Где сейчас архимандрит зинон. Архимандрит Зинон: «Иконописец – не художник

ОТЕЦ ЗИНОН

БОГ ШЕЛ НА РИСК, СОЗДАВАЯ ЧЕЛОВЕКА

ЧТОБЫ ПИСАТЬ ИКОНЫ, НАДО УБИТЬ В СЕБЕ ХУДОЖНИКА, – СЧИТАЕТ ЗНАМЕНИТЫЙ ИКОНОПИСЕЦ

(архимандрит, деятель русскойправославной церкви, иконописец.)
Имя при рождении: Теодор Владимир Михайлович
Дата рождения: 1953
Место рождения: Ольвиополь под Николаевом

Спас Нерукотворный Икона. 1983 г. (ц. св. Отцов семи Вселенских Соборов Данилова мон-ря)

Игумен Зинон за работой в Псково-Печерском монастыре. Фото: Олег Калугин, 1990г.

Иконостас Покровского храма Свято-Данилова монастыря (о.Зинон). Москва,1984г

Прп. Корнилий Псково-Печерский. Архимандрит Зинон (Теодор). Икона. Псков (Печеры). 1987 г.

Положение во гроб. Фрагмент эпистилия иконостаса собора свт. Николая Чудотворца в Вене. 2006-2008 гг

В миру Теодор Владимир Михайлович, архимандрит, деятель русской православной церкви, иконописец. Родился в Ольвиополе под Николаевом (на юге Украины, недалеко от Одессы). С детства был приобщен к Церкви, вместе с бабушкой посещал храм. С 1969 года учился в Одесском художественном училище, на отделении живописи. Здесь произошло его первое знакомство с иконой, и был первый опыт росписи храма, правда, мастера, под началом которых художник работал, не владели иконописной техникой, используя повсеместно распространенный тогда живописный стиль. Но будущего иконописца привлекала каноническая икона, и он решил, во что бы то ни стало, освоить ее. Начинал с копий старых икон: когда по подлиннику, а больше – по репродукциям. В Одессе, как и в целом на юге, старые иконы – редкость, в церквах их практически нет, а провинциальные музеи весьма бедны и однообразны. Учителей иконописи в те времена не было, и потому технику иконы, каноны, художественные приемы и другие секреты иконописного ремесла приходилось осваивать самостоятельно. Довольно рано пришло понимание того, что заниматься иконописью всерьез можно, только посвятив этому всю жизнь. В 1976 г. он становится монахом в Псково-Печерском Успенском монастыре. С этого времени иконопись становится не только его творчеством, но и его служением. В Псково-Печерском монастыре были свои иконописные традиции. Прежний настоятель обители, архимандрит Алипий (ум. 1975 г.), был большим знатоком и любителем искусства, он собрал великолепную коллекцию живописи и икон. К тому же и сам он был незаурядным иконописцем, его иконы и стенные росписи до сих пор украшают монастырь. Приняв монашеский постриг, о. Зинон получил возможность работать для Церкви, и его искусство было вскоре замечено церковным священноначалием и востребовано. В 1979 г. Святейший Патриарх Пимен вызвал его в Троице-Сергиеву Лавру. Здесь о. Зинон написал иконостасы приделов в крипте Успенского собора, создал множество отдельных икон. Патриарх Пимен был большим знатоком древней иконописи и высоко ценил творчество о. Зинона. В 1983 г. по благословению Святейшего о. Зинону было поручено участвовать в восстановлении и благоукрашении Данилова монастыря в Москве. В 1985 г. он расписывал церковь св. Параскевы Пятницы во Владимирской области. Продолжал иконописец трудиться и для Псково-Печерского монастыря, здесь им были созданы иконостасы храмов преподобномученика Корнилия (1985 г.), Покрова над Успенским собором (1990 г.) и Печерских святых на горке (1989-1991 гг.). В 1988 г. о. Зинон написал для древнего Троицкого собора г. Пскова иконостас нижнего храма, освященного во имя преп. Серафима Саровского. В 1994 г. Русской Православной Церкви был передан древний Спасо-Преображенский Мирожский монастырь в Пскове (за исключением собора XII в., который остался за Псковским художественным музеем) с единственным условием – в этом монастыре должна была располагаться иконописная школа. О. Зинон возглавил эту школу, и она стала успешно развиваться, сюда приезжали на обучение иконописцы не только из России, но и со всего мира. Вместе с о. Зиноном здесь трудились несколько монахов и послушников, избравших иконописание своим служением, – одни писали иконы, другие делали доски и т.д. Таким образом, насельники монастыря представляли собой не просто монашеское общежитие, а братство иконописцев, что само по себе было явлением для России уникальным. Постепенно силами братии монастырь, приведенный в советское время в состояние полной разрухи, стал возрождаться. В частности, была восстановлена надвратная церковь во имя св. Стефана Первомученика (1996 г.), в ней совершались богослужения. О. Зинон создал здесь оригинальный каменный иконостас и написал для него образы Спасителя, Богородицы и святых в медальонах. В конце 1997 г. архим. Зинон был вынужден оставить Мирожский Монастырь и переселиться в деревню Гверстонь на западе Псковской области, где он живет и трудится по сей день. Еще работая в Даниловом монастыре, архим. Зинон приобрел известность как один из ведущих иконописцев России, и его стали активно приглашать в другие страны – он работал во Франции, в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, в Крестовоздвиженском монастыре Шеветонь в Бельгии, преподавал в иконописной школе в Сериате, в Италии и т.д. Архимандрит Зинон – один из самых авторитетных мастеров современной русской иконописи, строго придерживается древних византийских традиций. В 1995г. за вклад в церковное искусство первым из церковных деятелей получил Государственную премию России.

Из книги Ирины Языковой “Се творю все новое. Икона в XX веке”

Интервью с иконописцем Зиноном

Писать иконы было преступно

Как вы стали иконописцем?

– Когда я начинал, иконописью в Советском Союзе официально никто не занимался. Это было в 70-е годы. В советской конституции писание икон приравнивалось к религиозной, а, следовательно, и антисоветской пропаганде. Вполне реальное преступление, за него, кстати, можно было и в тюрьму сесть…

– Но Вы в тюрьму не попали?

– Мне просто повезло. После школы я поступил в Одесское художественное училище, на отделение живописи. На втором курсе впервые взял в руки Евангелие…

– Случайно?

– Видимо, нет. Всякий художник неизбежно сталкивается с работами старых мастеров на библейские темы, евангельские сюжеты. Возникают вопросы, ответы на которые может дать только Евангелие – основа основ, азбука понимания и жизни человеческой в целом, и живописи в частности. Иначе картины старых мастеров не понять. Чем хороша ещё живопись: эта область искусства наиболее близка к религии.

– Выходит, увлечение живописью и привело вас к Богу?

– В конечном итоге, наверное, так и было. Но ещё в раннем детстве бабушка водила меня в наш деревянный храм. Я прекрасно помню, как там причащали, какой необычной казалась обстановка – не встречал такой больше нигде: тихо, красиво и необъяснимо таинственно. Даже строгость казалась мне там особой: она усмиряла мальчишеский нрав, но при этом совсем не пугала. Ещё помню, как замечательно пахло ладаном, а батюшку звали отцом Иоанном…

– А где вы прописаны? Постоянное место жительства у вас есть?

– Нет. Я же монах – скиталец.

– То есть, собственного угла, где можно расслабиться, “голову преклонить” не имеете?

– Какой у монаха может быть дом?

– Монастырь?

– Правильно. Я жил в разных монастырях. Начинал в Псково-Печерском. После работы в Вене меня пригласили на Афон, в греческий монастырь – там тоже требуется храм расписать. Года на четыре работы, по-моему. Но я думаю там и остаться. Потому что старый уже, передвигаться с места на место мне становится всё труднее. Всю жизнь ищу себе друга

– Трудно было решиться на монашество? Какие аргументы оказались самыми весомыми?

– По складу характера я, наверное, максималист. Ещё в училище понял, что советским художником быть не хочу. Счастливые лица рабочих, колхозников, романтика строек – вся эта, казалось бы, ожидающая моего вдохновения так называемая действительность мне претила. У Достоевского, кажется, есть определение дьявола: “он пошл”. Точно подмечено. Пошлость в Советском Союзе разливалась повсюду. Ржавчиной вгрызалась в души людей, уберечься смогли единицы. А юг Украины в этом смысле особый кошмар!.. Если в Москве и Петербурге сохранялись хоть какие-то остатки подлинной русской культуры, то в нашем краю ничего подобного и не было никогда. Откуда? Ведь всерьёз осваивать эти земли русские начали только при Екатерине Великой, в конце XVIII века. В основном здесь обитали турки, цыгане, евреи, молдаване… “Котел народов” сплошной. Даже разговорный язык на моей “малой родине” специфический. Вроде бы русский, но не всякий приезжий, скажем, москвич в нём разберётся и сразу поймёт. Малороссия – одно слово.

– Интересно, как отреагировали ваши родители, друзья, педагоги на желание уйти в монастырь?

– Отец был страшно недоволен. Но примерно за год до смерти он, очевидно, смирился с моим выбором. Жил бы и до сих пор, да нелепая случайность оборвала его жизнь. Забрался на вишню, стал срывать ягоды, ветка подломилась, он и сорвался. Ушиб сильно печень, но сразу к врачу не обратился, а потом оказалось, что поздно. Так в 68 лет и ушёл… После того, как я поступил в монастырь, в художественном училище, которое я закончил, директор собрал всех студентов – это был, наверное, 76 или 77 годы – и меня стали клеймить позором. Вот, дескать, учили его уму-разуму, душу вкладывали, средства государственные, а он, такой-сякой, неблагодарный, взял, да в монахи подался. Директор думал, что все осудят “нерадивого выпускника” и от меня отвернутся навеки. Но вышло как раз наоборот: многие учащиеся одобрили мой поступок, заинтересовались религией, стали в церковь ходить. Потом уже, лет через пятнадцать тот самый директор вдруг пригласил меня в “альма-матер” – выступить, повстречаться с молодыми художниками, преподавателями. Диаметрально поменялись ориентиры, бывает. Ну, я поехал, конечно. Принимали тепло и душевно.

– Примерно в те времена настоятелем Псково-Печерского монастыря был известный ревнитель древнерусской иконописи архимандрит Алипий (Воронов). Вы застали его?

– С отцом Алипием я познакомился, когда впервые приехал в Псково-Печерский монастырь ещё в 1973 году, как раз перед службой в армии. У меня даже паспорт уже забрали, но я поехал посмотреть на монастырскую жизнь и, если получится, договориться о своём будущем. Коротко мы тогда повидались с настоятелем монастыря. Но я был поражен его сердечностью и вниманием, и сразу отметил про себя, что в миру таких людей встречать мне не доводилось. Отец Алипий общался со мной на равных, обрадовался, что я занимаюсь иконописью, пообещал взять к себе, как только я освобожусь от военной повинности, и помочь в дальнейшем освоении этого дела. Можно сказать, что он меня тогда окрылил… К сожалению, пока я служил, на Сырной седмице 1975 года отец Алипий скончался. Поэтому поступал в монастырь я уже без него. Архимандрит Алипий сам был великолепным иконописцем, в обители немало его росписей и икон. Память по себе оставил непреходящую.

– Как вас приняли в монастыре?

– Новым наместником Псково-Печерского монастыря стал тогда нынешний архиепископ Благовещенский и Тындинский Гавриил. Я едва осмотрелся, познакомился с некоторыми монахами, месяца не прошло, как он подзывает меня и говорит: пора постригаться, ну а потом и во диаконы рукоположим. Я испугался даже, чувствую, что ещё не готов, ну нельзя же так сходу. Пытался возражать. А он говорит: “Теперь космический век, всё надо делать быстро”. С хорошим юмором человек.

– В миру у вас было много друзей?

– Всю жизнь искал себе друга, да так и не нашел.

– Что вы вкладываете в понятие “дружба”?

– Понятие “друг” для меня настолько высокое… Идеалом здесь, мне кажется, может служить дружба Давида и Ионафана, в “Книге Царств” об этом всё сказано. Перечитайте внимательнее, и вы поймете, что такое настоящая дружба: “…душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу” (1 Цар. 18.1). Настоящая дружба, это когда двое – как одно существо, как одна душа… Что хочется одному, того же желает и другой. Чего не хочется одному, без того и другой обойдется. Так, кстати, дружбу понимали и древние греки. Друзей может быть много, а настоящий друг только один. Я всю жизнь искал себе настоящего друга, того самого, единственного. Теперь уже не ищу, думаю, поздно. Нельзя же волевым решением определить, что вот такой-то человек будет моим самым большим другом. Жизнь должна предложить.

Иконописание -это служение

– Чем, по-вашему, иконописец отличается от простого, скажем так, живописца? Вроде бы, муки творчества присущи одному и другому…

– То, чем занимается иконописец – это служение, а не “муки творчества”. В этом, если хотите, принципиальная разница. Художник, когда творит, мучается, хочет выразить что-то свое, а что именно – толком, подчас, и не знает. Он пишет, и ему все время кажется – это “не то”. Он переделывает, но все равно недоволен. Что делать, если нет вдохновения? Ждать. Это творчество на уровне эмоций.

– У иконописцев иначе?

– Иконописец служит так же, как и священник, который идет совершать Литургию. Ему что – ждать, когда вдохновение снизойдет? Указан час, когда надо служить, он начинает службу. Постепенно входит в молитвенный дух. Точно так же и иконописец. С художником у иконописца общее только одно – изобразительные средства. Все остальное, в принципе, совершенно разные вещи.

– Как вы познавали церковную историю, наверное, много читали?

– Систематического чтения, к сожалению, не получилось. Когда я жил в монастыре, церковных книг было мало. Что под руку подвернется, то я и читал.

– Зато наставники, видимо, были хорошие?

– Касательно икон я поначалу старался все выспрашивать у старых монахов. Но, один говорил мне одно, другой – другое, третий – третье. А когда я узнавал официальное мнение Церкви по этому поводу, то оказывалось, что это не первое, не второе и не третье. Наконец, решил не ходить окольными путями, а прислушаться к авторитетному мнению Церкви.

– И какое же это мнение?

– Писать иконы надо в каноническом стиле. Для нас, православных иконописцев, это значит строго придерживаться древних византийских традиций.

– Легко сказать, придерживаться…

– Непросто, согласен. Совсем недостаточно освоить только ремесленную сторону дела. Учителей иконописи в те времена, когда я пришел к этому делу, не было. Потому технику иконы, каноны, художественные приемы и другие секреты иконописного ремесла приходилось осваивать самостоятельно. Довольно рано я понял: чтобы заниматься этим делом всерьез, необходим особый церковный настрой, постоянная подпитка духа подлинным Православием. Лишь в этом случае можно пытаться переосмыслить то богатейшее наследие, которое мы получили от предков, что-то преобразовать с учетом современного церковного понимания. Только в этом случае можно рассчитывать на появление каких-то достойных вещей. Пока же все, что делается сегодня, я могу назвать только опытами. Каждый иконописец, если он серьезно относится к своему делу, должен ощущать себя учеником. И не больше. Может быть, многие с этим не согласятся. Но я думаю так.

– Насколько мы понимаем, в иконе самое главное – образ?

– Разумеется. Ведь икона предназначена для молитвы, для молитвенного предстояния, в помощь и облегчение молитвенного соединения с Богом, как свидетельство о Боговоплощении. Далеко не всегда взгляды на икону искусствоведа и человека молящегося совпадают: икона – не для эстетического созерцания, это узко – видеть в ней только один из видов народного творчества, памятник искусства.

– В своей книге “Беседы иконописца” вы, богословски осмысливая иконопись, пишите: “Икона ничего не изображает, она являет…”

– И это, на мой взгляд, полностью соответствует действительности. Потому что в византийской традиции к иконе – в отличие от традиции латинской, католической – предъявляли такие же требования, как к словесной проповеди. Как слово может искажать учение Церкви или его излагать верно, точно так же икона – вместо того, чтобы свидетельствовать об Истине, она может и лжесвидетельтвовать.

По сути, икона – это постижение Духа. Будучи плодом молитвы, икона является и школой молитвы для тех, кто созерцает ее и молится перед ней. Всем своим духовным строем икона располагает к молитве. В то же время молитва выводит человека за пределы иконы, поставляя его перед лицом самого первообраза – Господа Иисуса Христа, Божией Матери, святого… – Значит, правильно говорят, что сам Господь Бог, Божия Матерь, святые смотрят на нас с иконы?

– Правильно. Известны случаи, когда во время молитвы перед иконой человек видел живым изображенного на ней. Например, преподобный Силуан Афонский увидел живого Христа на месте Его иконы.

– Со всеми иконами возможны подобные чудеса?

– Боюсь, что далеко не со всеми. Посмотрите, что творится в наших храмах сегодня: люди молятся перед чем угодно, церкви наполнены иконами самыми неожиданными и чуждыми. Многие из них и даже целые иконостасы написаны так, что явно мешают молитве. Человек должен молиться благодаря иконе, а не вопреки, об этом почему-то часто забывают. – И все-таки, согласитесь, икона – творение рук человеческих, в данном случае, мы говорим о ваших руках!..

– Не совсем так. Исполнение – да, я согласен, дело моих рук. Но сама икона – результат творчества Церкви, а не одного какого-то человека.

– Хорошо, но ведь по вашей воле, благодаря вашим талантам организуется это явление…

– Личная роль тут весьма условна. Она точно такая, как и у епископа или священника, который совершает богослужение. Руки, ноги, голос – да, его, но действует-то Христос! Епископ стоит на том месте, которое по праву принадлежит только Богу. Исключительно по Его милости он находится тут, исполняя Его волю. Икона рождается из живого опыта Неба, из литургии. Поэтому иконописание всегда рассматривалось как церковное служение. Отсюда и высокие требования к иконописцам, такие же, как и к клирикам.

– Любой ли художник может стать иконописцем? Что для этого требуется?

– Прежде всего, желание и способности. Но, как и всякому серьезному делу, церковному искусству нужно учиться. Долго, упорно, с полной самоотдачей. Лет пятнадцать потребуется, самое малое. Это если нет предварительной подготовки.

Нам посчастливилось видеть вашу самую новую работу. Вы сейчас дописали Лик Спасителя в храме преподобного Сергия Радонежского, что в Семхозе. Расскажите, пожалуйста, как долго продолжалась эта работа, как возникла идея, чтобы вы её выполнили?

Я думаю, что главный «виновник» этой работы - Ирина Языкова, потому что она посоветовала отцу Виктору меня пригласить. У меня очень много работы и много заказов и долгов, но согласился только по той причине, что я очень почитаю отца Александра Меня, и мне очень хотелось что-нибудь сделать для храма, который вырос на месте его мученической кончины. Проект иконостаса отец Виктор поручил тоже мне. Он несколько необычен для русских храмов, но мне кажется, что он в интерьере смотрится вполне хорошо.

- А в чём своеобразие этого иконостаса, чем он необычен?

Во-первых, в России вы не найдёте ни одного храма, где бы был иконостас, сложенный из камня просто, без штукатурки, - просто живой камень, положенный на раствор. Там всё заключено именно в гармонично найденных пропорциях, и это уже, само по себе, создаёт определённый строй. И, потом, я против роскошных золочёных иконостасов, потому что икона в таких иконостасах попросту пропадает.

Иконы написаны в технике фрески. Я думаю, что все знают, что это такое. Но для тех, кто не знает: это живопись, выполненная по сырой штукатурке. Штукатурка способна впитывать краски в течение 4–5 часов. За это время надо всю работу закончить. И потом, по-сухому, там только мелкие поправки или украшения делаются и надписи. Я за неделю сделал эти шесть икон.

- Опишите нам образы, которые вы решили создать тут и создали.

Так как храм был посвящён преподобному Сергию Радонежскому, я вначале думал поместить в крайних боковых нишах образы преподобных Сергия и Никона, потому что икона святого должна быть в иконостасе. Но так как отец Виктор сказал, что икона святого будет в киоте или на стене, поэтому пришлось найти замену. Так как справа стоит клирос, я предложил написать Иоанна Дамаскина, так как большинство богослужебных текстов, которые читаются и поются в храме, принадлежат ему. А с левой стороны проходит исповедь, поэтому я предложил Ефрема Сирина, так как он считается учителем покаяния, по традиции Восточной Церкви. Вверху архангелы.

Храм преподобного Сергия Радонежского построен на крови отца Александра Меня, и вы особо отметили, что для вас важно было попасть именно сюда, для того чтобы поработать. Скажите нам, пожалуйста, что вы думаете об отце Александре Мене, в какой степени вы его знаете и как к нему относитесь.

Очень для меня печально, что я жил буквально в 5 километрах от отца Александра, в Троицкой лавре, но с ним не встречался, хотя книги его читал ещё с 80-го года, когда они были изданы в издательстве «Жизнь с Богом» под псевдонимом Эммануила Светлова. Они мне тогда очень помогли. Лаврские монахи, конечно, их не одобряли, но я давно привык не ориентироваться на чужие вкусы. Но я думаю, что всё в жизни происходит в своё время. Очевидно, я тогда ещё был не готов с ним встретиться, хотя почти все опубликованные работы отца Александра Меня я прочёл.

Ив Аман - наверно, вы его знаете, он близок с отцом Александром, и в своей книге ещё в самом начале 90-х годов он отца Александра называет пророком, апостолом и мучеником, и это очень верное определение и характеристика его миссии в этом мире. Мне кажется, что христианство современным людям надо проповедовать именно так, таким языком. Потом, отец Александр - это явление совершенно уникальное и выдающееся. Это был титан. Я его очень почитаю и надеюсь, что придёт время, когда он будет причислен к лику святых. Вот для меня две таких фигуры - это Мать Мария Скобцова и отец Александр Мень. Там никаких даже рассуждений не может быть по поводу их канонизации. Но, очевидно, в России время ещё не наступило для этого. Владыка Серафим (Сигрист) говорит (я с ним вполне согласен), что святой должен быть прославлен в том месте, где он подвизался и где почил. Поэтому странно, что старца Силуана канонизировала Константинопольская Патриархия, а не Русская Церковь, хотя он внесён уже в святцы тоже.

- Отец Зинон, расскажите, пожалуйста, о себе. Вы художник. Как вы стали священником?
- Моя биография самая заурядная. Я родился в 1953 году на юге Украины, недалеко от Одессы, сейчас это Николаевская область, раньше была Таврическая губерния. И городок, в котором я родился, до 1922 года назывался Ольвиополь. Всё северное Причерноморье - это были греческие колонии. Название чисто греческое. Там и до сих пор ещё греки живут. Город самый захолустный. Сколько я себя помню, я всегда рисовал и иначе себе жизни не представлял. В 15 лет я решил поступить в художественное училище одесское - оно было довольно известное в XIX веке, там бывал Айвазовский, преподавал Кастанди - такой был художник. Потому я из дому уехал в 15 лет и привык сам о себе заботиться и все свои проблемы решать самостоятельно. Я учился там с 1969 года - это было так называемое застойное время. Конечно, из меня делали советского художника, вернее, воспитывали. Но где-то со 2-го курса я понял, что советским художником я не стану, потому что мне это совершенно претило; вообще, вся советская действительность у меня вызывала самое сильное отторжение - во всём. Это была, между прочим, одна из причин, почему я поступил в монастырь - как-нибудь отстраниться от этой мерзости, я не боюсь этого слова. И на диплом я хотел написать триптих «Андрей Рублёв»: центральная часть - это Андрей Рублёв пишет икону Троицы, левая часть - он с Феофаном Греком работает в Благовещенском соборе Кремля, а правая - Андрей Рублёв и Даниил Чёрный - в Успенском соборе Владимира. Но мне мой руководитель сказал, чтобы я думать перестал об этом сюжете. Пришлось написать чепуху какую-то: обед крестьян в поле, или колхозников, я уже не помню.

А потом я поступил в Псково-Печерский монастырь в 76-м году, мне было 23 года. Ну, а в монастыре, конечно, иконы приходилось писать полулегально, потому что это приравнивалось к религиозной пропаганде.

Прожил там два с половиной года, и потом патриарх Пимен, так как он меня ещё по Одессе помнил, он приезжал туда в свою летнюю резиденцию, и митрополит Сергий (я тогда в кафедральном соборе работал) меня ему представил; он меня почему-то запомнил, я ещё не был монахом. И так как Мария Николаевна Соколова была уже очень глубокой старушкой, почти ничего уже не делала, потому меня забрали в Троицкую лавру. Вот я там 7 лет прожил. Потом Москва для меня оказалась слишком шумным городом, и столичный монастырь тоже не по мне, я запросился обратно в Печерский монастырь, но патриарх Пимен после моего первого прошения отправил меня в Данилов, который в 83-м году отдали церкви, и я там ещё год работал. Потом всё-таки настоял на своём, меня отпустили в Печерский монастырь. Так что эти иконостасы были написаны в период с 85 по 93 годы.

- И когда вы стали священником?
- Я когда поступал в монастырь, думал, что лет десять буду послушником, а оказалось, что я послушником был три недели только. Там наместником в то время был нынешний епископ Благовещенский и Тындинский Гавриил. И через три недели он мне объявил, что собирается меня постричь в монахи, ну, и рукоположить в дьяконы. Я сначала пытался возражать что-то, я спрашиваю: почему так быстро? А он мне ответил: «Теперь космический век, и всё надо делать быстро». Ну, так как я боялся: если начну упорствовать, чтоб меня не выгнали, - пришлось покориться. А через сорок дней меня рукоположили в иеромонахи. Так что всё произошло очень быстро. Я даже опомниться не успел.

Мы хотим вам как иконописцу задать вопрос. Существует две крайности: это иконоборчество и идололатрия, то есть идолопоклонство. В чём был пафос иконоборцев? В чём они были не правы? И почему мы всё-таки почитаем святые иконы в результате?
- Ошибка иконоборцев была в том, что они в принципе отрицали изображение Бога. Ветхозаветный запрет изображать Бога не упразднён и сейчас, он действительно остаётся в силе, потому что Бог по природе неописуем, непостижим, невидим, - стало быть, изобразить Его невозможно. Поэтому все ветхозаветные Богоявления пророкам - Моисею, Даниилу, Исайе, Иезекиилю, когда он видел славу Божью, - не являются основанием для изображения. Основанием для изображения Бога является только факт Боговоплощения, когда Слово стало Плотью, стало видимым и осязаемым, стало быть, стало изобразимым. Так что иконоборцы, отвергая в принципе возможность изображать Бога, тем самым отрицали факт Боговоплощения. А Церковь, конечно, с этим смириться не могла, хотя во многом иконоборчество спровоцировали те же христиане своим недолжным отношением к иконе. Вот на репродукциях, может быть, вы замечали, особенно на Балканах, можно на фресках увидеть святых без глаз. Это благочестивые христиане соскабливали краску для того, чтобы лечить глаза...

- А что есть истинный образ? Чем он является для нас, христиан?
- Постановление VII Вселенского собора очень кратко и ёмко определяет назначение иконы: честь, воздаваемая образу, переходит на Первообраз.

Одного из исповедников, который выступал против иконоборцев, вызвал император к себе и сказал: «Как ты смеешь почитать идолов, ты же христианин?» Тогда он достал из кармана монету с изображением императора, бросил её на землю и стал топтать ногами. Ну, тот пришёл в ярость. «А что ж ты говоришь? Не можешь стерпеть, как я твоё изображение попираю, а ты икону Христа попираешь?!» Тут возражать, наверное, было трудно.

Отец Зинон, но ведь в древнее время писали символический образ Спасителя - в виде агнца, в виде рыбы, другие какие-то были символы. Как, откуда мы знаем Первообраз? Зримый Первообраз. Как вы его себе представляете?
- Символические изображения были запрещены ещё Трульским собором, и аргумент тоже был очень естественный и простой: незачем изображать Христа в виде ветхозаветных праобразов, когда Он явился в определённом образе. В катакомбах изображения рыбы как символа Христа к иконам никогда не относились. Это было в силу обстоятельств, потому что христиане всячески, так как Церковь была гонимой, старались оберегать свои символы от глумления язычников. Так как таинства веры никогда не разглашались не только внешним, а даже катехуменам до тех пор, пока они не стали членами Церкви, это было вполне понятно. А в таких формах почитание икон, как сейчас существует в Церкви, возникает уже ближе к VIII веку или после VII Вселенского собора.

Икона для нас важна, прежде всего, как утверждение догмата Боговоплощения. Факт, что Бог вошёл в мир и пребывает с нами «во все дни до скончания века». Так как сама Церковь есть присутствие Христа в этом мире, потому что Христос восседает одесную Отца, но Он одновременно и среди нас, приходит к Своим в каждой Евхаристии. Так вот, икона - это видимый знак Его присутствия.

- Через двадцать веков после Его смерти и воскресения как мы узнали подробности Его портрета?
- Вы имеете в виду, что икона никогда не давала портретного сходства? Это и не требуется в иконе, ни в коем случае. По очень простой причине, возьмите даже не первый век, а четырнадцатый век, когда жил преподобный Сергий. В третьем поколении уже никто не знал, как он выглядел, фотографии не существовало. Икона не требует портретного сходства.

Между прочим, сейчас очень большая проблема: вновь прославленных святых, которых знают по фотографиям, если писать икону, заказчик, естественно, просит, чтобы портретное сходство было сохранено. Но сама манера письма иконы, традиционная, совершенно не позволяет этого делать.

Поэтому на иконе очень важно, чтобы была надпись. В древности их делали для того, чтобы утвердился дух молящегося, чтобы молящийся знал точно, к кому он обращается. Если на иконе нет надписи, перед такой иконой молиться и не положено, с точки зрения литургической, потому что иконография очень многих святых совпадает. Возьмите Кирилла Белозерского и преподобного Сергия: если не будет надписи, вы не скажете точно, кто где. Или вот часто на репродукциях можно встретить подпись - Неизвестный святой, - потому что в такой иконографии может быть несколько святых, святитель, например, и монах какой-нибудь. В Софии киевской - там почти все надписи стёрты, и очень многие святые - неизвестный мученик, неизвестный святитель.

- Мы молимся, стоя перед образом Спасителя, Богородицы, святых. Для чего мы это делаем? Что происходит с человеком, когда он молится и видит перед собой Лик Спасителя?

Во время молитвы не является необходимым условием - уставиться глазами в икону и не отводить их. Икона должна настроить человека на молитву, а углублённая молитва может происходить и без иконы. Даже удобнее молиться с закрытыми глазами, но это не значит, что икона не нужна. Мы уже говорили, что икона, прежде всего, утверждает Боговоплощение и присутствие Христа и святых вместе с нами, в литургии. Поэтому икона живёт только во время богослужения. То, что мы видим иконы в музейных залах, случилось только в силу обстоятельств. Потому что, во-первых, некоторые иконы являются уникальными произведениями искусства, это вполне естественно. Во-вторых, многие из них в храмах находиться не могут по причине ветхости. Поэтому их нужно сохранять для того, чтобы они могли служить образцами на будущее, так же как и в Оружейной палате саккосы митрополита Фотия, митрополита Петра хранятся. Их если надеть, они расползутся.

- К чему мы стремимся, молясь?

Молитва - это, прежде всего, беседа с Богом. Если мы любим Бога, то мы всячески будем искать встречи с Ним. Как мы с Ним можем общаться, будучи в теле, в этой жизни? Только посредством молитвы, потому что если, например, вы любите какого-то человека, для вас всегда будет удовольствие - общение с ним, вы будете искать общения с ним. Но Бог выше, чем человек. И потом, мы с Ним общаемся сейчас только прикровенно, посредством молитвы. Мы же ожидаем жизни вечной, жизни после воскресения и жизни будущего века, как в Символе веры говорится. Так что наша беседа с Богом и предстояние Ему будут продолжаться в вечности. А земная наша жизнь нам дана для того, чтобы мы приготовились к жизни будущего века, потому что и геенна огненная и Царство Небесное закладываются в человеческом духе, в человеческом сердце ещё в этой жизни. Человек должен определиться, с кем он, где он, потому что нельзя Страшный суд принимать в категориях юридических: обличители, свидетели. Слава Божья сделается явной для всех, и каждый увидит себя: где он и с кем он.

Так что молитва должна быть для христианина настолько же необходимой, как дыхание. Молитва - это средство, как и таинства, в том числе и Евхаристия тоже средство, а цель - это только Бог. Мы молимся для того, чтобы достичь такого состояния, чтобы могли ходить в присутствии Божьем. Как святые говорили: хождение перед Богом. Сама Иисусова молитва очень краткая, и она удобна для повторения в любом месте и в любое время. Человек, который длительное время в ней упражнялся, постоянно ощущает себя перед очами Божьими, то есть ходит перед Богом. Пророк Илия, когда стоял перед Ахавом, говорит такие слова: Господь, перед Которым я стою. Илия стоял перед Ахавом, но говорит совершенно другое: он постоянно стоял перед Богом. Или вот изречение псалма, я по-славянски лучше процитирую: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся. То есть я вижу Господа пред собою всегда, потому что Он справа от меня, чтобы я не поколебался, не поскользнулся. То есть цель молитвы - это достичь пребывания в Боге, хождения перед Богом, ощущать себя постоянно в присутствии Божьем.

В какой момент жизни человека к нему приходит Святой Дух? Или, может быть, Он ему прирождён от Бога? Мы -духовные существа, мы не животные, но как мы получаем Духа и когда?

Обратите внимание на первые строки Книги Бытия, 1-я глава и 2-я. Когда Господь сотворил Адама, прежде чем его сотворить, Он произносит такие слова: сотворим человека по образу Нашему и по подобию. Когда человек был сотворён, там сказано: и сотворил Бог человека, по образу Божию сотворил его; а по подобию - уже не говорится. Почему? Потому что подобия человек должен достигать путём усилия и трудов. Образ Божий в человеке изначально есть во всех людях, даже в самом злодее последнем, закоренелом грешнике присутствует, но подобия Адам должен был достигать, храня и возделывая рай. Рай не был совершенным, его надо было хранить и возделывать. Если бы Адам не согрешил, он бы в раю навсегда тоже не остался. Он должен был его преобразить, а потом из него выйти, чтоб преобразить весь космос, что и произойдёт в будущем веке, то есть будет преображено всё творение, весь космос. А в анафоре Василия Великого, в молитве перед пением Трисвятого есть такие слова: Сотворивый человека по образу Твоему и подобию. Василий Великий великолепно знал Священное Писание, знал, что там сказано: Сотворил Бог человека по образу, а о подобии не идёт речь. Почему же он так написал? Потому что Христос падший образ Адама восстановил в Себе и достиг подобия. Поэтому каждый христианин, приобщаясь к Христу, тоже достигает подобия. Почему монахов принято называть преподобными? Приставка пре– означает усиление: красивый - прекрасный, мудрый - премудрый, по-русски это: очень похожий, очень подобный, потому что аскеты, достигая высших степеней духовных, настолько уподоблялись Христу, что считались очень похожими на Него. Вот что значит - преподобный.

Как вы считаете: Адам - это всечеловек, мы все - единый Адам, или это был конкретная личность? Ведь если говорить о первородном грехе - за что нам отвечать, если нас при этом не было?

- Для меня совершенно неважно, был Адам конкретной личностью или это была какая-то группа людей, потому что само слово Адам - это не собственное имя, это нарицательное, это - человек. Так же почему Христос называется - Новый Адам? Ясно, что Он был личностью. Поэтому мы имеем основание считать, что и первый Адам был, прежде всего, индивидуум. Но только надо помнить, что в глазах Божьих в этом человеке конкретном - Адаме - был заключён весь человеческий род, поэтому апостол Павел говорит, что в Адаме мы все согрешили. То, что сделал Адам, каждый из нас делает каждую минуту. То есть не Бога выбирает, а слушает искусителя.

Почему грех Адамов распространился на весь человеческий род? Потому что каждый из нас поступает так же, как Адам. Значит, мы несём ответственность за грех, потому что грех, греховная порча переходит на человеческую природу, так как Адам был задуман как всечеловек, как весь человеческий род, всё человечество. Поэтому и искупительная жертва Христа распространяется на весь человеческий род.

Существовала одна из древних ересей, которая утверждала, что Христос, Бог воплотился в конкретного человека - Иисуса из Назарета. Это была ересь. Христос именуется Новым Адамом, потому что Он принял всю человеческую природу. Так же, как в древнем Адаме было заключено всё человечество, точно так же Христос принял всё человеческое естество. Природу конкретного человека, но в Нём была, так же, как и в первом Адаме, заключена тоже вся человеческая природа. Так что новый Адам - Христос, Сын Божий, исправил ошибку древнего Адама: из рождающихся на земле естественным образом людей никто этого сделать не мог, даже самый святой и праведный, потому что он не был свободен от греховной порчи, а Христос был безгрешен по рождению.

Потому искупительная жертва Христа является очистительной для тех людей, которые жили до Него, в Его время, когда Он жил, которые живут сейчас и которые ещё не пришли в мир. Поэтому, вкушая Евхаристию, мы приобщаемся Божеству Христа и, таким образом, очищаемся и преображаемся. По-настоящему христианином может считаться только тот человек, который участвует в Евхаристии, то есть вкушает Тело и Кровь Христовы как врачество бессмертия, как один из древних отцов выражался.

Бог нам себя отдаёт целиком. Этот разрыв, который произошёл между человеком и Богом, не мог быть иначе преодолён, как только посредством воплощения Сына Божьего. Он только эту преграду устраняет. Потому он называет Себя - Истина, и Путь, и Жизнь. Или Начало и Конец в Апокалипсисе. Конец мыслится двояко: как обрыв пути, когда идти уже дальше некуда, и как конечная цель. Если человек, который ищет Истину, ищет Бога, во Христе Его не нашёл, то он может искать очень долго и уже нигде никогда не найдёт.

Я вспомнил слова Иоанна Златоуста. Он говорит: если бы к нам пришёл человек, который никогда не читал Евангелие и ничего не слышал о Христе, посмотрел, как мы живём, он никогда не захотел бы стать христианином...

Мне кажется, когда Христос говорит апостолам: не бойся, малое стадо, то надо думать, что Церковь всегда будет малым стадом, христиан всегда будет в мире мало. Это не потому, что Бог не хочет, чтобы люди пришли к вере и вошли в Церковь. Наоборот, Он желает, чтобы все пришли к познанию истины, но Христос знал, что очень немногие Его послушают. Так же, как соль: в пищу мы кладём соли очень немного. Но если не будет этого малого количества христиан, то мир сгниёт.

Творения иконописца Зинона, ревнителя древних византийских традиций, известны всему христианскому миру. Иные возносят мастера аж до высот Андрея Рублева...

Встретиться с монахом непросто. Сам он не жалует журналистов, к тому же извечно в «трудах праведных" и в последние годы в основном за границей. Однако нам повезло: накануне Пасхи корреспондентов «Собеседника" мастер пригласил «на леса" –- под своды реставрируемого венского Свято-Николаевского собора, одного из крупнейших православных храмов Западной Европы.

«Мои иконы – для молитвы»

– Думаю, сегодня никому не надо доказывать, что Воскресение Христово полностью изменило весь ход истории, –- говорит монах-иконописец. –- Родилась новая реальность –- Церковь, из которой течет река воды живой и которая подает нам плод Христовой любви –- Евхаристию, таинство, когда верующие христиане под видом хлеба и вина вкушают Тело и Кровь Иисуса Христа и через этот акт взаимной жертвенной любви соединяются непосредственно с самим Богом.

– Вы, как художник, обладаете, по-видимому, каким-то особым взглядом на все эти вещи?

– Я не художник -– я иконописец.

– Есть разница?

– Огромная. То, что я создаю, предназначено не для простого созерцания, а для молитвы. В помощь и облегчение молитвенного соединения с Богом. Поэтому далеко не всегда совпадают взгляды на икону искусствоведа и человека молящегося: узко видеть в ней, скажем, один из видов народного творчества или памятник искусства. Икона являет! Известны случаи, когда во время молитвы перед иконой человек видел живым изображенного на ней. Например, преподобный Силуан Афонский увидел живого Христа на месте его иконы...

– Со всеми иконами возможны подобные чудеса?

– Боюсь, что нет. Посмотрите, что творится в наших храмах сегодня: люди молятся перед чем угодно, церкви наполнены иконами самыми неожиданными и чуждыми. Многие из них и даже целые иконостасы написаны так, что только мешают молитве. Человек должен молиться благодаря иконе, а не вопреки, об этом почему-то порой забывается.

«Троица» не должна быть на конфетах»

– Любой ли художник может стать иконописцем? Что для этого требуется?

– Прежде всего – желание и способности. Но, как и всякому серьезному делу, церковному искусству нужно учиться. Долго, упорно, с полной самоотдачей. Лет пятнадцать потребуется, самое малое. Это если нет предварительной подготовки.

– Диплом художественного училища, как у вас, – плюс бесспорный?

– Минус! С мирским багажом еще дольше придется учиться. Надо избавиться от навыков светского искусства, они сильно мешают. Конечно, нужно изучить много древних икон, сейчас такая возможность есть. Это у древних иконописцев под рукой почти ничего не было, все писали по памяти. Творчество вне живого предания невозможно, а у нас живая традиция церковного искусства пресеклась. Большинство древних икон раскрыто сравнительно недавно. Поэтому сейчас нам приходится проходить тот же путь, которым следовали русские иконописцы после принятия Русью христианства. Образцами им служили византийские иконы, для нас сейчас образец –- всё древнерусское наследие.

– Но согласитесь, что искусство XII века воспринимается в XXI неоднозначно. Не опасаетесь, что современник чего-то все-таки недопоймет?

– Увы, даже многие священнослужители убеждены, что каноническая икона трудна для восприятия простым народом, и ныне в ограду церкви принимается практически все. Сейчас то, что пишется в Москве, например, –- это же чистое безобразие большей частью. Особенно, конечно, «хороша» всем известная продукция церковного комбината «Софрино»...

– Чем же?

– Патриарх Алексий I просил не приносить в храм бумажные цветы, потому что в них нет правды. Еще гораздо раньше митрополит Московский Филарет (Дроздов) говорил, что поддельные камни и поддельные металлы нельзя употреблять в церковном обиходе не потому, что они малоценны, а потому, что заключают в себе ложь. Всякие механические способы воспроизведения икон Церковью не одобряются.

– Техника пришла на помощь иконописцам -– это плохо?

– Техника много вреда принесла церковному искусству. Я заметил, что люди приходят в Третьяковскую галерею, скользят по бесценной «Троице» Андрея Рублева вполне равнодушным взглядом и ничего особого в ней не видят. Уж настолько примелькалась эта икона... «Спасибо» техническому прогрессу. И на марках почтовых, и на открытках, и даже на конфетных коробках –- повсюду тиражируется великое церковное творение. Грустно это...

– С другой стороны, далеко не каждый приход может позволить себе рукотворные иконы. Не редкость, когда где-то в глубинке люди вместо иконы используют цветную фотографию. Не от хорошей жизни, понятно, но что делать?

– Известный русский иконописец и богослов Леонид Александрович Успенский убедительно объясняет, почему цветная фотография не может быть применена в церковном обиходе: она только имитирует цвет, тогда как собственного цвета не имеет. Потому употреблять цветные фотографии в качестве икон не следует. Икона должна свидетельствовать об истине, а мы вводим элемент лжи туда, где ее по определению быть не может.

– У вас есть ученики?

«Деньги и святость -– разные вещи»

– Почему у вас нет учеников?

– Да как вам объяснить... Приходят ко мне так называемые ученики, в глазах лихорадочный блеск: хотят постичь тайны иконописи, да как можно быстрее. Для чего? Да чтобы тут же начать зарабатывать большие деньги. Такие покрутятся два-три месяца возле меня, уедут куда-то, потом глядишь –- у них уже самостоятельные заказы, а зарабатывают так, что мне и не снилось. Ко мне же дорогу забыли. Посмотрел я на это и однажды решил: всё, хватит! Не надо мне больше никаких учеников. Толку от таких все равно не будет.

– Есть противоречие между «большими деньгами» и творчеством иконописца? Сами-то как относитесь к деньгам?

– Никак. У меня всегда были деньги, потому что потребности небольшие. Многие мне попросту ничего не платили. Никаких гонораров я, как правило, не получаю. Сколько дают, столько беру. В монастыре и вовсе бесплатно писал, потому что жил там на всем готовом.

– И вам неважно, кто обращается: олигарх-нефтяник или полунищий приход с просьбой написать иконостас в храме?

– Ну, если я знаю, что люди бедные, то могу и просто так написать. Но вот приходят некоторые, просят сделать нечто достойное, а предлагают за работу копейки... Я соглашаюсь, а потом смотрю: ба, да у этого священника автомобиль-иномарка в несколько десятков тысяч долларов ценой!.. Вот и задумываешься над природой людской –- на что деньги жалеют, а на что нет. Машина лет через пять превратится в кучу негодного железа, а на иконостас –- это же на века! –- денег, получается, нет... Странно мне это.

– И как поступаете в таких случаях?

– Работаю. А как отказаться: найдут какого-нибудь мазилу, он храм испортит. Сплошь и рядом сегодня можно увидеть такое «творчество»: иконописью назвать нельзя, а выбрасывать на помойку ведь грешно... Материальная сторона в нашем деле не главное. А если ты к тому же иконописец... Времена всегда непростые. Нужно держать себя в рамках, законов Божьих не нарушать. Все, что надо, придет. Непременно.

Архимандрит Зинон (в миру – Теодор Владимир Михайлович) – монах, выдающийся современный иконописец. О себе архимандрит Зинон рассказывает скупо: «Родился в пятьдесят третьем году в Первомайске. Есть такой южнорусский городок, раньше назывался. Когда-то там греческие поселения были, это в . После восьмого класса пошел в Одесское художественное училище. На втором курсе стал писать иконы. Поначалу, конечно, копировал только… Потом армия. Был художником – кем же еще… После службы, в сентябре семьдесят шестого года, приехал в Псково-Печерский монастырь. Тогда же принял постриг с именем Зинона. Был такой мученик в четвертом веке. В том же году был рукоположен сначала в иеродиакона, потом в иеромонаха» . Псково-Печерский Успенский монастырь был выбран о. Зиноном потому, что здесь имелись свои иконописные традиции. Начинающий иконописец был замечен, и уже через два года ценитель икон патриарх Пимен вызвал о. Зинона в Троице-Сергиеву Лавру для росписи храмов. Потом именно о. Зинон руководил иконописными работами в Даниловом монастыре, ставшем патриаршей резиденцией.

Чтобы понять место архимандрита Зинона в иконописи, нужно обратиться к ее истории. Расцвет, классический период древнерусской иконописи пришелся на XIV – первую половину XVI вв. Классическая икона пишется яичной темперой, она не подражает действительности с ее объемными предметами и телами, не передает их пространственное положение с помощью воздушно-линейной перспективы, ее цвет и свет условен и символичен. Начиная со второй половины XVI в., под влиянием искусства Возрождения, в иконопись начинает проникать объемность, моделирование светотенью, усиливается интерес художников к реальной действительности (эти процессы были характерны не только для древнерусской иконописи, они нашли отражение во всех национальных иконописных школах). Иконописание становится массовым, что, конечно, не могло не сказаться на художественном уровне иконы. Утрачивается и богословская чистота иконы. В XVIII в. иконописание вообще уходит на периферию искусства, в живописи, в том числе в иконописи, утверждается привычная для нас академическая манера живописи маслом. Самое тяжелое время для церковного искусства настало после 1917 г.

Поворотным моментом в истории Русской Православной Церкви и ее иконописания стало празднование 1000-летия Крещения Руси в 1988 г. С этого времени возрождается интерес к религии, Церковь начинает занимать подобающее ей место в общественной и духовной жизни. Под влиянием этих процессов наблюдается обновление иконописи, кардинальным направлением которого становится возрождение традиций канонического византийского и древнерусского иконописания. У истоков обновления православной иконы стоят иконописцы, получившие сначала светское художественное образование, а затем разными путями пришедшие в церковное искусство. К числу таких иконописцев относится и отец Зинон, для которого пребывание в Псково-Печерском Успенском монастыре, уважаемой в православном мире обители, стало решающим в формировании новой концепции современного иконописания.

Замершее за годы воинствующего атеизма иконописание в Советском Союзе трудами о. Зинона и его последователей получило мощный толчок для развития на новом этапе: иконописанию была возвращена старинная техника яичной темперы, наиболее органичная для иконописи, был взят ориентир на язык канонической средневековой иконы. Все это происходило в тесном союзе с обновляющимся богословием, без чего невозможно истинное иконописание.

Школу о. Зинона прошли многие иконописцы. Например, Александр Чашкин, художник-оформитель, которого знакомые пригласили посмотреть, как работает о. Зинон в Даниловом монастыре. Чашкин вызывался помогать иконописцу. Около полугода растирал краски, левкасил, готовил доски для икон, наблюдал за работой о. Зинона. В результате начинающий иконописец получил благословение на иконописание. На сегодняшний день он, признанный художник и иконописец, которого ждут во многих храмах России и зарубежья, не перестает искренне восхищаться творчеством о. Зинона: «Вот где настоящая мощь и сила духа!»

Имя отца Зинона стало символом современного иконописания, безусловной приметой всего православного искусства, начало которому 80-е гг. ХХ в.. Множество икон отца Зинона и есть уже само возрождение и одновременно – главное монашеское послушание иконописца, его молитва и путь личного восхождения по духовной лестнице православного христианина. Авторы капитального коллективного труда «История иконописи» назвали творчество о. Зинона «одной из самых ярких страниц иконописной традиции последней четверти ХХ в.» . И. К. Языкова в монографии «Богословие иконы» пишет, что «основная линия возрождения иконописи в России связана с именем архимандрита Зинона», в его лице «соединились две линии, долгое время развивавшиеся параллельно – искусство иконописания и богословское осмысление иконы» .

Иконы работы о. Зинона украшают храмы Троице-Сергиевой Лавры, Данилова и Псково-Печерского, Спасо-Преображенского монастырей, он работал в монастыре преп. Антония во Франции, в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, выполнил роспись в романском стиле в Крестовоздвиженском монастыре в Шевтоне (Бельгия), преподавал в иконописной школе в Сериате (Италия) и т. д. Наряду с применением традиционной техники яичной темперы, иконописец экспериментировал, обращаясь еще более древней иконописной технике. Им написаны несколько икон в технике энкаустики, т.е. восковыми красками. Именно так писались самые древние христианские иконы, обращался он также и к мозаике, создав несколько мозаичных икон.

Приведем оценку творчества о. Зинона, данную авторами «Истории иконописи»: «Работы о. Зинона отличает внимательное отношение к форме, виртуозный рисунок, строгое соблюдение пропорций, четкое ритмическое построение композиций. Он любит звучные краски, не боясь открытого и яркого цвета, однако его работам не всегда достает разнообразия. В творчестве архимандрита Зинона сильно интеллектуальное, богословское начало. Его образы полны глубокого созерцания и одновременно внутренней энергии, лики святых поражают сочетанием глубокой умиротворенности и напряженной работы души, благородной красоты и мудрости» .

Глубокое созерцание и внутренняя энергия, сочетание умиротворенности и напряженной работы души, отмеченные авторами «Истории иконописи», и сближают творчество архимандрита Зинона с традицией канонической православной иконописи.

Иконы для храмов и монастырей, для монашеских келий и для мирян о. Зинон, как и полагается для монаха, пишет не за деньги, а на молитвенную память в дар и во славу Божию. Радость, которую испытывают верующие, обращаясь к Богу через его иконы, и есть та плата, единственно необходимая в его жизни. Смысл же и ее высокие цели определены самой Православной верой.

Свои размышления о религии, об иконе и иконописании архимандрит Зинон изложил в «Беседах иконописца», выдержавших уже два издания. В этой небольшой книжечке, пишет автор предисловия Валентин Курбатов, «все особенно наглядно, потому что собеседником читателя будет одновременно иконописец и мыслитель, «батюшка» для монастырских прихожан и опытный богослов для многочисленных духовных и светских собеседников, проходящих через его келью» .

К сожалению, у о. Зинона появились противоречия с православной церковью, он принимал участие в совместных богослужениях с католиками. Когда монографию автора этих строк «Основы иконоведения: Богословие в красках» готовили к изданию в Новосибирске, рецензент от новосибирской епархии настаивал на том, чтобы имя о. Зинона как еретика было изъято из этой книги, но редактору, поддержавшему позицию автора, удалось отстоять нашу позицию, потому что без работ нашего земляка иконника о. Зинона уже невозможно представить процесс возрождения православной иконы.

Нельзя отрицать, что творчество иконописца косвенно оказало благотворное влияние и на современную украинскую икону хотя бы уже тем, что некоторые украинские иконники непосредственно общались с ним.

Фрески в монастыре Симона Петра на Афоне

Источники и литература:

1. Современная православная икона. – М.: Современник, 1994. – 303 с.

2. История иконописи. VI – XX века / Л. Евсеева, Н. Комашко, М. Красилин и др. – М.: АРТ – БМБ, 2002. – 287 с.

3. Языкова И.К. Богословие иконы (учебное пособие) / И.К. Языкова – М.: Изд. Общедоступного Православного Университета, 1995. – 212 с.

4. Зинон, архимандрит. Беседы иконописца. – Новгород, Русская провинция. – 63 с.

5. Шкаруба Л.М. Основы иконоведения: Богословие в красках /Л.М. Шкаруба – Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2008. – 704 с.

См. также:

Шкаруба Л. М. Архимандрит Зинон: возрождение классической иконописи /Л.М. Шкаруба // Вони прославили наш край своїми діяннями, працею та розумом: збірник матеріалів науково-практичної конференції – Миколаїв, 2009. – С. 96 – 101.

Шкаруба Л. М. Иконотриптих: в 3-х книгах /Л.М. Шкаруба – кн. 3. Хрестоматия по иконоведению. – Николаев: Илион, 2009. – С. 692 – 697.

Л.М. Шкаруба

Словарь

Иеродиакон – монах, помогающий в монастырском храме при богослужении, диакон-монах.

Иеромонах – священник-монах.

Икона – признанное Церковью изображение Иисуса Христа, Богоматери, архангелов, ангелов, сил небесных, святых, событий Священной истории, предназначенное для молитвенного обращения к первообразу.

Иконопись – жанр изобразительного искусства, вид церковного искусства, связанный с созданием иконы в технике живописи и графики. Икона создается не только средствами живописи и графики, она может быть создана и в технике скульптуры (рельефная, резная икона), декоративно-прикладного искусства (эмаль) и т. д.

Левкасить – наносить левкас, т. е. белый грунт (меловой или гипсовый) для иконной живописи.

архимандрит Русской православной церкви, современный иконописец, один из авторитетных мастеров современной русской иконописи, придерживающийся древних византийских традиций живописи

Биография

Родился в 12 октября 1953 года в городе Первомайске Николаевской области в семье известного чабана, Героя Социалистического Труда Михаила Николаевича Теодора. Окончил 8 классов Первомайской средней школы № 4. В 15 лет решил поступить в Одесское художественное училище, в котором с 1969 года. «Но где-то со 2-го курса я понял, что советским художником я не стану, потому что мне это совершенно претило; вообще, вся советская действительность у меня вызывала самое сильное отторжение - во всём». «Начинал с копий старых икон: когда по подлиннику, а больше - по репродукциям. В Одессе, как и в целом на юге, старые иконы - редкость, в церквах их практически нет, а провинциальные музеи весьма бедны и однообразны. Учителей иконописи в те времена не было, и потому технику иконы, каноны, художественные приемы и другие секреты иконописного ремесла приходилось осваивать самостоятельно».

В 1976 году, в возрасте 23 лет поступил в Псково-Печерский монастырь, где пострижен в монахи нынешним епископом Благовещенским и Тындинским Гавриилом. Посвящён в дьяконы. Прожил там два с половиной года, затем патриарх Пимен забрал его в Троицкую лавру, где иконописец прожил 7 лет, после чего запросился обратно в более тихий Псков . В Троицкой лавре отец Зинон написал иконостасы приделов в крипте Успенского собора, создал множество отдельных икон. После первого прошения архимандрита Зинона патриарх отправил его в 1983 году в Даниловский монастырь, где мастер работал ещё год, участвуя в восстановлении и украшении монастыря. Затем его отпустили в Печерский монастырь.

«Еще работая в Даниловом монастыре, архимандрит Зинон приобрёл известность как один из ведущих иконописцев России, и его стали активно приглашать в другие страны - он работал во Франции, в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, в Крестовоздвиженском монастыре Шеветонь в Бельгии, преподавал в иконописной школе в Сериате, в Италии и т. д.»

Является членом попечительского совета Свято-Филаретовского православно-христианского института.

Скандал в Мирожской иконописной школе

Был главой иконописной школы Мирожского монастыря Пскова с момента её передачи РПЦ в 1994 году под условием, что там должна быть создана школа. Братством была восстановлена надвратная церковь во имя св. Стефана Первомученика (1996 г.), в ней совершались богослужения. О. Зинон создал здесь оригинальный каменный иконостас и написал для него образы Спасителя, Богородицы и святых в медальонах.

Школа оказалась в центре церковной дискуссии, когда о. Зинон разрешил католическому протоиерею Романо Скальфи, директору Центра «Христианская Россия» из Италии, отслужить в неосвященной часовне Спасо-Преображенского Мирожского монастыря, а в конце литургии причастился вместе с католиками.

Своим указом № 880 от 28 ноября 1996 года архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий (Саввин) наложил прещения на иконописца и монахов монастыря Иоанна и Павла. «Я ему заявил, что раз он действует в нарушение своей присяги и не советуется с правящим епископом, то я не могу считать его клириком своей епархии. Виной всему - гордость», - пояснил свое решение архиепископ Евсевий. Архимандрит Зинон неоднократно подчеркивал, что терпеливо будет ждать, когда запрет будет отменен. Школу возглавил отец Алипий, у которого и обучались псковские художники. Около 2001 года в связи с отъездом отца Алипия художники покинули школу.

21 декабря 2001 года патриарх Алексий II подписал указ о снятии прещений, наложенных на архимандрита Зинона. Но возвращение отца Зинона в обитель не состоялось, как не смогли продолжить работу над иконами в стенах монастыря и художники. Им сообщили, что прием православных мирян для обучения иконописи прекращен. В начале февраля 2002 г. о. Зинон получил официальный документ из РПЦ МП о снятии с него всех дисциплинарных прещений - и прежде всего запрета на священническое служение, наложенного архиепископом Псковским и Великолукским Евсевием (Саввиным).