Земледелие старообрядцев в белоруссии. Как живут белорусские старообрядцы? Отрывок, характеризующий Старообрядцы в Белоруссии
На территории современной Беларуси старообрядцы появились во второй половине XVII - первой половине XVIII в.
Всего на территории Речи Посполитой к моменту её первого раздела насчитывалось до 100 тыс. русских старообрядцев.
Старообрядцы Беларуси не составляют однородной среды. Здесь сосуществуют и находятся в сложных отношениях несколько старообрядческих согласий: два поповских, три беспоповских (поморское, федосеевское и филиппоновское), много единоверцев.
В дореволюционное время именно старообрядцы составляли значительную часть (до 1863 г. преимущественное большинство) русского населения. Наибольшие группы в середине XIX в. проживали в Гомельском, Витебском, Полоцком, Сенненском, Дисненском, Бобруйском и Борисовском поветах. Около 28% старообрядцев жило в городах.
Сейчас основные места проживания старообрядцев-беспоповцев - Минск, Витебск, Полоцк, Гродно, Борисов, Бобруйск. Старообрядцы-поповцы в основном проживают в Гомельской области.
Важнейшим духовным и организационным русского старообрядчества на территории Белоруссии была Ветка. Бежавшие из России старообрядцы основали в 1685 г. старообрядческую слободку в Ветке, которая вскоре становится центром старообрядчества поповского (беглопоповского) направления. В 1764 г. Ветка была разорена и эта ее роль перешла к Стародубью.
Благодаря компактному расселению, приверженности своей вере и эндогамным бракам, они долгое время сохраняли свой традиционный уклад жизни и быта, поэтому долгое время не были втянуты в активные ассимиляционные процессы.
В одежде старообрядцев долгое время сохранялись черты русского костюма. Мужчины носили длинный кафтан, жилет или поддевку, рубашку-косоворотку навыпуск, широкие штаны, сапоги с высокими голенищами, лапти. Женщины - сарафан, девушки - блузу с юбкой, зимой - длинный тулуп, шубу, меховой салоп.
Костюм, предназначенный для совершения молитвы, который так и называется "моленный костюм", сохранился дольше. К примеру, обязательными атрибутами женского моленного костюма были и остаются большие платки, сколотые под подбородком и покрывающие большую часть фигуры.
Исследователь русских старообрядцев в Беларуси С.Е. Никитина пишет: "Казалось бы, яркая и мощная культура автохтонного населения должна "подмять под себя" культуру пришельцев. Но этого не произошло. В настоящее время мы имеем две культуры, четко противопоставленные друг другу и отчетливо осознающие свои различия, т.е. две культуры с развитым самосознанием. Культурная рефлексия особенно присуща старообрядцам в силу сознательно стимулируемой отгороженности от конфессионально чуждых соседей" (http://philologos.narod.ru/nikitina/Part_09.htm)
В советский период старообрядчество в Беларуси претерпевает существенные изменения: сокращается количество общин, наблюдается отток верующих, происходит стирание различий между старообрядческими толками и направлениями.
В настоящее время в республике имеется старообрядческое Древлеправославное религиозное объединение, в которое входят 27 общин поморского толка и 10 старообрядческих общин разных толков, действующих автономно (http://president.gov.by/rus/map2/cult/cult2.html#4).
- Абрамов И. Старообрядцы на Ветке // Живая старина, 1907. № 3.
- Воронцова А.В. О полемике "ветковцев" с дьяконовцами: малоизученные полемические сочинения представилей "ветковского" согласия // Мир старообрядчества. Вып. 1. Личность. Книга. Традиции. Москва - Санкт-Петербург, 1992. С. 117-126.
- Кобяк Н.А., Кукушкина О. В. Филологические задачи в рамках комплексных исследований района старообрядческих слобод Брянщины и Гомельщины //Из истории фондов научной библиотеки Московского университета. М., 1978.
- Лилеев М. И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII- XVIII вв. Киев, 1895.
- Лилеев М. И. Новые материалы для истории раскола на Ветке и в Стародубье в XVII-XVIII вв. Киев, 1893
- Мальцев А. Н. Россия и Белоруссия в середине XVII в., М., 1974.
- Манаенкова А.Ф. Язык Ветки: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Минск, 1974.
- Поташенко Г. Русские старообрядцы в Великом княжестве литовском: становление древлеправославной традиции // Мир истории. 2002. № 4 (http://www.historia.ru/2002/04/potashenko.htm)
- Сморгунова Е.М. Лингвистические проблемы в археографических исследованиях: (Языковые особенности русского старообрядческого населения) // Русские письменные и устные традиции и духовная культура. М., 1982.
В Гомеле и области предостаточно мест, связанных с жизнью старообрядцев (староверов).
Суть вопроса
Что это было за явление?
Обобщая написанное в различных источниках, можно сказать, что старообрядчество (древлеправославие) - совокупность религиозных течений и организаций в русле русской православной церкви, отвергающих предпринятую в 50-60 годах XVII века патриархом Никоном и царём Алексеем Михайловичем церковную реформу, целью которой провозглашалась унификация богослужебного чина Русской церкви с греческой церковью и прежде всего - с Церковью константинопольской, а фактически создавала условия для секуляризации (изъятие чего-либо из церковного, духовного ведения и передача светскому, гражданскому ведению).
Богослужебная реформа вызвала раскол в Русской церкви. Приверженцы старообрядчества до 17 апреля 1905 года в Российской империи официально именовались «раскольниками». В XX веке позиция Московской патриархии по старообрядческому вопросу значительно смягчилась, что привело к определению Поместного собора 1971 года, постановившему, в частности, «утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года об упразднении клятв Московского Собора 1656 года и Большого Московского Собора 1667 года», наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православных христиан, и считать эти клятвы «яко не бывшие».
Спасова слобода
Жили старообрядцы и в нашем городе, причём, как и в других местах, очень компактно.
Спасова слобода как посёлок или посад сформировалась, тогда ещё на окраине Гомеля, уже к началу XVIII века, и занимала пространство, ограниченное ныне улицами Комиссарова (ранее - Береговая, затем - князя Паскевича, Плеханова (ранее - Спасская) и Фрунзе (ранее - Свечная). Главную улицу Спасовой слободы, проходившую посреди посёлка, в начале XIX века граф Николай Петрович Румянцев в честь своего отца назвал Фельдмаршальской, ныне это улица Пролетарская.
В своё время этот район представлял собой типичный русский посад с пёстрыми деревянными домиками, утопающими в зелени. Везде чистота и порядок, цветы во дворах, палисадниках и на окнах, скамейки с подлокотниками и навесы над калитками. И ещё непременно восьмиконечный крест или образок над каждыми воротами. Сами жители Спасовой слободы считались в городе людьми зажиточными и достаточно влиятельными.
Первые дома старообрядцев появились здесь ещё в XVII веке, когда через границу, разделяющую Великое княжество Литовское (куда входил тогда Гомель) и Российское государство, началась массовая миграция староверов, искавших возможности свободно отправлять свои богослужения. Часть названия «Спасова» произошло из-за того, что некоторые староверы (чернецы) в центре посёлка жили в скиту, который назывался Спасовым, из-за воздвигнутой здесь старообрядческой церкви во имя Преображения Господня. Большая же часть раскольников жила за стенами скита в посёлке или слободе. Слово «слобода» изначально обозначало пригородное поселение, жители которого пользовались свободой - не находились в личной зависимости от кого-либо.
В 1794 году на месте ранее разобранной церкви Преображения Господня старообрядцами была построена и освещена Ильинская церковь, действующая по сей день и являющаяся самым старым сохранившимся старообрядческим храмом в Беларуси. Её отличает необычность формы - состоит из трёх срубов, поставленных один за другим по одной оси: притвор, средний сруб и пятигранная алтарная апсида. Средний сруб, самый крупный, квадратный в разрезе, вверху переходит в восьмиугольник, что добавляет объём. В главной части церкви над входом установлена колокольня. Её верхняя часть под невысоким куполом опирается на восемь столбов. Объёмы накрыты выгнутыми крышами и гранёными куполами, над алтарём - многоскатная крыша. Внутренняя отделка и наполнение храма незатейливы и небогаты. Главный вход осуществляется через застеклённую веранду (раньше была открытая). По некоторым данным в этой церкви дважды побывал и помолился всем известный Емельян Пугачёв.
А улица Фельдмаршальская вплоть до революционных событий начала XX века считалась одной из центральных в городе. В советские времена она (уже как Пролетарская) потеряла своё значение, а сам район был известен больницей скорой помощи, музпедучилищем и Институтом леса.
В наше время колорит староверческого посада почти не виден. Но он есть, достаточно только более внимательно приглядеться к отдельным ещё сохранившимся с тех времён домикам, находящимся в частном секторе, а также некоторым более крупным зданиям. Второй храм староверов - Преображенская церковь (Гомельский древлеправославный приход Спасо-Преображенской церкви), перестроенная в своё время под хозяйственно-административное здание, сейчас реконструирована и находится на улице Пролетарской, за региональным центром занятости населения, во дворе.
В последние годы площадь частного сектора в центре города становится всё меньше. В пределах территории бывшей Спасовой слободы в связи с реконструкцией автомобильного моста через Сож и расширением улицы Фрунзе произошла существенная «подрезка» района, почти до самой Ильинской церкви, которая пока возвышается как бы в центре некоего оазиса из частных домов. Почти как в прежние времена.
Ветка
Селились староверы и в других местах, где их не могли бы достать гонения, в том числе и в окрестностях Гомеля.
В 1682 году, после неудачного выступления стрельцов в Москве, правительство царевны Софьи издало указ о сыске и высылке беглых людей (старообрядцев), живущих в Стародубских слободах. Руководители стародубского старообрядчества Козьма Московский и Стефан Белёвский со своими единомышленниками решают уйти в Речь Посполитую, где на острове Ветка при впадении одноимённой реки в Сож на землях пана Халецкого основывают старообрядческое поселение, в котором была построена часовня, а позже и монастырь.
Насчёт названия «Ветка» существует древняя легенда, связанная с появлением в этих местах старообрядцев: «Плыли беженцы по большой реке, не ведая, где прибиться к берегу, а потом старейшины предложили бросить на воду веточку. Где она прибьётся, там лодка и остановится. Прибилась веточка к левому берегу, вышел народ на сушу, а вокруг болото. Но духом не упали старообрядцы, поставили на дерево икону и стали возводить свои слободы. Вот так возник город Ветка».
Со временем Ветковская слобода становится крупным духовным центром староверия, влияние которого в течение всего XVIII века распространялось по всей России и Восточной Польше.
В наше время Ветка - районный центр в Гомельской области, на всю страну известный своим музеем старообрядчества и белорусских традиций имени Ф. Г. Шклярова (до декабря 2012 года - Ветковский государственный музей народного творчества).
Открытием XXIV Международной книжной выставки, прошедшей в Москве в сентябре, стал фотоальбом "Живая вера. Ветка". Презентовало его издательство "Беларуская энцыклапедыя", а посвящен альбом старообрядческому искусству. Более трехсот лет назад именно полесское местечко Ветка — ныне районный городок недалеко от Гомеля — стало центром православного старообрядчества.
...Маршрутки из Гомеля на Ветку бегают одна за другой. Из окна ловлю названия попутных деревень: Золотой Рог, Присно, Хальч... 20 минут дороги пролетают незаметно.
Путь староверов осенью 1685 года был явно не таким быстрым. Из Москвы и других российских городов и весей шли они пешком, сплавлялись по реке, спасаясь от преследователей. И открылись им в здешних местах не улочки обустроенного города, а густые хвойные леса — владения пана Халецкого. Эти земли староверы и арендовали под свои слободские — свободные — поселения.
Есть легенда: после долгого путешествия раскольники, положившись на божью милость и вознеся свои молитвы, пустили по течению ветку дерева: "К коему берегу волнами прибьется сия ветвь, там и быть нашему поселению, ибо это будет указанием божьего перста"... Кстати, из той эпохи Ветка позаимствовала основу для нынешнего герба: серебристая буква W (начало названия райцентра) на красном щите-фоне — от рода Халецких.
Куда идти, ясно без путеводителя. Жители городка на слово "старообрядцы" реагируют автоматически:
— На Красную площадь вам. В музей, — машут рукой в нужном направлении.
Нешумными улочками, по которым изредка проезжают иномарки вперемешку с лошадиными упряжками, пересекаю тихие кварталы. Вот и Красная площадь. Монументальный дедушка Ленин, административные здания, универмаг. Глаз цепляют массивные резные ворота при старинном особняке:
— Дом купца Грошикова, XIX век, — с порога просвещает Светлана Леонтьева, главный хранитель Ветковского государственного музея народного творчества имени Шклярова. — А ворота — дело рук создателя музея Федора Григорьевича Шклярова.
— И Красная площадь у вас — прямо как в Москве...
— Так название от староверов. Они ведь, обосновавшись здесь, как могли, берегли память о родных местах. Например, тогдашний мужской монастырь и церковь тоже Покровскими назывались в честь московского собора. Но нет их уже...
Из-за спины главного хранителя "посматривает" на меня Федор Шкляров в кепочке.
Его портрет — сидящего у стола в окружении преданий старины — привечает путников на входе в музей. Если бы не Шкляров, не было бы музея, известного всему миру.
Он сам был из рода старообрядцев. Окончил десять классов вечерней школы. Работал в местном клубе оформителем, на ткацкой фабрике — создавал узоры-орнаменты, вкалывал на стройках... Самодеятельный художник, золотых рук мастер, собиратель старины. Сердцем чувствовал, какие глыбы можно бездарно растерять. А по сути — Колумб, открывший свету уникальность старообрядческой Ветки. Личная коллекция Шклярова из 400 раритетов, собранных по домам ветковчан и жителей окрестных старообрядческих деревень, положила начало музею.
В бодрящей прохладе музея путешествуем по залам. Дух такой от стен, что мурашки по коже. Староверы были не малограмотные крестьяне в лаптях — особый "срез" русских людей, глубоко почитающих святое слово и знания. С собой в эти земли они привезли не только церковные рукописные и печатные манускрипты, дорогие сердцу иконы, но и основали здесь собственные школы иконописи, оформления книги, домовой резьбы...
Под стеклом поблескивает икона Божией Матери. Подхожу ближе — красота необыкновенная: вокруг лика все шито бисером.
— Шитье бисером и жемчугом выделяло ветковскую икону среди образцов других школ иконописи, — объясняет главный хранитель. — Среди ее особенностей и богатые оклады с чеканкой, золочением, серебрением.
Залы об истории книжной культуры Ветки — "золотые прииски" для ученых. Что ни экспонат — памятник. В одной из витрин изучаю уголок старообрядческого "книготворчества". Светлана Леонтьева улавливает мой интерес:
— Минералы растирали в порошок, добавляли желток — этой краской писали иконы и оформляли заглавные страницы книг...
В фондах музея — около полутысячи старообрядческих икон, более сотни рукописей XVI-XIX столетий, около 600 старопечатных изданий, среди которых произведения Ивана Федорова, Петра Мстиславца, Василия Гарабурды, Онисима Радишевского, белорусских, украинских и московских печатных дворов XVI-XVIII веков. Чувствуешь себя щепкой в этом круговороте времен.
За самоваром я...
— Вот бы еще к старообрядцам в гости заглянуть, — с надеждой поглядываю на моего гида.
— После чернобыльской аварии у нас в районе не осталось старообрядческих деревень, — опускают меня с небес на землю музейщики. — Отселили почти 50 населенных пунктов. В городе, правда, есть семьи старообрядческого рода, только традиции уже размыты.
Адрес, однако, подсказывают. Пока иду к нужному дому, вглядываюсь в лица прохожих. Вдруг встретится статный горожанин с окладистой бородой. Но не везет. Зато внимание привлекает мама с малышкой на детской площадке. Осторожно затеваю разговор о старообрядцах. И надо же, повезло.
— У меня муж из старообрядческой семьи, — слышу в ответ. — Вся его родня в Москве.
— И как у вас в доме заведено?..
— Частые чаепития — раз. Семейные праздники только в домашнем кругу без посторонних — два... Много здесь таких. Устои, конечно, изменились. Но что-то остается.
Дом Анны Евстратовны Лебедевой, на который мне указали в музее, патриархальная картинка из прошлого — деревянный, с ажурными наличниками... В прошлом учительница белорусского языка, из рода старообрядцев, удивляется: почему же к ней? Но приветливо приглашает зайти. Кругом чистенько, аккуратненько. Вязаные салфетки, вышивка, огромная герань. Телевизор, мобильный телефон на столе — прочная связь с цивилизацией.
— А давайте-ка за чайком поговорим, — предлагает хозяйка, и я уже не сомневаюсь, что попала точно по адресу.
Дочь Любовь Александровна хлопочет у стола. Возникают чашки, масло, печенье, варенье.
— По детству хорошо помню: чай — это было все, — пенсионерка с удовольствием уходит в прошлое. — Дважды в день между едой. Мама говорит отцу: "Ставь, Евстрат, самовар". И начиналось. Отец щипцами раскалывал сахар на мелкие кусочки. Их сверху поливали вареньем. Выпивали по 5-6 чашек. И все за разговорами.
Бабушка Аня подхватывает блюдце, ловко ставит его на пальцы и вприхлебку попивает магазинный зеленый чай с огородной мятой... А я слушаю ее неспешный рассказ.
Жили в деревне Тарасовка Ветковского района. По одну сторону улицы — местные, по другую — "москали", они же старообрядцы. В родовом гнезде, сколько помнит, отец был главой всему. За стол без него не садились. Перед едой и после обязательная молитва. Нормы поведения: сдержанность, скромность, целомудрие. Не сквернословили. Не курили. Не баловались горячительным. Собственно, как и сейчас.
— Да я еще помню, — дочь подхватывает "нить" семейной хроники. — Дед всегда наставлял: за столом не вертись, не разваливайся, не хватай... Что не так, можно было и ложкой по лбу схлопотать.
Анна Евстратовна словами пытается передать трепет, с которым относились в доме к книгам. Родитель читал запоем, а ведь окончил-то всего четыре класса церковно-приходской школы. И детям учеба легко давалась. Шесть лет ей было, когда стали звать в колхоз — читать газету "За большевистские темпы". А вот из церковных раритетов практически ничего не осталось. Лишь одна-единственная икона. Ее отцу перед женитьбой подарили родители. Уцелела чудом. В лихое время прятали в подвале. Дом сгорел, а она "выжила".
— Да я же про Новый год не рассказала! — прощаясь, всплеснула руками бабушка Аня. — Светских праздников у нас не было. Только встреча Нового года. Вечером семьи во дворах разводили огромные костры, а детям делали бумажные фонарики, в которые вставляли свечки. Такая была красота. Словами не передать.
Анна Евстратовна к староверам себя относит лишь по родительской памяти. По жизни, говорит, уже другой человек. Но как и для ее предков триста лет назад, для нее сегодня неоспоримая ценность — дух семьи, где уважают друг друга и ценят достоинство.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Старообрядцы в Белоруссии - этнокультурная группа русских в Белоруссии , придерживающихся старообрядчества .
Если идёт речь о русском меньшинстве в Белоруссии, то необходимо помнить о том, что не всегда можно воспринимать русское население как одну общность. Научно корректным выглядит выдвижение старообрядцев в отдельное меньшинство, как группу с собственной исторической судьбой, культурным комплексом и отдельным самосознанием, сформированным под влиянием специфической религиозной традиции. Несмотря на жизнь в иноэтнической и инокультурной среде, старообрядцы сохранили свои культурные особенности, которые выделяли это меньшинство среди местного населения.
История
XVII в.
Первой постоянной группой русских в Белоруссии появились старообрядцы (староверы) , которые в середине XVII в. расселились на белорусских землях. В России в первой половине XVII в. произошла реформа Русской православной церкви . Она расколола общество на тех, кто поддержал изменения, и на тех, кто отказался. Последних стали называть староверами. Против них власть проводила политику репрессий, которая побуждала к эмиграции. Значительная часть тех, кто не принял церковную реформу, сразу же направилась в Речь Посполитую . Старообрядцы (современная научная традиция использует именно этот термин как более корректный, чем «староверы») основали на белорусских землях два крупных центра - вокруг Браслава и Видз (Подвинье) и вокруг Ветки (Полесье).
Расселение по этим регионам находилось в тесной связи с существованием среди старообрядцев двух течений - поповства и беспоповства . Поповцы имели своих священников и весь духовный строй, признавали таинства посвящения и помазание . В поповстве выделилась наиболее зажиточная часть старообрядцев, которая в силу своего экономического положения дружелюбно относилась к государству. Именно поповцы создали Ветковский центр старообрядчества, который со временем стал крупнейшим и сформировал особое течение поповства - ветковский соглас (соглас, или «согласие» - объединение старообрядцев, носителей отдельной системы религиозных представлений). Ветковские поповцы в обрядовой практике отличались от других поповских согласий - дьяконовского и епифановского .
В Подвинье расселялись преимущественно беспоповцы. Они отказывались от института священства и таинств, где были нужны священники, - евхаристии и брака . Этот поток старообрядчества характеризовался стихийностью протеста против социального зла, поиском истины небесной, так и земной. Беспоповство разделялось на большое количество направлений (согласия), самыми крупными среди которых были поморский , федосеевский , филипповский (сжигатели), нетовский и пастуховый . Социальной базой радикальных согласия являлись крестьяне, которые потеряли связь со своей общиной . Органы управления государством воспринимались беспоповцами как слуги Антихриста , именно поэтому к государственности были негативные отношения. Руководство Речи Посполитой по-разному относилось к течениям старообрядчества. Радикальные общины Подвинься неоднократно подвергались нападениям войск Речи Посполитой, а ветковские поповцы, наоборот, имели очень хорошие отношения с властями.
Специальная комиссия во главе с А. Поцеем была направлена в г. в Ветку для ознакомления с поповыми слободами. Исследование проводилось по четырем направлениям: «о родопроисхождении; о Вере; о жизни; о количестве». Комиссия, работа которой была инициирована католической церковью, пришла к выводу, что ветковские поповцы не создают угрозы для государства. Католическая церковь рассматривала старообрядцев, как группу отходящих от православия . Поэтому король Речи Посполитой Ян III Собеский в позволил противникам религиозной реформы православной церкви свободно жить в государстве.
XVIII в.
Миграция старообрядцев на территорию современной Белоруссии негативно воспринималось властями Московского государства. Это спровоцировало карательную экспедицию полковника Сытина в г., в ходе которой были разорены ветковские слободы. Большинство населения (по некоторым данным, около 14 тыс. старообрядцев) было выселено в Российскую империю . Трагические события повторились в г. Часть старообрядцев, которой повезло спастись от депортации , расселилась по всему Минскому воеводству . Захваченных русскими войсками старообрядцев ссылали в Сибирь и на Алтай .
Общины тех, кто не признал церковную реформу, заняли в ВКЛ пустующие социально-экономические ниши. Они стремились жить изолированно от окружающего населения. Местные белорусские жители не воспринимали мигрантов как конкурентов, поэтому конфликтов между ними не происходило. Старообрядцы считались добрыми и трудолюбивыми хозяевами. Землевладельцы стремились расселить их именно на своей земле, предлагали льготные условия аренды.
XIX в.
После разделов Речи Посполитой миграционные волны на территорию Белоруссии продолжались и в основном были связаны со старообрядцами.
XX в.
Количество старообрядцев к г. достигло 100 тыс. человек.
Культура
Декоративное искусство
В рамках отдельной религиозной традиции старообрядцев выделялась ветковская школа книжной графики и орнамента . Для неё были характерны сочетание «старопечатного» стиля со стилем «московского барокко », широкое использование растительного орнамента. В заставках и буквицах использовались изображения животных, птиц и насекомых. Книги имели богатую цветовую гамму. Приобрела известность ветковская школа иконописи , для которой было характерно сочетание древних традиций с новыми элементами в технике. Сочетание канонов византийской и русской православных церквей с техникой московских, новгородских, украинских и белорусских мастеров объясняется тем, что Ветка имела статус религиозного центра старообрядчества, к которому стремились все выдающиеся мастера.
Хозяйство
Основными занятиями старообрядцев были земледелие и скотоводство . Они дополнялись ремесленничеством и отходными промыслами . С XVIII в. среди старообрядцев расширяются занятия торговлей. Старообрядцы Белоруссии имели тесные связи со всеми старообрядческими общинами, что очень способствовало развитию торговли. Главную роль играли ветковские купцы, которые были посредниками в торговле с Россией. Торговали зерном , солью , скотом , лесом , мехом .
Поселения
Планировка поселений зависела от условий безопасности, ландшафта и географии региона, а также от структуры землепользования. Тип поселения у поповцев и беспоповцев отличался. Так, на Подвиньи, где были разбросаны малодворные поселения беспоповцев, наблюдалось бессистемная планировка гнездового или кучевого типа. Поповские слободы на Ветке были довольно большими и имели изначально гребенчатый тип застройки, а с середины XVIII в. - уже уличный. Сама Ветка довольно быстро превратилось в поселение городского типа. Исторически на территории Белоруссии среди старообрядцев был распространён замкнутый тип двора. Постепенно появились дворы крытого типа, если дом и сарай имели общую крышу. К дому присоединялись клеть , навесы и др. Практиковалось существование тайного хода со двора. Двор обязательно имел баню . Дом украшался резьбой по дереву . Существовал даже термин «ветковская резьба», что свидетельствовало о её особенности, четкой художественности. Нужно отметить, что старообрядческая община Белоруссии имела определённую социальную стратификацию, в соответствии с которой существовали достаточно различные культурные комплексы: крестьян и мещан, зажиточных и неимущих, земледельцев и торговцев и т. д. Например, старообрядцы-мещане имели довольно большие многокомнатные дома с оригинальным интерьером.
Одежда
Одежда старообрядцев также отличалась от одежды местного населения. В основе женского комплекса одежды были сарафан и рубашка . Рубашку шили из полотна или коленкора, наверх надевали пестрый сарафан или юбку . На юбку обязательно надевали яркий фартук . Платья шили из ситца , шелка или шерсти . Головные уборы девушек отличались от женских. Девушки заплетали волосы в одну косу. Для женщин обязательным был головной убор. Зимой носили меховые шапки или повязки из шерсти. Ткани, из которой было сшита одежда мещанок были более дорогими, чем у женщин крестьянок.
Мужская одежда крестьян также отличалась от мещанской или купеческой. Крестьяне носили рубашки навыпуск из полотна или ситца с косым воротом. Под мышками делали треугольные вставки из другой ткани. Широкие шаровары из полотна во время работы убирались в сапоги или лапти . На рубашку обязательно надевали безрукавку -поддевку из сукна . На голове носили колпак или картуз . Зимой надевали шубы из овчины . Купцы и мещане носили рубашки, шаровары, долгополый кафтан и сапоги (желтые или красные). Рубашка подпоясывались пояском . Отдельным видом одежды была жилет . Зимой носили длинную шубу, которая свидетельствовала о зажиточности.
Кухня
Еда старообрядцев сохранила традиции русской кухни . Основными были блюда из капусты , различные каши , квас . Запрещался табак и алкоголь . Чай и кофе некогда считались «нечистыми» и «антихристовыми».
|
||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Старообрядцы в Белоруссии"
Отрывок, характеризующий Старообрядцы в Белоруссии
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
В истории старообрядчества были подъемы и спады. Успехи и неудачи зависели от правительственной политики в отношении к старообрядцам, от места их проживания. Период с конца XVII и до конца XVIII вв. был преиодом относительно спокойной жизни защитников старого обряда, которые нашли пристанище в Великом княжестве Литовском. Здесь старообрядцы были постепенно втянуты в многосторонние жизненные процессы, что находило своё проявление в росте производительных сил, специализации разных направлений хозяйства. Необходимо отметить, что присутствие старообрядцев усиливало особенности разных сфер хозяйственной и культурной жизни. В конце XVII и в XVIII вв. основой их жизни были торговля, земледелие и животноводство, позже они начали заниматься ремесленничеством и отхожим промыслом. В своих поселениях они организовывали жизнь и хозяйство так, что почти всё изготовлялось на месте, а то, чего не хватало, доставлялось из тех мест, где жили их единомышленники.
Старообрядцы активно занимались торговлей во всех местах, где проживали. Уже в конце XVIII в. известно их участие в торговле хлебом, солью, скотом, мехом, в развитии текстильной промышленности - самой быстрорастущей и ориентированной на рынок отрасли экономики России
На ветковских землях выращивалось большое количество льна и конопли. Стародубские и ветковские купцы совместно вели торговлю этими культурами, особенно конопляным маслом. С торговлей этим маслом было связано массовое изготовление саней, телег и бочек. Такое производство было особенно налажено в слободе Ардонь. Масло, доставляемое на рынки Речи Посполитой и Пруссии, сбывалось вместе с санями и бочкотарой. В 1729 г. большое количество конопляного масла для дальнейшей продажи приобреталось в слободах: Еленка, Лужки, Климова, Зыбкая, Свяцкая, Клинцы, Шелома. В 1729 г. из 16 войтов стародубских старообрядческих слобод 10 занимались торговлей конопляным маслом, 3 торговали дегтем.
Велась торговля и мелкими товарами. На местных рынках и в других городах ветковские купцы старообрядцы торговали солением, свежей рыбой, сальными свечами, салом, конопляным и подсолнечным маслом. На рынках продавались экипажи, саня, повозки, которые изготавливались зимой в слобода.
Животноводчество обеспечивало старообрдцев тяглой силой и давало удобрения. Структура земледелия у старообрядцев почти не менялась.
На землях Ветковщины, которые входили в Менское воеводство, а позже в Могилёвскую губернию, проживало наибольшее количество старообрядцев. Как в Ветке, так и на Гомельщине в целом, земледелие было выгодным, здесь были благоприятные природные условия, плодородная почва и хороший климат. При достаточном удобрении земля давала хорошие урожаи. Из озимых зерновых старообрядцы высевали преимущественно рожь, в незначительном количестве - пшеницу, из яровых - преимущественно овёс, гречку, ячмень, коноплю, лён, в меньшей мере яровую пшеницу, горох, чечевицу, просо. Большими были посевы картофеля, который предназначался как на питание людям, так и на корм скоту. Выращивалась также свекла, главным обрязом на нужды домашнего потребления. Все перечисленные культуры высевались в конце XVII в. и в XVIII в. при трехпольной системе севооборота.
В жизни старообрядцев, проживающих на белорусских землях, важное место занимало Стародубье. Экономическое преуспевание старообрядцев Стародубья в XVIII-XIX вв. ставит вопрос об источниках накопления первичного капитала с первых лет поселения в Малороссии. Из Румянцевской описи 1767 г. следует, что среди обывателей старообрядческих слобод Стародубья с населением, приближающимся к 20 тыс. душ, проживало значительное количество семей, владеющих капиталом от 100 до 1000 и более рублей и пользующихся ежегодно кредитом почти в таком же размере. В 1782 г. в ходе административной реформы Малороссии несколько старообрядческих слобод получили статус посада, тогда же обыватели слобод записались в мещанство и в купечество. В посаде Клинцы, например, в клинцовское купечество записалось 83 семьи, при том, что еще 10 семей числилось в московском, тульском, крыловском, могилёвском и чугуевском купечестве. Следовательно, в 1782 г. в посаде Клинцы из 641 семьи 93 семьи (14,5%) принадлежали к купеческому сословию .
Примечательно, что поселившись в Стародубье на рубеже XVII - XVII вв., старообрядцы не вторгаются в сложившийся рынок льняного и конопляного волокна, находившийся в руках стародубских купцов и стародубской полковой верхушки. Чтобы конкурировать с местными купцами, требовались значительные капиталы, которых не было у беглецов из центра Росии. Старообрядцы находят рыночную нишу и успешно заполняют её, накапливая торговый капитал от продажи конопляного масла за границу.
Перепись 1729 г. свидетельствует, что в торговле конопляным маслом старообрядцы действуют с размахом. Уверенность и размах предпринимательской и торговой деятельности видны и из документов 1715 г., когда для заслушивания царского указа об "обложении в оклад" и создания государственной волости описных раскольничьх слобод в м. Мглин были приглашены войти всех старообрядческих слобод Стародубского и Черниговского полков. Тогда же, 21 марта 1715 г., "оных слобод войты и все крестьяны били челом, чтобы им по указу Великого Государя вольно было ездить к Москве, и в Московские города, и за границу, и в Санкт-Петербург, и в Ригу ради торговых своих промыслов". Тем самым старообрядцы Стародубья заявили, что заграничный рынок сбыта ими освоен, но они нуждаются в царском указе для беспрепятственного получения паспорта в Стародубской полковой канцелярии или же в создаваемой волостной конторе государевых описных раскольничьих слобод.
Стоит отметить несколько фактов по поводу животноводства. Скот у старообрядцев был более породистый, чем у местного население. Большие по своим показательям коровы и лошади, как правило, русской породы, превосходили местное поголовье. Это были в основном породы коров и лошадей, которыйх старообрядцы привозили из Воронежской и Тамбовской земель .
Эффективно занимались старообрядцы и огородничеством. Этот вид деятельности был хорошо развит вокруг Гомеля, Речицы, Добруша, Могилёва и больших слобод. Высокий доход получали от продажи капустной рассады, огурцов, лука и капусты. Прибыл зависела от опытности огородника, площади огорода и урожая овощей. В первой половине XVIII в. огородничество вокруг Гомеля уже имело товарный характер. Здесь им занимались Кирилл Рудак (имел 1/2 волоки земли, 3 сенокоса, платил 9 злотых и 1 грош чинша), вдова Герасимова-Михайлова (имела 1/2 волоки земли, 3 сенокоса, 3 огорода, платила 5 злотых и 2 гроша чинша), Павел Шванский (имел 1/4 волоки земли, 2 сенокоса, 2 огорода, платил 6 злотых 10 грошей чинша). Ко времени первого изгнания старообрядцев с белорусских земель их огородничеству был нанесен большой ущерб. В 1736 г. потери огородников Гомеля составили 488 злотых.
Очень разнообразными были занятия и промыслы старообрядцев Гомельщины. В конце XVIII в. здесь проживали богатые купцы-старообрядцы, которые не сотни тысяч рублей торговали зерном, солью, лесом, а также лошадьми и скотом; мелкие торговцы продавали изделия местных ремесленников. Среди старообрядцев были лоцманы, извозчики и возчики, плотники, печники, красильщики и судовладельцы, и такие, кто занимался фрахтованием. Многие занимались отхожим промыслом.
Старообрядцы, которые жили на белорусских землях, достигли в XVIII в. выского уровня благосостояния. Многие на протяжении XVIII и XIX вв. были судовладельцами. На пристанях Сожа и его притоков, в Ветке, Гомеле, возле Белицы и Пестоватой, в деревнях Скитка, Дятловичи, в Новых Терешковичах строились берлины (небольшие суда), хозяева которых занимались сплавом грузов. Они нанимали рабочих, обычно своих единомышленников, брали на свои берлины разный груз и, в середине XIX в., получали за сплав от 15 до 20 коп. и более за пуд. На небольшое судно вмещалось от 10 до 12 тысяч пудов груза. За сезон владельцы судов делали не менее, чем два сплава. Товар сплавлялся в Ригу, Петербург, Киев, Дианбург, Витебск. Некоторые старообрядцы были лоцманами, или, как их называли, "атаманами" на плотах и барках во время сплава реса по рекам, особенно по Сожу и Днепру. "Атаманы" руководили рабочими при сплаве леса. Получали они за неделю работы от 7 до 10 рублей.
Заслуживают внимания и другие виды деятельности старообрядцев. В Гомельском старостве в XVIII в. они в большом количестве добывали глину и делали кирпич. В первой половине XVIII в. прибыль от продажи кирпича составляла ежегодно до 2840 злотых. Большую прибыль приносили мельницы и рудни. В середине XVIII в. мельницы и рудни имели Апанас Баран, Иван Баран, Лаврен Баран, вдова Иванка (каждый из них платил ежегодно по 440 злотых чинша), братья Силицкие (платили ежегодно 440 злотых чинша), Пётр Демидюк (платил ежегодно 320 злотых чинша). Зарабатывали старообрядцы и извозом. Он был хорошо налажен в XIX в. в Гомельском уезде. Большие ярмарки, которые проводились в Гомеле и Ветке, требовали большого количества извозчиков. Некоторые старообрядцы занимались извозным промыслом в городах. Для этого использовали легкие экипажи - брички, дрожки, сани. Городской извозчик зарабатывал за день около трёх рублей .
Надо отметить, что процесс хозяйственного развития старообрядцев на белорусских землях был неравномерный. Процесс этот зависел от многих факторов, среди которых немаловажное значение имело изгнание старообрядцев с белорусских земель и уничтожение их имущества и жилья. Процесс этот во многом зависел от политического строя и социально-экономического состояния государства, в которое входили белорусские земли в тот или иной период.
Власти Речи Посполитой не считали "раскол" ересью, а старообрядчество воспринимали как нормальное явление. Старообрядцы на белорусской земле, проживая своей диаспорой, умели налаживать контакты с местным населением, жили в ним в согласии. Трудолюбивые, придприимчивые, старообрядцы смогли создать на белорусских землях свой быт, свой уклад жизни, который отличался от быта местного населения, но был положительным и достойным заимствования. Власти Речи Посполитой не препятствовали развитию хозяйства и торговли. Наоборот, им создавались благоприятные условия для адаптации на новых землях. После включения белорусских земель в состав Российского государства жизнь старообрядцев здесь значительно ухудшилась - они вынуждены были подчиняться законам Росскийской империи, которые в отношении защитников старого обряда были жёсткими. И всё же, несмотря на все трудности и препятствия со стороны росскийских властей и официальной православной церкви, старообрядцы на белорусских землях смогли сохранить свои отличия в обрядах, культуре и быте.
Условия жизни старообрядцев на российских и белорусских землях позволили им приобрести опыт в овзведении деревянных построек. Здесь необходимо отметить, что старообрядцы обязаны были сохранять три условия: первое заключалось в том, что строение и его части должны были соответствовать своему практическому назначению. Это значит, что формы всей хозяйственной постройки были обусловлены как жилищными, культовыми, так и защитными функциями. Во-вторых, конструкции постройки должны были быть не только рациональными с точки зрения использования материала, но и крепкими, надежными, соответствовать климатическим условиям и технологии строительства. В-третьих, постройка должна была иметь соответствующие форму и внешний вид. В выборе формы старообрядцы придерживались традиций отцов и дедов.
"Спрятанные" в лесах и среди болот селения старообрядцев первоначально были малодворные (10-20 дворов). Планировка зависела от ландашфтно-географического размещения, условий безопасности, от структуры землепользования. Чаще всего дворы были бессистемно разбросаны. Такой тип расселения получил название гнездового или кучевого. В конце XVII в. и в начале XVIII в. на белорусских землях старообрядческим поселениям был свойственен преимущественно гнездовой тип расселения. Исключением были Ветка, Белица, Видзы, где очень быстро начали появляться гребенчатые строения (к главной улице присоединялись перпендикулярно другие улицы), а потом и многоуличные строения. В XVIII в. Ветка уже была поселением городского типа . Исторически, на белорусских землях выделился замкнутый тип старообрядческого двора. Он сложился в суловиях бессистемных поселений ещё на российских землях, когда старообрядцы оказывали помощь беглым единомышленникам и священникам - прятали их от полиции и армии. Со временем у старообрядцев появились дворы крытого типа. Дом и сарай имели общую крышу. Из сеней можно было попасть в сарай или в другую постройку, а оттуда через скрытый проход беглый старообрядец мог перейти в соседний двор. К дому за сараем присоединялись клети, сарай для телег и другие постройки. Со временем у более богатых старообрядцев появился открытый двор, где уже существовали чистая и хозяйственная части, которые образовывали два замкнутых комплекса.
В основе строительства жилых и хозяйственных помещений была срубная техника. Дома строились из целых круглых брёвен - кругляка. Массивность брёвен и трудоёмкость возведения сруба определяли и соответствующие приёмы строительства. Сруб делали частями, нередко в лесу, где заготавливали строительный материал, который потом перевозили на то место, где ставили дом. Во второй половине XIX в. перед входом в дом строилась галерея, наружные стены которой были застекленные. Летом в такой галерее пили чай и отдыхали. Дом фасадной стороной входил в ограждение, рядом строились крытые ворота с калиткой, а над воротами, под крышей, закреплялся восьмиконечный крест. В местечке Ветка дома старообрядцев ставились таким образом, что ворота было видно из окна, а польскольку ворота были всегда на засове, то попасть в дом возможно было только тогда, когда хозяин увидит того, кто пришёл, и откроет калитку. В домах были погреба, из которых через тайные ходы также можно было убежать или попасть в соседний дом .
В поселениях старообрядцев, которые занимались земледелием постройки делались в соответствии с потребностями сельского хозяйства и отличались от таких же построек местного населения. Так же, как у купцов и богатых мещан, дом ставился фронтоном на улицу, рядом были крытые ворота с калиткой, а над воротами закреплялся восьмиконечный крест. Высокое ограждение примыкало к наружным стенам дома и другим зданиям - амбару, повети, погребу, сараю для скота, сараю для птиц и др., которые окружали двор. Ограждение влючало в себя и калитку. Вторую линию строений в глубине двора составляли сушилка, где сушили снопы перет молотьбой; гумна, где был ток для молотьбы, где складывались снопы и сено; амбары для зерна. Была сдесь и баня. Двери всех построек имели металлические петли и задвижки из железа. Все постройки были деревянный, крытые соломой, изредка - досками. И здесь были дома с резными карнизами и ставнями. Дом разделялся на две половину - жилую и чистую. В обеих половинах было много древних икон, перед ними висели лампады. В жилой половине около стен были лавки, в переднем углу под иконами стоял стол, накрытый белой скатертью. На полках размещалась красивая деревянная посуда. У большой русской печи делалось возвышение из досок, над которым были полати. В этой половине жила семья. В чистой половины было ещё больше древних икон с лампадами. Возле стен стояли стол и стулья, иногда покрашенные в красный цвет, сундуки с ценной одеждой, в углу - печка. Возле неё, у стены, стояла двуспальная кровать, завешенная белыми коленкоровыми или стицевыми занавесками. Эта была комната хозяина и хозяйки, здесь принимали гостей. У более бедных старообрядцев пол был покрыт рогожей или войлоком. В сенях у дверей лежала рогожа или войлок для вытирания ног. В некоторых домах стены и лавки обивались одинаковой материей. На лавки накладывались отдельные куски материи, которые назывались "половичниками" .
Особый интерес представляет одежда старообрядцев: она имела особенный покрой и форму и отличалась от одежды местного населения. Верхняя одежда у мужчин-купцов и мещан состояла из длиннополого кафтана, который доходил до пят или, если был короче, до икр, чтобы была видна обувь. В парадных кафтанах часть рукава была вышита золотистой или другой цветной ниткой, украшалась жемчугом и отдельно пришивалась к кафтану. Одним из видов одежды была двубортная бархатная или суконная жилетка, которая застегивалась наглухо. Свитка выделялась тем, что имела прорехи, могла иметь вышитый с кружевами воротник. Её полы заходили одна за другую. На шее старообрядцы-купцы носили небольшие шелковые платки или косынки. Суконные плисковые или хлопковые шаровары были заправлены в сапоги. Широкие длинные шелковые рубашки доходили до икр, опускались по нижнему белью, подпоясывались узким пояском, который назывался "опояскою". Подол рубашки и рукавов отделывался тесьмой, по которой шло золотистое или шелковое шитье. Вышитая отделка могла быть также на рукавах и передней части рубашки, которая оставалась открытой и была видна из-под верхней одежды. Мужчины носили сапоги с высокими голенищами, иношда обшитыми лакированной кожей. Сапоги были обычно цветные, чаще всего желтые или красные, изредка зеленые, белые или телесного цвета. Сапога расшивались разными узорами, особенно в верхней части. Зимой купцы и мещане носили длинные шубы, которые считались наиболее парадной одеждой. Количество шуб в доме свидетельствовало о зажиточности. Шились кожухи из овчины, шубы были беличьи или лисьи, обязательно с меховыми воротниками.
Характерные черты имела одежда старообрядцев-крестьян. Рубашки русского покроя шились из ситца или полотна, имели косые воротники. В рубашках под мышками делали треугольные вставки из другой ткани. Ткань расшивалась шелком или пряжей. Рубашка подвязывалась шерстяным или хлопковым поясом. Широкие шаровары из ткани или хлопка вправлялись в сапоги. Шаровары были без разрезов, они имел узел, с помощью которого можно было их затянуть или растянуть. На Гомельщине и Могилевщине старообрядцы носили суконную или плисовую безрукавную поддевку. Сапоги были с длинными, до колен, голенищами, которые заменяли штаны в нижней части ног, и имели полотняную подкладку. Во время работы старообрядцы пользовались лаптями. На голове носили колпак, картуз или поярковую русскую шляпу. Колпак у крестьян-старообрядцев был с удлиненными до половины разрезами спереди и сзади. Колпаки делались из сукна или войлока, зимой подбивались овчиной или каким-нибудь недорогим мехом. Распространенной одеждой зимой были шубы и полущубки, которые делались чаще всего из овчины .
Женская одежда богатых старообрядок была похожа на мужскую в том, что была также длинной. Однако во многом она отличалась. Неотъемлемой частью женской одежды были русские сарафаны ярких цветов, которые завязывались над грудью. Женщины носили и обычные платья из ситца, шелка, шерсти. Характерной чатсью их одежды были большие платки или шали из шерсти или шелка и небольшие шелковые платки, которые завязывались по-русски. На ногах женщины носили чулки и кожаные, бархатные или прюнелевые ботинки. Зимой надевали особенного покроя шубы из куниц, белок, лис или зайцев, носили также и салопы на шубе. В дождливую погоду шубы покрывали суконными или шелковыми накидками. В XVIII в. шубы покрывались коленкоровыми тканями с золотистыми узорами. Рукава женских шуб отделывались по краям кружевами, которые можно было снимать и хранить отдельно. Эти кружева передавались от матери к дочери. Основу женской одежды составляла полотняная или коленкоровая рубашка, отделанная на воротнике и плечах красным хлопком. Женской поясной одеждой были юбки, также яркого цвета, из шелковой, шерстяной или хлопковой ткани. Низ рубашек и шуб украшался орнаментом из шелка или хлопка.
На юбку надевался фартук. Парадные фартуки были ярких цветов, внизу украшенные вышивкой красными нитками или хлопком. Головных уборов летом девушки не носили, волосы гладко причесывались и заплетались в одну косу, в конец которой вплеталась яркая лента. На шее девушки носили разноцветные бусы, а более богатые - жемчуг. Из женских зимних головных уборов надо отметить шапки из соболя, бобра или куницы, верх которых был из шелковой ткани. Более бедные носили на голове повязки. Зимняя одежда девушек-старообрядок ничем не отличалась от одежды замужних женщин. В целом одежда женщин и девушек из крестьянских старообрядческих семей почти не отличалась от одежды богатых, только могла быть из дешевого материала .
Как видим, в рассматреваемый период наряду с белорусской культурой возникла и существовала культура переселенцем из России - старообрядцев. Отличительным было то, что как белорусская культура, так и культура русской диаспора мирно сосуществовали и почти не смешивались.
Старообрядцы создали свои культурные традиции, бережно их охраняли и обогащали, как святыню передавали своим потомкам. Собранные в гармоничную систему обрядов, жизненных правил, обычаев, миропредставлений, эти традиции являлись основой жизнедеятельности старообрядцев.
Духовная жизнь защитников старого обряда была разнообрязной. Их мораль представляла собой разновидность христианской религиозной морали. Она была основана на библейских представлениях, на десяти старозаветных заповедях и "Нагорной проповеди". Старообрядческие священники следили за сохранением всех библейских требований и установленных обрядов. Старообрядческие священники и духовные наставники требовали от верующих беспрекословного выполнения всех церковных предписаный, каждодневных хлопот о спасении души и во имя этого - необходимой молитвы Богу, учили верить в его милость, надеяться на его милосердие.
Духовная жизнь старообрядцев проходила, как правило, в замкнутой древнехристианской общине. Опираясь на свои мифы, старообрядцы только себя считали настоящими христианами. Их община имела свою иерархию руководства: от высшей ступени - апостолов - до низшей - пророков и духовных наставников.
Центрами культурной и духовной жизни старообрядцев были в их диаспорах слободы, монастыри, цервки и моельни. Первая церковь была построена в слободе Ветка около 1690 г. иеромонахом Иоасафом, освящена его преемником иеромонахом Феодосием в 1695 г. во имя Покрова Пресвятой Богородицы . Однако первые церкви и монастыри, построенные старообрядцами в слободах на острове Ветка, частично были уничтожены в период изгнания старообрядцев с белорусских земель царскими войсками в 1735 г. Через пять лет все было отстроено. После второго изгнания в 1764 г. восстановить ветковские слободы до уровня прежней славы не удалось. Ветковские монастыри и скиты были не только средой духовной жизни старообрядцев, но и центрами образования и письменности, а также хранителями древнепечатного слова. Отца и старцы, монахи и монахини обучали в кельях мальчиков и девочек, нередко и взрослых, азбуке, читать Часослов и Псалтырь. Этих учителей, которые были непосредственными преемниками старообрядческих наставников, называли мастерами и мастерицами. Такое обучение существовало здесь с момента открытия Ветковского монастыря. Эти традиции были перенесены и в другие монастыри в Ветке.
Благодаря просветительской деятельности ветковских мастеров и мастериц, росла грамотность среди старообрядцев, проживавших в Речи Посполитой. В монастырях и скитах было сконцентрировано большое количество рукописей и старопечатных книг. Особенно богатым в этом плане был Ветковский Покровский монастырь, о чем свидетельствует тот факт, что в 1735 г. полковник Сытин отобрал у монахов этого монастыря 682 книги. В Лаврентьевском монастыре определенное время хранилась прекрасная рукопись Ивана Дамаскина в переводе князя Андрея Михайловича Курбского .
Большую роль в истории старообрядчества играли священники и духовные наставники. Еще до окончательного раскола Русской православной цервки старообрядческие отцы на соборах, в том числе и на соборе 1666-1667 гг., объясняли основные отличительные черты своей идеологии и даже предлагали некоторые новые богословские положения. Первым и одним из основных в их идеологии было учение о Третьем Риме и единстве русского православия.
Окончательный разрыв о официальной церковью в 1667 г. и проклятие старого обряда поставили все старообрядчество в тяжелое положение. Переход всего епископата в новую церковь лишил старообрядцев иерархии, которая, согласно православному учению, сохраняет и передает Дар Божий и апостольскую преемственность в церкви.
Без иерархии у старообрядцев не могло быть ни своих епископов, ни новых священников, которых посвящали епископы, ни своих церквей, которые освящались также епископами. А без еписковой, священников и церквей нормальная православная жизнь и полное использование всех таинств были невозможны. Поэтому с моменты разрыва с официальной церковью старообрядцам пришлось приспосабливаться к новым условиям, налаживать новые формы церковной и духовной жизни.