити меня от соперника моего. Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как эта вдова не даёт мне покоя, защищу её, чтобы она не приходила больше докучать мне. И сказал Господь: слышите, что говорит судья неправедный? Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре (Лк. 18, 2-8).
Господь медлит исполнять наши просьбы. В этой притче Он не объясняет, почему Он медлит, но обещает, что всё будет исполнено. Думается, одно из возможных объяснений промедления (хоть и не единственное) — в том, что Господь даёт нам время самим глубже осмыслить свою просьбу. Легко разок попросить у Бога чего-нибудь возвышенного, даже не догадываясь, что на самом деле, в глубине своего сердца, ты не хочешь того, о чём попросил.
В фильме Тарковского «Сталкер» есть характерный эпизод. Сюжет этого фильма строится вокруг комнаты, в которой исполняются заветные желания. Один человек по прозвищу Дикобраз вошёл в эту комнату. Он просил здоровья своему больному брату (или чего-то в этом роде; его желание было красивым и благородным). Однако брат здоровья не получил, а сам Дикобраз, вернувшись домой, вдруг сказочно разбогател. Комната исполнила не поверхностное, а самое заветное, самое сильное желание, к которому стремилось всё его существо. И Дикобраз не выдержал такого открытия о себе — он повесился.
Замедления в исполнении наших прошений помогают нам глубже понимать свои желания. Только долговременная, неотступная, изо дня в день возносимая просьба может претендовать на звание всецелого сердечного стремления. Только такая просьба может быть осмыслена на глубине. Угодно ли Богу моё прошение? Нужно ли, полезно ли мне на самом деле то, о чём я прошу? Истинно ли стремится к этому моё сердце?
Вопрос о том, какой должна быть наша вера, также стоит внимания. Ведь даже вера, творящая чудеса, — не даётся один раз и навсегда. Вспомним ещё один важный эпизод из Евангелия. Отправляя апостолов на служение, Христос дал им власть изгонять бесов из людей. Ученики возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоём (Лк. 10, 17). Но дальше мы читаем, что спустя какое-то время они не смогли изгнать беса из мальчика, и главной причиной этого Господь назвал их неверие.
Возникает вопрос: как же могли апостолы не верить в свою власть над бесами, если они её неоднократно употребляли и убеждались в её силе? Они обладали уже не просто верой, но опытным знанием этой своей власти над нечистыми духами.
Очевидно, вера-знание не творит чудес: И бесы веруют и трепещут (Иак. 2, 19). Так какой же веры лишились апостолы?
Думается, речь здесь идёт скорее о доверии Богу, о преданности в руки Божии. Речь идёт о такой вере, когда человек становится одним целым с Божией волей, становится её проводником в мире. Вера — это чудесный дар свыше, но этот дар человек, несомненно, должен сохранить и приумножить. Не может быть такого, чтобы человек однажды принял Господа, исповедал Его своим Спасителем — и с того времени уже был спасён, независимо от своих собственных усилий.
За такую веру нужно бороться, такую веру нужно возгревать в себе, иначе она может превратиться в недейственную веру-знание: знаю, что Бог есть, знаю, что Господь нас спас на Кресте, но Богу не доверяю, и Бог в моей жизни не действует.
Но как возгревать веру? Святитель Феофан Затворник говорил, что если душа холодна, нужно её тереть — она и согреется. Тереть — значит размышлять о Боге, читать Его живое слово, молиться Ему, делать добро ближнему, бороться со своими страстями.
Молитва — это неисчерпаемая тема. Опыт богообщения в Церкви накоплен огромный, но лучший Учитель молитвы, по слову святых отцов, — это Сам Господь. Твёрдо ступив на путь личного общения с Ним и продвигаясь по этому пути, человек и находит разрешение всех вопросов о молитве.
Писатель, оратор, ведущий радиопрограмм на тему о вере и духовности в эфире BBC Radio 2, в своей статье на Christian Today сформулировал три вопроса, которые христиане должны задать себе, когда им кажется, что Бог молчит, сообщает Христианский Мегапортал invictory .com .
В своей статье Шеридан Войси подчеркнул, что христиане далеко не всегда получают от Бога ответы на молитвы. Рано или поздно каждому приходится сталкиваться с ситуацией, когда кажется, что Бог молчит. Не то чтобы Бог говорил «нет». Кажется, что Он просто молчит.
Войси предложил каждому, кто оказался в подобной ситуации, задать себе три вопроса, ответ на которые может помочь понять, что происходит на самом деле.
1. Может я кричу слишком громко, чтобы услышать то, что Он говорит?
Клайв Льюис в своей книге «Исследуя скорбь» вскоре после смерти жены так описал разочарование тех, кто ищет Бога, но так ничего от Него и не услышал: «…а где Бог? …стоит прийти к Нему в отчаянии, когда помощи ждать неоткуда – и что же? Дверь захлопнулась перед вашим носом. Вы слышите, как изнутри ее запирают на двойной засов, и все, тишина». Но проходя через свое горе, Льюис осознал, что его крик оглушал его самого и не давал ему услышать тот голос, который он так стремился услышать.
Не только шум мира может заглушить голос Божий в нашей жизни. Это также может сделать и шум в нашем сердце – печаль, страх, гнев, смятение и даже наше неистовое «ответь мне!». Шеридан Войси подчеркнул, что иногда надо дать нашим эмоциям остыть, и тогда мы снова сможем слышать Бога: «Он готов говорить, просто мы не готовы слушать».
2. Я хочу Бога или только Его дары?
Библейские герои веры тоже проходили периоды Божьего молчания, но они не уходили от Него, а поднимали к небесам свои полные слез глаза и продолжали стоять, ожидая.
Подписывайтесь:
Если ответ от Бога не придет так, как нам бы хотелось, продолжим ли мы следовать за Ним или в разочаровании развернемся и уйдем?
3. А может я уже услышал то, что Он в действительности сказал?
Когда к Иисусу привели женщину, взятую в прелюбодеянии, от Него потребовали ответа: «По закону Моисея ее надо побить камнями. А Ты что скажешь?» Но Иисус сначала промолчал, затем сказал: «Хорошо, кто никогда не грешил, пусть первым бросит в нее камень», — и снова замолчал. Мы хорошо знаем конец этой истории – камень не бросил никто. Те немногие слова Христа громко звенели в ушах людей, когда Он уже молчал. Иисус не говорил, но Он там был, прямо посреди этой ситуации.
Божье молчание не означает Его отсутствие. Его молчание может означать, что Он все уже сказал. Чуть раньше. Нам просто нужно вспомнить, что Он нам говорил, и действовать на основании этих Его слов.
- Сегодня я сама отнесу Его Величеству чай, - мягко сказала Жанна, входя на кухню и видя, как слуги склоняются в почтительных поклонах, а горничная, уже установившая на золотой поднос чайник, чашку, сахар и сливки, даже отступила на шаг, спрятав маленькие руки под белоснежный передник:
Как пожелаете, Ваше Величество.
Тепло улыбнувшись, Жанна взяла поднос и медленно пошла к супружеской спальне, в которой ожидал своего вечернего чая тот, кому почти два десятка лет назад вручили её - юную принцессу соседнего королевства, гарантию того, что подписанный не так давно мирный договор не будет расторгнут, ведь в противном случае с принцессой может случиться что угодно.
Два десятка лет... неужели прошло так много? Грустно улыбнувшись, Жанна начала подниматься по лестнице - каждый шаг, как прожитый с суровым и жестоким мужчиной год. Дети, которые рождались и умирали, порой не прожив и года. Гнев мужа, обвинявшего во всем её - неспособную родить здорового и крепкого наследника престола. Слезы, которые Жанна проливала перед ликами святых, моля их даровать ее лону силу. Молитвы, которые так и не были услышаны - вместо наследника родилась еще одна девочка, едва не отняв жизнь самой Жанны. Придворным лекарям удалось спасти жизнь королевы, однако лоно ее стало бесплодным, и мечты короля о сыне так и остались мечтами.
И даже дочь, оказавшаяся удивительно крепкой и хорошенькой не радовала отцовских глаз. Он редко удостаивал Изабеллу взглядом и не баловал вниманием, маленькую принцессу куда чаще можно было увидеть на руках у Великого герцога Ориса - младшего брата Его Величества. Жанна часто присоединялась к их играм, к верховым прогулкам, к катанию по реке на корабле, принадлежавшем Орису, и в какой-то момент поняла - когда муж далеко, дышится легче, улыбка сама появляется на губах, а заливистый смех Изабеллы, которую Орис подбрасывал высоко в воздух, звучит так громко, как никогда во дворце. Поняла и пожалела, что отец отдал её мрачному и жестокому Карлу, который если что и любил, так это войну.
Карл и Орис были настолько разными, что даже не верилось в их родство. Однако в жилах обоих принцев текла одна и та же кровь, а вот души... Казалось, в Карла вселился сам Бог войны, а Орис - живое воплощение бога Света и любви. Да-да, именно благодаря ему Жанна узнала, что же это такое. Сильное и светлое чувство, возникшее в сердце королевы, стало её благословением и проклятием, поскольку было заранее обречено. Нельзя было и допустить, чтобы Карлу стало известно об этом. Он и так недолюбливал младшего брата, ревниво опасался, что тот отнимет вожделенный трон, и хватило бы малейшего подозрения, чтобы Орис оказался сначала в тюрьме, а потом - на плахе.
Закон неумолим и суров - посягнувший на честь монарха должен быть казнен, и неважно, кто этот преступник. А женщину, изменившую королевскому ложу, надлежит обрить наголо, высечь плетьми, отрезать лживый язык, когда-то произнесший у алтаря клятву верности, а после - заключить в тюрьму до тех пор, пока боги не призовут преступницу к себе. Участь детей неверной жены была так же незавидна - согрешившая мать навсегда лишала их прав на трон.
Зная всё это, Жанна и не помышляла о том, чтобы позволить себе ответить на красноречивые и пылкие взгляды Ориса. Оставаться холодной и равнодушной было так сложно... проще вовсе не видеться с ним, но... Изабелла, лишенная отцовской любви, тянулась к дяде всем своим существом.
Надежда на то, что дочь вырастет, и её привязанность к Орису ослабеет сама по себе - не сбылась. В этом году Изабелле исполнилось пятнадцать, и Карл уже обмолвился, что присмотрел для дочери выгодную партию. Брак с одним из соседних принцев принесет дополнительные территории и торговые соглашения. Услышав это, принцесса в слезах выбежала из зала, выкрикнув, что никогда не согласится на такое.
А потом, поздно вечером она пришла к Жанне, села на пол у ног матери и, глотая слезы и слова, сообщила, что не может выйти за другого, потому что ее сердце уже не свободно. На вопрос, кто же похитил его, девушка не ответила, только низко опустила голову и вспыхнула. Но Жанне достаточно было вспомнить, как начинают светиться глаза Изабеллы, когда она видит своего дядю, чтобы узнать ответ.
Иногда боги жестоки. Слишком жестоки к своим детям. Жанна не сумела отыскать для дочери слов утешения. Лгать не хотелось, а правда состояла в том, что принцесса не имеет своей воли и судьбу ее решает отец, заключающий выгодный для королевства брак. Впрочем, принц тоже не может выбирать себе супругу, но разве это может утешить Изабеллу, рыдающую в объятиях матери, так и не познавшей настоящей любви?..
Тогда Жанна еще не знала, что совсем скоро на ее голову обрушится беда, по сравнению с которой замужество дочери - пустяк. Решив, что слишком долго не собирал кровавой дани на полях сражений, Карл начал приготовления к войне с северными соседями. Своими планами он как-то, увлеченный ими и обуянный жаждой действий, поделился с Жанной, полагая, что жена должна всецело поддержать его, но она сказала, глядя в сверкающие веселой злостью глаза мужа:
Разве ты не слышал о новом оружии, которое создали их механики? Говорят, они могут обрушить гору на голову врагам...
Ерунда! Всё это слухи, которые могут испугать только женщину или труса! Мои шпионы говорят совсем другое - северяне еще не отошли от войны с дикарями, сейчас самое время показать им, кто настоящий властелин этих мест.
Но зачем? Разве стоят возможные богатства жизней, которые придется за них заплатить? - всё ещё надеясь на что-то, спросила Жанна.
Смерды плодятся как навозные мухи, - презрительно бросил король, - если так пойдет и дальше - они начнут дохнуть с голоду или замышлять бунты. Самое время занять их делом, а что в таком случае может быть лучше войны?
И все же...
Хватит, Жанна. Война - дело неженское и решенное. А сразу после победы - свадьба Изабеллы и Герина. Так лучше тебе заняться подготовкой уже сейчас.
Жанна, я бы не пришел сюда, если бы это не было так важно! - Орис явился в покои королевы без приглашения, но тревога на лице мужчины была столь явной, что отказать в аудиенции она не могла.
Слушаю, - как можно спокойнее произнесла королева, радуясь, что в покоях не одна. У окна сидела Изабелла, пряча порозовевшее от смущения лицо за вышиванием.
Нельзя допустить этой войны. Шпионы, которым поверил Карл - солгали. У меня совсем другие сведения. Как только наше войско углубится на вражескую территорию - будет похоронено под горами. Северяне действительно могут сбросить их нам на головы... Но и это еще не всё, - Орис взволнованно мерил шагами комнату, - ученые северян изобрели новое оружие, против которого шансов у нас нет. Мы должны остановить Карла пока еще не поздно!
Если бы я могла... - тяжело вздохнула Жанна, - но откуда ты это знаешь? Ты...
Повелитель северян - мой давний друг. Он и предупредил меня о том, что сумеет защитить свою страну, - Орис говорил это очень тихо, слышали только они оба. - Если Карл узнает об этом - казнит меня как шпиона, но солгать тебе я не могу, потому вверяю свою жизнь. Я не хочу, чтобы из-за глупости брата погибло все, что я люблю: наша земля, люди, Изабелла и ты...
Как жаль, что корона досталась не тебе, - тихо и горько обронила Жанна.
Тогда ты была бы моей женой, а Изабелла - нашей дочерью, - такая же грустная улыбка появилась на губах Великого герцога и тут же растаяла. - Но боги распорядились иначе. Уговори Карла отказаться от идеи воевать с северянами. Если кто и может сделать это - только ты.
Сказать что-либо еще Орис не успел - в покои вошла горничная, а говорить при посторонних не стоило. Глядя уходящему мужчине в спину, Жанна думала о том, какими словами попытается убедить мужа, и ничего придумать не могла. Стойкая уверенность, что Карл просто-напросто не станет её слушать, тяжелым камнем легла на душу королевы, и укоризненный взгляд Изабеллы только добавлял горечи.
Предчувствие Жанну не обмануло. Карл попросту отмахнулся от её слов. Он был весь поглощен подготовкой будущей победоносной кампании, которая покроет его имя неувядающей славой. Простолюдины, которым обещали щедрые трофеи, радостно записывались в солдаты, а Жанна видела вместо живых и сильных мужчин мертвецов и калек. Сон бежал от королевы, а слова молитв не шли с губ. Боги молчали.
Но благодаря этой бессоннице, она и услышала легкие шаги Изабеллы, а потом, тихо приоткрыв дверь, увидела, как дочь крадется к отцовской спальне, что-то пряча за спиной. Это оказался кинжал - острый, идеально отточенный и поблескивающий в свете свечей металлическим холодом. И так же сверкали глаза девушки, когда на вопрос Жанны, что она собралась делать, принцесса ответила:
Остановить войну! Отец никогда не послушает тебя, меня, Ориса. Никого не послушает. Но если его не станет...
Ты... - Жанна изумленно уставилась на дочь, - собралась убить своего отца?..
По-другому нельзя, мама, - сурово произнесла Изабелла, - одна жизнь не может быть ценней сотен тысяч.
Глупышка, - сильно сжимая запястья девушки, прошептала королева, - я не могу позволить тебе сделать этого! Ты знаешь, как казнят убийц монархов?
Пускай! Зато все эти люди будут живы... и ты... а Орис станет королем и никогда не развяжет войну! - яростно прошептала девушка. - Я все равно не проживу долго, если отец выдаст меня за Герина. Не позволю ему коснуться себя!
Девочка моя... - чувствуя, как по щекам потекли слезы, прошептала Жанна, - я обещаю, что войны не будет. Ты веришь мне?
Несколько секунд Изабелла смотрела в глаза матери, смотрела молча, жадно, испытывающе, а потом кивнула, разжимая пальцы. Кинжал звякнул, упав на мраморный пол, а сама принцесса развернулась и побежала прочь, стремясь скрыться даже от матери.
Орис, я никогда ни о чем не просила тебя, - старательно пряча волнение, начала Жанна, когда они прогуливались в зимнем саду, куда королева пригласила великого герцога. - Но теперь просьба есть. Позаботься об Изабелле. Она любит тебя слишком сильно, впрочем, ты знаешь это лучше меня.
Жанна... я... - теперь и на щеках Великого герцога вспыхнул румянец, - я никогда не позволил бы себе посягнуть на честь принцессы.
Я знаю. Потому и прошу - заботься о ней и дальше, - не глядя в глаза собеседника, продолжила Жанна. - Ты единственный, кто сможет защитить её, когда...
Что ты задумала? - мягко беря руку королевы в свои, спросил Орис, не на шутку испуганный странным поведением женщины.
Я знаю, как остановить войну. Но больше не скажу ничего. Обещай, что станешь опекуном Изабеллы до той поры, пока она не найдет себе мужа.
Клянусь богами, что с головы Изабеллы не упадет ни один волос, а рука и сердце достанутся тому, кого она выберет сама.
Спасибо, - светлая улыбка скользнула по губам Жанны, - за всё.
Остановившись перед дверью в спальню, Жанна поставила поднос на подоконник, а потом вынула из потайного кармана крохотный флакончик. Откупорила и вылила его содержимое в чайник, надеясь, что ей хватит сил выдержать то, что случится потом.
Когда боги молчат, приходится творить судьбу своими руками. Сунув пустой флакон обратно в карман - зачем утруждать судей поиском доказательств? - Жанна поднесла чайник к носу. Запах не изменился нисколько, а значит, Карл не поймет ничего до тех пор, пока не будет слишком поздно.
***
Зачем ты это сделала?! - воскликнул Орис, стараясь не смотреть на кандалы, которыми были скованы руки Жанны.
Великому герцогу, без пяти минут королю, было невыносимо больно видеть эту женщину здесь - в камере, выход из которой только один. На эшафот. Казнь королевы-убийцы состоится завтра на рассвете, и он бессилен что-либо изменить. Закон есть закон, и даже король обязан подчиняться ему.
Одна жизнь вместо нескольких тысяч, - улыбнулась Жанна, - разве это не выгодная сделка?
Нет! - громко выкрикнул он. - Если это - твоя жизнь. Как я мог допустить это? Боги словно ослепили меня... Я должен был догадаться, когда ты требовала у меня клятвы!
И ты дал её, - напомнила женщина, - сдержи слово, иначе я приду с того света за твоей душой, - это было сказано совершенно серьезно, а глаза Жанны пугали своей уже нездешней бездонностью.
Жанна... это не должна была быть ты...
А кто? Я обещала Изабелле, что войны не будет, а мать не имеет права обманывать свое дитя.
Неправильно! - Великий герцог с размаху ударил кулаком в каменную стену. - Как боги допускают такое?!
Зачем... - уже зная, что не получит ответа, прошептал постаревший за эти дни Орис.
Великого герцога подняли посреди ночи вестью, что король умер. И не боги призвали его к себе - королева отравила супруга, в чем и созналась, как только муж испустил дух.
Доказательства! - закричал он тогда, не веря ни единому слову, надеясь, что это дурацкий розыгрыш.
Флакон из-под яда был в кармане платья Её Величества, - сухо сообщил вестник. - Королева не отрицала своей вины, но допрос с пристрастием к ней еще не применяли. Мы ждем вашего разрешения, сир.
Сир? - королевский титул резанул.
По закону, женщина не может наследовать трон, а значит - корона переходит к Вам, - терпеливо пояснил тайный советник, стоящий тут же. - Вы даете разрешение на допрос, Ваше Величество?
Нет. Она... преступница созналась сама, зачем её пытать? - стараясь говорить как можно спокойнее, произнес Орис.
Но у нее могли быть сообщники, а это значит, что под угрозой Ваша собственная жизнь, кроме того, принцесса тоже может что-то знать, - протянул тайный советник. - Допрос с пристрастием может пролить свет...
Я запрещаю вам касаться королевы, - жестко бросил он тогда, - и тем более - не смейте протягивать руки к принцессе! Как опекун Изабеллы и ваш король, я запрещаю!
Как прикажете, Ваше Величество, - склонился советник, покидая покои Ориса, а сам бывший Великий герцог смотрел ему вслед, пытаясь полностью понять, что только что услышал.
Орис сдержал слово, данное Жанне. С северянами был подписан вечный мирный договор, а на церемонии подписания Изабелла увидела сына несостоявшихся врагов. Красота юноши, чем-то похожего на Ориса, не оставила принцессу равнодушной, и спустя еще полгода оба монарха снова встретились - уже как родственники. Этот брак заключался по любви, что было удивительно для времен, когда короли являлись всего лишь жертвами династических договоров.
Сам король Орис прославился как добрый, справедливый и миролюбивый правитель. И только один его указ был не понят подданными. Король запретил ввоз и распитие чая на территории государства. Того самого чая, в чашке которого Жанна когда-то принесла мир. Орис объявил чай очень вредным напитком, от которого рано стареют. И вообще... у него был отвратительный запах. С момента казни Жанны чай приобрел невыносимую вонь горелой человеческой плоти и ничего поделать с этим Орис не мог.