Самый счастливый крест. Церковный роман

Что такое клирос маленького больничного храма? Это регент Светлана - тенор, консерваторка, немного блаженная, талантливая, нервная, оригинальная до чудаковатости, очень хорошая и славная.

Первое сопрано - героиня нашего повествования, Аля-Алевтина, с трудным характером, красивая и гордая, измученная прежней дохристианской жизнью, наложившей печать на ее чело, - хорошая, грустная, отзывчивая. Марина, второе сопрано - избалованная красавица, воспитанная бабушкой и дедушкой, кокетка и чаровница, отличница, и тоже, разумеется, очень и очень хорошая девочка.

Да и кто у нас в Церкви не хорош? Мы все приходим сюда в разных качествах - мытари, фарисеи, блудники и разбойники, богатые и бедные, девицы, старые и молодые - и все приобретаем свои неповторимые и, вместе очень похожие, хорошие черты. Мы каемся, боремся, живем вкупе, находимся под лупой приходского пристального ока - рассматривающего друг друга с внимательным постоянством, пребываем в атмосфере взаимопомощи и любви, правда, не зная порой, что это на самом деле такое. Боремся, ссоримся, плачем. И благодарим Бога за то, что мы здесь стоим, плечом к плечу, поднимая руки для знамения креста Господня.

Тем, кто долго работает при храме, зачастую кажется, что вот, когда я был простым мирским человеком, то всегда жил со всеми в мире. Как же много хороших, простых людей в миру! И не было там таких интриг, сплетен и безобразий, как тут, при алтаре Божием.

Но, одновременно с этим ощущением, появляется и другое наблюдение: мы здесь все, словно вскрытые нарывы, - гноимся у всего прихода на виду, не скроешься ни от Бога, ни от людей. Это такая терапия Православия - в Церкви будь готов к тому, что встретятся тебе здесь многие и многие грешники, тяжелые, неприятные люди, в точности такие, каков и ты сам. Но однажды засияют эти алмазы гранями, и, в нешлифованном камне проглянет бриллиант чистейшей воды. Это в миру возможно долго ходить этаким припудренным прыщиком или даже фурункулом. А тут - изволь. Будешь исходить гноем, болеть, принимать горькие снадобья и тяжелые процедуры, пока не очистит тебя Господь.

Так и наша героиня, Аля-аленький цветочек, недавно пришедшая к вере, принимала регулярные болезненные врачевства, прижигающие ее различные греховные язвы. Ей очень хотелось дружить со своим небольшим клиросным коллективом, но дружбы не выходило. Много было тому причин и одна из них - странная ее взрослость. Девушка в юном девятнадцатилетнем возрасте, она рано узнала жизнь - были и предательства, и дурные нравы, и цинизм, и смертные разлуки с дорогими людьми, и многое-многое другое. Кроме того, яркая внешность, которая могла в иных руках быть средством достижения разных целей, для Али была тяжелым игом. Внутренне робкая и доверчивая, Алевтина, действительно, не сознавала своей привлекательности и часто попадала в неприятные ситуации с противоположным, к примеру, полом.

Регент Светлана, мудрая тридцатилетняя дама, много ей помогала - и словом, и делом. Но какова была эта помощь! У Светланы начисто отсутствовало человекоугодие. Она рубила сплеча, и ее болезненные замечания иногда просто лишали гордую Алю голоса. Ведь, как известно, пение - вещь хрупкая. Если хормейстер часто замечает вслух, что ты, скажем, безмозглая дура, то это неминуемо приведет к напряжению в вокале и разуме. Искупало Светину резкость то, что она, будучи глубоко церковным человеком, помышляя серьезно о монашестве, старалась воспитать в Але целомудренный аскетизм и любовь к службе.

Маринка, чистая душа, с воскресной школы участвовавшая в церковной жизни, не любила Алю за иные «заслуги». Дело в том - и в этом главная интрига нашего рассказа, что Марина была фатально влюблена в одного юношу - красивого и умного иподиакона Стефана. Степка этот, серьезный и вдумчивый парень, ходил в храм с незапамятных времен своего детства. Он был мягким и добрым в общении, но в отношении девиц проявлял до поры - до времени невиданную стойкость, чем приводил всю незамужнюю часть прихода в полное умопомрачение. Студент государственного университета, отличник, специалист по части церковного устава и, по всей видимости, будущий священник, он был просто мечтой всякой православной красавицы. Опуская свои осененные пушистыми ресницами глаза, розовея лицом, второе сопрано часто смущала Степу. Она оказывалась рядом с ним в разных церковных мероприятиях, давая умненько понять, что у нее есть к нему большой и глубокий интерес.

Марина была невинно кокетлива. Ее щедро расточаемые улыбки ни у кого не вызывали желания почесать язык. Если Алевтина улыбалась иному священнику, то ее тут же клеймили и подозревали в чем-нибудь нехорошем. А вот Маринка могла запросто влюбиться в какого-нибудь батюшку и ни капли при этом не пострадать. Среди девиц на приходе тогда ходили одновременно возвышенно покаянные и романтические настроения. Складывались новые православные семьи, которых венчали молодые, наскоро воцерковленные священники, бывшие тем не менее, горячими служители Слова.

Маринка, как многие наивно верующие девушки, мечтала стать «матушкой» - женой красивого батюшки с крутым разворотом плеч в крылатой черной рясе. Стефан лучше всех окружающих православных молодых людей подходил под эту роль. Близорукие его глаза, внимательные и кроткие, лаконичные очки в металлической оправе, прямая спина, немногословный юмор, ум и крепкая церковность, содержащиеся в высоком стройном теле под метр девяноста, - чем не идеал? Тем более, что этот набор штампов имел под собой и нечто настоящее - чистую влюбленность, которая возникла не только на почве пресловутого комплекса «ХБМ» (хочу быть матушкой). Много было предпосылок в Мариночке и Степушке стать прекрасной парой, деятельными христианскими супругами, счастливой и дружной семьей единомышленников.

Когда Алевтина впервые увидела Стефана, тот в подряснике направлялся встречать архиерея. Поравнявшись с ней, он на секунду остановил взгляд, кивнул и устремился дальше, безнадежно обгоняя Алю. «Какой интересный человек, - подумала она. - Я за него замуж выйду - или в монастырь!», - и буквально остолбенела от своих мыслей. «Какой монастырь, что я несу? Почему за него замуж, что со мной такое?»

Не имея возможности вглядеться пристальнее в объект своего неожиданного внимания, она постояла задумчиво, пришла в себя, и двинулась дальше, к храмовым дверям. На службе Успения Богородицы Аля не вспоминала о своих странных размышлениях, но потом, когда весь приход собрался за праздничным столом, она, посмотрев на Стефана, спросила у Маринки, кто этот молодой человек напротив. Марина взглянула на нее своим аквамариновым навыкате глазком, взметнула черной бровью и сказала, как отрезала: «Это Степа, он в монастырь пойдет».

Расчет был верным: раз Стефан - будущий монах, его надо забыть. Аля с сожалением признавалась себе, что сердце ее отныне несвободно, но упорно сопротивлялась, понимая, что монах - это самое большое церковное «табу».

Благо, душа всеми силами стремилась к Богу, радостно погружаясь в чудо православной духовности. Девушка пела на клиросе, потом нашла на карте православных храмов сельский приход с чудотворной иконой Богородицы и ездила туда регулярно - говеть и причащаться. Образ Царицы Небесной, на котором была изображена Она, кроткая и нежная, юная Отроковица с Младенцем - два Дитяти, стал центром Алиной вселенной. Пение в больничном храме, учеба, поездки в загородный приход с чудотворной иконой - такова была нехитрая жизнь Алевтины.

И жизнь эта не стояла на месте. Стали появляться претенденты на руку и сердце. Семинарист Рома, степенный, важный сначала заявил Але, что любит ее как сестру во Христе, а потом недвусмысленно дал понять, что не прочь перейти к более глубоким отношениям. И Алевтина сбежала. Она даже перестала временно посещать свой клирос, чтобы не встречаться с Ромой. Анализу ситуация не поддавалась. Вот, красивый, положительный - но никак не воспринимаемый молодой человек….

Пресвятая Богородице, что со мной? - думала Аля. - Я как будто тоже в монахини собралась, что так чураюсь общения с противоположным полом?

Но нет, мысль о монашестве наполняла ужасом. Это грех, наверное, так думать о священном избранничестве? Покаялась в своем грехе. Старенький духовник улыбнулся в бородку на ее отчаянную исповедь и сказал тихо, что, наверное, монахиней ей быть не надо.

Пост, милая, ты лучше не загадывай, а размышляй внимательнее о дне сегодняшнем, - и накрыл своей ладанной епитрахилью.

Марина тем временем энергично завоевывала внимание Степана, который, к слову, никогда не задумывался о трудном иноческом подвиге. Компания шумных и веселых ребят и девушек навещала заучку Степушку и вытаскивала его погулять по весеннему распускающемуся городу. Крестопоклонная, говорила Степе мама, а ты гулять надумал.

Я и сам не очень хочу идти, - оправдывался наш герой, - но они очень обижаются, если отказать. Я немного - и домой.

И он шел, и соглашался, чтобы его под руку брала задорная и красивая девушка Марина, и провожал ее домой, когда все уже разошлись, не понимая сам, зачем это делает. Потом, будучи маститым священником, Стефан не раз объяснял своим духовным чадам, что, как бы трудно и неприятно ни было отказывать человеку, иной раз это необходимо делать во избежание дальнейших печалей и бед.

Маринка думала, что ее роман в самом разгаре. Она стала звать Степу домой, на чай, играла ему на фортепиано, пела высоким молочным голосом. Степа иногда приходил, иногда нет, - ссылаясь на занятость. Но, так или иначе, общение длилось, и однажды Степан подумал, что, действительно, влюблен. Он пригласил девушку погулять в дикий лесной парк, осторожно взял ее за руку, и повел нарядную Маринку по оврагам и лесным торным тропинкам. Марина мучилась на своих высоких каблуках, но не подавала виду.

Увы, Степа был неважным ухажером. Безхитростно таская предполагаемую невесту по буеракам старого парка, он думал, что вот, возможно, сейчас решается его жизнь. Марина, держась из последних сил, чтобы не взбунтоваться, была сердита на Степу и разочарована неконкретностью разговора. Она ожидала большего от их прогулки: наблюдая Степана не первый год, понимала, что значит для этого, в общем, нелюдимого человека самому пригласить девушку на свидание. Но приходилось подавлять свое раздражение и терпеливо ждать, во что же, наконец, выльется их встреча.

И Степа заговорил. Он в нескольких словах обрисовал свое положение, что вот, он оканчивает учебу в университете, и, возможно, не станет работать по специальности, а примет священный сан. И что эта стезя очень сложная и много зависит от выбора будущей спутницы жизни.

Я не знаю, найдется ли девушка, которая разделит со мной тяготы священнического служения, - сказал он.

Неизвестно почему эти слова задели Марину, и ее раздражение внезапно вылилось наружу.

А я вот уверена, что найду себе мужа, - сказала она, пристально и несколько победоносно глядя на Стефана.

Роковыми были для нее эти слова. Они настолько не вписывались в Степино настроение и глубину помыслов, что он как бы очнулся и другими глазами взглянул на свою спутницу. И увидел то, чего никак не ожидал, - властную и расчетливо кокетливую молодую женщину, которая уверена в своей победе и нетерпеливо ждет реванша за все причиненные им любовные страдания. Опустим рассуждения о том, прав был в тот момент наш герой относительно своей спутницы или нет, но состояние ясности и бодрости, которое наполнило его душу, оказалось настолько сильным и радостным, что он принял мгновенное и безповоротное решение.

Степан замолчал и, немедленно развернувшись назад, повел недоумевающую и встревоженную Марину домой. Вежливо поблагодарил за прогулку, попросил прощения и ушел, прямой и стройный, широко меряя шаг.

Дома девушка быстро взяла себя в руки и решила, что все поправимо, ничего страшного сегодня не произошло - просто причуды мужского менталитета, ничего более. Завтра они снова встретятся на прогулке… и продолжат начатый разговор.

Алевтина тем временем оказалась вовлеченной в приходскую жизнь. Она стояла в противоабортных пикетах и переводила с английского языка литературу для православного центра по борьбе с сектами, помогала своей регентше оформлять диплом и еще успевала на раннем поезде раз или два в неделю уезжать в деревенский храм с чудотворным Образом. Нельзя было понять по ней, что на самом деле происходило в ее душе. Всегда в одной молчаливой поре вставала на клиросе и читала часы перед богослужением, ни с кем близко не сходилась, терпела придирки домашних к ее времяпровождению - непривычно церковному для их семьи.

Регент Светлана считала Марину доброй и хорошей, глубокой и достойной девушкой, а к Але присматривалась с недоверием. Такая светская, с непонятным прошлым - вдруг ее появление в Церкви - досадная случайность, которая может стоить служения иному претенденту на священнический сан? Ведь вот женится на такой наш Степушка, к примеру, - а она и бросит его, бесовка… Неблагонадежная она, молчунья эта.

И ковыряла Светлана свою певчую без конца - то ли смиряя, то ли воспитывая, а то ли и просто так, из вечной женской любви к порядку и справедливости.

Аля плакала потихоньку от своих несовершенств, но с клироса не уходила. Какой радостью было для нее в воскресное тихое утро идти к метро, ехать в полупустом вагоне, предвкушая, как вскоре гулкий храм зажжется свечами, выйдет кроткий священник на солею и будет творить входные молитвы, благоговейно и чисто осеняя себя крестом. Что Света привычно и празднично станет шуршать нотами, придет розовощекая Маринка в хохломском платке, заколотом спереди по-казачьи, и как всегда, опаздывая, принесется мимо клироса послушник Женька-морячок, чтобы потом, исполнившись степенства и важности, выйти в стихаре со свечкой вместе с батюшкой во время каждения храма. Любила Аля неспешный, благоговейный диалог священника и хора, преображавшихся прихожан, ладан, мир и красоту службы. Но более всего, до полного самозабвения, потрясала Алевтину глубина, и сложность, и простота православного богослужения. Как здесь все взаимосвязано, гармонично, современно! Такое грандиозное строение не может быть рукотворным. Люди бы запутались, никогда не достигли бы такой цельности и высоты. Так, самое прекрасное ощущение от пения на клиросе заключалось именно в понимании происходящего: вот, столп от земли на небо, и она, Аля, где-то у его подножия, может, задравши голову, искать Света.

Тем временем Степушка бросил ходить в гости к Марине, погрузился в учебу и храмовые послушания. Его мама отвечала по телефону, что его нет, не может подойти. Маринка кручинилась и жаловалась на безсовестного иподиакона своей подруге и регенту Светлане. Одновременно с этим случай свел Алевтину и Стефана. Але для перевода нужно было передать видеокассету. Сделать это батюшка попросил Степу.

Мама предупреждала сына, что, мол, ты, главное, долго не сиди. Пришел к девушке в первый раз в дом, будь вежлив: умей откланяться вовремя. Но все произошло совершенно непредсказуемо - тем для разговора оказалось море, Стефан был очень речист и весел, и Аля, совершенно счастливая, не наблюдала часов.

Весть разнеслась мгновенно, многие девы опускали взоры долу и вздыхали надрывно: оказывается, Стефан и Алевтина вот уж две недели как серьезно дружат. Марина была подавлена, и ее легкая неприязнь к Але превратилась в полное неприятие. Итогом стала тяжелая ситуация - им стало трудно вместе петь на клиросе, богослужения превращались раз за разом в пытку, консерваторка Светочка умирала от стыда, прихожане морщились, а батюшка, как всегда, проявлял ангельское терпение, но, тем не менее, заметил как-то, что надо бы, милые, почаще вам спеваться.

Тогда Светлана решилась на разговор. Пригласила она к себе в гости Стефана, коварно, на чай, - и вылила ему на голову ушат холодной воды. Среди всего была сказана знаменательная фраза, что она, Света, девчонок своих клиросных портить не даст, и чтоб он уже определялся окончательно, с кем он там дружит и в каких целях.

Степушка очень расстроился. Менее всего он планировал дестабилизировать своим поведением приходскую жизнь! Кроме того, уважаемая всеми Светлана недвусмысленно дала ему понять, что Алевтина девушка легкомысленная и на роль матушки будущей совсем не подходит. По своему обыкновению, он мало прислушивался к сплетням, но тут что-то нашло на него и, придя домой, он прочем покаянный канон ко Господу, и решил отложить свои матримониальные намерения до времен неопределенных, пока не станет ясно, чего ему, Степе, собственно, от жизни надо.

Аля терялась в догадках: куда исчез ее загадочный друг. Он внезапно появился в жизни и столь же внезапно исчез, - как радуга после дождя. Но, по своему воспитанию, будучи человеком патриархальным, она решила не звонить первой и не искать встреч. Сердце кровоточило, на глаза все время навертывались слезы, в голове маячил как фетиш, его телефонный номер... но Алевтина убедила себя, что ее чувства к Степе таковы, что его свобода ей дорога так же, как и его любовь. Она думала, если ему тяжело с ней общаться, то принуждать к этому она не станет - от такого общения нет пользы. Кроме того, настоящие отношения пусть лучше начинаются с мужской инициативы, иначе легко собственными руками создать подкаблучника.

Проходили дни, Аля не догадывалась, кому она обязана разлукой со Стефаном, а Свету временами начинала мучить совесть. Внешне это выливалось лишь в повышенную раздражительность. В один из дней поста Светлана на клиросе вспылила по Степиному поводу и высказала мысль, что ничего хорошего не стоит ждать от того, кто меняет девушек, как перчатки. Марина ядовито согласилась, а Алевтина - расплакалась…

Света была поражена такой разной реакцией своих певчих и глубоко задумалась.

После Пасхи у Али в жизни случился весьма занятный воздыхатель. Спортсмен, тридцатилетний православный холостяк, имевший на нее серьезные виды. Аля, не испытывая никаких чувств, тем не менее, поехала к своему духовнику: брать ни больше ни меньше - благословение на брак. На самом деле ей было все равно, душа погрузилась в сумерки, все в жизни стало неинтересно и пресно. Ко всему добавилось еще и поражение воли, - и наступило полное уныние. Старенький священник, внимательно глядя на Алю, обещал разузнать о том человеке, и тогда только сказать ей свое решение, что и выполнил довольно быстро. Он сообщил Але, что лично спортсмена этого не повстречал, но друзья его хвалят, и чтоб была Аля осторожна и прислушивалась к слову родителей.

И Аля решила, что вот, пришла, видно, пора ей стать мужней женой. В ее состоянии это решение пришло как избавление от мучений и неопределенности. Когда предложение руки и сердца было получено, Аля рассказала об этом своему регенту:

У меня благословение на брак. Кажется, летом свадьба.

Света испугалась. С Алей в последнее время творилось неладное, она, словно законсервировалась: не улыбалась, не смотрела на молодых людей во время пасхальных гуляний, не принимала участия в приходской жизни. Бледная, печальная, она совсем не походила на счастливую новобрачную. Будучи человеком решительным, Светлана сначала покаялась на исповеди, а потом снова пригласила к себе в гости Степушку.

Стефан со времени своего бегства со всех фронтов тоже похудел и осунулся. Стал еще более молчаливым. К его облику добавилась одна не совсем приятная черта: он рассеянно слушал Свету, перебирая длинными пальцами кисти скатерти. Раньше он такого себе не позволял, но, напротив, внимательно и участливо смотрел в глаза. Этот его добрый и терпеливый взгляд трудно было потом забыть.

Как бы вскользь Светлана заметила, что их певчая, Алевтина, кажется, имеет благословение на брак. Степа опустил глаза и не проронил ни слова. Но скорее поспешил откланяться и ушел в весеннюю майскую зелень, побледневший и расстроенный.

Степа вышел из пределов видимости Светиного окна и пустился бежать. Теснило грудь, он боролся со слезами. Такой боли молодому человеку в жизни не приходилось испытывать. Казалось, вот, единственная надежда на счастье уходит навсегда. Внутреннее волнение достигло апогея, и, подбежав к ближайшему телефону-автомату, он набрал не никак исчезающий из памяти номер. Автоответчик сообщил, что абонент выбыл. Степа сообразил, что номера во всем ее районе недавно сменились, набрал платную справку, сообщил телефон, куда высылать квитанцию на оплату этой услуги и… выяснил Алин новый телефон. Пошел дождь, Степа бежал по проспекту и звонил из всех встречных автоматов, - но номер был упорно занят. Наконец, после серии длинных гудков, трубку взяла Алина мать. Степан представился, Алевтины не оказалось дома… Он шел пешком, слушал, как гремит далекий гром и звонил ей - через полчаса, через час, и… о счастье, она взяла трубку!

Но разговаривать Степа не смог. Помолчал, и опустил руку: Алевтина - чужая невеста… Что делать? Господи, помоги, чтобы ситуация разрешилась!

В полутемном храмовом приделе шла исповедь. Стефан склонился под епитрахилью. Священник выслушал его историю от начала до конца. Вздохнул и посоветовал ему лично все разузнать: придти в гости, предложить свои услуги по какому-нибудь незначительному поводу. Если девушка откажется, все станет ясно.

Не все невесты гарантированно выходят замуж, - улыбнулся священник, - Господь тебе в помощь!

Тогда Степан снова позвонил и напросился в гости - он когда-то принес Але кассету для просмотра и теперь сделал вид, что она ему жизненно необходима.

Аля находилась в непростой ситуации: замужество отменилось, дома царила атмосфера натянутая и тревожная. Дело в том, что на предполагаемой ее помолвке православный спортсмен сильно пил, дрался с гостями и ругался матерно. Самое смешное, что при этом присутствовал приглашенный «женихом» ее отец. Присутствовал недолго, забрал свою дочь и ушел, гневаясь, восвояси. Результатом этого дня был крутой домашний разговор. Родители в один голос уверили Алю, что благословение на брак с «этим типом» она от них никогда не получит. Аля с облегчением восприняла эту новость. Улыбнулась про себя лишь слову «благословение». Вот ведь, с нежностью думала она, совсем не хотят ходить в храм, а слова такие знают и применяют по делу. Может, воцерковятся?

Пришел Степан. Она сидела, что называется, ни жива, ни мертва. Сердце отказывалось служить, пальчики правой руки, совершенно белые, крутили на левой руке серебряное рубиновое кольцо. Степушка предложил проводить ее до автобуса, отвозившего насельников православного детского лагеря, где, как он знал по прошлым разговорам, она собиралась работать воспитателем. Аля согласилась…

Иподиакон, окрыленный надеждой, бежал домой: «Чужие невесты не соглашаются, чтобы их кто-то посторонний провожал в поездку у всех на виду», - думал он.

И Марина, и Света, и много других девушек и парней видели, как Степан тащил Алину сумку до самого автобуса, перекрестил ее на дорогу, и потом долго махал рукой вослед. Результатом этого события для Али стал бойкот со стороны некоторых православных подруг - свидетельниц их прощания.

Весь июльский сезон в детском православном лагере Аля пребывала в неизвестности относительно Степиных намерений. Она неленостно воспитывала вверенных ей детей, водила их в местный храм старинной кладки, слушала стройное монашеское пение и просила у Богородицы даровать милость и радость. Еще молилась о Стефане, уехавшем в далекую преддипломную практику. В сердце теплилась надежда, настроение, несмотря ни на какие бойкоты, было легким и светлым.

И вот, венец лета ознаменовался прекрасным событием. В канун Успения Богородицы, после вечернего богослужения, Аля подняла трубку и услышала любимый старческий тембр голоса своего духовника.

Милая Алечка, - сказал он, - ко мне сегодня приходил один мальчик, ты его знаешь, такой, в очках (у Али при этих словах подкосились ноги, и закружилась голова), - Степан. Так вот, детка, я вас благословляю дружить: он весьма хороший человек.

На следующий день после литургии Маринка, Света и Аля увидели на пороге храма совершенно счастливого Степана. Потом двое бледных людей - он и Алевтина - долго смотрели друг другу в лица - и не могли ничего сказать. Ужасно невежливым было с их стороны, ни с кем не попрощавшись, взяться за руки и уйти в теплое солнце предпоследнего летнего дня. Марина отвернулась, а Света перекрестила их удаляющиеся спины.

Матушка Анна Ромашко

– Матушка, здравствуйте! Вы активно ведёте публицистическую деятельность. Когда Вы всё успеваете?!

– Жизнь замужней многодетной женщины предполагает большое количество «затворнического» времени, когда ты дома один на один с младенцами. Это прекрасное время для мыслей, а когда текст сложился в голове, его остается только записать и поправить, что занимает от силы час. Чтобы я сидела, чего-то из ума долго вытаскивала – нет. Именно семья, дети поставляют, собственно, все темы публикаций.

Но мир семьи, конечно, не ограничивается детьми и мужем. В него оказываются включены все учебные процессы, учителя, врачи, родители, все собеседники, друзья, батюшкины духовные чада, о жизни которых я ничего не знаю, пока они мне сами не захотят рассказать об этом…Отец Андрей «разведчик», он мне никогда ничего не рассказывает, что у него происходит. Он даже никогда не говорит, с кем он встречался сегодня, задерживаясь на службе.

– В общем, получается такой православный тайм-менеджмент?

– Да, такой православный тайм-менеджмент, когда ты понимаешь, что у тебя сейчас мозг оторвётся и вылетит на орбиту! (смеется)

– Наверное очень сложно совместить такую активную деятельность с большой семьей, с богослужением, с исполнением вечерних, утренних правил. Хватает ли времени на это?

«Время, отданное молитве, – время для любви»

– Важно потратить какие-то усилия, чтобы этот процесс запустить. Мы не пропускаем поход в храм в субботу и воскресенье. Это закон нашей семейной жизни, вокруг которого вертится всё остальное. Еще стараемся вместе со всеми детьми прочитывать молитвенное правило, по крайней мере вечернее. Утрами они разбегаются, школьники, студенты молятся по дороге, в транспорте, а я остаюсь с маленькими и молюсь, обнявши их, стоящих на стульчиках. Время, отданное молитве, – время для любви. Не надо детей одёргивать, говорить: «ты не так стоишь», «что ты делаешь, безобразничаешь…». Лучше тактильно: приобнять; если на пол слез - поднять, без раздражения. А это довольно сложно бывает! Например, в субботу вечером, когда надо идти на службу, детей иногда обуревает дух баловства: начинается беготня, хулиганство … Приходится какие-то строгости применять, а то и голос повышать, что плохо и неправильно.

В этом тайм-менеджменте большую часть жизни на меня влияет гормон окситоцин – когда я беременная и кормящая… Плохо влияет. Появляются реакции торможения, меньше сил, не до чтения или просмотра кинофильмов, дай Бог каждого ребенка спокойно выслушать. Возможно, я становлюсь более стрессоустойчивая, но не уверена. Не знаю.

В семьях родителей не было примеров многодетной жизни, мы – первопроходцы. Всё дается трудно, раньше я от разных пустяков унывала. Сейчас это позади, но все равно я прихожу к более стабильному состоянию, когда очередной ребенок уже подрос, а нового нет: у меня сил больше, больше возможностей.

Хотя кто-то из современных греческих афонитов говорил, что Господь даёт силы только на сегодняшний день. Это знаменитая цитата, такая очень расхожая.

– Нельзя планировать намного вперёд?

– Нет! Даже планы на завтра не всегда возможно осуществить. В моем варианте тайм-менеджмента важно другое: успеть как можно больше, пока вы молоды. Потому что силы для того, чтобы родить и поднять детей, даются молодым людям. Хотя, казалось бы, у них нет никакого опыта! Если меня сейчас сравнить с той особой двадцать лет назад, когда я Лизу родила… Просто дурочка, которая к тому же решила завести детей (простите!), совершено в этом ничего не понимающая, не знающая, что с ними делать, с их здоровьем и воспитанием. На самом деле люди учатся быстро, просто не надо бояться. Во всем своевременность должна быть… А у нас есть карьера, которую мы должны каким-то образом осуществить, нам надо, у нас такие, такие, такие планы – а потом уже детей.

– Матушка, как Вы считаете, важна ли для женщины-матери еще и внешняя профессиональная самореализация?

– Мне кажется, что реализоваться можно и после сорока. Тогда ощущаешь себя человеком зрелым, приходит жизненный опыт, умение, знание, навыки. В двадцать лет это было в зачаточном состоянии. У меня очень много различных мыслей и задумок. Например, книги написать. Фактически одна уже есть, просто она в издательстве, там работа над ней ведётся.

В сорок лет дети выросли, и можно уже видеть какой-то итог, задумать и карьерный рост. А вот семью создать и родить детей в сорок лет практически невозможно, тем более что моя профессия журналиста предполагает работу, которая с семьёй вообще никак не состыковывается. Жизнь, получается, обманщица: поманит, человек идёт вслед за этими целями, стареет и оказывается у разбитого корыта. Одинок, детей нет, возможностей исправить положение тоже нет.

«Будет проблема – появится решение»

Не надо бояться, что детям не хватит на хлеб с икрой, что у тебя что-то случится со здоровьем, не хватит сил, денег. Просто брать себя в руки и говорить, что я не одна, что со мной мой Небесный Отец, Который обо мне заботится больше, чем я сама о себе могу позаботиться. И не смущаться помыслами разными, страхами,

– Которые просто со всех сторон!

– Естественно. У нас как? Беременная женщина в первую очередь думает: «Как же мой ребёночек пойдёт в школу, ведь в нашем районе нет хороших школ! А надо по факту. Будет проблема – появится решение.

Нужно научиться радоваться вот этому сегодняшнему дню с его проблемами.

Например, мы едем с моим Павликом четырёхлетним в машине. Вдвоём! (Это большая редкость, когда мы с ним вдвоём). Нас старшие дети отпустили на даче прокатиться, вокруг красота, золотая осень, тишина. И он едет впереди, рядом со мной в своем креслице и так… рад. Смотрит маленький ребёнок на усыпанную листвой дорогу, и ему хочется выразить свои чувства. Он замирает и говорит: «Мама, знаешь, мне так… так… так…», – я говорю: «Хорошо?», – он отвечает: «Да! Так хорошо!». Я говорю: «Сынок, когда тебе хорошо, ты всегда благодари Бога». То есть надо объяснять это ребёнку. Но это невозможно объяснить, если ты сам не прочувствовал. У него глазёнки зажглись, он говорит: «Да! Слава Богу!».

Понимаете, этот момент – самое главное завоевание, я считаю! Что сегодня - день радости. Не завтра, не послезавтра. Не надо этого дня ждать. На самом деле радость, она вокруг. Вот ты вымыл это своё окно, забрызганное дождем, и в него солнце заглянуло: «Боже мой, какое счастье, как хорошо! Оно такое чистое, красивое, мое окно!».

– Матушка, на Ваш взгляд, какое отношение современного общества к многодетной семье? Какие проблемы возникают?

– В многодетных сообществах родители делятся историями, их часто спрашивают: «Зачем вы себя всего лишили, зачем вам эти дети?», – либо обвиняют в том, что они какие-то нахлебники на шее у государства, смотрят, как на диковинку, спрашивают: «Неужели это все ваши, и такие приличные?». В принципе общество сейчас постепенно движется к тому, что многодетность - это хорошо, но небольшими шагами. В последние свои две беременности я видела, что в роддомах много женщин с третьим ребёнком. Раньше это была просто исключительная редкость.

– Да, слава Богу, получается, с мёртвой точки что-то двигается?

– Да! Много женщин хотят наладить естественное грудное вскармливание. Пытаются сохранить молоко, и другие перемены к лучшему есть. Появилась мама, которая думает в первую очередь о том, что она мама, а потом уже женщина с маникюром, с разными там бигудями (смеётся).

Единственное, о чём я всегда страдаю… Может быть, не надо об этом страдать, но каждый раз попадая в роддом и видя мамочек других национальностей и культур, как правило из Средней Азии… переживаю, что они, по сравнению с нашими соотечественницами, такие самодостаточные, счастливые, всё пытаются сделать для того, чтобы состояться как мамы, чтобы ребёнок у них был счастлив и здоров.

Амина из Кыргызстана бьётся, стараясь наладить грудное вскармливание…. А наша мамочка запросто может ребёнка на ночь отдать в детское отделение, чтобы не кормить, чтобы выспаться. Он ей нужен как приятный бонус, которым не хочется сильно обременяться. Кормить грудью больно, шов от кесарева сечения ноет и так далее.

– Как Вы думаете, почему такие ценности у людей разные, такие разные взгляды на многодетность?

– Отчасти из-за советского периода. Например, за рубежом, в Италии, только в 60-х годах началась сексуальная революция, а до этого общество было абсолютно с традиционными христианскими ценностями. У нас, в России, этот процесс был запущен в начале ХХ века. Сексуальная революция практически сразу после Великой октябрьской революции началась, «национализация женщины» и так далее. Это же было – такие шоковые вещи. Потом то, чего общество достигло за годы застоя – начали появляться семьи даже с тремя детьми – сломала перестройка. Пришли к нам ценности западного общества потребления, полная эмансипация. Женщины ради карьеры нагружают себя наравне с мужчинами – это плюс к их прямым обязанностям жены и матери, чем сильно усложняют себе жизнь.

Но у нас есть Церковь, и наши церковные установки проникают в общество. Мне кажется, мы имеем надежду на хорошие изменения. Хотя есть очевидные силы, которые этому сопротивляются.

– Матушка, а как у ваших деток складываются со светскими сверстниками отношения? В школе, в институте? Какие-то есть трудности, или, может быть, наоборот – нет никакой разницы?

– Насколько я знаю, отношения у детей в коллективах с ребятами дружеские. К тому же они такие «единички», потому что у них есть вот эта своя семейная компания…

– Костяк такой семейный.

– Да. Возможно, они сами не стремятся завязывать близкие дружеские отношения, но всегда стараются помочь, поддержать людей вокруг, насколько я знаю. Мне никто не говорил обратного. Хвалили вот старшую дочь, говорили про среднюю, про сына. Если на молодёжном языке говорить - дети дружат без «понтов», по-человечески. Например, дочка учится в медицинском институте, там современные ребята, которые, пардон, матерятся бесконечно – и письменно и устно, живут такой жизнью, которая неприемлема для моих детей, со всеми её атрибутами современного мира. Мы, родители, старались не поддерживать в детях осуждающие разговоры, потому что надо в человеке видеть человека прежде всего. То есть то, в какой жизненной ситуации он оказался, из какой среды. Если его Господь оправдывает и терпит, то почему мы должны осуждать?

«Насколько мы человеку позволяем быть другим рядом с собой – это и есть смысл дружбы»

– Да, действительно. Что привело его к этому, мы же не знаем…

– Ребята рассказывают о своих семьях, какое воспитание они получили. Горькие слёзы… до чего иного человека бывает жаль. И они всё равно пытаются оставаться людьми, оказывают друг другу помощь, они относятся осуждающе к каким-то некрасивым вещам в своей среде. Поэтому мне кажется, главное - это то, какова наша духовная жизнь, насколько мы способны внутренне сопротивляться плохому влиянию вокруг, видеть и ценить хорошее. Насколько мы человеку позволяем быть другим рядом с собой – это же, в принципе, смысл дружбы. Что я не тебя хочу переделать, а свою душу храню. Воспитать вот это в детях, собственно, очень важно.

– А близкие друзья среди сверстников есть?

– Большой близости, чтобы это были друзья, которые вхожи в дом, нет. Такая установка была нашего папы с самого начала: если только Господь не устроит эту ситуацию, сильно сближаться не надо. Потому что слишком велика разница между нашим укладом и их, как бы своё не потерять. К тому же точек соприкосновения больших нет. Например, дружба ограничивается помощью в учёбе и не переходит в стены ночных клубов. И Лиза, и Ваня всегда стараются помочь одноклассникам, даже на уровне «дать списать» Возможно, это грубо звучит, и вообще отношение к этому бытует плохое: мол, списывать неправильно! А на самом деле человека можно иногда очень сильно выручить. Он, даже переписывая, что-то запомнит.

Я и сама не имею большого количества близких друзей. Самые главные люди – мой муж, мои дети. У меня есть две-три подруги, в основном тоже замужние женщины

– Из церковного круга или из светского?

– Одна подруга у меня – верующий человек, она не глубоко воцерковлена, я её очень люблю и стараюсь дать ей возможность быть другой. Ну и если о каких-то вещах она меня спрашивает, говорю ей, что думаю о её поступках. Но навязывать свою точку зрения я, конечно, не решаюсь. Можно покалечить человека.

Остальные подруги многодетные, они в такой же ситуации, как и я: нам, чтобы пообщаться, нужно какую-то экстраординарную ситуацию создать. Поэтому мы встречаемся, когда Бог позволяет нам это сделать.

«Когда ребёнок пришёл в храм - это драгоценно!»

– Матушка, и такой вопрос, который очень волнует верующих мам, - это церковная жизнь детей. Например, как правильно воспитать в ребёнке благоговение к храму?

– Понимаете, это очень серьёзный вопрос на самом деле. Серьёзный, потому что он связан не только с нами, он связан напрямую с приходской жизнью, богослужением. К сожалению, водя детей в храм, отчасти приходится влиять на жизнь, например, пожилых прихожан, которые воспринимают церковь как некий мавзолей. Там должно быть тихо, молитвенно, в идеале – пусто… И тут приходит мама с шумными младенцами. Естественно, начинают бабушки вертеться, всячески плечами пожимать, глаза «горе» возводить, либо глазами буравить. И в этой ситуации приходится объяснять, что ребёнку важно участвовать в богослужении. Если дети не будут в храме молиться со мной сейчас, я никогда не смогу рассказать им о православии, потому что об этом рассказать невозможно. Не должен во время службы маленький мальчик сидеть в воскресной школе, гулять на детской площадке и т.д., его место – в храме. Надо преодолевать стереотип, что крест прихода - это маленькие дети. Если у нас сознание не изменится на уровне приходском, мы не вырастим христиан никогда. Важно понимать, что когда ребёнок пришёл в храм - это драгоценно! Не нужно указывать маме: «Да вы отойдите вон туда вообще, в притвор, с вашим ребенком…». Если малыш вконец расшалился, шумит, и обязательно надо его урезонить – обратитесь к ребенку: дети обычно лучше слушаются посторонних людей. А мама и так знает, что у неё проблемы, – ребёнок кричит, беготня. Я считаю, что христианское воспитание детей – это дело целого прихода, а не только семьи. И тут требуются милосердие, взаимопонимание, поддержка. У меня был один раз, когда я в ответ на осуждающие замечания в мой адрес в присутствии детей спросила женщину: «А где ваши чада? Почему они не стоят с Вами в храме?». Если делают замечания детям – всегда благодарю за науку. Даже в жестоком тоне, но моим детям, а не мне, я всегда благодарна.

– А дети как воспринимают? Не обижаются?

– Объясняю, что это старший человек, и он имеет право сделать вам замечание. А вот вы, дети, так себя вести права не имеете. Я воспитывалась в Азии и уважаю старших, пожилых людей, люблю стариков.

Если ребёнок не видит нас на молитве, в храме вместе с ним за ручку, если не чувствует это, не пережил – то никогда не будет христианином. Воспитать веру искусственно невозможно. Даже воскресная школа, где ему расскажут, как хорошо быть верующим, не поможет. Всё идет из семьи, из традиций семейного благочестия. Но нужно быть готовым к тому, что позже, в подростковом возрасте, общение со сверстниками ребёнку будет нужно как воздух, семьи будет недостаточно. Хорошо, если при церкви есть подростковый клуб: нужно создавать среду, где православные дети смогут проводить досуг. Причём занимать их не только богословием. Военная патриотика, лазанье по оврагам, туризм, любой спорт, потому что с четырнадцати до восемнадцати лет дети не могут сидеть дома. И это надо создавать, специально об этом думать, в том числе родителям. Потому что батюшки, даже самые активные, обременены домом, семьёй. Нужно, чтобы был какой-то папа или мама, или несколько пап и мам, которые бы понимали важность создания православной среды общения для своих детей. Увы, многие верующие семьи традиционно замкнуты, обособлены и совершают грандиозную ошибку, считая семейный круг достаточным для пестования деток: «Ой, вы знаете, нам вот это не надо всё, вы там сами идите в свои походы… У нас семья, праздник». Потом они прибегают: «Что нам делать? Как нам исправить? Мы не можем ребёнка вытянуть в храм». А ему не с кем. У него нет ни одного собеседника в церкви, кроме бабушки, мамы, папы. И теперь уже, после улицы, светских приятелей, всё в храме стало пресным и неинтересным…

– Матушка, ещё много приходит вопросов о том, как подготовить к Причастию дошкольников. Как приучить к посту?

– Батюшка на эту тему сердится. Я слышала его рассуждения. Он говорит: «Вот представляете, приходит ребёнок на исповедь первый раз, он не знает ни одной молитвы. При попытке прочитать «Отче наш» страшно краснеет, запинается, и когда его спрашивают: «Как тебя зовут?», – он отвечает: «Петров», как в детском саду. Понимаете, что это значит? Это значит, что мама, исповедующаяся, никогда не брала своего ребёнка в храм, он не стоял рядом с ней на исповеди. Почему? Дети должны участвовать в нашей духовной жизни, понимать, что у мамы есть общение с Богом. И мама без этого не может, и папа без этого не может. И если этого нет, вы ребёнка не подготовите к Исповеди. Ну а технические вещи…

– Да, к Причастию. Правило вместе, возможно, вычитать.

– В нашей семье, как нас батюшка благословил, мы так и живём. Семилеток уже постим. Вычитываем полное правило ко Святому Причащению. Дети причащаются каждую неделю. Поста перед Воскресеньем трёхдневного нет. Есть пост в среду и пятницу. И, в принципе, это и для взрослых нормально, если они часто причащаются, – поститься только в среду и пятницу. Такая жизнь семьи готовит ребёнка к осознанному Причастию с младенчества. И когда ему исполняется семь лет, говорят: «Ты уже взрослый». Это такое событие: «Ты уже взрослый, ты можешь исповедоваться»!

– Получается, ребенок до семи лет принимает именно опыт подготовки и традиций?

– На мой взгляд, так. А еще Причащение частое. Но младенцам, естественно, вычитывать каноны и после Причастия молитвы благодарственные не нужно. Некоторые дети рано взрослеют, говорят: «Хочу исповедоваться», – в пять лет, например. Надо с батюшкой это обсудить. Некоторые священники принимают младенческую исповедь – раз появилось осознанное ощущение собственной греховности. Но как правило, этого не делают. Говорят: «Сейчас твоя исповедь - это разговор с мамой».

– Немаловажный вопрос - подготовка к Исповеди. Особенно самой первые исповеди. Должны ли родители подсказывать?

– Список грехов для отроков я помогала им составить, но писали они его сами. Помню, семилетний Ваня рисовал буку «з» и букву «я» в другую сторону. Нам отец Василий Мезенцев как-то поставил двойку за грехи. «Два, – говорит, – тебе за исповедь». Смотрю, а там жирно так… Из кармана ручку достал, двойку нарисовал. «Всё, – говорит, – исправь все ошибки!» А Марина из церковнославянского языка вынесла, что если добавить -лося в конце, то это будет очень благочестиво. И она везде -лося добавляла: «злилося», «ссорилося». И «лось» появлялся там, где его вообще не может быть. Я помню отца Виталия Бочкарёва, который сдерживался изо всех сил, чтобы не засмеяться, говорил: «Ты сегодня молодец, но лося убери».

Конечно, это смешно, но дети понимают, что их церковная жизнь связана с миром взрослых людей, добрых, опекающих, любящих, заботливых.

Сейчас у меня возникла проблема, что средние девочки, двенадцати и восьми лет, оказались выпущены из поля зрения. Получается, они у нас всегда «вагончиком» к старшим прицеплены, в общем конвейере. И недавно я поняла, что не проговорила с ними многих вещей. Я села и объяснила им какие-то вещи духовной жизни, то, что я считала нужным. Очень хорошая беседа получилась. Получается, не так трудно обустроить свою жизнь в самом начале. Трудно сохранить. Сохранить однажды заданный уклад, порядок вещей. Потому что потом много людей в него включаются, на это приходится тратить много сил. А между тем всё то, что вы не обсудите с ребёнком, никто не обсудит. Обговаривать надо каждую мелочь буквально. Например, почему нельзя курить. Это для нас очевидно. Почему нельзя пьянствовать? Дети не понимают, тем более если не имеют отрицательного опыта в своей семье. И каждую опасность приходится обговаривать снова и снова. После восьмого ребёнка у меня был момент, когда я могла воспринимать информацию пять минут. Ребёнок подходит ко мне поговорить, и я понимаю, что уже «отключилась», ничего не слышу. Даже не пять минут. В идеале было даже, наверное, три минуты. Они хотят поговорить, а я всё, пас. Беда… Но над ней надо поработать, осознать, обдумать, что-то сделать. Иногда просто попить «Пантогам», подлечить нервную систему. Опять же окситоцин… Хочется что-нибудь жевать в основном, а не думать.

Спасибо большое за интересные вопросы.

– Матушка, спаси Господи Вас за полезные ответы!

фото из личного архива Анны Ромашко

Вконтакте

Мама и папа все время ругались. Когда я приходила из школы, то видела несчастную свою мать, заплаканную, на кухне. Она глотала слезы и не обращала на меня никакого внимания. Папа приходил домой поздно, он много и успешно работал. Его деньги, которые мама исправно складывала в коробочку под трюмо, были семейным проклятием.

Папа постоянно угнетал нас всех своим заработком, грозился покинуть маму и забрать детей, называл всех нахлебниками и дармоедами. Мама не работала, пока мы были школьниками, а потом в пику отцу вышла на работу и даже создала свой бизнес: маленький цветочный магазин, который позже превратился в сеть круглосуточных киосков по всему городу. Странно, но родители так никогда и не расставались - ругались без конца, уничтожая друг друга, унижая нас…

Я сейчас уже взрослая тридцатитрехлетняя женщина, много знаю и умом и сердцем. А когда началась моя самостоятельная жизнь - встречи с мужчинами, дружба, подобие любви, то я понимала только, что семью я никогда создавать не стану, - я не хочу мучений своим детям, если что-то вдруг у меня с мужем разладится.

Я была, тем не менее, активной и веселой девушкой, отвечала взаимностью своему парню - мы с ним даже стали жить вместе. И возникла, как это принято сейчас говорить, нежелательная беременность. Я скрывала ее ото всех пару месяцев, пока передо мной вплотную не встал вопрос, что делать дальше.

Представьте себе, я понимала, что скоро убью своего ребенка. Я разговаривала с дочерью (почему-то сразу решила, что внутри меня - дочка). Уговаривала ее потерпеть, пока вакуумный насос будет разрывать ее тело. Или пока стальной ложкой будут отрубать ее ноги и крошить лицо.

Я говорила ей, что так надо: лучше сразу отмучится, чем потом всю жизнь страдать и плакать. Лучше умереть, не видя, как твои родители предают тебя и себя, как мать становится волчицей, а отец - оборотнем. Я знала, что ребенок слышит меня, и думала, что мы поняли друг друга. Ну, скажите, какая разница для нерожденного - жить или умереть? Ведь у нее нет света и воздуха, нет никаких радостей и бед!

Я пыталась покончить с ней. Мой визит в душегубку для младенцев был выстрадан и предрешен. Пройдя все предварительные процедуры, мы оказались в ТОЙ комнате, но по ошибке медсестры - несколько преждевременно. Нянечка убирала окровавленный таз с плотью, бело-красные пеленки, гремела железными орудиями убийства, с которых капало…

Я убежала, выдернув иглу из вены. На улице сорвала с себя бахилы и медицинскую шапочку для волос. Я убежала от экзекуторов - навстречу собственной смерти. Потому что здесь, на обветренном перекрестке Коммунистической и Урицкого - там, где стоит наш прославленный роддом №1 - мне стало понятно, что я - не жилец.

Раз я не могу убить ребенка, живущего во мне, я убью себя.

Я не стала писать писем - прощаться мне было не с кем. Все люди - это лишь попутчики, нам с ними параллельно идти: я никого не пускаю в свою жизнь.

Так мы шли по старой улице вдоль старых деревьев (здесь такие чудесные «сталинки» с лепниной на балконах) - я и моя дочь, и параллельный мир. Мы молчали. Рядом двигались машины и люди, двигалось солнце и слепой дождь. Подумаешь, первый теплый весенний день этого года… Вот, я оставила на обочине у роддома мою новенькую пежо - папин подарок. Ее найдут, и меня найдут, и родителей найдут, и все им скажут: что я долго падала с семнадцатого этажа и мимо меня летали птицы.

Вон этот дом - серебряный дом в серебряном дождике, с окнами, полными платины. Это будет наш гроб, почти золотой в нитях солнечного дождя. Слитком золота я закончу жизнь. Это золото так любит мама, и отец, который всегда дарит маме только золото в праздники, меня поймет. Я выбрала золото небес для своего ребенка.

Вот лифт в новом доме, что напротив статуи Ленина. В лифте висит зеркало, в котором отражаюсь опрокинутая я. Вот брови - это чужие брови, та Светлана с плавными дугами бровей остается в прошлом. Мое новое лицо будет смятым и расколотым пополам. Так мне и надо - за мою дочь я отомщу сама. Мстить придется, правда, себе, но это неважно. Все равно кто-нибудь бы сделал это потом, если бы я решилась на медицинское убийство ребенка. КТО-НИБУДЬ отомстил бы мне.

Бог, ты все видишь, пожалуйста, сделай так, чтобы моя дочь не страдала. Мы с ней побудем птицами, а затем я встречу землю лицом, и мой ребенок тихо замрет. Надеюсь, ей не будет больно.

Вот высокий, как небо, этаж. Здесь сквозняки - как бы нас не продуло. Вот дверь. Теперь я понимаю, что значит выражение «очертя голову». Сознание слабеет. Импульсы мозга становятся молниями, мне жарко, теперь - холодно, спазм гортани, трудно дышать. Вот один шаг - и мы на балконе. Дверной проем отливает золотом, в нем - вся моя жизнь и выход из нее.

Один шаг… Но, как тяжело его сделать. Вот, Бог, видишь, я иду к Тебе.

Странно. Что-то твердое не пускает меня. Странно… Словно передо мной - твердый воздух. Мне кажется, я брежу. Что-то не пускает меня. Попробую вот так, боком протиснуться, ведь дверь открыта! Нет, не выходит. Это «что-то» не пускает меня к вечности. Бог, что это?

Что это, Господи?

Сейчас вы должны напрячься и поверить мне.

Я выкрикнула вслух последние слова, и передо мной, в дверном проеме, возвышаясь над горизонтом, слитком золота возник огромный силуэт с крыльями. Он был такой яркий, что я зажмурилась. Можно было бы принять его за солнечный дождь, отражение моих мыслей о платиновом гробе… Но нет. То чувство, что пронзило мой разбитый мозг, было благодатью Господа моего. Исцеляющей радостью и надеждой наполнилось мое сердце - на мгновение, но и этого было достаточно.

Видение исчезло, как и то явление благодати в моей душе, - сразу, как только я покинула серебряный дом и вдохнула свежий весенний воздух распускающейся улицы.

Я родила свою дочь.

Мы выгнали нашего «папу», хотя он еще много лет потом уговаривал меня выйти за него замуж. Я не поверила ему тогда, так как, мне казалось, убедилась на своем горьком опыте, что это не поможет вырасти моему ребенку счастливым. Я сознательно избегала любых мыслей о семейной жизни и больше не встречалась с мужчинами.

И мы жили так, вдвоем. Я и она. Жили до тех пор, пока она не заболела.

Возвращаясь к моей ангельской встрече, я теперь понимаю, насколько странным было то, что я не пришла после всего, что случилось, к вере. Это странно, но - правда. Бог мой не стал ко мне ближе или понятнее, потому что я сама не стала к Нему приближаться. Мой «детский» эгоизм - невинное создание, оказавшееся черным чудищем - жил во мне и торжествовал. Одержать такую сложную победу… Я свидетельствую - и ангелы не приводят ко Христу безучастного человека.

Что же в итоге заставило меня обратиться и пересмотреть свою жизнь? Как вы понимаете, мое больное, страдающее чадо вынудило меня в итоге встретиться с Церковью. Дочь заболела довольно редкой в наше время болезнью - дифтеритом, который не сразу распознали. Болезнь дала осложнение на сердце - и у меня не осталось выбора. Бакулевка, длинные коридоры, доктор на роликах, которая успевала ко всем больным одновременно, - верующая, почти святая женщина - она выходила мою Арину.

Домовый храм святителя Луки Войно-Ясенецкого в Центре сердечно-сосудистой хирургии стал нам, гостям столицы, родным домом на целых 10 месяцев. Там служит чудесный священник, который собрал по кускам меня, отчаявшуюся, когда передо мной вдруг открылась вся семнадцатиэтажная черная бездна моей души. Господь его руками поставил меня на Путь.

Мы вернулись домой другими людьми. Хотя, возможно, внешне это и не заметно. Я работаю с недвижимостью, как и раньше, но теперь со мной трудно договориться плутоватым коллегам по цеху. Арина поет в церковном детском хоре, хоть и слушает пока свою готику. Не знаю, как это сочетается в ее душе. Думаю, это временный дисбаланс.

В канун Рождества к нам приходил отец моего ребенка. Я приняла его, усадила за стол и мы поужинали втроем: Арина знала его как друга семьи. Мы вели непринужденный разговор и впервые пообщались о нем - и о нас. Каково же было мое удивление, когда я выяснила, что Игорь помимо бизнеса давно алтарничает и уже год, как окончил богословский институт. Он сказал, что молится о нас.

Я не выдержала и спросила:

Неужели ты хочешь стать священником?

Да, - ответил он. - Но есть препятствие.

После этих слов я встретила взгляд, в котором прочла невольно и мольбу, и надежду, и такое нежное тепло любви, что вдруг вспомнила начисто забытую встречу с моим золотым ангелом.

Я встала из-за стола, и, обращаясь к Арине, сказала неожиданно для всех нас:

Солнышко, это наш папа.

матушка Анна Ромашко

Чем живет многодетная семья? Многим из нас, выросшим в условиях малочадия, трудно представить себе, как родители могут управляться с тремя или четырьмя детьми. А если их шесть? Матушка Анна Ромашко , супруга протоиерея Андрея Ромашко , предлагает нам удивительное путешествие в мир своей семьи. У матушки с батюшкой шесть детей и в самом ближайшем времени ожидается рождение еще одного человечка. И все дети в этой семье учатся на «хорошо» и «отлично», обучаются в музыкальной и художественной школах, занимаются спортом. При этом вся жизнь этой дружной семьи проникнута любовью к Господу и искренней верой.

Господь всегда посреди нас

Фортепиано молчит, все школьные рюкзаки собраны, мы еще раз убедились, что никто из детей не забыл ноты для завтрашних занятий: маленькие музыканты в нашей семье весьма рассеяны. У стены в прихожей встала большая прямоугольная сумка ученицы художественной школы, игрушки распределены по рундукам в детской игровой комнате. Наконец, удается оторвать от парты старшую дочь — «заучку» и отличницу: папа призывает всех на вечерние молитвы. Стоим ровненько, стены не подпираем; младшая — Серафима — тащит стул и встает на него, чтоб не баловаться, не вертеться и видеть лики икон…

— Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков…

Детский хор отвечает «Аминь»!

— Слава Тебе Боже наш, слава Тебе!

Дальше, наша маленькая семейная Церковь благодарит Христа, Его Пречистую Матерь и всех святых — за прошедший день. Поем на три голоса, возможно, не так благозвучно, как хотелось бы – но… И худой певец пред Господом славен! Ценно, что мы рядом, вместе, без потерь, готовы предать в руки Господа наши души на грядущую ночь. Младшие дети всегда бодры и спать не желают, требуют чтения Евангелия, старшие — устали, но и для них это важно. Стоя, все слушают евангельскую главу, папа, быстро отвечает на вопросы, благословляет детей, мажет их лобики святым маслом, все просят друг у друга прощения.

Мы, родители, откровенно, говоря, уже на предпоследнем издыхании. Но если сейчас отвлечься на свои дела – то укладывание затянется еще на полтора часа. Папа встряхивается и отправляется руководить процессом усыпления младших чад. Всё, четверо детей от трех до 12 лет мерно посапывают. Старшие погодки 15 и 14 лет приходят под беременный мамин бочок — потрепаться, за учебными «неразрешимостями» или просто посидеть за единственным в семье компьютером, сугубо в учебных целях (у нас табу на компьютерные игры и отсутствует телевизор). Это детское «взрослое время» с родителями, оно займет еще минут сорок… Иногда, правда, им бывает важнее доделать уроки на завтра или спокойно, когда никто не подгоняет, поплескаться в ванне. Кто-то выбирает чтение книг. Только к полуночи дом стихает.

Сейчас мы с мужем будем потихоньку пить чай. Пока он закипает, я гружу мультиварку кашей – детям на завтрак, думаю о дневном меню. Папа домывает посуду. Загорается настольная лампа или свеча – когда есть силы для праздника, и начинается наше время. Оно обычно очень коротко, внешне совсем не развлекательно и даже, кажется, ничем не интересно… Просто есть минутка более внимательно заглянуть в глаза, оценить степень «побитости» жизнью, передать друг другу как можно больше тепла и попытаться спланировать действия на ближайший день. Планы на послезавтра обычно у нас не приживаются.

Потом папа снова нальет в чашку кипяток с пакетиком зеленого чая, сядет за компьютер – и «отдохнет». Либо — за перепиской с духовными чадами, либо будет в «Корел Дро» рисовать что-нибудь вроде визитки для очередных молодежных встреч приходского клуба, или напишет несколько абзацев методички по молодежной работе, которую он упорно создает, буквально из последних сил, — чтобы не растерять опыт многолетнего «молодежного служения» или подумает над завтрашними евангельскими беседами, проповедью… А если совсем нечего делать, (потому что силы кончились) «отключит мозг» и залезет на сайт «Ганз.ру»: полюбопытствует что нового в мире российских вооружений, посмотрит с наушниками короткометражки с новыми отечественными «танчиками». Потом это обсуждают с сыном и гордятся отечественным оружием.

Я с большим животом на девятом месяце беременности вспомню, полулежа, свои любимые молитвы, всех дорогих и родных тех, кто сегодня нам помог и о ком больше всего болит душа, попытаюсь отогнать тревожные мысли по поводу разных проблем, неизбежных печалей и разновеликих скорбей. Повторю много раз самые трудные и самые важные слова – «Господи, твори Твою святую Волю». Иногда потихоньку поточу слезы… Ну и что в этом такого? На молитве – можно. Еще немного подожду, залезу с телефона в фейсбук, потом мы дочитаем все наши «взрослые» вечерние молитвы. И – спать.

Сон будет коротким, особенно у главы семьи. Лег в два ночи, встал в 6.30 утра – и так четыре-пять раз в неделю. Я с утра еще попечалюсь, что наш папа так мало спит, попрошу Бога, чтобы где-нибудь между службами и требами, разъездами из пригородного храма в город, развозом детей и хозяйственными делами, он бы хоть немного подремал, отдохнул, хоть сидя! Чтобы ему сегодня встретились добрые люди, чтобы нигде не попалась внезапная «встречка» и чтобы наш потрепанный «Таунайс» 91 года не вздумал вспоминать на морозе о своем почтенном возрасте…. И еще немного посплю, убедившись, что все позавтракали и 4 старших школьников не ушли из дома без Божьего и моего (материнского) благословения. Если успеют – прочту с детьми школьного возраста утреннее «детское» правило. Бывает, что нужно идти, ни свет, ни заря, и они молятся потихоньку — по пути на остановку автобусов.

Пока я дремлю, двое позавтракавших и довольных дошколят будут дружно играть. Это время они очень ценят и не шалят – потому что после обеда старшая из младенцев будет заниматься делами учебными. Младшая – всеобщая любимица, после дневного сна будет играть уже сама, либо переходить от одного старшего ребенка к другому, от мамы – к папе. Гулять с младшими детьми у нас посреди мегаполиса, грубо говоря, негде, ездить на свежий воздух выбираемся не часто: хорошо, что папа ходит на лыжах, — по очереди, сначала со старшими, — в лес, потом – в городской сквер, с малышами.

В течение дня, в отсутствии школьников, есть время позаниматься и с младшими детьми, вернее, в основном, с одной дочечкой дошкольницей, самая младшая, Сима будет вертеться тут же и потом выдаст на ура все знания, предназначавшиеся старшей сестре. У Саши дважды в неделю — подготовительное отделение в спецмузшколе и еще несколько раз — уроки по специальности с репетитором и, собственно, с прикрепленным к ней педагогом консерватории. Развозом ее в разные концы города занят в основном папа, но иногда приходится подключать бабушек и дедушек, которые, кстати, еще и полностью оплачивают довольно дорогостоящее дошкольное обучение внучки.

В школе для музыкально одаренных детей учатся еще двое – 14-летний Иван и 9-летняя Маша, вполне бесплатно, даже получают стипендию. Они в основном курсируют по городу вдвоем и без конца ссорятся, потому что являют собой вопиющие противоположности – холерик и интроверт. У них сложная и очень насыщенная жизнь, — в музколледже при НГК им. Глинки преподают, помимо специального фортепиано, еще массу музыкальных предметов, в том числе, можно освоить орган и клавесин. У Вани в этом году есть еще ансамбль и концертмейстерский класс. У Маши четыре класса младшей школы укладываются в трехгодичную программу, а помимо занятий с основным педагогом по специальному фортепиано, имеется и репетитор. О школьной успеваемости вообще никто не говорит. Это необсуждаемое правило – учиться на «хорошо» и «отлично». Дважды в год дети обязательно участвуют в отчетных концертах в БЗК, концертах филармонии и – если есть финансовая и профессиональная возможность, в конкурсах. Оба ребенка – лауреаты международного конкурса.

Помимо музыкантов у нас есть еще две дочери: ученица художественной школы – лауреат областных конкурсов, и старшая — спортсменка разрядница. Обе девочки – 11 и 15 лет учатся в православной гимназии. Они ездят в школу далеко от дома, поэтому нам с мужем приходится видеть наших гимназисток либо рано утром, либо – после шести–семи часов вечера. Эти две сестренки крепко дружат и много времени проводят вместе. В некотором смысле, они – наше родительское «отдохновение», потому что их увлечения и занятия всегда стабильно успешны и почти не занимают нашего времени. Радует 11-летняя Марина, которая в своем невеликом возраcте усердным трудом добилась поступления в лучшую в городе художественную школу и способна успешно контролировать собственный непростой учебный процесс в обоих учебных заведениях, лишь ставя нас в известность о закончившихся красках, листах, угле или иных рисовальных принадлежностях. Стоит ли говорить, что все учащиеся дети передвигаются по городу самостоятельно и это – постоянный источник тревог и родительских молитв.

Старший ребенок в многодетной семье – это в некотором смысле выдающаяся личность. В нашем случае это, слава Богу, дочь – девочки обычно отзывчивей и более приспособлены к домашним делам, взаимовыручке. Лиза отличается повышенной импатией и всем сочувствует. Лет четырех, будучи уже дважды старшей сестрой, она прибегала ко мне на кухню с вопросом: «Мама, чем тебе помочь?» Фактически, мы вместе со старшей дочерью воспитывали младшее поколение детей в семье: папа первые девять лет нашей семейной жизни прослужил в кафедральном соборе, где, как известно, священники практически никогда не имеют выходных, потом был пять лет настоятелем большого прихода с немалым количеством приписных храмов и был занят круглосуточно. Я часто советуюсь со своим первенцем по разным житейским вопросам, — доченька похожа на папу рассудительностью и терпением.

Конечно, наша Лиза очень занята. Сейчас у нее, помимо спорта, дополнительных занятий по иностранному языку и подготовки к ГИА, есть еще и «немного оплачиваемая» работа. Девочка помогает настоятелю нашего прихода — ведет приходскую интернет-страницу, выполняет нехитрые функции секретаря: следит за тем, чтоб обновлялось расписание Богослужений. В будущем по батюшкиному благословению, планирует проводить занятия с детьми в воскресной школе. Лиза одарена и творчески: она артистична и обладает не плохими режиссерскими способностями (которые помогают ей в частности руководить младшими сестрами). Девочка ведет все гимназические концерты, играет в спектаклях, участвует в городских соревнованиях лидерской десятки. В этом году вошла как призер в «золотую книгу лидерства» нашего города. Дома на ней — порядок в платяных шкафах и на антресолях. Без Лизы мы всей семьей тут же окажемся голыми и босыми, потому что не будем элементарно знать, где и что у нас лежит. В выборе будущей профессии Лизавета пока не может определиться: колеблется между медициной и педагогикой. Ей очень нравятся биология и химия, она все учит на совесть и сама по себе внутренне мотивированна на успешную учебу – без всяких внешних усилий. Жаль, что не все дети стремятся ей в этом подражать. Есть среди нашего детского контингента откровенные «студенты прохладной жизни», которых приходится контролировать нам, взрослым.

Иван – единственный пока наш сынок, в качестве хобби занимается технической работой по дому. Ему интересно собрать по чертежам новую мебель, придумать, как втиснуть в тесную гардеробную довольно большую вешалку, почистить трубу. Первое время отец контролировал его, но потом предоставил полную свободу – Ваня умеет качественно пораскинуть мозгами и, где надо, включает мелкую моторику пианиста, например, в сантехнической сфере. Другое увлечение музыкального Вани – это… разнообразное оружие. Папа, за отлично сыгранные экзамены по спецфоно, дарит мальчику то массогабаритный макет модель пистолета Макарова, то «воздушку», то пулеулавливатель, то «патрончики». Пистолет Макарова Иван разбирает и собирает на пятерку по армейскому нормативу, но не может обогнать старшую сестру, которая еще азартнее него и за 23 секунды умудряется осуществить сборку-разборку «Калаша», разумеется, — ради спортивного рекорда, а не в качестве задушевного хобби.

И священническая семья не в силах пересилить мужской милитаризм – причем в обоих поколениях. Да и нужно ли его пересиливать? Все русские люди традиционно воспитаны воинами. Мое христианское мироощущение утешается тем, что самое любимое Ванино дело – это все же алтарное послушание, которое папа долго не разрешал мальчику из боязни, что у ребенка возникнет привычка или пренебрежение к святыне. Только в этом году, когда мы переехали на новое место жительства и стали ходить в небольшой дружный приход, Ваня начал прислуживать в алтаре. Это для него очень серьезно и важно. По воскресеньям он подскакивает рано (вопреки своему будничному обыкновению) — и несется в храм прежде всех нас. Он так усерден, что батюшка посоветовал ему не раздувать кадило как большой адронный коллайдер.

Машенька – это четвертый ребенок в семье, ей почти 10 лет и пять лет своей жизни она занимается музыкой: сначала два года – в подготовительном классе, и далее — в самом музколледже при НГК им. Глинки. Жизнь детей музыкантов круглогодично включает в себя музыкальные занятия. Даже летом мы ездим с дачи в город трижды в неделю на занятия к репетитору, и не меньше двух часов ежедневно каждый из детей занимается за инструментом. Для этой цели в семье есть электронное пианино, оно путешествует с нами, куда бы мы ни поехали. Маша, при этом, любит и побегать, и пошалить. Младшие дети с восторгом ожидают, когда же Машенька закончит уже свои занятия и присоединится к их играм. Однако долгих игр не получается. Маша по собственному почину помогает в музыкальных занятиях Саше, которую старше на два года, – как репетитор. Они с увлечением разбирают новые музыкальные произведения и порой мне слышно, как строгая девятилетняя наставница отчитывает свою заупрямившуюся ученицу. Особенно много времени за инструментом девочки проводят летом – тогда Машенька ежедневно помогает младшей сестренке и сидит рядом с ней, ставя правильно ее ручку и сольфеджируя. Они играют и на четыре руки. Машенька – интроверт, она внешне очень сдержана и спокойна, но на самом деле нуждается в ласке и внимании больше других детей, и унывает, если ее нечасто одаривать лаской. Так, внешне независимый и холодноватый ребенок на самом деле оказывается более ранимым и нежным, чем бойкие и общительные сверстники. Маша хочет стать учителем музыки. Думаю, что с Божьей помощью, у нее это получится.

Мы очень дорожим нашей непростой музыкальной учебой, потому еще, что Господь посылает нам хороших педагогов. Так, занятия музыкой, благодаря общению с консерваторской профессурой, оборачивается не только изучением специальности, но и закалкой характера, силы воли, ответственности. То же самое можно сказать и о спорте – Лизочка участвует в трудных соревнованиях, связанных с риском и взаимовыручкой – это спортивный туризм и альпинизм. Дети идут в так называемых «связках» и учатся страховать друг друга и проявлять выдержку. Но больше всего девочке нравятся лазать по отвесной стене на высотки, там можно ни от кого не зависеть – это твой личный результат. Так, подъем-спуск на одиннадцатиэтажку по веревкам занимает у нее 7 минут!

Хотелось отдельно сказать о дружбе старшего и младшего ребенка – Лизы и Симы. Они так любят друг друга, что даже одно время вместе укладывались спать. Как закончилось наше с Серафимой грудное вскармливание – в возрасте двух с половиной лет ребенка, она тут же перешла в ведение старшей сестры. Это произошло, в частности, потому что сама Лизавета поставила нам ультиматум: «Вы не позволяли мне нянчить младших, потому что я была маленькая… Теперь я уже выросла и могу сама носить ребенка на руках…» Тогда Лизе было почти тринадцать лет. В итоге, Симочка очень рано стала разговаривать, — ведь у нее, помимо мамы и папы, всегда есть восторженная собеседница.

Помощь по дому это общее дело всех, не исключая и младших детей — мытье посуды, уборка игрушек, вынос мусора, и, в порядке, очереди – поддержание чистоты ванной комнаты. Я лично люблю поползать на коленках по полу с тряпкой в руках. Мы недавно переехали в новую квартиру, которую приобрели с помощью городских властей и наших родителей и отремонтировали – опять же с родительской помощью. Теперь у нас есть возможность рассредоточиться по разным комнатам. Стоит ли говорить, что это новая удобная жизнь, практически в центре города – завоевание нашей многодетности: когда-то услышала пословицу, что каждый ребенок рождается в мир с сухариком под мышкой, и, откровенно говоря, не совсем поняла смысл. Теперь мне он ясен – глядя на наше просторное жилье.

Сейчас, во время седьмой беременности, когда возраст уже приблизился к сорока годам, я не очень много могу успевать на домашнем фронте. Большая нагрузка легла на плечи главы семьи. Раньше я водила машину, развозила детей, и, практически сразу после родов, оказывалась включенной в домашний круговорот. Теперь, боюсь, так не получится. Я не могу сидеть на уроках по специальности Вани, Маши и Саши, как это принято в специальных учебных заведениях, а значит, не могу помочь детям при подготовке к экзаменам и концертам: мне приходится больше беречься и больше времени проводить в лежачем состоянии. Я переживала эту ситуацию и беспокоилась о том, как теперь сложится и учеба. Однако, благодаря моему вынужденному домоседству, дети стали более самостоятельны.

Сказать по совести, я очень люблю быть беременной, невзирая на сложный каждый раз токсикоз и пару сопутствующих заболеваний. В состоянии ожидания ребенка мне кажется, что вот, иду я по тенистой весенней улице апрельского Ташкента, — моего родного города, среди цветущих вишен…. И все хорошо, безмятежно и счастливо. Возможно, это связано с тем, что внутри моего существа заключено другое – ангельски чистое, и малыш дарит мне немного своей тишины и радости. Важно в ответ – не омрачить своими страстями, помыслами, поступками эту невинную душу, особенно пока она со мной, в моем теле.

Что касается моей работы вне дома, то последнее, разумеется, пришлось полностью исключить. Я — безработная домохозяйка и вопрос пенсии по старости в нашем случае совершенно не актуален, потому как говорить тут не о чем: это будет самая мизерная, социальная выплата, на которую не выжить. Надеюсь, что я в каком-то виде на старости лет пригожусь детям или что государство вдруг решит начислить многодетным мамочкам трудовой стаж за каждого ребенка – тогда я, возможно, смогу еще чем-то помочь ближним, кроме, надеюсь, пестования внуков. Из наград за материнство у меня есть знак «Материнской доблести», городские и церковные грамоты, памятные медали к юбилеям города Новосибирска. Но, пожалуй, самая дорогая для всей нашей семьи награда, врученная еще при Патриархе Алексии — это «Патриарший знак за жертвенное материнское служение». Он выполнена в форме креста и напоминает нам слова Евангелия о том, что «Иго мое благо и бремя мое добро есть».

Проблемы – они, разумеется, у нас бывают: иногда их вал настолько сокрушающий, что остается только полупридушенно молиться и плакать. Но после каждого страха выясняется, что мы «убояшеся страха идеже не бе страх»… И что Господь – всегда посреди нас, строг и милосерд.

Анна Ромашко для Азбука воспитания

К сожалению, мамами не рождаются. Выходим замуж и женимся мы, как правило, почти детьми, а потом – иной раз с головокружительной скоростью, нам приходится самим становиться родителями. Бремя материнства и отцовства часто оказывается непосильным. Помогают бабушки, даже прабабушки младенцев, но кардинально исправить родительские недоумения они не в силах. Сегодня, увы, нередки случаи послеродовой депрессии у молодых мам, а уход за ребенком, хоть и отвечает чаще всего нормам медицины, в духовном плане оставляет желать лучшего.

Когда я вышла замуж, мне исполнился 21 год. В 25 я уже была мамой троих детей… Что произошло в жизни за эти четыре года? Шоковая терапия такого стремительного вхождения в многодетность выковала из нас с мужем гиперответственных и мегазаботливых маму и папу. Но ошибок было сделано немало, причем большей части из них избежать было в тех жизненных реалиях вполне возможно. Переосмысливая теперь свой родительский опыт, я решилась написать эту статью. Я не претендую на полный обзор всех проблем воспитания детей и прекрасно осознаю, что нарисованная мной картина воспитания ребенка может показаться кому-то чрезмерно идеализированной. Это так, она и для меня отчасти идеальна. Но я помню, что Господь Иисус Христос требует от нас святости, подобной святости Небесного Отца.

Когда беременная женщина готовится стать матерью, не стоит забывать, что на самом деле, она матерью уже является. Ее поведение, переживания, жизненная позиция, вера в Бога– все оказывает воздействие на чадо. Безмятежность чувств, молитвенность, радость, нежность, воздержанность в словах и осторожность в поступках – вот наилучшее поведение будущей мамы. Неприятное самочувствие, токсикоз, конечно, очень расстраивают нервную систему, но это не самая большая проблема. Токсикоз проходит к трем-четырем месяцам беременности, и большинство женщин вырабатывают так называемую дородовую доминанту – веселое ровное состояние духа, которому способствуют стабильный режим сна, бодрствования и питания, небольшие физические нагрузки, разрешенные врачом. Стоит ли говорить, как важна именно в это время спокойная и вдумчивая духовность. Для православной родительницы беременность – время наибольшего благоприятствования. Внутри вас находится ангел, чистая душа – сама природа располагает к благодушию и покаянию. Посещение служб, частое причастие, молитва помогут вам с малышом укрепить духовные и телесные силы, подготовиться к родам. Конечно, если у беременной мамы есть другие детки, то жизненный уклад оказывается несколько иным, но при первой беременности все вышеописанное вполне возможно осуществить.

С Божьей помощью, задолго до рождения ребенка легко сознавать его не просто частью своего организма, а человеком, который дан вам Богом на время – для воспитания. Господь дает чадо и, увы, может его в любое время призвать обратно. Отношение к малышу, таким образом, следует иметь благоговейное. Этот маленький сосуд родительского счастья – на самом деле, часть грандиозного Божьего плана в отношении, как всего мироздания, так и отдельно взятого тесного семейного мирка. Оговоримся сразу. Ребенок часто будет зеркальным отражением ваших достоинств и недостатков. Не стоит забывать о том, что с первых дней жизни нового человека мы активно сеем его будущее. Поэтому сетовать на детей – все равно, что плевать в небо. Лучшее воспитание, таким образом – это возделывание собственного душевного мира. Расчертите надвое листок бумаги, в одной стороне напишите те черты, которые вам хотелось бы видеть в ребенке; в другой те, что на ваш христианский взгляд совершенно не нужны для спасения. Часть листа, отражающая достоинства, пусть и будет для вас планом на всю вашу грядущую жизнь. Правда, с течением жизни вполне может случиться, что поименованные вами достоинства потеряют для вас всякую привлекательность - мама, как правило, растет вместе со своими детьми и это может привести к неожиданным результатам, например, к изменению прежней системы ценностей.

Новорожденный человек очень многое понимает и видит. Он должен уяснить с начала своей жизни самую главную истину: вселенная вокруг него дружелюбна и заботлива. Не бойтесь приучить ребенка к рукам, перекормить грудью или избаловать своим вниманием. Малыш не плачет – он общается. Грудные младенцы нуждаются в тепле рук, в ласковых взглядах, поцелуях, так же, как дети старшего возраста. Но есть определенный трагизм младенчества – полная беспомощность чистой и нежной души, которую и призван восполнить своей любовью родитель. Мама – совершенно незаменимый в это время человек. Самая лучшая формула материнства – не давать ребенку плакать до семи лет, бежать на помощь со всех ног, утешать и ласкать. Почему до семи? Пора младенчества, когда человек, по учению Церкви, еще не сознает себя, не несет ответственности за свои поступки, продолжается до семи лет. Не спешите в этом возрасте делать выводы о нраве ребенка: он все время меняется, ошибки воспитания исправимы, главное – их вовремя заметить и подвергнуть покаянному переосмыслению. Я все время молюсь Богу и прошу исправить немощи моего воспитания, с верой, что все можно исправить – с Божьей помощью. До семи лет душа ребенка очень гибкая и трепетная, она впитывает образы как губка, так или иначе, воспроизводя их потом всю оставшуюся жизнь. Этот ценный возраст ребенку лучше проводить в контакте с родными, нежели в обстановке детского сада или, тем паче, ясельных групп. В нашей семье не принято водить младенцев в дошкольные учреждения. Это никак не сказалось на социализации ребенка – в многодетной семье с этим нет проблем. Единственно, что мы делаем до семи лет – посещаем подготовительные классы в выбранных учебных заведениях, считая необходимым развивать данные Богом способности малыша. Так, пятилетняя Мария, начав заниматься музыкой, буквально за три месяца научилась попутно читать и рисовать. Когда в ребенке развивается основной талант, гармонизируется вся его личность.

Конечно, в каждой семье бывают неприятности, связанные с непослушанием детей. Если есть необходимость пожурить – делать это нужно неагрессивно, мягко, с любовью. Ругать как бы в шутку – чтобы маленький человек понимал, что ему ничего не угрожает. Если ваш малыш начинает проявлять характер, отнеситесь к этому с пониманием. Лучше тактильно воздействовать – обнимите сынишку, лучше в объятиях удержать человечка от проблем, чем накричать или отшлепать. Я была свидетелем отношений между бабушкой и внуком в семье священника: мальчик в переходном возрасте грубо огрызнулся на предложение старушки поесть, а она подошла к нему, стала гладить по голове и благословлять, крестить, приговаривая: «Благослови тебя Господи, спаси тебя Господи». Мальчик усовестился и сел за стол. В Средней Азии, например, отцы, и особенно матери, не бьют мальчиков, считается, что характер мужчины не терпит такого вмешательства. Это, конечно, спорный момент иной культуры, но ведь и психологи считают, что, ломая недостатки ребенка, можно безвозвратно утерять его индивидуальность. Мне кажется, православная вера, как ни одна другая может помочь человеку вырасти гармоничным, добрым, мужественным, любвеобильным. Глядя в глаза своей доброй мамы, которая подает пример Евангельского терпения, заботливой ласки и внимательной справедливости, ребенок рано или поздно усвоит навыки такого поведения. Особенно, если эти добрые примеры с младенчества сопровождаются чтением Евангелия.

В нашей казачьей родне, судя по дедушкиным рассказам, детей не принято было бить или даже жестоко ругать: «Мы детей не обижали», – помню я дедулино немногословное замечание. Один раз было сделано «исключение»: дед был высечен отцом после того, как удрал двенадцати лет на фронт, никому не сказав ни слова, и вернулся через три года, так и не подав родителям о себе ни единой весточки за все это время. Безутешные его родители уже сделали на кладбище могилу единственному сыну, ходили туда молиться и плакать. По возвращении сына прадед снял ремень и, от всего сердца, со слезами радости, несколько раз для порядка его отстегал.

Ругаясь и шлепая малыша, стоит помнить о том, что, так же как и вы, он будет гневаться на своих сверстником и родных. Нелегким испытанием для родительского самолюбия может стать безудержный гнев вашего чада, например, в общественном месте. Избегайте любого проявления агрессии при ребенке. Как ни странно, это повысит его резистентность к злобе во взрослом будущем. Незапуганная детская правдивость, отсутствие навыков ссор и обидных шуток всегда помогут ему в жизни. Права ребенка, о которых сейчас так много говориться, для нас христиан – это, прежде всего, христианские права маленького человека на любовь и внимание, жертвенную заботу и ласку.

Конечно, чудовищным нововведением стало вмешательство государства в личные дела семей под видом ювенальной юстиции и связанных с ней пилотных проектов - но нам, христианам стоит задуматься. Попущение Божие всегда бывает от грехов. Исполняем ли мы заповеди о любви к ближним в собственных семьях? Стараемся ли дать ребенку максимум того, на что он может рассчитывать, находясь в семье? Заботимся ли должным образом о родителях? Хочу напомнить, что православие семейную жизнь понимает прообразом райской радости и счастья. Замечательно сказал о семье известный московский клирик Алексий Уминский: «Брак – это союз, который сотворен Богом еще в раю. Это таинство рая, райской жизни, таинство самой природы человека».

Наша задача – чтобы дети обретали в нашем к ним отношении образ той любви, которая велит души свои не жалеть, а, наоборот, величает самой большой любовью «положить душу за друзей своих». Вот основное христианское право детей – иметь родителя помощником и молитвенником, попечителем и благородным примером. Конечно, в семье иной раз не обходится без драматических эпизодов детского непослушания, подросткового бунта, плохого поведения. За детскими шалостями всегда стоит попробовать разглядеть нечто более важное - тенденцию, либо просто незначительный психологический этюд, который случается с любым ребенком. Не стоит делать скоропалительных замечаний: «нельзя» должно быть мало. Сначала понаблюдайте за чадом, за самим собой: проблема может решиться от родительского покаяния, исправления собственного мелкого греха. Указать на недостатки поведения лучше, когда тяжелая ситуация позади. В самом разгаре неприятностей лучше ограничиться спокойным отстраненным замечанием – сделанным довольно хладнокровно.

Стоит задуматься над применением практики «семейных советов»: она очень хороша. Так, нелегкие проблемы подросткового возраста, лучше всего решать в обстановке трапезы – за столом. Атмосфера неспешной беседы за чаем лучше расположит к вам сердце ребенка. Тем более, что разговор о нехороших поступках нужно тщательно готовить, - в нашем с вами случае, молитвой и родительским самоанализом.

Иногда трудным выбором становится невозможность контроля над выросшим ребенком. И здесь опустить чадо в опасное плавание по житейскому морю может означать буквально родительскую голгофу. Слезы, молитвы, надежда, вера и любовь, доверие и радость – да будут нашими спутниками и помощниками в этом деле. Радоваться и поддерживать повзрослевшего человека – поистине мудро, даже если дорога его в данный момент лежит параллельно храму. Ничего, тем крепче будет родительская молитва о чадах. Не беспокойтесь, только верьте: воспитанная всем прошлым укладом жизни, вырастет в сердце серьезная настоящая вера – но лет в 18, не раньше. Наша родительская задача, чтобы чадо до этого возраста не потеряло контакт с отчим домом, воспринимая его, как и раньше, самым прекрасным местом на Земле.

Мое глубокое убеждение, что за детей нужно именно много молиться – почти на грани возможностей. Конечно, это стоит делать не с тем настроением, чтобы за количество молитв Бог даровал бы деткам нашим веру, здоровье, успех. Основным мотивом молитвы лучше полагать очищение души – прежде всего, нашей, родительской:

«Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейшихи научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф: 5:19).

Так, преподобный старец, ласковый Серафим Саровский призывал достигать собственного спасения, чтобы по мере нашего духовного возвышения, росли те, кто нас окружает. «Спасись сам – и вокруг тебя спасутся тысячи» - так звучит его простой, но невероятно трудновыполнимый призыв.

К сожалению, в воспитании детей никто не даст нам «форы» – все приходится делать здесь и сейчас, и в такой ситуации трудно не наделать ошибок. Их можно потом переосмыслить, окаять… Но слово сказанное не воротишь. Как же воспринимать тогда возникающий невольно Евангельский оксюморон, заключающийся в том, что для женщины самый простой путь в небо – чадородие, или, иными словами, рождение детей:

« Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление; впрочем спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием.» (Тим 2:15)

Вероятно, здесь тот самый случай, когда дорогу осилит идущий. По крайней мере, в качестве иллюстрации могу предложить свой собственный жизненный опыт, - совершенно неготовой к многодетности, избалованной маминой дочки. Понимаете, сейчас я совершенно не могу принять наиболее часто задаваемого мне вопроса, например, в роддоме или в женской консультации. Вопрос звучит так: «Не боитесь ли вы, что у вас еще будут дети?»

Наоборот, дорогие врачи и медсестры, я прямо до слез пугаюсь при мысли, что мой шестой ребенок может оказаться последним в нашей семье, что никто у нас больше не родится: ведь всякое в жизни бывает, так?

Мне кажется, что с каждым новым ребенком в мир приходит маленькое чудо. Рождается еще одна надежда на свет, радость, перемены к лучшему. Господь, творя нового человека, христианина, делает попытку восполнить тем самым недостающее число ангелов. Господи, помоги нам создать вокруг себя такую приветливую вселенную, в которой дети могли бы вырасти лучиками счастья и любви. Чтобы наши родительские молитвы достигали до самого высокого Неба… и творили чудеса.