2 ватиканский собор основные вопросы и итоги. Второй Ватиканский Собор: история

8 декабря 2005 года – исполнилось ровно 40 лет со дня закрытия II Ватиканского Собора Католической Церкви. “Второй Ватиканский Собор” – эти слова, пожалуй, знает сейчас каждый католик и не только. Католические лавки полны книгами с документами этого Собора и только его, они же размещены на многих католических сайтах. Как будто… в истории Католической Церкви и не было ничего другого. Об этом очень хорошо сказал нынешний Папа, Бенедикт XVI, еще будучи кардиналом Ратцингером: “Второй Ватиканский Собор не трактуется как часть всей живой Традиции Церкви, но как конец Традиции, новый старт с нуля.

Правда в том, что этот конкретный Собор не делал никаких догматических определений и умышленно решил оставаться на скромном уровне только пасторского (pastoral) собора; но уже многие трактуют его так, будто он превратил себя в своего рода супер-догму, которая устраняет важность всего остального” (Обращение к епископам Чили, 13 июля 1988 г.). Надо сказать, что от этого ложного представления в наибольшей степени страдают именно русскоязычные католики и жители не-католических стран, где по этим причинам (а в России еще и по причине 70-летнего атеистического господства) существует очень ограниченный объем литературы и информации о Католической Церкви до II-го Ватиканского Собора, ее “дособорных документов”, энциклик “дособорных” Пап, житий святых прежних веков и пр. Казалось бы, в этом нет ничего страшного, ведь, по идее, II-ой Ватиканский Собор должен бы был продолжить линию предыдущих Соборов. Но – нет более опасной иллюзии…

Сейчас, спустя 40 лет после окончания Собора пришло время критически переосмыслить его и его наследие. Изложенное в статье является личным мнением ее автора, однако, основывающемся на многочисленном материале, использованном при написании статьи. Автор статьи признает Католическую Церковь как Единственно Истинную, Святую, Вселенскую, Апостольскую и Римскую, а Папу Бенедикта XVI законным преемником Святого Апостола Петра, что, однако, не означает, что он не может в легитимных границах критически взглянуть на происходящее в Церкви, памятуя о том, что врата адовы не одолеют Церковь, но в ней могут случаться периоды затмения, как это было, к примеру, хотя и по-разному, при Папе Либерии, Папе Александре VI и как это обещано в преддверии Последних времен. Данная статья ни в коей мере не должна рассматриваться как выпад в адрес Церкви, но, наоборот, как попытка защиты Церкви и Ее апология.

Так назвал II Ватиканский Собор один из самых либеральных кардиналов, Суэненс. И в его устах это звучало не упреком, но похвалой. Разделявшие его взгляды имели причины для радости.

Истоки решений II Ватиканского Собора кроются в конце XIX – начале XX века, когда в Церковь начал проникать так называемый модернизм, крайне опасное философское течение, официально осужденное Папой Святым Пием X в его энциклике Pascendi Dominici Gregis и декрете Lamentabili. Этим модернистской ереси был поставлен заслон, но модернизм не исчез, а на время ушел в подполье, претерпев при этом некоторые трансформации. Католическую Церковь нельзя было попытаться разрушить по частям, как протестантские, нельзя разрушить, подчинив атеистическому государству, как Православную в некоторых странах. Ее можно было попытаться разрушить только изнутри. Именно это и попытались сделать Ее враги с помощью модернизма. При жестком консервативном правлении таких Пап, как Пий XI и Пий XII не могло быть и речи о реабилитации модернизма. Но, стоило прийти такому добродушному и либеральному к различным настроениям в Церкви Папе, как Иоанн XXIII, как, теперь уже нео-модернизм, почувствовав слабину в монолите Церкви, начал вновь поднимать голову. Тем более, что появился прекрасный шанс провести свои решения в жизнь – Иоанн XXIII решил созвать Вселенский Собор.

С самого начала стало понятно, что между участниками II Ватиканского Собора существуют серьезнейшие разногласия. Они фактически разделились на 2 лагеря. Мог ли Собор вообще принять какую-либо позитивную программу при таком разделении?

Однако, либеральное крыло, крыло сторонников так называемого aggiornamento (слово, взятое ими на вооружение взамен дискредитированного слова “модернизм”) с самого начала получило преимущество, поскольку взяло под свой контроль большинство органов Собора. Как пишет такой автор как Майкл Дэвис: “На вопрос кардинала Оттавиани - планируют ли Отцы Собора революцию - от лица большинства из трех тысяч можно, несомненно, ответить отрицательно, но некоторые наиболее влиятельные периты - эксперты, сопровождавшие епископов в Рим - определенно, именно революцию и замышляли. Не будет преувеличением сказать, что эти либеральные периты угнали Собор Папы Иоанна, как террористы угоняют самолет…”. Кроме того, либералы захватили власть в комиссиях, которые потом должны были объяснять миру решения Собора. На все документы Собора, таким образом, наложили серьезнейший отпечаток эти либеральные эксперты. Несмотря на стойкое сопротивление большого числа кардиналов и епископов, возглавляемых кардиналом Оттавиани и получившим позже известность в качестве самого известного лидера традиционалистов (т.е католиков, не принявших те из решений II Ватиканского Собора, которые были продиктованы модернизмом) архиепископом Марселем Лефевром (по всем спорным решениям, продиктованным либералами, всегда было 250 голосов против), дело было сделано. Собор обернулся совсем не тем, чем он должен был стать по мысли Иоанна XXIII, или, по крайней мере, пошел гораздо дальше, чем тот планировал. По некоторым свидетельствам это было косвенной причиной смерти Иоанна XXIII в разгар заседаний Собора и, как говорят, умирая, он шептал: “Остановите Собор”. Но, его преемник, Павел VI Собор продолжил.

Несмотря на то, что о II-м Ватиканском Соборе столь много говорится и написано, пожалуй, нет и не было в истории Церкви такого Собора, который бы понимался так превратно, который оброс столькими мифами и о котором, на самом деле, знали бы так мало.

Первым таким мифом является миф о том, что этот Собор был необходим. Прежние Вселенские Соборы действительно созывались из-за того, что в том существовала необходимость, иными словами, в период кризисов. Таким был, например, знаменитый Тридентский Собор. Но, в начале 60-х гг. для созыва Собора не было сколько-нибудь значимых причин. Наоборот, как свидетельствует статистика, Католическая Церковь переживала период расцвета, роста, а не кризиса. Не было и какого-то массового движения в пользу созыва Собора. Католическая Церковь пребывала по сравнению со всеми другими церквями в наилучшем состоянии. Когда протестанты переживали период дроблений и погрязли в экуменизме, когда Православная Церковь в России уже подверглась искусу сергианства, Католическая Церковь стояла тем монолитом, той неприступной скалой, о которую разбивались волны мутного XX века. Католические страны, такие как Испания, смогли устоять против соблазнов нового века, против чумы коммунизма и прочих анти-христианских идей, обращаясь к той Церкви за поддержкой, которую она всегда им оказывала. Она смогла выжить и среди катастрофы II-мировой.

Один кардинал очень удачно заметил как-то, что созывать Собор без всеобщей необходимости – значит испытывать Бога. Может оттого и случилось то, что произошло на 2-м Ватиканском Соборе? Его целью было фактически сделать лучшее еще лучше. Но, получилось все по той поговорке – “хотели как лучше, а получилось…”. Нельзя испытывать Божье терпение…

Еще одним мифом II Ватиканского Собора является утверждение о том, что этот Собор по своему характеру был подобен предыдущим Вселенским Соборам Католической Церкви. Однако, это не так. Один модернист как-то самоуверенно заявил мне, что якобы “учение II Ватиканского Собора – единственно верно для современного католика”. Но, так ли это? То, что II Ватиканский Собор отличался от остальных Вселенских Соборов Церкви – это просто исторический факт, а не какой-нибудь выпад в его адрес. II Ватиканский Собор не был Собором догматическим, как предыдущие; его решения не носили подобного характера, а носили дисциплинарный и пасторский (pastoral) характер. Уже в своем Обращении при открытии заседаний Собора Папа Иоанн XXIII говорил о том, что Собор будет иметь только пасторский характер. Это же затем повторил и его преемник, Павел VI, после закрытия Собора (12 января 1966 г), сказав, что тот “избежал торжественных догматических вероопределений, влекущих безошибочность церковного учительства”. Таким образом, II Ватиканский Собор не может иметь веса, скажем, Тридентского или I Ватиканского Соборов. Догматы, догматические определения, решения догматических Соборов всегда выше по значению, чем заявления и постановления, не носящие догматического характера, каковыми были решения II Ватиканского Собора (так называемые “догматические конституции” принятые на Соборе, догматические на самом деле только по названию, ибо их содержание (а именно по употребляемым словам, как говорил Св. Роберт Беллармин, можно определить хотели ли отцы Собора использовать их прерогативу безошибочности, или нет) указывает на обратное). Документы II Ватиканского Собора не несут обязывающего характера в силу “пасторского”, а не догматического характера Собора. Таким образом, нет ничего незаконного в том, чтобы цитировать решения предыдущих Соборов, “дособорные” документы и энциклики и исходить из них при своих действиях, ибо их никто не отменял и, более того, отменить не может. Ведь не только суть, но и понимание догмы не изменяется, не может изменяться.

Но, тут мы встречаемся с проблемой, которая заключается в том, что некоторые из решений II Ватиканского Собора противоречат Традиции и тому самому неизменному пониманию догматов.

Традиция в католическом понимании означает – применение вечных и неизменяемых принципов к проблемам и нуждам каждого века. То есть, различны могут быть методы, но принципы, которые проводятся ими в жизнь всегда одни и те же и не могут быть изменены. Традиция подразумевает не мутацию, а гомогенное развитие. Она не подразумевает субстанционального изменения в себе самой – т.е выдумывания доктрин, ранее не существовавших и присоединения их к Традиции. Она уже располагает полнотой Истины, а не только лишь постигает Ее.

Традиция живет, поскольку борется (а не вступает в “диалог”) с заблуждениями каждого века, т.е с опасностями, которые угрожают душам людей в те или иные времена. Она, как организм, живет, так как борется с заблуждениями, т.е по сути болезнями (ведь ереси – те же эпидемии, только духовного характера). Любой “диалог” с болезнью, означающий капитуляцию организма, ведет к смерти.

Но на II Ватиканском Соборе изменению подверглись не только одни методы, но и принципы. Дело в том, что ряд решений 2-го Ватиканского Собора как раз этот “диалог” с заблуждением и подразумевают. Поскольку исходят из ложного нео-модернистского понимания, которое означает усвоение элементов, чуждых Хранилищу Истины (Deposit of Faith). В ней Истина и ложь смешиваются друг с другом. Нео-модернисты захотели соединить Традицию с некоторыми идеями XX века, которые зачастую были рождены в прямой враждебности Христианству и Церкви и ввести эти враждебные идеи в христианское мышление.

Многие решения II Ватиканского Собора невозможно согласовать с некоторыми решениями предыдущих Соборов и энцикликами предыдущих Пап. Сами нео-модернисты, разрабатывавшие эти постановления, иногда откровенно признавались в их противоречии Традиции. Наиболее откровенным был, пожалуй, Ив Конгар. В отношении Декларации 2-го Ватиканского Собора о “религиозной свободе” Конгар откровенно сказал: “Я сделал очень трудную работу в течении Собора. Она состояла в том, чтобы приготовить ту часть документа, в которой я доказал, что религиозную свободу можно найти в Священном Писании, хотя ее там и нет!” Он прямо заявлял, что это противоречит, например, Силлабусу Пия IX (который не может быть отменен, являясь частью Традиции).

Сейчас, по прошествии времени, многие ошибки видны лучше, чем тогда, поскольку мы уже можем наблюдать их результаты. Я приведу лишь несколько примеров.

Новая риторика уже проглядывала в речи Папы Иоанна XXIII при открытии Собора, где, в частности, было сказано, что теперь Церковь предпочитает применять “медицину милосердия”, а не “жесткости” и что она предпочитает продемонстрировать обоснованность своей доктрины, нежели возобновлять “осуждения”. Отказ от обличения ошибок современности привел к фактическому разрушению наиболее мощного оружия Церкви, которым она успешно пользовалась на протяжении веков. Одна из главных неудач Собора состоит именно в фактическом отказе от осуждения основных ошибок того времени, таких как коммунизм и эволюционизм. Но, стоит вспомнить о том, что именно в борьбе, в борьбе с общей опасностью, католический мир всегда сплачивался и побеждал. Вспомним Лепанто, Вену, Тридентский Собор… Вспомним и то, что Католическая Церковь пережила свой очередной расцвет после принятия таких документов, как знаменитый Силлабус Пия IX, содержавший именно обличение основных ошибок той эпохи. На самом деле, обличение и осуждение заблуждений – и есть милосердие. Поскольку таким образом верным дается противоядие, лекарство против болезней эпохи, выявляются их симптомы. Увы, об этом позабыли многие на II Ватиканском Соборе, поддавшись на выдуманные светскими учеными (зачастую анти-клерикалами и атеистами) определения “милосердия” как мягкости по отношению к ошибочным взглядам. Но, Церковь всегда вступала в диалог с заблуждающимися, чтобы вернуть их на путь Истинный, а не с самими заблуждениями как таковыми.

II же Ватиканский Собор вместо того, чтобы организовать борьбу с ошибками его времени, пошел с ними на “диалог”. Иными словами, нужен был новый Syllabus, а получили Gaudium et Spes и Nostra Aetate

Еще одной особенностью решений Собора, исходивших из того же мышления, была его, если так можно выразиться, человекоцентричность. Собор поставил в центр своего внимания человека, а не Бога. А мы знаем, что подобные эксперименты обычно плохо заканчивались. “Гуманисты” Ренессанса (своего рода модернисты того времени) сделали это же в свое время, что привело к ужасной деградации и потере Веры даже среди высшего клира Церкви, в чем была особенность той эпохи в отличии, например, от Средневековья. II Ватиканский Собор также всячески выказывал свою симпатию к “миру”. А в этом отнюдь нет чего-либо хорошего, поскольку известно, что “мир лежит во зле”, а князь этого мира отнюдь не Бог; Церковь же “не от мира сего”. Церковь – это не земное, это сверхъестественное, сверхприродное сообщество; важнейшая часть Церкви – не человеческая. Цель же Церкви – спасти человека, а не восхвалять его. Соборные документы, однако, излишне много говорят о “мире между людьми”, “благе для человека”. Какие-то мирские это цели…

Еще одним недостатком постановлений II Ватиканского Собора было то, что они сами были написаны нечетким, расплывчатым и двусмысленным языком. В этом состоит еще один контраст между II Ватиканским Собором и предыдущими Соборами, решения которых отличались четкостью, почти чеканностью формулировок. Отказ от этого принципа был направлен, вероятно, на то, чтобы устроить разные течения в Церкви, консерваторов и либералов. Но, подобный либерализм в методе привел к либерализму в интерпретации. Привел к тому, что некоторые люди начали интерпретировать решения Собора по своему желанию, так как им выгодно. Это приводило и приводит ко множеству эксцессов и дает почву для самого радикального модернизма. Автор этих строк встречал такие интерпретации постановлений Ватикана 2, что у него просто волосы вставали дыбом.

Есть и множество иных вопросов, по которым Церковь после II Ватиканского Собора изменила свою точку зрения без всякой необходимости.

Так, например, она встала фактически на пацифистские позиции, ратуя за “мир во всем мире”. Католическая точка зрения на этот вопрос всегда была гораздо более сложной, имея множество нюансов. Церковь всегда опиралась в этом вопросе на так называемую “доктрину справедливой войны”, основоположником которой был еще Св. Августин и которая детально была разработана Св. Фомой Аквинским. Эта доктрина подразумевала, что в определенных обстоятельствах, при соблюдении строго определенных, однако, условий, война все же может быть необходимой.

Была изменена и позиция по такому вопросу как смертная казнь. Теперь смертная казнь отвергается с порога. Тогда как традиционная католическая точка зрения на этот вопрос также была иной, предполагая все же возможность подобной меры (однако, лишь в исключительных случаях, в отличие от протестантских стран, где она применялась к очень широкому кругу преступлений, что, безусловно, было неоправданной жестокостью).

Еще одним изменением является исключение отовсюду упоминания о Католической Церкви как “Церкви воинствующей” (Ecclesia Militans) и замена этой формулировки на “Церковь странствующую”.

Кроме того, нео-модернисты пытаются навязать Церкви своего рода “комплекс вины”. Теперь она уже лишь защищается и извиняется, приняв даже продиктованные ее врагами мифы об Инквизиции, Крестовых походах и пр.

Нетрудно увидеть, что все эти изменения идут в русле прогрессистской идеологии, леволиберального мышления. То есть, собственно, модернизма.

II Ватиканский Собор, таким образом, показал Церковь слабой, что выразилось в отказе от обличения ошибок современности. Он также привел верных в замешательство из-за своего двусмысленного и нечеткого языка, порождая самые дикие интерпретации его решений.

Эта старинная формула говорит о том, что как ты выражаешь свою Веру, в форме литургии и молитвы, так ты и веруешь. И она справедлива, что можно увидеть на примере литургической реформы, последовавшей за II Ватиканским Собором и ее последствий.

Литургическая реформа 1969 года, введшая новый чин Мессы (так называемая Месса Novus Ordo) была одним из прямых следствий II Ватиканского Собора. Фактическим автором Новой Мессы был человек по имени Аннибале Буньини, как его называют “могильщик Мессы (т.е традиционной, так называемой Тридентской, Мессы, которая и была заменена Novus Ordo)”, крайне сомнительная личность, отправленный в отставку Иоанном XXIII, но почему-то восстановленный в должности главы Комиссии по литургической реформе Павлом VI.

Сейчас многие католики (прежде всего, молодого поколения, конечно) и не знают никакой другой Мессы, кроме Novus Ordo. А меж тем, разница между Мессой Св. Пия V (другое название Тридентской Мессы, по имени ее основного разработчика, Папы Св. Пия V) и Мессой Novus Ordo – в некоторых аспектах огромна. Объем статьи не позволяет подробно рассказать об этом. Поэтому обозначу общие черты.

Сама Месса была значительно сокращена, исключены часть упоминаний о целом ряде святых (например, о таких важных как Св. Михаил Архангел), изменено положение священника при совершении Мессы – теперь он развернут лицом к прихожанам (что, в свою очередь, повлекло устранение традиционных алтарей). Было также отменено коленопреклонение при получении причастия. Зато стала возможна такая, ранее просто немыслимая и отвратительная вещь, как причастие в руку…

Все это, конечно, “демократично” (ведь священник, повернутый спиной к прихожанам, куда недемократичнее), но вот понравится ли это Богу? В том, что многие прихожане (да и священники!) теряют веру в реальное присутствие тела и крови Христовой при Евхаристии виновата, на самом деле, сама новая Месса, которая полна, как удачно выразились кардиналы Оттавиани и Баччи в своем знаменитом послании о новой Мессе, “десакрализирующих опущений”. Раньше основным методом Мессы была именно сакральность. Весь язык традиционного ритуала говорил об этом. Неземная красота Тридентской Мессы, которую один автор назвал не иначе как “самым прекрасным явлением по эту сторону Рая”, также была одним из факторов привлекавших людей и отказ от нее повлек за собой упадок Веры и числа верующих и упадок еще во многих других областях, в той же католической эстетике, например.

Еще одной особенностью новой Мессы является то, что ее теперь служат на национальных языках, а не на латыни. Вроде бы это, можно было бы предположить, хотя бы, не так уж и плохо. Признаться, автор этих строк тоже одно время так думал, …пока в этом году не побывал на католической мессе в Финляндии. Язык этой страны, как известно, довольно нетипичен и сложен для понимания и поэтому, увы, какая часть Мессы совершается и что говорит священник понять практически невозможно. Если бы Месса была на латыни, любой зашедший на нее иностранец, зная, как и жители той, другой, страны вдобавок к своему языку еще только один язык, латынь, или, всего лишь чин Мессы на нем, смог бы принять в ней участия, понимая, что происходит. Введением национальных языков было разрушено, таким образом, единство культа и его вневременной характер, теперь он стал привязанным ко времени и месту. Кроме того, сейчас невозможно понять, правильно ли совершается Месса, те ли слова говорятся и т.д. Было время, когда католики были у себя дома везде. В какой бы стране они ни пришли в католический храм, там совершалось одно и тоже таинство, безо всяких различий. Это давало чувство единства католического мира. Теперь этого нет.

Упрощение ритуала сказалось и на “упрощении” многих областей, вплоть до внешнего вида католиков и манер поведения. Таковые современных католиков, особенно молодежи, пожалуй, шокировали бы предыдущие поколения. Потеря красоты в Мессе отразилась и здесь. Русский поэт Лунин, помнится, писал о том, что в его время католичек можно было узнать в толпе, по свойственному одним им изяществу и схожестью с мадоннами. Сейчас это, увы, в большинстве своем уже не так. Так что, реформа литургии повлияла на многие аспекты жизни католиков.

Lex Orandi, Lex Credendi…

Дерево познается по плодам – так заповедовал Христос. Что ж, посмотрим – каковы же плоды II Ватиканского Собора?

Апологеты II Ватиканского Собора называют период после него “весной”. Но вот статистика говорит об обратном. Один автор, Кеннет Джоунс, например, проанализировал в своей книге “Index of Leading Catholic Indicators: The Church Since Vatican II” данные, касающиеся различных аспектов деятельности Католической Церкви в США и в мире после и до II Ватиканского Собора. И его выводы – крайне неутешительны для апологетов “весны Ватикана 2”.

Как свидетельствует статистика (а она упрямая вещь) – упадок начался почти сразу же после Собора. Более того, если посмотреть на нее более внимательно, то можно увидеть, что наибольший упадок произошел именно в тех областях, которые были наиболее затронуты изменениями.

Возьмем, к примеру, показатели по семинариям, занимающимся подготовкой будущих священников. Если в период с 1920 г. по 1960 г. в США число семинаристов возросло с 8,944 до 39,896; а в 1965 г. их было уже более 48,000, что требовало построения все большего числа новых семинарий из-за явного недостатка мест, то в 2002 году число семинаристов составляло всего 4,719, а многие, не так давно построенные, семинарии были закрыты или проданы. Эти цифры еще более впечатляют, если вспомнить о том, что формальное число католиков (вcпомним рост числа населения планеты) увеличилось с тех пор. Цифры эти, как ничто иное, говорят о катастрофическом упадке, произошедшем именно после 2-го Ватиканского Собора (ибо начался он именно с него, а не в силу просто общественных изменений 60-х гг., как говорят некоторые – см. цифру по началу 60-х, а также тот факт, что, в 1970 г. число семинаристов было уже только 28, 819 по сравнению с 39,896 десятью годами ранее). Если бы тенденция роста, свойственная для Церкви до II Ватиканского Собора сохранялась, число семинаристов выросло бы до примерно 73,000 человек. Но, этого не произошло. Так что, упадок налицо.

Единственно где наблюдается увеличение числа семинаристов – это в… традиционалистских семинариях! Семинарии как Братства Св. Пия X, основанного архиепископом Лефевром, так и лояльных Ватикану, но сохранивших Тридентский обряд Братства Св. Петра и Института Христа-Царя испытывают, как свидетельствует статистика по ним, нехватку не желающих в них поступить, а мест для желающих поступить в них. Что и говорить – Традиция в отличии от копии до сих пор привлекательна, что еще раз доказывает ошибочность реформ Ватикана II. Один из великих католических святых, Св. Франциск Сальский, проповедовавший среди кальвинистов и обративший около 25000 человек, как-то справедливо заметил: “Капля меда привлекает больше, чем ложка уксуса”.

Либералы же не могут придумать ничего лучше как решить проблему нехватки священников с помощью отмены целибата, меры, которая приведет к окончательному обмирщению духовенства. Слава Богу, нынешние верхи Церкви не пошли по этому гибельному пути. Так, на последнем Синоде католических епископов в Ватикане, завершившемся 23 октября 2005 г., было принято единственно верное в отношении этой проблемы решение, заключающееся в том, что клирики не должны бояться “предлагать молодежи радикализм следования за Христом”, а также бороться с семейными стереотипами, из-за которых родственники выступают против выбора молодых людей, решивших стать священниками. Ведь именно это негативное отношение внешнего мира к Церкви, священству и безбрачию, а не само безбрачие как таковое – и есть главное препятствие.

Но, вернемся к статистике. Известно, что после Тридентского Собора появилось около сотни новых монашеских Орденов, а численность тех Орденов, что уже существовали к тому времени, также резко возросла. После же II Ватиканского Собора монашеские Ордена испытали резкое сокращение численности, как свидетельствует статистика по тому же США. По прошествии еще нескольких десятков лет, утверждает тот же Джоунс, если ситуация не изменится, Ордена фактически перестанут существовать в США.

А вот число аннуляций браков, наоборот, увеличилось просто на порядки. Так, в период с 1952 по 1956 гг. по миру (!) число аннуляций было всего 39. В течении одного 1990 г. их было уже …62,824 ! Сейчас, например в тех же США, также около 98 % всех прошений об аннуляции удовлетворяются, что свидетельствует о совершенно поверхностном отношении иерархии Церкви, прежде всего на местах, к моральным вопросам.

Новая политика Церкви в отношении других религий и конфессий также оказалась неэффективной. Это показывает хотя бы тот факт, что после II Ватиканского Собора не происходит никакого массового обращения представителей других конфессий и религий в Католицизм, напротив, процент обращений гораздо меньше, чем таковой применительно к “дособорному” периоду. Уступки в “диалоге” с другими религиями и конфессиями совершаются все время лишь с католической стороны. Но, это не приводит к какому-либо позитивному результату. Англикане по-прежнему остаются англиканами, православные православными, баптисты баптистами, индуисты индуистами, буддисты буддистами… Более того, из-за подобной политики у Церкви и ее иерархов появилась своего рода боязнь в общении с другими конфессиями – чтобы, не дай Бог, не заподозрили в “прозелитизме”! Естественно, все это не увеличивает ряды католической паствы. Вот Св. Франциск Сальский, проповедуя Католицизм, а не “диалог”, смог обратить 25000 человек, а тут зачастую и отвергают некоторых, из-за боязни обвинения в “прозелитизме”…

Еще один хороший показатель – это количество святых. Нынешний Папа как-то справедливо заметил, что Церковь больше не нуждается в реформаторах, она нуждается в святых. И если мы посмотрим на количество святых после II Ватиканского Собора (не объявленных святыми в период после него, а именно святых, живших после него) – то мы и тут, увы, придем к неутешительным выводам. Их мало, крайне мало. Ибо святость в нашем мире стала большой редкостью, к ней мало кто стремится. Кто-то скажет, что в этом виноват мир, а не изменения, произошедшие в Церкви, но это не так. Ибо в истории были эпохи упадка и разгула страстей, такие как так называемый “Ренессанс” или так называемое “Просвещение”, но количество святых от того не уменьшалось, а даже увеличивалось порой. Сейчас же “второватиканская духовность” мало кого вдохновляет, ибо по природе своей вдохновить, осмелюсь сказать, не может. Ибо основана она не на святости, а, опять-таки, на диалоге с ошибкой (а не ошибающимися). Банальная литургия, какие-то песенки вместо григорианского хорала, кое-где гитары вместо органа, всяческие “неокатехуменаты” вместо Орденов, епископы больше занимающиеся политикой, а не церковными делами не вдохновляют. Ведь это можно найти и за пределами Церкви. В отличии от “дособорной” Церкви, которая вдохновляла святых, мучеников, миссионеров… “Послесоборная” же Церковь мало напоминает Церковь, которая их вдохновляла.

Как говорится, чтобы понять кто виноват, ищи кому это выгодно. А выгоду от II Ватиканского Собора в большей степени получила не Церковь, а модернисты. И еще еретики и неверующие. Автор этих строк не раз слышал от разного рода не-католиков, еретиков, приверженцев различных культов и атеистов похвалы в адрес II Ватиканского Собора. Притом, эти люди в большинстве своем вовсе не становятся от этого католиками и становится не желают. Они восхищаются фактически другим. Тем, что Католическая Церковь перестала им мешать. Вот и все. Нет ничего хуже для Церкви, чем похвала от ее многолетних ненавистников. Это лишь доказывает, что Церковь не на верном пути.

Даже сам возглавлявший II Ватиканский Собор Папа Павел VI почувствовал что что-то не в порядке, заметив однажды, что через какие-то бреши “дым сатаны” проник в Церковь. “Мы думали, что после Собора солнечный день начнется в истории Церкви. Вместо него начался день туч и штормов, тьмы, поисков и неопределенностей”, сказал он тогда (а это был всего лишь в 1972 г., т.е спустя совсем немного времени после окончания Собора). К сожалению, он не дошел в своем заключении до его логического завершения. А именно, что этими брешами были сами решения II Ватиканского Собора, а не их проведение в жизнь.

Таким образом, II Ватиканский Собор привел вовсе не к улучшению или обновлению, он привел к небывалому прежде кризису Церкви и Веры. Это подтверждает и нынешний Папа, который однажды заметил: “Папа и Отцы Собора чаяли нового кафолического единства, а наступил, наоборот, диссонанс, который… как кажется, перешел из самокритики в саморазрушение. Ожидали прилива энтузиазма, но довольно часто, наоборот, доходило до скуки и апатии. Ожидали скачка вперед, а довольно часто оказывались перед лицом прогрессирующего процесса разложения, который развивался в широком масштабе во имя так называемого "духа Собора", чем Собор всё более дискредитировался”.

Почему же, если существует понимание негативных последствий реформ II Ватиканского Собора для Церкви и ее верных, иерархия так продолжает цепляться за этот Собор? Возможно, одна из причин (помимо, конечно, нажима модернистов) кроется в распространенном мифе о том, что “назад вернуться невозможно”. Но…, разве?

В истории Церкви и не только существуют примеры успешного отказа от неверных шагов и возвращения назад с целью их исправления.

В истории Церкви, например, были ведь Соборы, которые потом были сочтены незаконными из-за того, что они как раз приняли решения, противоречащие предыдущим (Эфесский Собор 449 г.; II Константинопольский Собор 553 г.). Они получили название “разбойничьих соборов”.

Есть и другие примеры успешного возвращения назад с целью продвижения вперед. Так, например, в свое время Папа Сикст V предложил пересмотреть перевод католической Библии, Вульгаты. Однако, новый перевод (так называемая Editio Sixtina) оказался крайне несовершенным и содержал в себе многочисленные ошибки. Тираж этой Библии был изъят из обращения и спустя некоторое время новый Папа, Климент VIII, предпринял издание новой версии Вульгаты (так называемая “Климентина”). Эта Библия стала образцовой, стандартом для всей Церкви на века, вплоть до самого II Ватиканского Собора!

Подобные примеры можно встретить и не в церковной жизни. Так, например, когда в партии автомобилей находят изъяны и дефекты, всю партию изымают из продаж. Ибо продажа дефектных автомобилей может привести к гибели людей. А ведь в Церкви мы имеем дело с еще более важной вещью – гибелью человеческих душ и обречением душ на вечное проклятие из-за ошибочных решений Собора.

Однажды, молясь среди развалин церкви Св. Дамиана в Ассизи Св. Франциск услышал голос, призывавший его “восстановить дом Божий”. Лишь спустя некоторое время Св. Франциск понял, что голос говорил не только о церкви в Ассизи, но и обо всей Церкви в целом. После этого были основаны великие Ордена францисканцев и доминиканцев и начался небывалый расцвет Церкви в Средневековье… И если даже Св. Франциск не сразу до конца понял и осознал возложенную на него великую миссию, быть может, сейчас еще некоторые церковные иерархи также еще не вполне дошли до понимания той не менее, а может и более, великой задачи, которая стоит перед ними. Задачи возвращения Церкви на путь Традиции. Будем надеяться, они придут, наконец, в своих рассуждениях к их логическому завершению. Да поможет им в этом Бог!

На фото: Месса по традиционному Тридентскому чину, служимая священниками Института Христа-Царя.

(1962-1965) — католический собор, в результате которого католицизм официально перешел на модернистские и экуменические позиции.

Подготовлен модернистской оппозицией внутри католицизма в кон. 50-х гг. XX в. Созван по инициативе “красного папы” Иоанна XXIII 11 октября 1962 г. Завершился при папе Павле VI 8 декабря 1965 г.

Согласно Иоанну XXIII, цель Второго Ватиканского собора – развитие католической веры, обновление (aggiornamento) христианской жизни, приспособление церковной дисциплины к нуждам и обычаям нашего времени . В результате должна возникнуть Церковь, открытая миру.

Уже на этапе его подготовки Второй Ватиканский собор стал стимулом и образцом для Восьмого Вселенского Собора (Великого Всеправославного Собора) Православной Церкви, подготовка которого началась тогда же, в 1961 г. Зависимость от Второго Ватиканского собора обнаруживается не только в Восьмого Вселенского Собора, но и в его основной цели — пересмотре отношения Церкви и мира.

В Втором Ватиканском соборе принимали участие более 2 тыс. членов. Помимо прямых сотрудников Иоанна XXIII, очень важную роль в манипуляции собором сыграли т.н. periti (эксперты).

Центральными фигурами Второго Ватиканского собора стали кардиналы Августин Беа, Йозеф Фрингс и Л.-Й. Сюненс, а также Анри де Любак, Ив Конгар, М.-Д. Шену. В соборе принимали участие: кардинал Франц Кениг, буд. кардинал Жан Даниелу, буд. кардинал Йоханнес Виллебрандс, Кароль Войтыла (буд. папа Иоанн-Павел II), Йозеф Ратцингер (буд. папа Бенедикт XVI), Ганс Кюнг, Э. Шиллебеекс, глава украинских униатов Иосиф Слипый, униатские “архимандриты” Эммануэль Ланн и Элевферио Фортино и др.

На соборе присутствовал “цвет” православного и протестантского модернизма: еп. Кассиан (Безобразов), митр. Эмилиан (Тимиадис), о. Николай Афанасьев, о. Александр Шмеман, Николай Арсеньев, Павел Евдокимов, Николаос Ниссиотис, представители общины Тезе “брат” Роже и Макс Туриан, Лукас Вишер, Эдмунд Шлинк и т.д. Интересно, что о.А. Шмеман отрицал, что был официальным наблюдателем от Американском Митрополии, а присутствовал на соборе, якобы, частным образом, как special guest.

Иерусалимский Патриархат и Элладская Церковь отказались направить делегацию на Второй Ватиканский собор.

Возможность присутствия наблюдателей от Русской Православной Церкви обсуждалась в марте 1959 г. на встрече митр. Николая (Ярушевича) с председателем Совета по делам РПЦ Г.Г. Карповым. Было решено не исключать возможности посылки представителей. В беседе с тем же Г.Г. Карповым в нач. апреля 1959 г. Патриарх Алексий I высказался крайне отрицательно о самой идее делегировать представителей РПЦ на католический собор.

II Ватиканский Собор (1962-1965) считается самым значительным событием в Римско-Католической Церкви, который привел к самым радикальным реформам в ее истории. Собор был созван по инициативе папы Иоанна XXIII с целью приспособления Церкви к нуждам и реалиям современного мира. В результате должна была возникнуть открытая миру Церковь.

II Ватиканский Собор

В 1959 году, через 3 месяца после своего избрания на престол, Папа Иоанн XXIII впервые сделал официальное объявление о своем намерении созвать новый Вселенский Собор Католической Церкви. Главными задачами Собора он назвал обновление Церкви и её разумная реорганизация, оживление религиозной жизни, а также выделил экуменический аспект.

Папа Иоанн XXIII

Это решение было неожиданным, потому, что, во-первых, на момент избрания кардинала Ронкалли папой в 1958 году ему уже было 76 лет. Учитывая такой возраст, никто не ожидал никаких изменений во время его понтификата. Во-вторых, потому, что для созыва не было никаких явных причин. И вообще проведение вселенских соборов было большой редкостью. После Тридентского собора (1545-1563) был еще только один - Первый Ватиканский (1870). На нем было принято решение о непогрешимости папы, после чего сам смысл проведения любых соборов ставился под сомнение: если есть непогрешимый папа, зачем ему еще собор епископов для выработки догматических решений? Так, самым важным догматическим решением в католической церкви XX века было определение догмата о телесном вознесении Марии (1950). И этот догмат был провозглашен лично папой, без коллегиального обсуждени. Тогда зачем соборы?

Было заявлено, что созываемый Собор не будет вводить новые догматы церкви, а должен провозгласить идею «aggiornamento» («осовременивания», «обновления» Церкви), провести в жизнь революционные литургические и канонические реформы.

Чтобы говорить о самом Соборе, нам нужно понять, что происходило в Католической Церкви до Собора. Начиная с XVI-го века, католичество постигала одна неудача за другой. Во время Реформации католики потеряли Север и частично центр Европы. Позднее в католических странах, особенно во Франции, распространились идеи Просвещения, а в 1789 году произошла антирелигиозная по своей сути Французская революция. Католичество было вынуждено уступать не только идейно, но даже территориально: в 1870 году прекратила существование Папская область, и вся она, включая Рим, стала частью Италии. Папе остался только маленький Ватикан. Естественно, за это время было и немало успехов - начиная с Контр-реформации и заканчивая католическими миссиями. Но в целом картина была такова, что прежний католический мир все больше охватывали чуждые ему идеи. Церковь была сосредоточена исключительно на себе: на защите от протестантизма, модернизма, марксизма и т.д. Это было время массового отхода людей и в Западной Европе, и в Северной и Латинской Америке, от регулярного участия в церковной жизни. Видные деятели Католической Церкви отмечали, что современные люди научились жить без церкви и без Бога. Никого особо не волновало, что говорит Ццерковь. Церковное учение и мораль казались неинтересными и устаревшими. Это было характерно не только для протестантских церквей, но и для католической, особенно в Центральной Европе. Отношение мира к церкви было не лучшим. Это было время настоящего духовного кризиса, храмы пустели.

В этих условиях Католической Церкви надо было реагировать на то, что происходит. Перед новым Собором стояла задача вернуть католическую церковь в общественную жизнь.

На подготовку собора ушло около трех лет.

Второй Ватиканский собор открылся 11 октября 1962 года в соборе святого Петра. На открытии присутствовало 2540 участников. Присутствовали наблюдатели от других христианских церквей: православные, англикане, старокатолики и др. Среди них были представители и Русской Православной Церкви: протопресвитер Виталий Боровой и архимандрит Владимир Котляров.

На Собор прибыли епископы со всего мира и с разными взглядами. Условно их можно было разделить на прогрессивное большинство и консервативное меньшинство. При этом документы, как правило, принимались подавляющим большинством.

При обсуждении первых проектов возникла достаточно острая дискуссия между двумя основными направлениями. Разногласия между прогрессистами и консерваторами были исключительно острыми, и Собор зашел в тупик. В итоге все проекты вернули в подготовительные комиссии для доработки. Таким образом, на первой сессии ни по одному вопросу не удалось прийти к решению.

Работа Собора была прервана смертью Иоанна XXIII и выборами нового папы, которым стал кардинал Монтини, взявший имя Павел VI. Иоанн XXIII давно рассматривал Монтини как своего главного преемника. Зная, что неизлечимо болен, он незадолго до смерти возвел его в сан кардинала. Папа Иоанн XXIII скончался 3 июня 1963 года . 21 июня 1963 года был избран новый папа Павел VI . Вторую сессию Ватиканского собора (29 сентября — 4 декабря 1963 года) открывал уже он.

Папа Павел VI

В рамках Второго Ватиканкого Собора состоялось 4 сессии, 168 генеральных конгрегаций.

В целом на Соборе было принято 16 документов на более чем 700 страницах (4 конституции, 9 декретов и 3 декларации):

Конституции:

1. «Sacrosanctum Concilium» — Конституция о Божественной Литургии (этот документ значительно упростил католическое богослужение и разрешил богослужение на национальных языках)
2. «Lumen gentium» — догматическая Конституция о Церкви (самый значительный богословский документ Собора, который допускает, что вне границ Римско-католической Церкви существуют элементы спасения)
3. «Gaudium et Spes» — пастырская Конституция о Церкви в современном мире (в этом документе подчеркивается, что Церковь не считает себя связанной с какой-либо политической, экономической или социальной системой - социализмом или капитализмом)
4. «Dei Verbum» — догматическая Конституция о божественном откровении

Декреты:

1. «Ad gentes» — Декрет о миссионерской деятельности Церкви
2. «Orientalium Ecclesiarum» — Декрет о Восточных Церквах (призывает католиков к братской любви по отношению к восточным (православным) христианам)
3. «Christus Dominus» — Декрет о пастырском служении епископов в Церкви
4. «Presbyterorum ordinis» — Декрет о служении и жизни пресвитеров
5. «Unitatis redintegratio» — Декрет «об экуменизме» (устанавливает принципы диалога христианских конфессий)
6. «Perfectae caritatis» — Декрет об обновлении монашеской жизни применительно к современным условиям
7. «Optatam totius» — Декрет о подготовке к священству
8. «Inter mirifica» — Декрет о средствах массовой коммуникации
9. «Apostolicam actuositatem» — декрет об апостольстве мирян

Декларации:

1. «Dignitatis humanae» — Декларация о религиозной свободе
2. «Gravissimum educationis» — Декларация о христианском воспитании
3. «Nostra ætate» — Декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям (осуждает антисемитизм).

Одной из главных тем на Соборе было учение о Церкви . Часто в нем выделяли два аспекта: внутренняя жизнь Церкви и отношения Церкви с внешним миром. Для успешного свидетельства современному миру Церковь должна обновиться изнутри.

Первым документом, принятым на Соборе, была Конституция о Святой Литургии. До собора вся месса, за очень редким исключением, проводилась на латыни. Так продолжалось сотни лет. Сторонники обновления Церкви утверждая, что миряне не понимают языка, на котором проводится литургия, решили, что «Живой Церкви не нужен мертвый язык» и литургию нужно проводить на местных языках. Консервативные епископы выступали против этого и выдвигали свои аргументы. Они полагали, что единообразие литургии во всем католическом мире было свидетельством (или даже залогом) единства Церкви. Консерваторы обращали внимание на то, что использование латыни отвечает многовековой традиции и необходимо для точной передачи церковного учения. В итоге, консерваторы оказались в меньшинстве и было утверждено богослужение на национальных языках.

Собор также призвал к восстановлению «всеобщей молитвы» и к упрощению богослужения .

Другим важнейшим аспектом, рассматриваемом на Соборе, был экуменизм и отношения с представителями других религий.

Ожесточенные споры вызвала декларация Nostra Aetate , которая снимала с иудеев вину за Распятие Спасителя и осуждала антисемитизм. Nostra aetate провозглашает, что Католическая Церковь «не отвергает ничего из того, что истинно и свято» в других нехристианских религиях. Было указано, что «иудеев не следует представлять ни отверженными Богом, ни проклятыми».

Особое место было отведено и исламу. Сознавая сложную историю взаимоотношений церкви с мусульманами, Собор призвал «всех предать забвению прошлое и искренне стремиться ко взаимопониманию». Было подчеркнуто единство всего человеческого рода и необходимость «по-братски» относиться ко всем. Естественно, это не подразумевало братского отношения в более узком, христианском смысле: все люди названы «братьями» не потому, что между их религиями нет разницы, а потому что все сотворены по образу Божьему. Все эти заявления, естественно, не отрицали уникальности христианства, но должны были способствовать более спокойному и уважительному общению между Католической Церковью и другими религиями.

Согласно декрету об экуменизме «Unitatis redintegratio» , повсюду вне границ Церкви можно обнаружить частичную и неполную Истину . Однако католический экуменизм не предполагает упразднения межконфессиональных различий благодаря приведению догматов всех Церквей к единому компромиссному варианту. Такая трактовка экуменизма неприемлема, так как католическая догматика предполагает, что вся полнота истины пребывает только в Католической церкви . Католический экуменизм состоит в уважении ко всему тому в других конфессиях, что не противоречит католической вере . Разрешается и поощряется братский диалог и совместные молитвы с представителями других Христианских Церквей.

Отношение к протестантам

Открытость к миру, которую хотел продемонстрировать Собор, подразумевала и большую открытость к другим христианам, в частности к протестантам. Это тоже было необычным для Католической Церкви. Ведь еще в начале XX-го века среди католиков преобладало мнение, что виновными почти во всех бедах Европы были протестанты.

Напомним, что ответом на Реформацию было проведение Тридентского собора (1545-1563). На том Соборе было анафемствовано, среди прочих, учение об оправдании только верой, которое протестанты считали самой сутью Евангелия. Протестанты также не скупились на выражения. Даже в вероисповедных документах папа римский, который олицетворял «папистов», был назван «антихристом». Католическая Церковь была названа «ложной», хотя и не без определенных «остатков» и «следов» истинной Церкви.

Период религиозных войн еще больше отдалил католиков и протестантов. Кроме того, со временем католики и протестанты привыкли жить порознь. Каждая Церковь жила своей жизнью, словно не замечая существование друг друга. С течением времени раскол становился еще глубже, чему способствовало и принятие учения о непогрешимости папы (1870) и мариологические догматы (непорочное зачатие - 1854, успение - 1950).

Даже развитие экуменического движения поначалу не отразилось на отношениях между протестантами и католиками. Как мы помним, оно возникло в начале XX века в протестантской среде и привело к образованию Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) в 1948 году. В Совет вошли также Православные Церкви. Католическая же Церковь изначально осудила экуменическое движение. В 1928 году была опубликована папская энциклика Mortalium Animos, в которой католикам запрещалось принимать участие в экуменических встречах. Восстановление единства Церкви в энциклике представлялось только через возвращение «блудных детей» Церкви к своей матери (Католической Церкви) .

Тем не менее, ближе к середине 20-го века положение начало немного изменяться. В католичестве развивалось так называемое «новое богословие» (Nouvelle Théologie), в котором очень большое внимание уделялось Библии и патристике, а события Реформации уже не рассматривались в черно-белом свете. Католики старались лучше понять протестантское учение, открыли для себя глубокие религиозные мотивы Реформации и признавали частичную вину своей Церкви за те события.

На Соборе был принят Декрет об экуменизме под названием «Восстановление единства» (Unitas redintegratio). Он содержит несколько параграфов, в которых изложен католический взгляд на протестантов. Там вкратце упомянуты главные пункты расхождений между протестантами и католиками, касающиеся искупления, Церкви, участия Девы Марии в деле спасения, соотношения Писания и Церкви. Было отмечено отсутствие у протестантов таинства священства и подлинной Евхаристии. В то же время было записано и немало позитивных слов о протестантах: их веру в Бога и Христа; их свидетельство в мире; их христианский образ жизни и его плоды; их вклад в социальное развитие; их стремление основываться на Евангелии. В целом, документы выдержаны в очень доброжелательном тоне и выражают стремление к диалогу.

С принятием этих документов Католическая Церковь вошла в экуменическое движение (при этом не входя в ВСЦ). Как было сказано в Декрете, «Святой Собор призывает всех верных католиков к тому, чтобы они, различая знамения времён, усердно участвовали в экуменическом деле». Под экуменизмом понималось не «объединение всех религий». Действительно, вначале в схеме об экуменизме говорилось и про отношение к иудеям, но потом этот отрывок перенесли в отдельный документ - «Декларацию об отношении Церкви к нехристианским религиям». Так что понятие «экуменизма» применялось на Соборе только в рамках отношений католиков к другим христианам.

В последний день работы II Ватиканского Собора патриарх Константинопольский Афинагор и папа Римский Павел VI объявили о взаимном «снятии анафем» 1054 года (как известно, в 1054 году папа Лев IX провозгласил анафему православным; в свою очередь Константинопольский патриарх Михаил I (Керулларий) (1043-1059) и его Св. Синод предали анафеме папистов). О случившемся патриарх Афинагор уведомил всех глав Православных Церквей. Ответ из Москвы не заставил себя ждать. 28 декабря 1965 г. Святейший Патриарх Алексий I (Симанский) направил телеграмму, в которой подчеркнул, что снятие анафемы это решение Константинопольской Поместной Церкви, обращенное к Церкви Рима и не имеет богословского значения для вселенского Православия, «ибо разделение Церквей Католической и Православной слишком глубоко и для преодоления его в настоящее время нет соответствующих оснований».

II Ватиканский Собор завершил свою работу 8 декабря 1965 года. Он стал триумфом либерализма, экуменизма, религиозной свободы, всего того, что было осуждаемо Церковью в прежние века. За Собором последовала волна всевозможных реформ во всех без исключения областях церковной жизни. Эти реформы совершенно исказили облик католицизма, постепенно превращая его в нечто не слишком отличающееся от протестантской секты.

Итоги и последствия

В постановлениях Собора просматривается тенденция к сближению римо-католических воззрений с либеральной системой ценностей, прежде отвергавшейся римо-католиками со времен противостояния антиклерикальным мероприятиям Великой французской революции. Среди проявлений этой тенденции: учение Собора о религиозной свободе и повышенный интерес к экуменическому движению, в котором Римо-Католическая Церковь до Собора официально не принимала участия. Примирение римо-католичества и либерализма проявилось в усвоении некоторых идеалов т.н. "христианского гуманизма", восходящего ко взглядам тех гуманистов эпохи Возрождения, которые не порывали с Римо-Католической Церковью.

Собор проходил под знаком экуменизма, Папа обнародовал декрет о Восточных Церквах ("Orientalium Ecclesiarum") и декрет об экуменизме ("Unitas redintegratio"). Однако, несмотря на демонстрацию доброй воли к сближению, Восточная и Западная Церкви в догматическом отношении ни на шаг не приблизились друг к другу .

Как указывают историки, проведенные Собором преобразования вызвали отторжение наиболее консервативной части католического сообщества. Огромное количество католического духовенства и монашества (около 100 тыс.) после II Ватиканского собора сняли с себя священный сан и иноческие обеты.

Как признаются сами католики, наиболее пагубным следствием II Ватиканского собора стала богослужебная реформа 1969 года, проведенная папой Павлом VI . После II Ватиканского собора (1962-1965) католическим священникам было практически запрещено служить латинскую Тридентскую мессу , или тридентину, которая была основной католической церковной службой на протяжении многих веков. Вместо этого вводилась новая месса (т.н. «Novus ordo» — «новый чин») на местных языках. Разница состоит не только в богослужебном языке, но и в стиле совершения службы. Например, если до Собора, согласно традиционной (Тридентский) мессе, почти всю литургию священник стоял перед алтарем, «по направлению к Богу» (и соответственно спиной к прихожанам), то теперь он был обращен лицом к верующим и спиной к Богу.

II Ватиканский собор разрешил переводить латинскую мессу на национальные языки. В результате многие из католиков, привыкшие к традиционной латыни в богослужении, указывали на утрату сакрального молитвенного характера богослужения , а введение в обиход новых переводов мессы и отказ от намоленого за многие столетия латинского языка богослужения не только не привели в католические храмы новых людей, но оттолкнули огромную часть постоянных прихожан, для которых латинский язык означал преемственность традиций и древней культуры Римской церкви. Так, например, на воскресных мессах в крупнейших католических соборах Франции и других западноевропейских стран богомольцев почти нет.

Само богослужение было не просто сокращено (современная месса длится около 40 минут, иногда и намного меньше), а именно переделано так, чтобы больше походить на протестантскую службу. В частности, реже поминаются святые, многие из которых были попросту удалены из католических литургических календарей (среди них и некоторые святые Древней Церкви) под тем предлогом, что их жития не могут рассматриваться как достоверные (например, св. великомученик Георгий Победоносец, св. великомученицы Варвара и Екатерина и др.). Вечерня и утреня перед мессой не служатся. Посты в современной Католической церкви практически упразднены: католикам теперь предписывается поститься лишь один день в году — в Страстную Пятницу, да и то не строго.

После II Ватиканского собора исповедь в католических храмах отделена от причастия , в результате чего исповедь стала исчезать из приходской практики. Был сокращен евхаристический пост, до часа перед причастием .

Все эти модернистские богослужебные реформы в Католической церкви объяснялись «миссионерскими целями», стремлением приблизить службу к народу.

Однако, в результате революционных литургических и канонических реформ в Римо-Католической Церкви произошел глубочайший кризис: пустые храмы в традиционно католических странах Западной Европы, дух обмiрщения, секуляризации, полностью вытеснивший остатки прежней латинской церковности. В это же время наблюдается резкий поворот к модернизму в богослужении, к протестантизму и безбрежному экуменизму в современном либеральном католическом богословии, религиозная индифферентность, когда в других конфессиях и даже религиях признается спасительная благодать; происходит сближение с иудаизмом...

В письме в журнал «Православная беседа» русский католик Дмитрий Пучкин предупреждает православных об опасности церковного либерализма, провозглашенного на II Ватиканском соборе: «...берегитесь экуменизма и модернизма во всех формах и видах!» Ибо «аналогичные реформы могут быть со временем проведены и в Православной Церкви...».

Материал подготовил Сергей ШУЛЯК

Используемая литература:

1. Второй Ватиканский собор. Протоиерей Николай Савчук

2. Второй Ватиканский собор и богослужебная реформа. Николай Каверин

3. Второй Ватиканский собор как модель модернистской революции в Церкви. Владимир Семенко

4. Уроки Ватикана: чем для нас ценен опыт реформ Католической Церкви? (журнал "Нескучный Сад")

Второй Ватиканский собор (Ватикан, 11.10.1962 - ) – католический собор, в результате которого католицизм официально перешел на модернистские и экуменические позиции.

цель собора

Согласно Иоанну XXIII, цель Второго Ватиканского собора – «развитие католической веры, обновление (aggiornamento) христианской жизни, приспособление церковной дисциплины к нуждам и обычаям нашего времени». В результате должна возникнуть Церковь, открытая миру.

участники

Во Втором Ватиканском соборе принимали участие более 2 тыс. членов. Помимо прямых сотрудников Иоанна XXIII, очень важную роль в манипуляции собором сыграли periti (эксперты).

Центральными фигурами Второго Ватиканского собора стали кардиналы Августин Беа, Йозеф Фрингс и Л.-Й. Сюненс, а также Анри де Любак, Ив Конгар, М.-Д. Шену. В соборе принимали участие: кардинал Франц Кениг, буд. кардинал Жан Даниелу, буд. кардинал Йоханнес Виллебрандс, Кароль Войтыла (буд. папа Иоанн-Павел II), Йозеф Ратцингер (буд. папа Бенедикт XVI), Ганс Кюнг, Э. Шиллебеекс, глава украинских униатов Иосиф Слипый, униатские «архимандриты» Эммануэль Ланн и Элевферио Фортино и др.

православные наблюдатели

На соборе присутствовала элита православного и протестантского модернизма : еп. Кассиан (Безобразов) , митр. Эмилиан (Тимиадис), о. Николай Афанасьев , о. Александр Шмеман , Николай Арсеньев , Павел Евдокимов , Никос Ниссиотис , представители общины Тезе «брат» Роже и Макс Туриан, Лукас Вишер, Эдмунд Шлинк и т. д. О. Александр Шмеман отрицал, что был официальным наблюдателем от Американской Митрополии , а присутствовал на соборе частным образом, как special guest.

Иерусалимский Патриархат и Элладская Церковь отказались направить делегацию на Второй Ватиканский собор.

Возможность присутствия наблюдателей от Русской Православной Церкви обсуждалась в марте года на встрече митр. Николая (Ярушевича) с председателем Совета по делам РПЦ Г. Г. Карповым. Было решено не исключать возможности посылки представителей. В беседе с тем же Г. Г. Карповым в нач. апреля года Патриарх Алексий I высказался крайне отрицательно о самой идее делегировать представителей Русской Православной Церкви на католический собор.

Благодаря прямому участию митр. Никодима (Ротова) представители Русской Православной Церкви были отправлены на Второй Ватиканский собор. Во время тайной встречи в августе года в Париже с Йозефом Виллебрандсом митр. Никодим (Ротов) сообщил, что «Кремль мог бы согласиться на присутствие наблюдателей Русской Православной Церкви на Втором Ватиканском соборе, если бы Ватикан смог гарантировать, что этот Собор не станет антисоветским форумом». 10 октября года Священный Синод постановил принять приглашение Ватикана прислать наблюдателей. В составе делегации: митр. Никодим (Ротов) , буд. митр. Владимир (Котляров), буд. митр. Ювеналий (Поярков), о. Виталий Боровой , о. Ливерий Воронов .

В течение всего Второго Ватиканского собора раз в неделю проводились собрания наблюдателей, во время которых Августин Беа комментировал текущую работу собора, а наблюдателям предлагалось высказывать критические замечания по обсуждаемым проектам документов. Перед началом Второго Ватиканского собора госсекретарь Ватикана Чиконьяни принял наблюдателей и вручил им от имени Иоанна XXIII памятные медали его понтификата.

основные документы

Второй Ватиканский собор принял 16 документов.

конституции

• О богослужебной реформе – Sacrosanctum Concilium;
• О Церкви – Lumen gentium;
• О Церкви в современном мире – Gaudium et Spes;
• О Божественном откровении – Dei Verbum.

декреты

• О миссионерстве – Ad gentes;
• Об униатских «восточных» церквах – Orientalium Ecclesiarum;
• О пастырском служении епископов в Церкви – Christus Dominus;
• О служении и жизни пресвитеров – Presbyterorum ordinis;
• Об экуменизме – Unitatis redintegratio;
• Об обновлении монашеской жизни применительно к современным условиям – Perfectae caritatis;
• О подготовке к священству – Optatam totius;
• О средствах массовой коммуникации – Inter mirifica;
• Об апостольстве мирян – Apostolicam actuositatem.

декларации

• О религиозной свободе – Dignitatis humanae;
• О христианском воспитании – Gravissimum educationis;
• Об отношении к нехристианским религиям – Nostra Aetate.

предыстория собора

Несмотря на преследования при Пие XII в 40-х – 50-х годов, модернистское подполье в своих трех основных направлениях – модернизм , богослужебная реформа, обмирщение (социализация) – благополучно дожило до понтификата Иоанна XXIII, когда оно смогло открыто заявить о себе.

созыв собора

Организаторы Второго Ватиканского собора изначально ставили целью обойти консервативных католиков, обманом и, если надо насилием, использовать их в своих интересах. Так, Иоанн XXIII объявил о своем намерении созвать собор спустя три месяца после своего избрания – 25 января года, что сразу застало консервативную Римскую курию врасплох. С этого момента курия и вообще консервативные католики не оказывают решающего влияния на события.

этапы собора

Различаются четыре этапа Второго Ватиканского собора.

11 октября – 8 декабря 1962 года

В ходе первой сессии Второго Ватиканского собора 13 октября года большинство членов собора отказались следовать повестке дня, составленной курией, и голосовать за предложенных ею кандидатов в соборные комиссии. У Иоанна XXIII, подготовившего совместно Августином Беа эту революцию, был готов альтернативный центр руководства собором: Секретариат по содействию единству христиан, во главе с Беа .

Французский кардинал Лиенар предложил каждому члену собора в сане епископа составить свой список. Его поддержал немецкий кардинал Фрингс. После консультаций в состав комиссий Второго Ватиканского собора попали совсем иные лица, по большей части модернисты из Восточной и Северной Европы. В качестве лидеров собора обозначаются кардиналы Альфринк из Голландии и Сюненс из Бельгии. Негласно модернистов поддерживал папа.

Проект документа De fontibus Revelatione (Об источниках Откровения) был рассмотрен 14-21 ноября года. Первоначально в нем излагалось учение о том, что Божественное откровение проистекает из двух одинаковых по святости и значимости источников: Священного Писания и Священного Предания. Проект подвергся жесткой критике со стороны либеральных теологов, отстаивавших свою концепцию, согласно которой Предание не имеет Божественного происхождения. Беа отметил, что проект мешает экуменическому диалогу с протестантами. Прошедшее голосование по проекту показало его неприятие большинством участников Второго Ватиканского собора, но для полного его отклонения собранных голосов было недостаточно. 21 ноября года Иоанн XXIII поддержал модернистов , объявив, что для отклонения этого проекта достаточно простого большинства, и документ был отправлен на доработку.

29 сентября – 4 декабря 1963 года

После смерти Иоанна XXIII и выборов нового папы Павла VI Второй Ватиканский собор продолжил работу, к которой теперь были привлечены и миряне. Пленарные заседания собора становятся открытыми для наблюдателей и прессы.

Павел VI указал четыре основные цели Второго Ватиканского собора:

• более полно определить природу Церкви и роль епископов;
• обновить Церковь;
• восстановить единство всех христиан, принести извинения за роль католицизма в возникших разделениях;
• начать диалог с современным миром.

В этот период произошло самое запоминающееся событие Второго Ватиканского собора: яростное столкновение между кардиналом Фрингсом и защищавшим консервативную позицию курии кардиналом Оттавиани. Необходимо отметить, что советником Фрингса был Йозеф Ратцингер.

Приняты конституция Sacrosanctum Concilium и декрет Inter Mirifica.

Sacrosanctum Concilium инициировал разрушительную реформу католического богослужения с одной главной целью: большего участия мирян в литургии.

Обсуждение коснулось роли мирян в Церкви, когда модернисты настаивали на широкой самостоятельности мирян, их миссионерстве (апостолате) и даже на «сопричастности» священническому служению. Консерваторы настаивали на сохранении принципа безусловной подчиненности мирян иерархии в церковных вопросах.

14 сентября по 21 ноября 1964 года

На третьем этапе приняты основные документы Второго Ватиканского собора: Unitatis Redintegratio, Orientalium Ecclesiarum, Lumen Gentium.

Lumen Gentium утверждает:

Единственная Церковь Христова, которую мы исповедуем в Символе веры как единую, святую, кафолическую и апостольскую… пребывает в католической Церкви, управляемой преемником Петра и Епископами в общении с ним, хотя и вне ее состава обретаются многие начала освящения и истины, которые, будучи дарами, свойственными Церкви Христовой, побуждают к кафолическому единству (Выд. нам.- Ред).

Второй Ватиканский собор провозгласил, что люди, не по своей вине не слышавшие проповеди Евангелия, могут обрести вечное спасение. Встречается здесь и своеобразная католическая «соборность»: собор епископов не может действовать без согласия папы, но сам папа не обязан действовать в согласии с собором, «он всегда может свободно осуществлять свою власть».

Было осуществлено предложение кардинала Сюненса о допустимости женщин в число наблюдателей-мирян, на 3-й сессии присутствовали 16 католичек.

В заключение сессии Павел VI объявил об изменении порядка поста перед Причастием – обязательный пост сокращен до одного часа.

В перерыве между сессиями – 27 января года – был опубликован декрет о внесении изменений в чин мессы. 7 марта года Павел VI впервые совершил мессу по «новому» обряду: лицом к народу, на итальянском языке (за исключением евхаристического канона).

14 сентября – 8 декабря 1965 года

В четвертый, заключительный, период создается «Синод епископов» – безвластный консультативный орган при папе.

Самым спорным документом Второго Ватиканского собора стала декларация о религиозной свободе Dignitatis Humanae, за которую проголосовали 1997, а против – 224 члена собора.

Ожесточенные споры вызвала и декларация Nostra Aetate, которая снимала с иудеев вину за Распятие Спасителя и осуждала антисемитизм.

Nostra aetate провозглашает, что католическая церковь «не отвергает ничего истинного и святого», что есть в нехристианских религиях. Согласно заявлению Августина Беа , готовившего Nostra Aetate, хотя в декларации говорится о всех нехристианах, отношения католицизма с иудеями были главным вопросом, который стремился разрешить Второй Ватиканский собор. В ходе подготовки документа Беа консультировался с ведущими представителями иудейской общины через посредство председателя Всемирного еврейского конгресса Наума Гольдмана. Под «иудеями», согласно Беа, подразумеваются все потомки Авраама, с которыми Бог заключил Завет, и, утверждает Беа в соборном документе, этот завет сохраняется неизменным и с иудеями, отвергшими Христа. Поэтому «иудеи не должны изображаться как отверженные или проклятые Богом. Общее духовное наследие Христиан и иудеев настолько велико, что священный собор стремится поддержать это взаимопонимание и уважение, которое возникает как в результате библиологических и богословских исследований, так и братского диалога».

В последний день работы Второго Ватиканского собора обнародован текст совместной декларации Павла VI и Патриарха Афинагора о взаимном снятии анафем года, Беа зачитал послание Павла VI Ambulate in dilectione о снятии отлучения с Константинопольского Патриарха Михаила I Кирулария. В свою очередь представителем Константинопольского Патриархата, митр. Мелитоном (Хатзисом) , был оглашен томос Патриарха Афинагора о снятии анафемы с кардинала Гумберта и др. папских легатов.

учение Второго Ватиканского собора об экуменизме

Папой Иоанном XXIII была предложена удобная, хотя и псевдологическая , схема, которая предлагает отождествлять истины веры не со словесным их выражением, а с пониманием и переживанием этих истин верующими. Соответственно, если Православие и традиционный католицизм основываются на неразделимости слова и мысли, то современные католики-экуменисты предлагают патологически различать в человеческой речи форму и содержание.

Католики-экуменисты признают (см. конституцию Lumen Gentium), что в Церкви произошло разделение и что повсюду вне границ Церкви можно обнаружить частичную и неполную Истину. Одновременно католицизм утверждает, что католическая церковь есть полнота благодати и совершенное единство и никогда не была расколота. Целью католического экуменизма становится является поиск большей полноты, хотя при этом исповедуется, что в католицизме есть все необходимое для спасения.

«Все верующие во Христа и крещенные во Имя Святой Троицы находятся в общении с Церковью, - учит католический экуменизм , - хотя это их общение и является несовершенным». Общение с Церковью усматривается Ватиканом даже у тех конфессий, которые не имеют крещения («Армия спасения», квакеры и т. п.). Разумеется, постановления Второго Ватиканского собора не объясняют и не могут объяснить, что это за общение и как оно возможно.

дух Второго Ватиканского собора

После окончания Второго Ватиканского собора в католический и экуменический обиход вошло понятие «дух Второго Ватиканского собора», в верности которому клянутся и католики, и симпатизирующие им.

После Второго Ватиканского собора быть «католиком» значит верить в то, во что хочешь, и понимать истины веры так, как хочешь. Католицизм – это «культура», а не строгое исповедание с определенными положениями и требованиями.

До Второго Ватиканского собора Церковь воспринималась как основанная Христом и содержащая определенное учение и верная неизменным установлениям. После, Церковь – это сообщество, странствующее во времени и приспосабливающееся к обстоятельствам и эпохам.

До Второго Ватиканского собора католицизм считал себя единственной Церковью. После – как одно из проявлений Церкви, все из которых являются несовершенными.

Переворот, совершенный Вторым Ватиканским собором, чрезвычайно близок православным модернистам , которые на протяжении XX века осуществили такой же переворот в Православной Церкви, правда, без всякого собора.

модернистская оценка Второго Ватиканского собора

Наблюдатели нашей Церкви, как известно, были на всех четырех сессиях II Ватиканского Собора. На основании их докладов и знакомства с документами Собора мы положительно оценили те действия его и решения, которые отвечают духу нашего времени и являются позитивным откликом на современные запросы человечества.

Русская Православная Церковь приветствует волю отцов Собора к экуменическому сближению с христианами других исповеданий, которая засвидетельствована соборными актами, равно как и те решения Собора, в которых отражается желание римо-католиков объединиться со всеми людьми доброй воли в их стремлении к установлению благословенного мира между народами.

В то же время мы сожалеем по поводу тех соборных суждений, которые вступают в противоречие с духом экуменизма и идеями сосуществования и сотрудничества. - 1962. - № 10. - С. 43-44. Bonneterre, Didier. The liturgical movement. From Dom Guéranger to Annibale Bugnini, or, The Trojan horse in the City of God. - Kansas City, Mo: Angelus Press, 2002.

Carey, Patrick W.; Lienhard, Joseph T. Biographical dictionary of Christian theologians. - Westport, Conn: Greenwood Press, 2000.

The Cardinal’s Setback // Time. - 1962. - Nov. 23. - Friday.

The documents of Vatican II. Introductions and commentaries by Catholic bishops and experts. Responses by Protestant and Orthodox scholars / Edited by Walter M. Abbott. - New York: New York Guild Press, 1966.

Fraternité sacerdotale Saint Pie X. Le problème de la réforme liturgique. La messe de Vatican II et de Paul VI: étude théologique et liturgique. - Étampes: Clovis, 2001.

Gross, Michael B. The war against Catholicism: liberalism and the anti-Catholic imagination in nineteenth-century. - Germany. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 2004.

Horn, Gerd-Rainer. Western European liberation theology: the first wave, 1924–1959. - Oxford University Press, 2008.

Isambert, François-André. Du Syllabus à Vatican II, ou les avatars de l"intransigeantisme. A propos de deux ouvrages d"Emile Poulat // Revue de sociologie française. - 1978. - V. 19. - № 4. - P. 603-612.

Jung-lglesias, M. Augustin Bea, Cardinal de I’unite. - Paris, 1963.

Kessler, Edward; Wenborn, Neil. A Dictionary of Jewish–Christian Relations. - Cambridge University Press, 2005.

Lamb, Matthew L.; Levering, Matthew. Vatican II: renewal within tradition. - Oxford University Press, 2008.

New Catholic encyclopedia: jubilee volume. - Gale Group, Catholic University of America, 2001.

O"Collins, Gerald. The Second Vatican Council on other religions. - Oxford: Oxford University Press, 2013.

Pekarske, Daniel T. Abstracts of Karl Rahner"s unserialized essays. - Milwaukee, Wis: Marquette University Press, 2009.

Rowland, Tracey. Culture and the Thomist tradition. After Vatican II. - Routledge, 2003.

// OrthodoxHistory.org. - 2010. - 08 марта. - Дата обращения: 16.08.2017.

Schmidt, Stephan. Augustin Bea, The Cardinal of Unity. - New City Press, 1992.

The Supreme Realist // Time. - 1962. - 06 Jul. - Friday.

Tavard, George H. Vatican II and the Ecumenical Way. - Marquette University Press, 2006.

Vereb, Jerome-Michael. The Ecumenical Endeavour of Cardinal Bea. - Rome: Pontifical University of Saint Thomas Aquinas, 2003.

«При внимательном изучении материалов II Ватиканского Собора
и недавно опубликованных определений Поместного Собора 1917–1918 гг.
выявляется неожиданное множество параллелей.
Поэтому думается, что, когда сейчас все чаще встречаются ссылки на Собор 1917–1918 гг.
как на нечто безусловно положительное в нашей церковной жизни,
нам стоит задуматься, так ли это» (Прот. Максим Козлов).

О бсуждая предложения церковных либералов по реформированию богослужебного языка, нельзя обойти вниманием II Ватиканский собор Католической церкви, «21-й вселенский» в католической традиции, проходивший в 1962–1965 гг. в базилике св. Петра в Риме. Созванный папой Иоанном XXIII и продолженный его преемником Павлом VI собор, провозгласивший идею «aggiornamento» («осовременивания», «обновления» Церкви), провел в жизнь революционные литургические и канонические реформы, в результате которых в лоне Римо-католической церкви произошел глубочайший кризис: пустые храмы в традиционно католических странах Западной Европы, дух обмiрщения, секуляризации, полностью вытеснивший остатки прежней латинской церковности. Огромное количество католического духовенства и монашества после II Ватиканского собора сняли с себя священный сан и иноческие обеты. В это же время наблюдается резкий поворот к модернизму в богослужении, к протестантизму и безбрежному экуменизму в современном либеральном католическом богословии, религиозная индифферентность, когда в других конфессиях и даже религиях признается спасительная благодать; происходит сближение с иудаизмом...

Вопреки ожиданиям отцов II Ватиканского собора, все эти либеральные «великие реформы» - попытки ввести в учение Католической церкви элементы протестантизма и идеологию прогресса и масонского «просвещения», адогматизм - оттолкнули верующих католиков от церкви, посещаемость храмов резко снизилась.

Тема II Ватиканского собора интересует нас постольку, поскольку на этот собор, на его обновленческие решения постоянно ссылаются церковные реформаторы в России, которые откровенно рассчитывают на подобное «аджорнаменто» и в Русской Православной Церкви (то есть на обмiрщение Церкви, на проникновение в нее идей церковного модернизма). Сама цель современного обновленчества, по существу, сводится к реформированию нашей Церкви по западным образцам и в угоду духу мiра сего: поскольку весь христианский мiр давно уже пошел по пути церковных реформ, то пора, наконец, признать необходимость их и у нас. Закономерно поэтому, что все нынешние обновленцы активно участвуют в экуменических контактах, и в первую очередь с католичеством.

Как признаются сами католики, наиболее пагубным следствием II Ватиканского собора стала богослужебная реформа 1969 года , проведенная папой Павлом VI. После II Ватиканского собора (1962–1965) католическим священникам было практически запрещено служить латинскую Тридентскую мессу, или тридентину, которая была основной католической церковной службой на протяжении многих веков - вплоть до третьей четверти XX столетия (это было возможно только с персонального разрешения епископа). Вместо этого вводилась новая месса (т.н. «Novus ordo» - «новый чин») на местных языках. Разница состоит не только в богослужебном языке, но и в стиле совершения службы - новая месса предполагает, что священник стоит лицом к верующим, которые произносят слова молитв вместе с ним. Более древняя практика требует, чтобы священник стоял лицом к алтарю и спиной к прихожанам, как бы возглавляя общину в ее молитве ко Всевышнему.

II Ватиканский собор разрешил переводить традиционную Тридентскую латинскую мессу на национальные языки с санкции местной епископской конференции и заменять старые богослужебные тексты вновь составленными, что и было осуществлено на практике в последующие 10–15 лет во всех католических странах. В результате многие из католиков, привыкшие к традиционной латыни в богослужении, указывали на утрату сакрального молитвенного характера богослужения, а введение в обиход новых переводов мессы и отказ от намоленого за многие столетия латинского языка богослужения не только не привели в католические храмы новых людей, но оттолкнули огромную часть постоянных прихожан, для которых латинский язык означал преемственность традиций и древней культуры Римской церкви. Так, например, на воскресных мессах в крупнейших католических соборах Франции и других западноевропейских стран богомольцев почти нет; в некоторых странах здания древних соборов и кирх продаются под кафе и прочие увеселительные заведения, так как служить мессы в них попросту не для кого.

Богослужебный модернизм привел к тому, что нередко мессы совершаются под гитару, в рок-ритмах, при минимуме традиционных богослужебных облачений у духовенства.

Само богослужение было не просто сокращено (современная месса длится около 40 минут, иногда и намного меньше), а именно переделано так, чтобы больше походить на протестантскую службу. В частности, реже поминаются святые, многие из которых были попросту удалены из католических литургических календарей (среди них и некоторые святые Древней Церкви) под тем предлогом, что их жития не могут рассматриваться как достоверные (например, св. великомученик Георгий Победоносец, св. великомученицы Варвара и Екатерина и др.). Вечерня и утреня перед мессой не служатся. Посты в современной Католической церкви практически упразднены: католикам теперь предписывается поститься лишь один день в году - в Страстную Пятницу, да и то не строго.

Как было сказано выше, священник во время совершения нового чина мессы стоит за выдвинутым престолом лицом к народу (а не к алтарю) по образцу протестантских собраний: священник и миряне образуют как бы круг равноправных сослужителей литургии (в прежнем, традиционном чине латинской Тридентской мессы священник стоял, как и в Православной Церкви, спиной к народу, как посредник между Богом и верующими). Верующие произносят слова молитв вместе со священником (эту практику переняли современные российские неообновленцы; например, так «служат» миряне в общине священника Г.Кочеткова).

В новой мессе алтаря в старом понимании вообще нет – вместо него используется переносной столик. Изменен и сокращен также набор молитв и песнопений, упрощено облачение клира и т.д. Из многих католических храмов удалены старинные статуи и иконы.

Как свидетельствуют сами католики, «II Ватиканский Собор положил начало практическому иконоборчеству, распорядившись во внешне благопристойной форме (без теоретического иконоборчества) уменьшить количество священных изображений в церквах (II Ватиканский Собор, Конституция о Богослужении “Sacrosanctum concilium”, nn. 124–125). На Западе сейчас можно встретить “католические” храмы без единого священного изображения» . Даже в католической Италии имеет место непочитание, пренебрежительное отношение к многочисленным святым мощам. После II Ватиканского собора исповедь в католических храмах отделена от причастия, в результате чего исповедь стала исчезать из приходской практики. Богослужение «гуманизировалось», акцент ставится не на Богообщении, а на человеческом общении членов общины.

Все эти модернистские богослужебные реформы в Католической церкви объяснялись «миссионерскими целями» , стремлением приблизить службу к народу, возвратом к древней практике Церкви. Заметим, что те же самые доводы выдвигаются и отечественными обновленцами - как в наше время, так и в начале ХХ века - для оправдания своих литургических реформ.

Именно литургическое обновление, изменившее до неузнаваемости католическое богослужение после 1969 года, вызвало в Римо-католической церкви раскол, связанный с именем французского архиепископа Марселя Лефевра (†1991). Традиционалистски настроенное католическое духовенство во главе с архиепископом Лефевром не приняло «обновленческих» реформ II Ватиканского собора, порывавших с полуторатысячелетней традицией западного латинского богослужения. Лефевр активно выступал за сохранение традиционного учения и богослужения, за недопустимость модернизма, литургических реформ, в частности, переводов с латыни богослужебных текстов. Архиепископ Лефевр однозначно определил Ватиканский собор и все, что из него проистекло, как «церковный СПИД». Лефевр считал, что после допущения в литургическую практику разных канонов мессы уже сама вариативность, анархическая возможность выбирать из всего множества этих текстов «то, что больше нравится», разрушает благоговейное отношение к Богослужению как к установлению Божию. Невозможно глубоко изменять «закон молитвы», не реформируя вместе с тем «закон веры».

В 1970 году архиепископ Лефевр основывает «братство Пия X» (папа Пий Х известен в католическом мире, в частности, своей энцикликой 1907 года против церковного модернизма и обновленчества как философии, как стиля религиозной жизни, как богословия, как критического направления в исследовании Библии и церковной истории) . Входившие в «братство Пия X» католические священники совершали богослужения по древнему латинскому обряду, отвергая новые редакции мессы. В 1974 году архиепископ Лефевр открыто осуждает неомодернистскую и неопротестантскую позицию Рима после II Ватиканского собора.

Ватикан не заставил себя ждать: в том же 1974 году «братство Пия X» распускается, а в 1976 году папа Павел VI запрещает архиепископу Лефевру совершать рукоположения, затем следует запрещение в священнослужении. Однако и при следующем, «либеральнейшем» папе Иоанне Павле II «реформированный католицизм конца нашего века оказался терпимым к кому и чему угодно, только не к тем католикам, которые справедливо поставили под сомнение действительность “великих реформ” II Ватиканского собора: 2 июля 1988 года архиепископ Марсель Лефевр был отлучен от католической церкви» . Характерно, что лефевристы, будучи последовательными традиционалистами, кроме богослужебного модернизма II Ватиканского собора отвергли и экуменизм, в частности, сближение с протестантскими конфессиями за счет уступок им по широкому фронту. Как отмечает прот. Валентин Асмус, «современное католичество и само все меньше отношения имеет к своему прошлому. Оно непрезентативно, оно отрекается от своей традиции. Отбросив экуменическую фразеологию и гуманистические эмоции современного zoon demokration, скажем прямо, что монсиньор Lefebvre, при всей его доватиканской неприязни к Православию, нам ближе и понятнее католичества постватиканского» .

Архиепископ Марсель Лефевр писал: «В течение двух с половиной столетий внутри Церкви отчаянно сражаются друг против друга два духовных направления - консервативное и либеральное. С одной стороны - консерваторы.., для которых первейшей заботой является свобода действия Церкви и поддержка ее прав в обществе еще христианском. С другой стороны - либералы, которые в первую очередь силятся определить меру христианства, которую еще может выносить современное общество, чтобы затем попросить Церковь снизить эту меру».

Приведём одну пространную цитату с сайта католиков-лефевристов.

«11 октября 1962 открылся II Ватиканский Собор, на котором сразу же обнаружилось противостояние традиционалистов, руководимых секретарем Конгрегации Священной Канцелярии (инквизиции) кардиналом Оттавиани, и обновленцев, возглавляемых президентом Секретариата по содействию христианскому единству кардиналом Беа. Последние обладали, к сожалению, численным преимуществом, лучшей организацией, большими финансовыми средствами и, самое главное, пользовались поддержкой Папы Иоанна ХХIII и его преемника (с 1963 г.) Павла VI… 8 декабря 1965 II Ватиканский Собор завершил свою работу. Он стал триумфом либерализма, экуменизма, религиозной свободы, всего того, что было осуждаемо Церковью в прежние века. За Собором последовала волна всевозможных реформ во всех без исключения областях церковной жизни. Эти реформы совершенно исказили облик католицизма, постепенно превращая его в нечто не слишком отличающееся от протестантской секты.

Произошла литургическая реформа, которая включала в себя:

а) «Понятность» - довод обновленцев Собора. Модернисты, демократизировавшие католицизм, добились странной перестановки ролей: Церковь, которая от века вела за собой народ, отныне побежала вслед за ним.

Ах, высоколобые модернисты-интеллектуалы начала века! Вы не могли бы даже вообразить того, что вашими духовными наследниками станут недоучки!

Молодой священник, не способный отслужить св. Мессу по латыни - повсеместная реальность современной Польши.

б) Отмена сакрального языка - латыни богослужения. Чтобы представить значение этого факта для католика, православному христианину стоит посетить молельный дом русских баптистов: холод и скука сожмут его сердце там, где слово Евангелия разлучено с златоторжественным звуком церковнославянского языка. «Но ведь так - понятнее», - возразят баптисты!

Латынь пала. Но это - далеко не самый страшный из итогов литургической реформы.

в) Пали Алтари . До реформы священник пресуществлял Св. Дары лицом к Востоку, спиной к пастве: глаза мирян не видели того, что должно быть доступно лишь взору посвящённого. (Вспомним, что в Восточном Обряде, свойственном православию, пресуществление происходит вообще при закрытых Вратах алтаря...) Камни алтарей заменили столики, стоя перед которыми священник стал пресуществлять лицом к публике. Небезынтересная смена позиции: вместо того, чтобы предстоять перед Богом, священник повернулся к Нему спиной. Представив это наглядно, читатель сможет спросить - перед кем предстоит католический священник теперь?

Автор всего лишь может позволить себе отметить такие изменения, как сокращение числа крестных знамений во время богослужения (кого это должно куда как радовать с точки зрения теологии?...) и сокращение числа коленопреклонении перед Св.Дарами (то есть - меньшая их почитаемость?). Формально это было сделано потому, что - демократизм! - мессу сделали короче. В самом деле - что за тоска это длинное богослужение? «Народ» охотнее зайдет в церковь, если его не заставят там слишком переутомляться. (Баптисты вообще помещают иногда все необходимое для «спасения души» в карманной книжечке размером со спичечный коробок: дюжина цитат, пара молитв...) Народ не должен себя утруждать! Проще! Еще проще! Римская Церковь сделалась развратительницей народа, отучая его от духовной работы, открыто поощряя леность души.

Семинарист, которому объяснили, что можно проявить меньше уважения к Св. Дарам ради того, чтобы увеличить «посещаемость» в церкви, становится священником, лишенным страха Божия. А лишенный страха Божия священник способен сунуть Тело Христово в руку причащающемуся вместо того, чтобы положить Гостию (облатку) на язык (еще одно новшество II Ватикана).

Христиане Западного Обряда всегда причащались стоя на коленях. Это выражение благоговения перед Св. Дарами тоже кому-то почему-то помешало...

К итогам II Ватикана можно также отнести то, что с этого Собора начинается беспардонное заигрывание Ватикана с масонством. Не все критики католицизма в православной среде знают, что католик, ставший масоном, до II Ватиканского Собора отлучался от Церкви автоматически.

Вакханалию, последовавшую после II Ватикана, трудно передать словами... Известны случаи, когда раззадоренные модернисты производили «пресуществление» на... пепси-коле (из Ватикана, впрочем, прикрикнули...), для «привлечения молодежи» орган начала вытеснять электрогитара... Пляска варваров на руинах древнего храма!

Разбитые, но не сломленные традиционалисты соединялись для нового боя.

Ушел в прошлое II Ватиканский Собор, оставив настоящему свои отравленные плоды. Преставился кардинал Оттавиани, некогда моливший Бога о том, чтобы не пережить Собора... История выдвинула на первый план две новых фигуры, в которых воплотилось противоборство современного католического мира: Иоанн Павел II и Марсель Лефевр. Выдвижение фигуры Лефевра знаменует новый этап в истории Католицизма XX столетия: “раскол”. “Раскол” как следствие Собора, созванного дабы, по высказываниям Иоанна XXIII, объединить всех христиан.

На самом Соборе Архиепископ Лефевр занимал активную позицию в «правой» консервативной группировке. Потомок старинного католического рода (с XVIII столетия семья Лефевр отдала Церкви более пятидесяти своих детей...), человек, снискавший славу и почет миссионерской деятельностью в Африке, Монсеньер Лефевр был одним из тех, кто придавал оппозиции вес. Однако он был лишь одним из оппозиционеров. Только время показало, что Лефевр и только Лефевр оказался способен пойти до конца. Этим концом и было “отлучение”, явившееся одновременно началом очищения Католицизма».

В письме в журнал «Православная беседа» русский католик Дмитрий Пучкин предупреждает православных об опасности церковного либерализма, провозглашенного на II Ватиканском соборе: «...берегитесь экуменизма и модернизма во всех формах и видах!» Ибо «аналогичные реформы могут быть со временем проведены и в Православной Церкви... Думается, - пишет Д. Пучкин, - что если православные церковные власти не примут строгие меры по отношению к тем, кто выступает за какие-либо литургические новшества, то с православным богослужением будет то же, что и с католическим, - какой-нибудь новый вариант “1969 года” (наверное, более лукавый, с длинным умеренно-переходным периодом)» .

Очевидно, что старая церковная католическая традиция сегодня гораздо ближе позиции Православной Церкви, чем «открытый», «дружественный ко всем христианам» реформированный католицизм.

Мы видим, что богослужебные, канонические и экклезиологические новшества, провозглашенные на II Ватиканском соборе, так или иначе просматриваются и в деятельности современных обновленцев в России.

Как совершенно справедливо отмечал протоиерей Максим Козлов, «при внимательном изучении материалов II Ватиканского Собора и недавно опубликованных определений Поместного Собора 1917–1918 годов выявляется неожиданное множество параллелей. Поэтому думается, что, когда сейчас все чаще встречаются ссылки на Собор 1917–1918 годов как на нечто безусловно положительное в нашей церковной жизни, нам стоит задуматься, так ли это. Ведь, наверное, не случайно на путях Промысла Божия только одно решение Собора 1917–1918 годов было усвоено Русской Православной Церковью. Это решение о восстановлении Патриаршества. Мы, конечно, можем говорить, что потом изменились исторические условия, но, как люди церковные, должны понимать, что, наверное, дело не только в смене исторических условий...» .

Вполне естественно, что Ватикан заинтересован, чтобы либеральные реформы, подобные принятым на II Ватиканском соборе, происходили и в Православии, прежде всего в Русской Церкви, иначе экуменическое сближение реформированного католицизма и Православной Церкви становится весьма проблематичным. Это отлично понимают и католичествующие обновленцы в России, призывая к неотложным реформам «устаревшего православия», и в первую очередь - к реформам литургическим по образцу II Ватиканского собора.

Испанский священник-иезуит Мигель Арранц, в 70-е годы по приглашению ленинградского митрополита Никодима (Ротова) читавший лекции в Ленинградской Духовной академии, в католическом вестнике «Истина и жизнь» пишет: «На Востоке, конечно, назрела необходимость литургической реформы» . Литургические реформы, в частности, скорейший переход с церковнославянского на русский язык в богослужении, предлагал Русской Церкви и католический священник посольской церкви ФРГ в Москве Э. X. Зуттнер, который прямо-таки поучал нашу Церковь: «Православная Церковь лишь тогда будет действительно верна своему Церковному Преданию, когда она станет там, где этого еще не сделано, переходить в богослужении от устаревшего языка к современному» .

Таким образом, как мы видим, современные обновленцы находят в лице «братьев-католиков» единомышленников в деле реформирования «устаревшей Православной Церкви». Ведь не случайно российские католики, не скрывая своего недружелюбного отношения к Московской Патриархии, солидаризируются с обновленческими кругами. Да и некоторые требования реформ богослужения, выдвигаемые обновленцами, берут свое начало либо в современном реформированном католичестве, либо в греко-католическом униатстве: необязательность исповеди перед причастием, отверстые царские врата и низкий иконостас, чтение вслух евхаристических молитв, общенародное пение всей литургии - все это атрибуты униатского богослужения.

В качестве яркого примера поддержки католиками церковного реформаторства в Русской Православной Церкви служит выпущенная несколько лет назад книга прот. Николая Балашова (ОВЦС) «На пути к литургическому возрождению», в которой содержится апология всех обновленческих богослужебных реформ, и в первую очередь - русификации православного богослужения. Книга, предисловие к которой написал митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, «издана при поддержке итальянского фонда “Христианская Россия”» . Поясним читателям, что католический фонд «Христианская Россия» («Russia Cristiana») возглавлял священник Романо Скальфи из Милана, имевший право совершать богослужения по восточному византийскому обряду. Именно о. Романо Скальфи в августе 1996 года причащал за католической мессой в православном Мирожском монастыре архимандрита Зенона, что закономерно привело к каноническим прещениям в отношении последнего. Совратив в латинство талантливого иконописца, «Russia Cristiana» решила заняться поддержкой российских обновленцев-реформаторов.

Реформы обусловлены также и церковно-политическими целями папистов: так как задачей Ватикана (несомненно, и его «православных» клевретов) является расчленение единой Русской Церкви, а ее западноукраинские и российские епархии связывает, кроме всего прочего, именно церковнославянский язык, то римо-католики, как и обновленцы, ратуют за «русификацию» православного богослужения в России, а на Украине - за использование в богослужении «мовы», чтобы в России и на Украине служба совершалась на разных языках. Цель этого - отторжение Украинской Православной Церкви от Матери - Русской Церкви. Путем упразднения церковнославянского языка как связующего фактора единства Православной поместной Церкви Московской, Киевской и Белой Руси католики мечтают сделать необратимым и искусственное расчленение единой русской нации.

Николай Каверин

Примечания

Прот. Николай Балашов. На пути к литургическому возрождению. М., 2001. С. 2.

Благодатный Огонь № 7, 2001 год